Литература

9081. Резюме неизвестного Даниила
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Весьма сомнительным выглядит и подчёркнутое в заглавии обращение автора к “своему” князю: занимавший ранее не самое скромное место при дворе (ибо он намекает на то, что был близким доверенным курского князя Ростислава), Заточник и теперь не прочь, как кажется, получить должность княжеского советника “думца”. В то же время он не просит князя простить ему прошлые проступки (наказанием за которые могло быть “заточение”), но старается обратить на себя высочайшее внимание и при этом жалуется и на мздоимство собственной родни, и на коварство чужих (а иначе это бросало бы неприятный отсвет и на самого князя) слуг тиуна и рядовичей. И, наконец, чего ради было бы автору «Моления», человеку начитанному, литературно одарённому и, без сомнения, заметному при любом княжеском дворе XII века, так старательно демонстрировать свои таланты перед собственным же князем и даже рассказывать ему подробности своей биографии в частности, о том, что он-де “ни за море ходил, ни от философ научихся”. Более правдоподобной представляется, согласитесь, другая ситуация: потерпев неудачу на месте прежней службы или впав в немилость у прежнего покровителя, Даниил теперь всячески пытается снискать внимание нового господина 2, которого уже заранее именует “своим князем”, причём очевидным лейтмотивом «Моления» оказывается просьба о щедром жалованье.
9082. Рей Брэдбери. 451 по Фаренгейту
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Руководствуясь инструкциями Фабера, Монтэг уходит из города и встречается с представителями очень необычного сообщества. Оказывается, в стране давно уже существовало нечто вроде духовной оппозиции. Видя, как уничтожаются книги, некоторые интеллектуалы нашли способ создания преграды на пути современного варварства. Они стали заучивать наизусть произведения, превращаясь в живые книги. Кто-то затвердил «Государство» Платона, кто-то «Путешествия Гулливера» Свифта, в одном городе «живет» первая глава «Уолдена» Генри Дэвида Торо, в другом вторая, и так по всей Америке. Тысячи единомышенников делают свое дело и ждут, когда их драгоценные знания снова понадобятся обществу. Возможно, они дождутся своего. Страна переживает очередное потрясение, и над городом, который недавно покинул главный герой, возникают неприятельские бомбардировщики. Они сбрасывают на него свой смертоносный груз и превращают в руины это чудо технологической мысли XX столетия.
9083. Рейнуотер Дж. Это в ваших силах
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Цель принять себя ребенка. Цель написания биографии научиться понимать, любить и принимать ребенка, которым был уже взрослый человек. Например, упражнение “приласкайте ребенка, которым вы были” - с выбором тяжелого периода детства. После выполнения упражнения нужно обязательно записать свои мысли и чувства. Еще одна цель обрести умение обращаться со своим прошлым и способность жить в настоящем. Если определенные эпизоды из прошлого всплывают раз за разом, поможет упражнение “Эмоционально-коррективное переживание” - записать тревожащий эпизод от первого лица в настоящем времени, затем переписать историю по желанию, придумать свой собственный финал и развязку. В результате тягостное событие заново пережито, субъективно завершено и перестает постоянно “прокручиваться” в голове. Биография используется для раскрытия бессознательного значения феноменов, возникающих в годовщину тех или иных событий. Используется упражнение “Годовщина” - “сейчас… 19… года, я живу… , чувствую…” и так далее до года, который можно вспомнить. Особенные дни жизни ожидание того, что то-то случится, что-то плохое задача выяснить нет ли в событиях одной и той же воспроизводящейся схемы. Как говорил Юнг “Я могу понять себя только в свете внутренних событий. Именно они создают неповторимое своеобразие моей жизни, и именно им посвящена автобиография”. Главная психологическая проблема пожилых поиск смысла прожитой жизни. Пожилые склонные делиться воспоминаниями это является следствием желания получить от молодых подтверждение того, что жизнь прожита не зря.
9084. Реквием в искусстве
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009
Библиография:
1. Бражнин И. Я. Ликующая муза. Новосибирск, Западно Сибирское книжное издательство, 1974.
2. Васина-Гроссман В. А. Первая книжка о музыке. Изд. 5-е. М.: Музыка, 1988.
