Geum.ru

Литература

  • 9301. Роль идеологического спора в литературном произведении
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    В ходе идеологического спора автор дает психологический портрет героя и возможность высказать самые сокровенные мысли. Интересно отметить, что спорят между собой, как правило, приятели, близкие по взглядам люди. Часто мы видим полемику князя Андрея с Пьером Безуховым. Болконский не будет открывать свою душу каждому, да и Пьеру он не говорит всего до конца. Безухов отказывается от карьеры военного, так как не желает воевать на стороне Австрии и Англии против «величайшего человека в мире... Это нехорошо». В душе князь Андрей тоже боготворит Наполеона, хочет походить на него, но все же возражает Пьеру, что войны не ведутся лишь из-за собственных убеждений людей. «Ежели бы все воевали только по собственным убеждениям, войн бы не было». Князь Андрей идет воевать, так как не видит другого пути освободиться от той бессмысленной жизни, которую он ведет в высшем свете. В порыве душевной откровенности Болконский предостерегает Пьера от поспешной женитьбы, которая может убить лучшие помыслы приятеля, сделать его пассивным созерцателем, доживающим вой нерадостный век. В подтексте его монолога ясно слышится боль князя. Это о себе он говорит, жалея «загубленную» молодость, но гордость и светское воспитание никогда не позволят ему до конца открыться даже близкому приятелю, отцу своему не скажет всей правды таков князь Андрей. «Никогда, никогда не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал все, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, которую ты выбрал, пока не увидишь ее ясно, а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда не годным... А то пропадет все, что в тебе есть хорошего и высокого. Все истратится по мелочам».

  • 9302. Роль казачьего движения в ходе Гражданской войны в оценке автора "Тихого Дона"
    Информация пополнение в коллекции 22.08.2006

    Литература

    1. Бирюков Ф.Г., О подвиге народном. Жизнь и творчество Шолохова М., 1989.
    2. Гура В.В., Как создавался “Тихий Дон” М.: “Правда”, 1989.
    3. Ермолаев Г., О книге Р.А. Медведева “Кто написал “Тихий Дон”?” // Вопросы литературы. 1989, №8.
    4. Запевалов В.Н. Русские писатели ХХ века. Библиографический словарь. Том 2. М.: “Просвещение”, 1998.
    5. Казачество. Военный энциклопедический словарь. М.: Военное издательство, 1984.
    6. Казачество. Иллюстрированный энциклопедический словарь. М.: научное издательство “Большая российская энциклопедия”, издательский Дом “Энциклопедическая газета”, 1997.
    7. Лехович Д., Белые против красных. М.: “Воскресенье”, 1992.
    8. Медведев Р., Если бы “Тихий Дон” вышел в свет анонимно. // Вопросы литературы. 1989, №8.
    9. Медведев Р., Загадок становится все больше. // Вопросы литературы.1989, №8.
    10. Прима К.К., Слово о “Тихом Доне”. М.: “Наследие”, 1995.
    11. Русская история. Большая школьная энциклопедия, том 1 М.: “Олма пресс”,1999.
    12. Русская литература. Большой учебный справочник. Для школьников и поступающих в вузы. М.: Издательский дом “Дрофа”, 1998.
    13. Семанов С.Н., В мире “Тихого Дона”. М., 1987.
    14. Семанов С.Н., Остановимся и поразмыслим. // Вопросы литературы. 1989, №8.
    15. Советская историческая энциклопедия, Казачество М.: издательство “Советская энциклопедия”,1965.
    16. Шолохов на изломе времени: статьи и исследовательские материалы к биографии писателя. Исторические источники “Тихого Дона”. М.: “Наследие”,1995.
    17. Шолохов М., Тихий Дон М.: государственное издательство “Художественная литература”, кн.1, 1953.
    18. Шолохов М., Тихий Дон М.: государственное издательство “Художественная литература”, кн.2, 1953.
    19. Шолохов М., Тихий Дон М.: государственное издательство “Художественная литература”, кн.3, 1953.
    20. Шолохов М., Тихий Дон М.: государственное издательство “Художественная литература”, кн.4, 1953.
  • 9303. Роль Кёнигсберга в творческом становлении Гофмана
    Информация пополнение в коллекции 31.07.2007

    Литературой Гофман занялся поздно. Наиболее значительны сборники рассказов «Фантазии в манере Калло» (Fantasiestücke in Callots Manier, 18141815), «Ночные рассказы в манере Калло» (Nachtstücke in Callots Manier, 2 vol., 18161817) и «Серапионовы братья» (Die Serapionsbrüder, 4 vol., 18191821); диалог о проблемах театрального дела «Необыкновенные страдания одного директора театров» (Seltsame Leiden eines Theaterdirektors, 1818); рассказ в духе волшебной сказки «Крошка Цахес по прозванию Циннобер» (Klein Zaches, genannt Zinnober, 1819); и два романа «Эликсир дьявола» (Die Elexiere des Teufels, 1816), блистательное исследование проблемы двойничества, и «Житейские воззрения кота Мура» (Lebensansichten des Kater Murr, 18191821), отчасти автобиографическое произведение, исполненное остроумия и мудрости. К числу наиболее известных рассказов Гофмана, входивших в упомянутые сборники, принадлежат волшебная сказка «Золотой горшок» (Die Goldene Topf), готическая повесть «Майорат» (Das Mayorat), реалистически достоверный психологический рассказ о ювелире, который не в силах расстаться со своими творениями, «Мадемуазель де Скюдери» (Das Fräulein von Scudéry) и цикл музыкальных новелл, в которых на редкость удачно воссозданы дух некоторых музыкальных сочинений и образы композиторов.

  • 9304. Роль колыбельных песен и поэзии пестования в системе детского фольклора
    Информация пополнение в коллекции 13.11.2009

     

    1. Аникин В. П. Фольклор как коллективное творчество народа. М., 1969 год.
    2. Капица Ф. С. Русский детский фольклор: Учебное пособие для студентов вузов / Ф. С. Капица, Т. М. Калядич. Флинта: Наука, 2002 год.
    3. Кравцов Н. И. Проблемы славянского фольклора. М., 1972 год.
    4. Лойтер С. М., Неелов Н. М. Современный школьный фольклор: Пособие-хрестоматия. Петрозаводск, 1995 год.
    5. Русское устное народное творчество. Хрестоматия по фольклористике: Учеб. пособие / Сост. Ю. Г. Круглов, О. Ю. Круглов, Т. В. Смирнова; под ред. Ю. Г. Круглова. М.: Высш. шк., 2003 год.
  • 9305. Роль композиции в художественном произведении (И. С. Шмелев. «Лето господне»)
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    Особенность композиции книги И. С. Шмелева “Лето Господне”, я считаю, именно в неуловимости и неопределенности жанра повествования. Много лет литературные критики и литературоведы называют его произведение то романом, то повестью, то сборником рассказов или новелл. Есть и такие определения, как роман-миф, свободный эпос и т.д. Я считаю, каждый из них прав: “Лето Господне” вполне можно назвать романом, так как в нем изображен достаточно большой промежуток времени, много действующих лиц, несколько переплетающихся сюжетных линий. А с другой стороны, книга состоит из новелл, каждая из которых представляет собой вполне законченное художественное произведение, которое может существовать независимо от остальных рассказов. Определения мифа и эпоса также оправданы присутствием в повествовании поэтического осмысления национальных корней, сопоставления настоящего, прошлого, будущего нашей родины.

  • 9306. Роль лирических отступлений в одном из произведений русской литературы XIX века.
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    Одной из важнейших тем лирических отступлений в романе является изображение природы в разное время года. Пушкин сам написал в примечаниях к «Евгению Онегину»: «Смеем уверить, что в нашем романе время расчленено по календарю». Можно легко восстановит в памяти ход времени. Летом Онегин отправляется в деревню: «Два дня ему казались новы уединенные поля, прохлада сумрачной дубравы, журчанье тихого ручья…» Скучая и томясь, проводит Онегин осень в деревне. Зимой собираются гости на именины Татьяны. Зима - весёлое время года, торжественное и нарядное: «опрятней модного паркета блистает речка, льдом одета», «весёлый мелькает, вьется первый снег, звездами падая на брег». Весной, когда: «гонимы вешними лучами, с окрестных гор уже снега сбежали мутными ручьями на потопленные луга», Ларины отправляются на «ярмарку невест». Та или иная пейзажная картина служит «заставкой» к новому этапу в жизни герое романа. Жизнь человека и природы неразрывно связаны между собой. Весна определяется как ! «пора любви», а утрата способности любить сравнивается с «бурей осени холодной». Подобно тому, как сменяют друг друга времена года, рождается и умирает, затем вновь рождается всё живое, течёт и жизнь человека: сменяются поколения, приходит «расцвет» и «увяданье» человеческой души: «или с природой оживленной сближаем думою смущенной мы увяданье наших лет, которым возрожденья нет?»

  • 9307. Роль лирических отступлений в поэме "Мертвые души"
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    После посещения Ноздрева Чичиков в дороге встречается с прекрасной блондинкой. Описание этой встречи завершается замечательным авторским отступлением: "Везде, где бы ни было в жизни, среди ли черствых, шероховато-бедных и неопрятно-плеснеющих низменных рядов ее, или среди однообразно-хладных и скучно-опрятных сословий высших, везде хоть раз встретится на пути человеку явленье, не похожее на все то, что случалось ему видеть дотоле, которое хоть раз пробудит в нем чувство, не похожее на те, которые суждено ему чувствовать всю жизнь." Но то, что свойственно множеству людей, что появляется "поперек" каким бы то ни было печалям,- все это совершенно чуждо Чичикову, холодная осмотрительность которого сопоставляется здесь с непосредственным проявлением чувств.

  • 9308. Роль любовной интриги в произведениях И. С. Тургенева
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    Марианну никто не вел за собою, никто на нее не влиял. Горькие обстоятельства ее семейной жизни, унизительное положение в доме Сипягиных открыли ей глаза на положение всех униженных и обездоленных, и она ухватилась за Нежданова как единомышленника, честного человека, уже принимающего участие в борьбе. Впрочем, еще более говорило в его пользу то, что девушка почувствовала в нем одного из тех несчастных, кому необходимо помочь: “Мы оба одинаково несчастливы; вот что нас связывает”. Поэтому сколько бы слабости он ни выказывал, героиня готова была преданно служить ему. И все-таки для деятельности ей требовалась гораздо более стойкая опора, а не тот, кто говорит: “Марианна, я обязан сказать тебе, что я не верю больше в то дело, которое нас соединило”. Нежданов признается, что в их сближении личное чувство играло второстепенную роль, соединились же они во имя дела. Марианна, столкнувшись с несостоятельностью своего избранника, связывает судьбу с Соломиным. В отличие от трех других героинь, она нашла выход, позволяющий обрести “новую, осознанно счастливую жизнь”.

  • 9309. Роль митця і мистецтва у житті суспільства (за драмами Лесі Українки)
    Курсовой проект пополнение в коллекции 05.12.2010

     