3. Дудин М. Души высокая свобода. Вступительная статья к книге Анна Ахматова. Сочинения. М.: Художественная литература, 1986.
4. Жирмунский В. М. Анна Ахматова. Л., 1975.
5. Павловский А. И. Анна Ахматова: Жизнь и творчество. М.: Просвещение, 1991.
6. Хейт А. Анна Ахматова: Поэтическое странствие. М., 1991.едняя школа №204
9085. Реклю Жан Жак Элизе
Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

Французский географ, социолог. Посетил почти все страны цивилизованного мира, начиная с Европы и кончая отдаленными уголками Америки, Африки и Азии. Автор трудов Земля и люди. Всеобщая география (т. 1-19, 1876- 1894), Человек и Земля (т. 1-6), в которых попытался дать общую картину развития человечества и описание стран. Элизе Реклю родился 15 марта 1830 года в семье небогатого сельского протестантского пастора в городе Сент-Фуа-ля-Гранд, в департаменте Жиронды на юге Франции. Отец Реклю был глубоко верующим человеком. В молодости он отказался от блестящей карьеры (одно время он был секретарем у графа Деказа, министра при. дворе Людовика XVIII) и предпочел место сельского пастора в глухом местечке Ортец, расположенном у подножия Пиренеев. В 1840 году в школу Моравских братьев , находившуюся в городе Нейвид в Германии, был отправлен старший брат Эли, а через два года наступила очередь и для Элизе. В то время с юга Франции в Германию еще не было железных дорог, а путешествие в дилижансах стоило дорого. Двенадцатилетний Элизе, получивший от отца несколько франков на дорогу, отправился один с юга Франции в Германию пешком, с дорожной сумкой за плечами. Юный Элизе не знал ни слова по-немецки. Он шел несколько недель, ночуя в деревнях и на постоялых дворах. Дней восемь он пробыл в Париже у родственников отца и затем опять отправился в путь. Таково было первое путешествие будущего географа. В 1851 году Элизе Реклю снова пешком отправился к родителям во Францию. В Страсбурге он встретился с братом. Три недели, голодая и ночуя под открытым небом, братья шли в Ортез, где жили их родители с шестью младшими детьми. В Ортезе братья узнали, что к власти пришел Наполеон III. Они стали призывать население к протесту против монархии. Полиция получила приказ арестовать их. Узнав об этом, братья ночью сбежали из Ортеза в Англию. Элизе поступил на службу к помещику. В свободное время он продолжал заниматься географией. Здесь у него и зародился план написать книгу о Земле. Но для этого надо было самому повидать много стран и побывать в разных частях света. Элизе решает отправиться в Америку. Не имея средств для покупки билета на проезд на пароходе через океан, он поступил поваром на небольшое парусное судно, отправлявшееся из Ливерпуля в Новый Свет. Совершив благополучно переезд через океан, Реклю высадился в Новом Орлеане, не имея ни средств, ни знакомых. Некоторое время он работал докером в порту. Вскоре он встретил француза, жившего в Новом Орлеане уже несколько лет. При его содействии молодому переселенцу удалось устроиться учителем французского языка, а затем Элизе получил предложение от плантатора из штата Луизиана поступить к нему воспитателем детей.
9086. Рекомендательная библиография
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

К редактированию и составлению библиографических пособий широко привлекались специалисты, институт внимательно прислушивался к отзывам библиотекарей. Однако потребности в рекомендательной библиографии продолжали возрастать и изданий института (15 - 25 названий в год) не хватало. Не справлялся институт и с разработкой теоретических и методических проблем рекомендательной библиографии, ослабевала его связь с практической работой библиотек по обслуживанию читателей. Стало очевидным, что решение в полном объеме новых задач рекомендательной библиографии не под силу одному учреждению. В 1940 году Научно-исследовательский институт библиоведения и рекомендательной библиографии был реорганизован в Центральный научно-методический кабинет Наркомпроса. Основная составительская и методическая работа в области рекомендательной библиографии постепенно переходила к государственным публичным библиотекам, которые начали выпуск рекомендательных библиографических пособий - сначала от случая к случаю, а затем все более систематически. Особую активность проявила Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина. Она приступила к подготовке многоотраслевого капитального библиографического труда "Книга о лучших книгах" в 60 выпусках, предназначавшегося в помощь самообразованию широких кругов читателей. В 1939 - 1941 годах вышли выпуски, посвященные античной литературе, астрономии и биологии. Другие библиографические издания в этот период предназначались в основном в помощь справочно-библиографической работе. Государственная Публичная библиотека имени М. Е. Салтыкова-Щедрина выпускала рекомендательные библиографические пособия по актуальным темам, в которых широко отражалась общественно-политическая и художественная литература.