    1. Агеєва В. Митець і пуща. // Слово і час, 1999. - № 8. - С.11-18.
    2. Агеєва В. Поетеса зламу тисячоліть. Творчість Лесі Українки в постмодерній інтерпретації. - К.: Веселка, 2001. - 265 с.
    3. Бабишкін О. Слово про Лесю. // Українська мова і література в школі, 1963. - №6. - С.8-11
    4. Боженко М.К. Драматичні поеми Лесі Українки. // Українська мова і література в школі, 1966. - № 9. - С.33-34
    5. Волинський П. Леся Українка - борець за соціалістичну естетику. // Леся Українка. Публікації. Статті. Дослідження. - К.: Наукова думка, 1973. - 261 с.
    6. Демська Л. Проблема індивідуальної свободи в драматургії Лесі Українки: Дисертація на здобуття наукового ступеня кандидата філологічних наук. - Львів, 1999. - 148 с.
    7. Зеров М. Леся Українка // Твори: в 2 т. - Т.2. Історико-літературні та літературознавчі праці. - К.: Дніпро, 1990. - 594 с.
    8. Козак С. Неоромантична концепція слова Лесі Українки. // Сучасність, 1993. - №2. - С.138-144.
    9. Колесник П. Леся Українка і українська поезія початку ХХ ст. // Леся Українка. Публікації. Статті. Дослідження. - К.: „Наукова думка”, 1973. - 261 с.
    10. Колощук Н.Г. Інтелектуальний конфлікт у драматургічній поетиці Лесі Українки // Леся Українка і сучасність. - Луцьк: „Вид-во Волинська обласна друкарня„ 2003. - 444 с.
    11. Костенко А. Леся Українка: Документальна повість. - К.: Дніпро, 1971. - 163 с.
    12. Костенко Л. Поет, що ішов сходами гігантів // Леся Українка, Драматичні твори. - К.: Дніпро, 1989. - 234 с.
    13. Ломонос Є. Вивчення творчості Л. Українки. - К.: Радянська школа, 1987. - 208 с.
    14. Лосев А. История античной эстетики. - М.: Высш. шк., 1963. - С.3-33.
    15. Міщенко Л.І. Леся Українка. Посібник для вчителів. - К.: Радянська школа, 1986. - 302 с.
    16. Моклиця М.В. Леся Українка і Ольга Кобилянська: дві грані модернізму // Леся Українка і сучасність. - Луцьк: „Вид-во Волинська обласна друкарня„ 2003. - 444с.
    17. Олійник Микола. Леся. - Київ. Молодь, 1960. - 232 с.
    18. Павлишин М. Постколоніальна критика і теорія // Антологія світової літературно-критичної думки XX ст. /За ред. М. Зубрицької/. - Львів: Літопис, 1996. - С.531-535.
    19. Радишевський Р.П. Іскри єднання: До питання про інтернаціональні мотиви творчості Лесі Українки. - К.: Дніпро, 1983. - 184 с.
    20. Семененко Л.М. Митець як концептуальний герой драматургії Лесі Українки // Вісник Запорізького державного університету, 2000 - №1,. - С.23-27.
    21. Стебельська А. Образ волі і рабства в драмах Лесі Українки. // Позакласний час. - К.: Веселка, 1998. № 6 - С.13-18
    22. Степанишин Б. Леся Українка: "Ніщо мене так не мучить, як фальш". Погляд на життя і творчість письменниці з нових, сучасних позицій. // Березіль, 1999. - №1-2. - С.169-180.
    23. Турган О. Українська література к. ХІХ - поч. ХХ ст. і античність. - К., 1995. - С.117-133.
    24. Тхорук Р.Л. Неволя як тема і як проблема у творчості Лесі Українки // Леся Українка і сучасність. - Луцьк: Вид-во Волинська обласна друкарня, 2003. - 444 с.
    25. Українка Леся. Зібрання творів: У 12 т. Т.4. - К.: Наукова думка, 1975. - 506 с.
  • 9310. Роль моральной оценки в характеристике героев "Тихого Дона" М. А. Шолохова
    Дипломная работа пополнение в коллекции 09.12.2008

    Библиография.

    1. Барог Л. Г. О мастерстве пластического изображения человека в романе М. А. Шолохова «Тихий Дон». //Ученые записки. Выпуск 8. Серия филологическая №2. Уфа, 1956. С. 36-74.
    2. Бекедин П. В. Проверяйте литературу жизнью. (О некоторых эстетических принципах М.А. Шолохова). //Творческие взгляды советских писателей. - Л., 1981. С. 46-70.
    3. Бирюков Ф. Г. Мастер речевых характеристик.//Русская речь. 1987. - №1. С.31-40
    4. Бирюков Ф. Г. Художественные открытия М. Шолохова.: Современник, 1976
    5. Дайреджиев Б. О «Тихом Доне». М.: Советский писатель, 1962
    6. Круглов Ю. Великий писатель Земли русской. //Слово. 2000. - №4. С.9-14
    7. Кулинич А. В. Классовое и общечеловеческое в романе «Тихий Дон». //Русский язык и литература в средних учебных заведениях УССР. 1991. - №2. С.29-34
    8. Небольсин С. Шолохов, Пушкин, Солженицын. //Наш современник. 1992. - №5. С.177-186
    9. Палиевский П. Шолохов сегодня. //За строкой учебника. М.: Молодая гвардия,1989. С.230-238
    10. Симмонс Э. Он избрал свой путь. //Вопросы литературы. 1990. - №5. С.40-62
    11. Соколов Б. В. Донская волна в «Тихом Доне». //Вопросы литературы. 1990. - №5. С.3-24
    12. Сухих И. Одиссея казачьего Гамлета. //Звезда. 2000. - №10. С. 220-224.
    13. Толстой Л. Н. Собрание сочинений: В 22-х т. Т.13. М.: Худ. лит., 1983.
    14. Федин К. Слово о Шолохове. М.: Правда, 1973.
    15. Федь Н. Обреченная любовь. //Слово. 1998. - №3. С. 89-106.
    16. Федь Н. Парадокс гения. //Молодая гвардия. 1995. №3. С. 254-264.
    17. Федь Н. Художник и власть. //Молодая гвардия. 1994. - №3. С. 191-203.
    18. Хватов А. На страже века. М.: Современник, 1975.
    19. Шолохов М. А. Собрание сочинений: В 8- ми т. Т. 1-4. М.: Правда, 1975.
    20. Якименко Л. Г. «Тихий Дон» М. Шолохова. М.:Советский писатель, 1958.
    21. Якименко Л. Г. Избранные работы: в 2-х т. Т.2. М.: Худ. лит., 1982.
  • 9311. Роль моральной оценки в характеристике героев «Тихого Дона» М. А. Шолохова
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    Библиография.

    1. Барог Л. Г. О мастерстве пластического изображения человека в романе М. А. Шолохова «Тихий Дон». //Ученые записки. Выпуск 8. Серия филологическая №2. Уфа, 1956. С. 36-74.
    2. Бекедин П. В. Проверяйте литературу жизнью. (О некоторых эстетических принципах М.А. Шолохова). //Творческие взгляды советских писателей. - Л., 1981. С. 46-70.
    3. Бирюков Ф. Г. Мастер речевых характеристик.//Русская речь. 1987. - №1. С.31-40
    4. Бирюков Ф. Г. Художественные открытия М. Шолохова.: Современник, 1976
    5. Дайреджиев Б. О «Тихом Доне». М.: Советский писатель, 1962
    6. Круглов Ю. Великий писатель Земли русской. //Слово. 2000. - №4. С.9-14
    7. Кулинич А. В. Классовое и общечеловеческое в романе «Тихий Дон». //Русский язык и литература в средних учебных заведениях УССР. 1991. - №2. С.29-34
    8. Небольсин С. Шолохов, Пушкин, Солженицын. //Наш современник. 1992. - №5. С.177-186
    9. Палиевский П. Шолохов сегодня. //За строкой учебника. М.: Молодая гвардия,1989. С.230-238
    10. Симмонс Э. Он избрал свой путь. //Вопросы литературы. 1990. - №5. С.40-62
    11. Соколов Б. В. Донская волна в «Тихом Доне». //Вопросы литературы. 1990. - №5. С.3-24
    12. Сухих И. Одиссея казачьего Гамлета. //Звезда. 2000. - №10. С. 220-224.
    13. Толстой Л. Н. Собрание сочинений: В 22-х т. Т.13. М.: Худ. лит., 1983.
    14. Федин К. Слово о Шолохове. М.: Правда, 1973.
    15. Федь Н. Обреченная любовь. //Слово. 1998. - №3. С. 89-106.
    16. Федь Н. Парадокс гения. //Молодая гвардия. 1995. №3. С. 254-264.
    17. Федь Н. Художник и власть. //Молодая гвардия. 1994. - №3. С. 191-203.
    18. Хватов А. На страже века. М.: Современник, 1975.
    19. Шолохов М. А. Собрание сочинений: В 8- ми т. Т. 1-4. М.: Правда, 1975.
    20. Якименко Л. Г. «Тихий Дон» М. Шолохова. М.:Советский писатель, 1958.
    21. Якименко Л. Г. Избранные работы: в 2-х т. Т.2. М.: Худ. лит., 1982.
  • 9312. Роль мотива всемогущества рока и обреченность борьбы с ним в трагедии Эсхила "Прометей прикованный"
    Курсовой проект пополнение в коллекции 28.05.2010

    Для истории понятия о судьбе наибольший интерес и обильнейший материал представляют трагедии Эсхила и Софокла, поэтов, веровавших в отечественных богов; трагедии их назначались для народа и потому гораздо точнее, нежели философские или этические сочинения того же времени, отвечали уровню понимания и нравственным запросам народных масс. Сюжеты трагедий принадлежали мифам и древнейшим легендам о богах и героях, освященным верой и давностью, и, если по отношению к ним поэт дозволял себе уклонения от установившихся понятий, то оправданием ему служили перемены в народных воззрениях на божество. Слияние судьбы с Зевсом, причем перевес переходит на сторону последнего, ясно выражено в трагедиях Эсхила. По закону глубокой старины Зевс направляет судьбу мира: "все совершается так, как назначено судьбою, и нельзя миновать вечного, нерушимого определения Зевса" ("Просительницы"). "Великие Мойры, да совершится волею Зевса то, чего требует правда" ("Несущие возлияния", 298). Особенно поучительна перемена в образе Зевса, взвешивающего и определяющего людской жребий: у Гомера (VIII и XXII) Зевс вопрошает этим способом неведомую для него волю судьбы; у Эсхила в подобной сцене Зевс владыка весов, и, по словам хора, человек не в силах сделать что-либо без Зевса ("Просительницы", 809). Такому представлению поэта о Зевсе противоречит то положение, какое он занимает в "Прометее": здесь образ Зевса носит на себе все черты божества мифологического, с его ограниченностью и подчинением судьбе, ему, как и людям, неведомой в своих решениях; тайну судьбы он напрасно пытается исторгнуть насилием у Прометея; кормилом необходимости правят три Мойры и Эринии, и сам Зевс не может избегнуть предназначенной ему участи ("Прометей", 511 и сл.).

  • 9313. Роль названия в художественном тексте
    Реферат пополнение в коллекции 09.12.2008

    Более подробно остановимся на названии. Оно делает возможным раскрытие самой важной темы рассказа, и намечает ту доминанту, которая определяет собой все его построение. И вот такой доминантой данного рассказа и является «легкое дыхание». Оно является к самому концу рассказа в виде воспоминаний классной дамы о прошлом, о подслушанном ею когда-то разговоре Оли с ее подругой. Этот разговор о женской красоте, расказанный в полукомическом стиле «старинных смешных книг», служит той катастрофой всей новеллы, в которой раскрывается ее истинный глубинный смысл. Во всей этой красоте самое важное место «старинная смешная книга» отводит «легкому дыханию». «Легкое дыхание! А ведь оно у меня есть, - ты послушай, как я вздыхаю, - ведь, правда, есть?». Мы как будто слышим этот вздох, и в этом комически звучащем и в смешном стиле переданном разговоре мы вдруг обнаруживаем совершенно другой его смысл, читая заключительные катострофические слова автора: «теперь это легкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре…». Эти слова как бы замыкают круг, сводя конец к началу. Как много иногда может значить каким огромным может дышать маленькое слово в художественно построенной фразе. Таким словом в этой фразе, несущем в себе всю катастрофу рассказа, является слово «это» легкое дыхание. Это: речь идет о том воздухе, который только что назван, о том легком дыхании, которое Оля Мещерская попросила свою подругу послушать. А дальше вновь катастрофические слова: «…в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре…». Эти три слова совершенно конкретизируют и объединяют всю мысль рассказа, который начинается с описания облачного неба и холодного весеннего ветра. Автор как бы говорит заключительными словами, резюмируя весь рассказ, что все то, что произошло, все то, что составляло жизнь, любовь, убийство, смерть Оли Мещерской, - все это в сущности есть только одно событие, - ЭТО легкое дыхание снова рассеялось в мире, в ЭТОМ облачном небе, в ЭТОМ холодном весеннем ветре. И все прежде данные автором описания могилы, и апрельской погоды, и серых дней, и холодного ветра, - все это вдруг объединяется, как бы собирается в одну точку, включается и вводится в рассказ: рассказ получает вдруг новый смысл и новое выразительное значение это не просто уездный русский пейзаж, это не просто просторное уездное кладбище, это не просто звон ветра в фарфоровом венке, - это все рассеянное в мире легкое дыхание, которое в житейском своем значении есть все тот же выстрел, все тот же Малютин, все то ужасное, что соединено с именем Оли Мещерской.