9087. Религиозная лексика русского языка как выражение христианского мировоззрения
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Бог бестелесен, нематериален. Но вместе с тем Он - Творец материального мира. Бог пребывает в духовном мире, но Он Вездесущ, Он незримо присутствует и в материальном мире. Духовное и материальное в мире сосуществуют, но духовное начало не является производным от материального, как полагают материалисты. В чем различие между духовным и материальным? Проведем простой эксперимент. Подберем определения к предметам и явлениям материальным и к явлениям духовным. Возьмем для примера яблоко. Оно круглое, может быть румяным или зеленым, душистым, сладким, сочным, легким или тяжелым на вес, при падении его на землю услышим легкий звук удара. Все эти признаки яблока воспринимаются нашими органами чувств: зрением, слухом, обонянием, вкусом, осязанием. Возьмем еще пример: нас ужалила пчела. Мы ощутили боль укуса, увидели место укуса и вызванную им красноту кожи. Или у нас разболелась голова. Боль ее точно локализирована: у нас болит именно голова, а не поясница. Теперь обратимся к явлениям духовным. От неожиданной встречи с близким и дорогим для нас человеком мы ощутим в душе своей радость. Какова эта радость? Какими признаками мы можем ее определить? Можно сказать, что она круглая, зеленая, ароматная, сладкая? Все эти эпитеты абсолютно неприменимы к явлениям духовным. Правда, о радости можно сказать, что она легкая, светлая, о печали, что она тяжелая, об увлечении, что оно поверхностное, но все эти определения взяты нами не в их основном, а в переносном (метафорическом) значении. Вывод однозначен: духовные явления не определяются теми признаками, которые свойственны предметам и явлениям материального мира и воспринимаются нашими пятью органами чувств. Явления духовные могут быть определяемы с точки зрения времени, интенсивности, своего источника, эмоциональной окрашенности (легкое волнение, длительное спокойствие, тяжелые раздумья, радость от полученного письма и т. д.). Поэтому, как нам кажется, совершенно очевидно, что нельзя рассматривать духовные явления как материальные в своей основе, как "свойство высокоорганизованной материи". Представляется абсурдным утверждение, что материя (вещество), воспринимаемая в своих признаках посредством наших органов чувств, может быть носительницей нематериальных по своей сущности признаков.
9088. Религиозное осмысление романа Достоевского "Преступление и наказание"
Дипломная работа пополнение в коллекции 01.07.2012

Итак, мы видим, что Раскольников испытывает душевную потребность сострадать, любить, быть с людьми и одновременно стремится отказаться от этого, сознательно отъединяясь от людей, желая быть «другим». Идея о «других», «новых людях», которым позволено «для своей идеи перешагнуть хотя бы и через труп, через кровь» и которые «внутри себя, по совести» могут «дать себе разрешение перешагнуть через кровь» [Т.5, с. 262] развивается Раскольниковым в его статье и затем в диалоге с Порфирием Петровичем. Необходимо заметить, что разговор с Порфирием Раскольников начинает в крайне настороженном состоянии и на протяжении всей дискуссии пристально наблюдает за поведением следователя и Замётнова, постоянно находя для себя доказательства того, что в их репликах, мимике, интонациях «спрятано» знание о его преступлении. Он старательно разыгрывает пренебрежение и равнодушие к происходящему, одновременно анализируя каждое сказанное им самим и его собеседниками слово. Однако, в конце своей тирады о «право имеющих» вдруг неожиданно произносит слова о Новом Иерусалиме, из которых становится очевидно, что мысль о нём, вернее - его предощущение не покидает Раскольникова. На вопрос Порфирия Петровича: «Так вы всё-таки верите же в Новый Иерусалим?» Раскольников твёрдо отвечает: «Верую», столь же твёрд он в ответе на вопрос о вере в Бога, а вот в ответе на вопрос: «И-и в воскресение Лазаря веруете?» Раскольников запинается: «Ве-верую» [Т. 5, с. 262]. Вновь мы видим, что в Раскольникове идёт борьба «живого» с «неживым» - он предстаёт в этом диалоге внешне холодным и логичным, что замечает и Порфирий Петрович, и каким-то беспомощным, вдруг почувствовавшим, что для него Новый Иерусалим «закрыт» (отсюда заминка при ответе на последний вопрос), потому что он не видит возможности воскрешения для себя, и это пугает его. Именно сейчас начинает Раскольников понимать, что были «знаки», указывавшие ему на то, что «переступить» он не сможет. Напряжение и страх, переживаемые Раскольниковым во время разговора с Порфирием Петровичем, усугубляются встречей с мещанином, назвавшим его «убивцем» [Т. 5, с. 263], и приводят его в состояние физической слабости и омерзения, в котором он вдруг отчётливо осознаёт, что «заранее знал», «предчувствовал» себя, что «те люди не так сделаны», что убил «принцип», «а переступить-то не переступил, на этой стороне остался» [Т. 5, с. 344]. Возникает вопрос, какой «принцип» убил Раскольников? Судя по всему, принцип - это вопрос, поставленный им перед самим собой: переступит или нет? Не сумел он убить в себе «нового человека», душу, испытывающую потребность в Боге, но и не увидел, не понял его в себе, поэтому с новой силой пробуждается в герое злоба и ненависть: «О, ни за что, ни за что не прощу старушонке!» [Т. 5, с. 346]. Не может Раскольников простить ей её «насмешку» над его принципом, над ним самим, таким рассудочным и хладнокровным, как он думал о себе. По этой же причине он вдруг испытывает прилив ненависти к матери и сестре: «Мать, сестра, как любил я их! Отчего теперь я их ненавижу? Да, я их ненавижу, подле себя не могу выносить» [Т. 5, с. 346]. Они те люди, которые вызывали в нём любовь и сострадание, а значит - пробуждали глубинное живое чувство, они «вызывали» к жизни его детскую душу, данную Богом, заставляли «рассудочность» притупиться. Осмеянный самим собой, вернее - своим рассудком: «Эх, эстетическая я вошь, и больше ничего, - прибавил он, вдруг рассмеявшись, как помешанный» [Т. 5, с. 346], он вновь видит сон, в котором старается убить старуху, но она только хохочет над ним, и за дверью тоже слышится смех и шёпот. Его принцип осмеян, осмеян он сам, потому что, как он теперь понимает, взялся не за своё дело. Раскольников не видит в себе Бога, он не видит его вообще, он как будто забыл о Боге, поэтому он не может понять, с чем связано противоречие, раскалывающее его, называя себя «тварью дрожащей». А противоречие связано именно с тем, что в глубине его души, в его подсознании есть вера, и оговорка про Новый Иерусалим вовсе не случайность. Доказательством этого может служить и то, что Раскольников очень внимательно слушает Свидригайлова, когда тот разглагольствует о «том свете»: «Нам вот всё представляется вечность как идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да почему же непременно огромное? И вдруг вместо этого, представьте себе, будет там одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот вся вечность …» [Т. 5, с. 314]. Во-первых, Раскольникову легко представить такую картину и ужаснуться ей - он уже ощущал нечто подобное (его одинокое и отчуждённое существование в каморке). Но в представлениях Свидригайлова не только нет христианского понимания вечности, там нет даже и обыденных представлений об аде. Раскольников, которому, казалось бы, исходя из его деклараций, не должно быть дела до вечности, болезненно восклицает: «И неужели, неужели вам ничего не представляется утешительнее и справедливее этого!» [Т. 5, с. 315]. Раскольникова охватывает холод. Его «внутренний человек» не может принять таких представлений - он предчувствует Новый Иерусалим, именно предчувствует, и, предчувствуя, ищет его. Неуверенно отвечая Порфирию Петровичу на вопрос о вере в воскресение Лазаря, он всё же подсознательно ищет пути воскресения для себя. В этом поиске он и направляется к Соне. Необходимо заметить, что