  • 9314. Роль научного наследия Е. Д. Поливанова в отечественной и мировой лингвистике
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    Е. Д. Поливанов стремился вскрыть причины языковых изменений. Он выделял два комплекса таких причин. а) Один связан с физиологическими характеристиками речи, из которых он главным считал принцип экономии произносительной энергии, ведущий к постоянному упрощению фонологической и грамматической системы; эта концепция также позднее нашла продолжение в науке, например, в книге А. Мартине «Принцип экономии в лингвистике» (М., 1960). б) Другой комплекс причин определяется социально-экономическими условиями. Е. Д. Поливанов был далек от свойственного некоторым советским ученым 20-30х гг. упрощенного понимания этих причин. Он указывал, что сами изменения звуков или речевых форм нельзя объяснять воздействием «материально-общественной жизни», как писал Н. Я. Марр, или «силой производственно-общественных корней», однако «экономико-политические сдвиги видоизменяют контингент носителей (или так называемый социальный субстрат) данного языка или диалекта, а отсюда вытекает и видоизменение отправных точек его эволюции». Е. Д. Поливанов выявлял и законы функционирования языка в обществе; известен, например, «закон Поливанова»: «Развитие литературного языка заключается отчасти в том, что он все меньше развивается».

  • 9315. Роль образу Мерліна в роботах Томаса Мелорі
    Информация пополнение в коллекции 14.11.2010

    2) З образу благочестивого старого віщуна відлюдника він перетворюється в Мелорі в мага-діяча, що активно втручається у всесвіт, і що намагається створити мирну і процвітаючу державу не дивлячись ні на що і не гидуючи жодними засобами.3) Якщо у Гальфріда Монмутського Мерлін грає роль нововведення і героя який повинен зацікавити читача, то в Мелорі він грає роль своєрідного "сірого кардинала", або якогось єднального елементу що з'являється скрізь і знає все. Після зникнення Мерліна оповідання переходить від двору Артура на персональні пригоди окремих лицарів.

  • 9316. Роль односоставных предложений в рассказах И.С.Тургенева (по сборнику "Записки охотника")
    Реферат пополнение в коллекции 09.12.2008

    Двусоставные предложенияОдносоставные предложения

    1. Верстах в пяти от моего имения живёт один мне знакомый человек.
    2. Он человек рассудительный и положительный…
    3. Ведь я тебя просил…
    4. Роста он небольшого, сложен щеголевато, собою весьма недурён…
    5. Смеётся он звучно и беззаботно, приветливо щурит карие глаза.
    6. Он удивительно хорошо себя держит…
    7. Музыку он тоже любит…
    8. По зимам он ездит в Петербург.
    9. Аркадий Павлыч говорит голосом мягким и приятным…
    10. Странное беспокойство овладевает вами в его доме.
    11. На другой день я рано утром велел заложить свою коляску…
    12. Два камердинера, в чистых белых перчатках, предупреждали наши желания.
    13. Мы сидели на персидском диване.
    14. Он пил чай, смеялся, рассматривал свои ногти.
    15. Камердинер помялся на месте, покрутил салфеткой и не сказал ни слова.
    16. Аркадий Павлыч потупил голову и задумчиво посмотрел на него исподлобья.
    17. Вошёл человек толстый, смуглый, черноволосый…
    18. Аркадий Павлыч запел какой-то французский романс.
    19. Охотники поймут моё нетерпенье.
    20. Аркадий Павлыч любил побаловать себя…
    21. повар приехал несколькими минутами ранее нас.
    22. При самом въезде в околицу встретил нас староста.
    23. Староста проворно соскочил с лошади.
    24. Тревожное волнение распространялось по селу.
    25. Бурмистрова жена встретила нас с низким поклоном…
    26. Кучера начали вносить сундуки…
    27. Он расспрашивал старосту об урожае.
    28. Застучала телега и остановилась перед крыльцом: вошёл бурмистр.
    29. Аркадий Павлыч удовлетворил его желание.
    30. «Егор мне докладывал»,- важно заметил Аркадий Павлыч.
    31. Софрон только того и ждал.
    32. Пеночкин перебил его.
    33. Софрон вздохнул.
    34. Г-н Пеночкин много смеялся уловке своего бурмистра.
    35. мы встали довольно рано.
    36. я собрался ехать в Рябово, но…
    37. Явился бурмистр.
    38. Говорил он гораздо меньше вчерашнего, глядел зорко и пристально.
    39. Софрон выслушивал барскую речь со вниманием.
    40. увидали мы следующее зрелище.
    41. Земский Федосеич усердно хлопотал около них.
    42. Оба молча поклонились ему в ноги.
    43. Невзлюбил меня Софрон…
    44. Аркадий Павлыч вдруг вспыхнул.
    45. Аркадий Павлыч обернулся к ним спиной.
    46. Софрон отправился вслед за ним.
    47. Земский выпучил глаза…
    48. Староста выпугнул уток из лужи.
    49. Часа два спустя я уже был в Рябове.
    50. Я вспомнил про Антипа и рассказал ему, что видел.
    51. Староста теперь его забьёт.
    52. Мы отправились на охоту.
    53. Делать было нечего.
    54. Тебя не спрашивают, так ты молчи.
    55. Не дай вконец разориться, кормилец.
    56. Останьтесь, посидите ещё немного.
    57. Между тем на дворе совсем стемнело.
    58. Молчать, говорят тебе.
    59. …невтерпёж, знать пришлось…
    60. Между тем подали ужин.

  • 9317. Роль Островского в создании национального репертуара
    Курсовой проект пополнение в коллекции 08.06.2012

    Помимо «народной трагедии» («Гроза»), сатирической комедии («Лес»), Островский на позднем этапе своего творчества создает и образцовые произведения в жанре психологической драмы («Бесприданница», 1878, «Таланты и поклонники», 1881, «Без вины виноватые», 1884). Драматург в названных пьесах расширяет, психологически обогащает сценические характеры. Соотносимые с традиционными сценическими амплуа и с общеупотребительными драматургическими ходами, характеры и ситуации оказываются способными меняться непредвиденным образом, демонстрируя тем самым неоднозначность, противоречивость внутренней жизни человека, непредсказуемость каждой житейской ситуации. Паратов - это не только «фатальный мужчина», роковой возлюбленный Ларисы Огудаловой, но и человек простого, грубого житейского расчета; Карандышев - не только «маленький человек», терпящий циничных «хозяев жизни», но и личность с необъятным, болезненным самолюбием; Лариса - не только страдающая от любви героиня, идеально отличающаяся от окружающей ее среды, но и находящаяся под влиянием ложных идеалов («Бесприданница»). Столь же психологически неоднозначно решен драматургом характер Негиной («Таланты и поклонники»): молодая актриса не просто избирает путь служения искусству, предпочитая его любви и личному счастью, но и соглашается на участь содержанки, то есть «практически подкрепляет» свой выбор. В судьбе известной артистки Кручининой («Без вины виноватые») переплелись и восхождение на театральный Олимп, и страшная личная драма. Таким образом, Островский идет по пути, соотносимому с путями современной ему русской реалистической прозы, - пути все более глубокого осознания сложности внутренней жизни личности, парадоксальности совершаемого ею выбора.