перед тем, как пойти к Соне, Раскольников рвёт все связи с близкими людьми и произносит слова, которые в этой ситуации кажутся знаковыми: «Что бы со мною ни было, погибну я или нет, я хочу быть один. Забудьте меня совсем … Это лучше … не справляйтесь обо мне. Когда надо, я сам приду или … вас позову. Может быть, всё воскреснет!..» [Т. 5, с. 187]. В этих словах слышится надежда, правда совсем зыбкая, на возможность воскресения. После этого разговора мы узнаём, что Раскольников отыскал дом Капернаумова - портного, в квартире у которого живёт Соня. Интересный анализ незаметного внешне действия евангельского слова на подсознание Раскольникова в данном эпизоде приводит М. М. Дунаев, опираясь на изыскания проф. Плетнёва, который считает фамилию Капернаумова символичной, что связано с общим уклоном Достоевского к символике имён. Дело в том, что в Евангелии имя Капернаум связано с фактами милосердного исцеления и прощения грехов, осиянием светом истины Божией и попранием гордыни. Таким образом, войдя в роман в качестве символа, имя Капернаумова актуализирует в сознании читателя смыслы, связанные с возможностью прощения и воскресения [Дунаев, 2002, с. 50 - 51]. Раскольников, который идёт в дом Капернаумова, не осознаёт, конечно же, что его ведёт туда потребность найти ответы на мучающие его вопросы и потребность его души - отыскать связь с Богом. Знаменательно, что в поисках комнаты Сони, Раскольников «… бродил во тьме в недоумении, где мог быть вход к Капернаумову …» [Т. 5, с. 212]. Обращаясь к религиозной символике, находим, что тьма - «противоречивый символ: не только смерти, греха, невежества, зла, но и зарождающейся жизни - тьмы материнского лона или земли, из которой прорастает семя. Поэтому тьма, мрак имеет отрицательное значение лишь в сопоставлении со светом» [Тресиддер, 2001, с. 371]. Мы видим в представленном эпизоде сопоставление тьмы со светом (первое, что увидел Раскольников, войдя в комнату Сони, - свеча), поэтому ассоциативно можем воспринимать поиск Раскольникова именно как поиск возможностей возрождения от смерти, греха, невежества и зла, которые окружают его в реальности и стремятся убить его душу. Недоумение же его - это неуверенность в том, что такие возможности существуют. И снова мы видим, что само провидение указывает Раскольникову путь: «… в трёх шагах от него, отворилась какая-то дверь; он схватился за неё машинально» [Т. 5, с. 112]. Дверь, как и окно, соответственно фольклорным традициям, связаны с символикой входа в царство мёртвых или выхода из него, в любом случае - это символ перехода в другой мир, противоположный тому, в котором существует герой [Пропп, 1986, с. 156]. Оказывается, «вход в иной мир», который интуитивно ищет Раскольников, находился совсем рядом - «в трёх шагах от него», но он не видел выхода из того царства мёртвых, в котором пребывал. На то, что Раскольников, попадая в комнату Сони, попадает именно в иной для него мир, и этот мир, действительно, - место, где Раскольников может получить возможность возрождения, указывает первое, что увидел здесь Раскольников, как было сказано выше, - это свеча: «Тут, на продавленном стуле, в искривлённом медном подсвечнике, стояла свеча» [Т. 5, с. 213]. Мы помним о том, что всё увиденное нами глазами Раскольникова, даёт возможность судить о том, что происходит в душе и сознании героя, поэтому важно, что, увидев свечу, Раскольников заметил и «продавленный» стул, и «искривлённый» подсвечник. Эти приметы «неправильного», «одряхлевшего» мира важны для Раскольникова - они могут утвердить его, с одной стороны, в правомерности его осознанного отвращения к этому миру, и показать ему, с другой стороны, возможность существования святости, живой жизни здесь, где Раскольников отрицает такую возможность, поскольку «свеча - это образ духовного света во тьме невежества, важнейший символ христианских традиций, эмблема Христа, Церкви, Благодати, Веры и Свидетельства. В более частном