  • 9318. Роль пейзажа в произведениях И.А. Бунина
    Информация пополнение в коллекции 15.08.2011

    О запахах в стихах и прозе Ивана Алексеевича Бунина стоило бы рассказать отдельно и подробно - они играют исключительную роль среди других его средств распознавания и живописания мира, места и времени, социальной принадлежности и характера изображаемых людей. Исключительно «душистый», элегически - раздумчивый рассказ «Антоновские яблоки» как бы непосредственно навеян автору запахом этих плодов осеннего сада, лежащих в ящике письменного стола в кабинете с окнами на шумную городскую улицу. Он полон этих яблочных запахов «мёда и осенней свежести» и поэзии прощания с прошлым, откуда лишь доносится старинная песня подгулявших «на последние деньги» обитателей степных захолустных усадеб. Помимо густо наполняющих все его сочинения запахов, присущих временам года, деревенскому циклу полевых и иных работ, запахов, знакомых нам и по описаниям других, - талого снега, весенней воды, цветов, травы, листвы, пашни, сена, хлебов, огородов и тому подобного, - Бунин слышит и запоминает ещё множество запахов, свойственных, так сказать, историческому времени, эпохе. Это запахи веничков из перекати- поле, которыми в старину чистили платья; плесени и сырости нетопленного барского дома; курной избы; серных спичек и махорки; вонючей воды из водовозки; ванили и рогожи в лавках торгового села; воска и дешёвого ладана; каменноугольного дыма в хлебных степных просторах, пересечённых железной дорогой… А за выходом из этого деревенского и усадебного мира в города, столицы, заграницы и далёкие экзотический моря и земли - ещё множество других разительных и памятных запахов. Эта сторона бунинской выразительности, сообщающая всему, о чём рассказывает писатель, особую натуральность и приметность - во всех планах, от тонко - лирического до едко - саркастического, - прочно прижилась и развивается в нашей современной литературе - у самых разных по природе и таланту писателей. Бунин, как может быть, никто из русских писателей, исключая, конечно, Л.Толстого, знает природу своего Подстепья, видит и слышит, и обоняет во всех неуловимых переходах и изменениях времён года и сад, и поле, и пруд, и реку, и лес, и овражек, заросшей кустами дубняка и орешника, и просёлочную дорогу, и старинный тракт, обезлюдевший с прокладкой «чугунки». Бунин предельно конкретен и точен в деталях и подробностях описания. Он никогда не скажет, например, подобно некоторым современным писателям, что кто - то присел или прилёг отдохнуть под деревом,- он непременно назовёт это дерево, как и птицу, чей голос или шум полёта послышатся в рассказе. Он знает все травы, цветы, полевые и садовые, он большой, между прочим, знаток лошадей и их статям, красоте, норову часто уделяет короткие, запоминающиеся характеристики. Всё это придает его прозе, да и стихам, особо подкупающий характер невыдуманности, подлинности, неувядаемой ценности художнического свидетельства о земле, по которой он ходил. Но, понятно, если бы его изобразительные возможности ограничивались только этими, пусть самыми точными и артистичными картинами и штрихами, значения его было бы далеко от того, какое он приобрёл в русской литературе. Человека с его радостями и страданиями как объект изображения никто не может заменить в искусстве - никакая прелесть одного только предметно - чувственного мира, никакие «красоты природы» сами по себе. Непреходящая художественная ценность «Записок охотника» в том, что автор в них менее всего рассказывает о собственно охотничьих делах и не ограничивается описаниями природы. Чаще всего только по возвращении с охоты - на ночлеге - или по пути на охоту происходят те встречи «охотника» и волнующие истории из народной жизни, которые стали таким незаменимым художественным документом целой эпохи. Из охотничьих же рассказов и очерков иного нашего писателя мы ничего или почти ничего не узнаём о жизни и труде деревень или посёлков в окрестностях которых он охотится и ведёт свои тончайшие фенологические наблюдения над дневной и ночной жизнью леса и его обитателей, над повадками своих собак и т.п. Бунин отлично, с детских лет, по крови, так сказать, знал всякую охоту, но не был таким уж завзятым охотником. Он редко остаётся в лесу или поле, разве что скачет куда-нибудь верхом или бродит пешком - с ружьём или без ружья - в дни одолевающих его раздумий и смятений. Его тянет и в заброшенную усадьбу, и на деревенскую улицу, и в любую избу, и в сельскую лавку, и в кузницу, и на мельницу, и на ярмарку, и на покос к мужикам, и на гумно, где работает молотилка, и на постоялый двор - словом, туда, где люди, где копошиться, поёт и плачет, бранится и спорит, пьёт и ест, справляет свадьбы и поминки пёстрая, взбаламученная жизнь поздней пореформенной поры. О глубоком, пристальном, не из третьих рук полученном знании этой жизни Буниным можно сказать примерно то же, что о его знании на слух, на нюх и на глаз всякого растения и цветения, заморозков и метелей, весенних распутиц и летних жаров. Таких подробностей, таких частностей народной жизни литература не касалась, полагая, может быть, их уже лежащими за пределами искусства. Бунин, как мало кто до него в нашей литературе, знает житьё-бытьё, нужды, житейские расчеты и мечтания и мелкопоместного барина, часто стоящего уже на грани самой настоящей бедности, и «оголодавшего мужика», и тучнеющего, набирающего силу сельского торгаша, и попа с причтом, и мещанина, скупщика или арендатора, шныряющего по деревням в чаянии «оборота», и бедняка учителя, и сельских властей, косцов. Он показывает быт, жильё, еду и одежду, ухватки и повадки всего этого разношерстного люда в наглядности, порой близкой к натурализму, но как истинный художник всегда знает край, меру - у него нет подробностей ради подробностей, они всегда служат основой музыке,, настроению и мысли рассказа. Первый признак настоящей доброй прозы - это когда хочется прочитать её вслух, как стихи, в кругу друзей или близких, знатоков или, наоборот, людей мало искушённых - реакция таких слушателей иногда