смысле свеча краткостью своего существования символизирует одинокую трепетную человеческую душу» [Тресиддер, 2001, с. 324]. Олицетворением такой души явилась здесь Соня, через минуту вошедшая со свечой [Т. 5, с. 213]. Раскольников видит её растерянность, невыразимое волнение, испуг и быстро отворачивается в сторону - он, видимо, страдает, оттого что замечает проявления живого чувства, ведь он всё ещё воспринимает себя как разумного человека, понявшего самого себя и думающего «донести на себя» в наказание за то, что не сумел «переступить». Раскольников охватил взглядом комнату, интересно, опять же то, что он увидел, так как увиденное героем отражается в его сознании, а для нас становится предметом познания. В первую очередь взгляд Раскольникова выхватывает стены и двери, обращает на себя внимание, что чётко обозначено: стена слева, стена справа [Т. 5, с. 213]. «В христианской символической системе значительное предпочтение отдаётся правой руке. Левое часто было заклеймено как сторона тёмная, связанная с чёрной магией», - сказано в словаре символов Джека Тресиддера. [Тресиддер, 2001, с. 345]. Кроме того, стена - символ препятствия, отделения реального мира от иномира [Пропп, 1998, с. 324], так же, как окна и двери - символы входа в другой мир в традиционных фольклорных представлениях. Таким образом, в сознании появляются ассоциации, связанные с представлением о комнате Сони как о месте, отделённом от иного мира, причём в данном случае она отделена как от мира «тёмного», так и от «правого», где, как казалось бы, возможно обрести спасение. Однако Раскольников видит, что двери, расположенные в обоих стенах, заперты. Здесь в описании сделано, на наш взгляд, важное замечание: дверь в стене слева «запертая», дверь в стене справа, «всегда запертая наглухо» [Т. 5, с. 213], что может символизировать не только отсутствие возможностей попасть как в тот, так и в другой мир, но абсолютное и вечное («всегда», «наглухо») отделение мира Сони от пустоты, царящей за правой стеной (дальнейшее описание показывает комнату, расположенную за правой стеной: «…Комната промежуточная, давно уже пустая», Соня привыкла считать её «необитаемою» [Т. 5, с. 215]. Не случайно именно в этой комнате притаился Свидригайлов - это его место, место, напоминающее ту пустоту, о которой он говорил, представляя вечность. Расположенность этой комнаты справа от комнаты Сони и её «вечная» отделённость от неё выдаёт представления о мире «правых» как о мире мёртвых, мире, лишённом света, там пусто и темно, а в комнате Сони распространяется свет от свеч - живой, святой свет. Третья стена «снабжена» тремя окнами, выходящими на канаву, само упоминание о канаве вызывает негативные ассоциации, связанные с образом глубокой длинной ложбины, наполненной нечистотами, более того, по мнению некоторых этимологов, слово «канава» этимологически связано со словом «пасть» [Фасмер, 1996, с. 456]. Таким образом, описание окон, выходящих на канаву, актуализирует отрицательные ассоциации, связанные с грязью, опасностью, возможностью гибели, что усиливается в дальнейшем размышлениями Раскольникова о судьбе Сони: «Ей три дороги: броситься в канаву, попасть в сумасшедший дом, или … или, наконец, броситься в разврат, одурманивающий ум и окаменяющий сердце» [Т. 5, с. 215]. Кроме того, Раскольников видит, что в комнате Сони нет прямых углов: «… один угол, ужасно острый, убегал куда-то вглубь <…> другой же угол был слишком безобразно тупой» [Т. 5, с. 215]. Прямой угол - символ правильности, разумности, размеренности и верного расчёта, этого нет в жизни Сони в том смысле, в каком мыслит Раскольников о «правильности», «справедливости» истории, жизни, природных законах существования человечества. Так Раскольников, оглядывающий беглым взглядом комнату Сони, «рассказывает» читателю о своих представлениях о жизни: он видит в жизни Сони нечто нездоровое, ненормальное, уродливое, грозящее ей гибелью. Он, которого подсознание привело сюда в поисках спасения, видит теперь в себе её спасителя: «У меня теперь одна ты, пойдём вместе … Я пришёл к тебе. Мы вместе прокляты, вместе и пойдём! [Т. 5, с. 215]. Надо заметить, что, находя для себя «приметы» неправильности, уродливости Сониного существования, Раскольников всё же именно в ней стремится увидеть близкого себе человека, при этом не соглашаясь с наличием «общей точки» между ним и Свидригайловым, с отвращением отворачиваясь от Лужина, с которыми, казалось бы, исходя из декларируемых им представлений о «природном законе», руководящем жизнью и историей, должен был находить близость. Таким образом, очевидно, что в душе Раскольникова живут чувства, сближающие его с Соней, но он категорически не хочет их в себе раскрыть, прибегая к помощи рассудка, и не может, однако, оставаться в одиночестве. Итак, придя в комнату Сони, Раскольников продолжает мысленно убеждать себя в правильности своей теории и на протяжении разговора с героиней постоянно находит для себя доказательства тому, что Соня «не в своём уме»: «Разве в здравом рассудке так можно рассуждать, как она? Разве так можно сидеть над погибелью, прямо над смрадной ямой, в которую уже её втягивает, и махать руками, и уши затыкать, когда ей говорят об опасности? Что она, уж не чуда ли ждёт? И наверно так. Разве всё это не признаки помешательства?» [Т. 5, с. 215]. Замечание: «Он с упорством остановился на этой мысли. Этот исход ему даже более нравился, чем всякий другой» [Т. 5, с. 216] подчёркивает стремление Раскольникова прийти к истине путём её интеллектуального осмысления. Как провокация в данной ситуации звучат вопросы Раскольникова: «Так ты очень молишься Богу-то?», «А тебе Бог что за это делает?» [Т. 5, с. 215]. Уверенные, больше того - горячечные, ответы Сони, демонстрирующие её святую веру, заставляют Раскольникова всё пристальнее, с «жадным» вниманием всматриваться в её лицо и он вдруг видит возможность «исхода»: «Вот исход! Вот и объяснение исхода!» [Т. 5, с. 215] - он увидел результат веры, её живое воплощение через чувство приобщения, сопереживания. А. Мень писал: «Без этого живого созерцания и живой веры любое представление о Боге остаётся мёртвой схемой» [Мень, 1991, с. 189]. Мы видим, как вновь неожиданно для самого Раскольникова в нём «заговорила» душа, данная Богом, а рассудок отступил перед силой сопереживания. Это чувство пробудило в герое «новое, странное, почти болезненное чувство» [Т. 5, с. 214]. Болезненно ощущается им разрушение его логического построения, которое он вынашивал, почти любя своё мучение, и которому только что находил подтверждения, поэтому он пытается продолжать сопротивление: «Юродивая! юродивая!» - твердил он про себя» [Т. 5, с. 215]. Не случайно только теперь, после пережитой боли и потрясения, Раскольников спрашивает о книге, которую заметил уже давно: «Это откуда? <…> Где тут про Лазаря?» [Т. 5, с. 212]. После чтения легенды о Лазаре (ниже мы подробнее обратимся к этому эпизоду) атмосфера безумия, в которую погружён Раскольников, а по его мнению, и Соня, ещё более сгущается: взгляд Раскольникова стал ещё более суров, «дикая решимость выражалась в нём» [Т. 5, с. 216], «глаза его сверкали» [Т. 5, с. 216], он вдруг осознал, что пришёл к Соне потому, что она нужна ему, но ему видится, что необходимость единения с Соней основана на их духовной общности: «Ты тоже переступила …смогла переступить. Ты на себя руки наложила, ты загубила жизнь … свою (это всё равно!). Ты могла бы жить духом и разумом, а кончишь на Сенной … Но ты выдержать не сможешь, если останешься одна, сойдёшь с ума, как и я. Ты уж и теперь как помешанная; стало быть, нам вместе идти, по одной дороге! Пойдём!» [Т. 5, с. 216]. Эти слова Раскольникова выдают не только его страстное желание помочь Соне, но и не менее страстную потребность помочь самому себе, однако он всё ещё не видит и не слышит Бога, как мечтала о том Соня, читая Раскольникову о воскресении Лазаря. Чуда, на