особенно показательна. Мы можем только пожалеть, что так редко прочитываем вслух рассказ или хотя бы страничку - другую из рассказа, повести, романа наших писателей и поэтов - в кругу ли семьи, или на дружеской вечеринке. Это у нас как - то даже не принято. Бунин вошёл в русскую литературу со своей музыкой прозаического письма, которую не спутаешь ни с чьей иной. Так чётко определиться ритмически в прозе помогло ему то, что он ещё и поэт- стихотворец, всю жизнь писавший наравне с прозой стихи, переводивший западную поэзию. Но это необязательное условие. У Бунина, превосходного поэта, стихи всё же занимают подчиненное положение. Стихи Ивана Алексеевича, при их строгой традиционной форме, густо оснащены элементами, характерными для его прозы: живыми интонациями народной речи, необычными для стихов того времени реалистическими деталями описания природы, быта деревни и мелкопоместной усадьбы. В них можно встретить такие немыслимые по канонам «высокой поэзии», прозаические подробности, как тазы, подставляемые под капелью с потолка в запущенном барском доме с дырявой крышей («Дворецкий») или «клочья шерсти и помёт» на месте волчьих свадеб в зимней степи ( «Сапсан»). Однако, если вообще проза и стихи являются из двух основных источников всякого настоящего художества - из впечатлений живой жизни и опыта самого искусства, то о стихах Бунина можно сказать, что они более наглядно, чем его проза, несут на себе отпечаток традиционной классической формы. Пушкин, Лермонтов и другие русские поэты пришли к Бунину не через посредство школы и даже не через посредство книги самой по себе, а восприняты и впитаны в раннем ребячестве, может быть, ещё до овладения грамотой из поэтической атмосферы родного дома. Они его застали в детской, были семейными святынями. Поэзия была частью живой действительности детства, влиявшей на душу ребёнка, определявший его склонности и дорогие на всю жизнь эстетические препятствия. Образы поэзии имели для нег такую же личную, интимную ценность впечатлений детства, как и окружающая его природа и все «открытия мира». Сделанные в этом возрасте. Только самого раннего Бунина коснулись влияния современной ему поэзии. В дальнейшем он наглухо отгораживается от всяческих модных поветрий в поэзии, держась образцов Пушкина и Лермонтова, Баратынского и Тютчева, а также Фета и отчасти Полонского, но оставаясь всегда самобытным. Поэзия Бунина, долго представлявшаяся его литературным современникам лишь традиционной и даже «консервативной» по форме, живёт и звучит, пережив великое множество стихов, выглядевших когда-то по сравнению с его строгой, скромной и исполненной внутреннего достоинства музой сенсационными «открытиями» и заявлявшими о себе шумно до непристойности. Наиболее жизнестойкая часть стихотворной поэзии Бунина, как и в его прозе, это лирика родных мест, мотивы деревенской и усадебной жизни тонкая живопись природы. Язык Бунина - это язык, сложившийся на основе орловско-курского говора, разработанный и освящённый в русской литературе целым созвездием писателей - уроженцев этих мест. Язык этот не поражает нас необычностью звучания - даже местные слова и целые выражения выступают в нём уже узаконенными, как бы искони присущи русской литературной речи. Местные слова, употребляемые с тонким умением и безошибочным тактом, сообщают стихам и прозе Бунина исключительную земную прелесть и как бы ограждают их от «литературы» - всякого рифмованного и нерифмованного сочинительства, лишённого тёплой крови живого народного языка. «Обломный ливень» - непривычному слуху странен этот эпитет, но сколько в нем выразительной силы, дающей почти физическое впечатление внезапного летнего ливня, что вдруг хлынет потоками на землю точно с обломившегося под ним неба. «Листва муругая»- для большинства читателей как будто бы требует пояснительной сноски - какой это цвет муругий? Но из целостной картины, нарисованной в небольшом прекрасном стихотворении «Зазимок», и бес пояснений очевидно, что речь идёт о поздней, жёсткой, хваченной морозами коричневатой листве степных дубняков, гонимой свирепым ветром зазимка. Точно так же - редкое, почти неизвестное в литературном обиходе слово «глудки» совершенно не нуждается в пояснении, когда мы его встречаем на своем месте: « Смёрзшиеся глудки со стуком летели из под кованых копыт в передок саней». Но слово то какое звучное, весомое и образное - без него куда беднее было бы описание зимней дороги. Занятно, что в цейлонском рассказе «Братья» Бунин называет туземную пирогу уж слишком по-русски - дубок, и, однако, это не портит колорита тропического островного побережья: что пирога, что дубок - это долблённая из цельного ствола лодка, и словечко это только как бы напоминает, что это рассказ, такой далёкий по содержанию от орловско-курской земли, пишет русский писатель. В «Господине из Сан-Франциско» этот певец русских степных просторов, несравненный мастер живописания родной природы, свободно и уверенно ведёт за собой читателя по комфортабельным салонам, танцзалам и барам океанского парохода - по тем временам являвшего собой чудо техники. Он спускается с ним к « мрачным и знойным недрам предисподней…подводной утробе парохода, где глухо гоготали исполинские топки, пожиравшие своими раскалёнными зевами груды каменного угля, с грохотом ввергаемого в них облитым едким, грязным потом и по пояс голыми людьми, багровыми от пламени…». Если попробовать заменить это простонародное, почти вульгарное слово «гоготали» правильным «хохотали» - и сразу ослабевает адское напряжение этих котлов, устрашающая мощь пламени, от которой содрогается подводная часть корпуса парохода - гиганта, сразу утрачивается сила остальных слов о полуголых людях, загружающих топки углем … А слово то взято опять же из запасов детской и юношеской памяти, из того мира, откуда вышел художник в свои далёкие плавания. Эта память в отношении родной речи, картин природы и сельского быта и бездны всяческих подробностей былой жизни у Бунина удивительным образом сохранялась и в течении нескольких десятилетий, проведенных им вне родины.

  • 9319. Роль пейзажа в романе "Война и Мир"
    Информация пополнение в коллекции 09.12.2008

    Образ неба в романе Л. Толстого “Война и мир” Образ неба в романе Л. Толстого “Война и мир”В “Войне и мире” очень большую роль играет пейзаж, но пейзаж не совсем обычный. Описаний природы, таких, как в романах и повестях Тургенева, мы не найдем. Тургеневский пейзаж философский, свойственна ему и эстетическая функция. В “Войне и мире” важна символическая деталь, и часто это лишь элемент пейзажа, обладающий правами действующего лица. Считается, что дуб князя Андрея символ его судьбы, облака символ мирной жизни и т. д. Но это верно лишь отчасти. В гораздо большей степени дуб и облака персонажи, на равных разговаривающие с героем. Они не столько олицетворяются, сколько, как, допустим, в сказках, являются живыми, наделенными душой и всеми функциями то ли волшебных помощников, то ли просто сказочных персонажей.
    Главная роль среди таких помощников и собеседников князя Андрея принадлежит небу. С небом связана вся его жизнь. Оно ему первый советчик и утешитель.
    “Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец”, думает Болконский на поле Аустерлица. С этих пор открывшаяся ему истина о живой жизни, о ничтожестве Наполеона стала его путеводной звездой. Болконский не стремится больше играть важную роль в политической жизни, не связывает свою судьбу с военной карьерой.
    После разговора с Пьером в Богучарове князь Андрей вновь как бы советуется с небом. “В первый раз после Аустерлица он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел, лежа на Аустерлицком поле, и что-то давно заснувшее, что-то лучшее, что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе”.
    Полюбив Наташу, Болконский соединяет ее со своими заветными мечтами о небе. Для князя Андрея Наташа это “девочка, которая хотела улететь в небо”. Это самое главное, что полюбил он в ней, и после, накануне Бородина, Болконский, вспоминая о Наташе, скажет себе еще раз, что любил ее душу, ведь “небесная душа” Наташи и “небесная душа” Болконского нашли друг друга.
    После измены Наташи небо для князя Андрея превратилось в узкий, тесный, “давивший свод”. Лучшие надежды были утрачены.
    С небом связаны и этапы судьбы Пьера. Комета 1812 года, предвещавшая ужас и конец света, по мнению большинства, для Пьера оказывается путеводной звездой. Радостно смотрит он на небо после разговора с Наташей об Анатоле. Пьер полюбил Наташу, и небо “сказало” ему об этом. “Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа”, пишет Толстой. Образ неба не померк в сознании любимых героев автора и в страшное время войны. Для князя Андрея важен вопрос о том, как “Бог оттуда смотрит и слушает...”. У неба герой Толстого пытается получить ответ на вечные вопросы о жизни и смерти. Высокое справедливое небо Аустерлица осудило стремление к славе и войну ради мелких интересов честолюбия, престижа, карьеры. Как “поступит” оно на этот раз, ведь Болконский не хотел больше быть военным, но война против врагов родной земли заставляет его взять в руки оружие?
    Ответа на вопрос о том, как небо допускает войну и другие ужасы и несправедливости, Болконский не получает. Однако позже, смертельно раненный, он вспоминает Наташу, и его душой овладевает успокоение. “Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам” вот что приходит к князю Андрею как ответ с неба. Ведь эту любовь завещал Бог людям на земле. Князь Андрей не перестает любить Наташу, но находит в себе силы простить Анатоля, причинившего ему так много зла. Небо как бы поднимает его душу на новый этап нравственных исканий.
    С вопросами к небу обращается и страдающий в плену Пьер Безухое. Он видит “полный месяц” и “бесконечную даль”. Как нельзя этот месяц и даль запереть в сарае с пленниками, так нельзя и запереть человеческую душу. Благодаря небу Пьер ощутил себя свободным и полным сил для новой жизни.
    Итак, в “Войне и мире” Л. Н. Толстого образ неба символичен. Небо олицетворяет справедливость и вечность, с небом в жизни героев связано все лучшее. Но не только счастливые моменты жизни, а и минуты духовных откровений связаны с небом. Думается, что небо было для Толстого и его любимых героев, если можно так сказать, перифразом Бога. Ведь Толстой не дает Богу на небе имени ни Христа, ни Саваофа, ни Аллаха и т. д. Бог, по мысли Толстого, един, слово “небо” заменяет название непостижимого Божества.
    Конечно, небо является важнейшим элементом толстовского пейзажа. Его образ несет и чисто психологическую, и религиозно-философскую функции.

  • 9320. Роль пейзажа в романе М.Булгакова "Мастер и Маргарита"
    Информация пополнение в коллекции 30.06.2008

    Поэтому, на мой взгляд, Булгаков, используя пейзаж, показывает нам, что Воланду свойственна сущность полутьмы, сущность отражённого света, подчёркивающая недостатки и духовное несовершенство людей «нового социалистического мира Москвы», которые доводятся им и его свитой до гротеска. «Ночь густела, летела рядом, из за края леса начала выходить багровая и полная луна, все обманы исчезли, свалились в болото, утонула в туманах колдовская нестойкая одежда… (с.374). Воланд летел тоже в своём настоящем обличье. Маргарита не могла бы сказать, из чего сделан повод его коня, и думала, что возможно, что это лунные цепочки и самый конь только глыба мрака, и грива коня туча, а шпоры всадника белые пятна звёзд» (с.375). Пейзаж помогает понять демоническую властность и значительность «мессера». Воланд « дух зла и повелитель теней» (с.356). Булгаков на протяжении всего романа вёл нас ко всё более высокому представлению о нём, показывая Воланда воплощением самой животворящей силы жизни, некой изначальной субстанцией ее, изначальным Хаосом, произведшим и зло, и добро, и ставит его выше Добра и Зла. Воланд многолик и таинственен, несуетлив и мудр, справедлив и даже благороден в своём отвращении к пошлости, великодушен к страданиям. Его устами задаётся автором вечный вопрос: «…что бы делало … добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с неё исчезли тени?» (с.356). Пребывание Воланда в Москве обнаруживает зло, делает его очевидным и превращает наглых и самоуверенных обывателей в марионеток, которыми, издеваясь, управляет его свита. Всё очищающий огонь отдан в руки именно ему. «Загорелось как то необыкновенно, быстро и сильно, как не бывает даже при бензине… кот выбрался на крышу. Там его, к сожалению, также безрезультатно обстреляла охрана, стерегущая дымовые трубы, и кот смылся в заходящем солнце, заливавшем город» (с.341).