которое уповала Соня, не произошло и не могло произойти, потому что не может быть столь скор приход к Богу. Раскольников продолжает утверждать «фарисейскую» идею спасения человечества: «Сломать, что надо, раз навсегда, да и только: и страдание взять на себя! Что? Не понимаешь? После поймёшь …Свободу и власть, а главное власть! Над всею дрожащею тварью и над всем муравейником!.. Вот цель! Помни это! Это моё тебе напутствие!» [Т. 5, с. 216]. В этих словах Раскольникова соединяются два, казалось бы, взаимоисключающих начала: христианский и дьявольский: герой говорит о необходимости взять страдание на себя, но обрести при этом власть над «всею дрожащею тварью». Цель - помочь людям - кажется гуманной, но средства её достижения демонстрируют презрение к тем, кому необходимо помочь. Раскольников берёт на себя миссию Бога - он знает, как сделать всех счастливыми, как изгнать из мира страдание, он готов жертвовать собой, но, повторимся, жертва его рассудочная, она «пропитана» презрением к тем, ради кого должна быть принесена. Христианское понимание добра и зла лучше всего представить, прибегнув к трактовке религиозного философа. Н. О. Лосский в работе «Условия абсолютного добра» писал, что дух зла «выступает не прямо, как разрушитель и человеконенавистник, а, наоборот, как гуманист, задающийся целью создать царство всеобщего счастья, конечно, непременно на земле …» [Лосский, 1991, с. 114 - 115]. Очевидно, что тирада Раскольникова несёт в себе именно это начало - начало духа зла. Но Раскольников говорит не просто о «водворении всеобщего счастья на земле», а о «страдании», которое он готов принять. Идея страдания связана с комплексом православно-христианских воззрений, а, прежде всего - с образом Иисуса Христа, поэтому реплика: «…страдание взять на себя!» звучит отголоском оговорки Раскольникова о Новом Иерусалиме, сделанной им в диалоге с Порфирием Петровичем. В том, что эти реплики вообще прозвучали из уст Раскольникова, видится, что в душе его живо божественное чувство и даже преклонение перед самой идеей страдания, однако сознание его не может принять столь очевидное для него противоречие - мысль продолжает сопротивление. Раскольников чувствует прилив новых сил в те моменты, когда от него требуется сосредоточение мысли: если по приходу к Порфирию Петровичу после разговора с Соней он весь дрожит от страха и напряжения, уверяет себя в том, что назвавший его «убивцем» мещанин был только плодом его воспалённого воображения, призраком, то после извиняющегося визита «вчерашнего человека», узнав, что у Порфирия нет никаких доказательств виновности Раскольникова, он чувствует в себе сильнейшую энергию, готов к «борьбе», «он с презрением и стыдом» вспоминает «о своём малодушии» [Т. 5, с. 262]. «Борьба», мысль о которой бодрит Раскольникова, - это борьба интеллектов, рассудков: Порфирия и Раскольникова. В этой «борьбе» Раскольников чувствует себя как будто «на своём месте», потому что есть «интересная работа» для его рассудка. Тогда как в общении с Соней и просто в её присутствии он мучается - чувства подступают к нему. Отчётливо контраст между самоощущениями Раскольникова в моменты, когда необходима работа интеллекта, чёткие логические умозаключения, и, напротив, когда его одолевают не поддающиеся анализу чувства, виден при сопоставлении следующих друг за другом сцен, которые мы условно назовём: «Поминки Мармеладова» и «Разговор с Соней после поминок». Во время поминок Раскольников очень логично доказывает присутствующим невиновность Сони в воровстве, в котором её обвиняет Лужин, и, наоборот, виновность Лужина, мерзостность его расчёта. Придя же к Соне, Раскольников чувствует вдруг растерянность, энергия покидает его - он должен сказать Соне, кто убил Лизавету, которая, по словам Сони, «Бога узрила». Во время разговора с нею Раскольников всё ещё пытается «проверить» правоту своей теории, задавая Соне вопросы о том, какое решение приняла бы она, будь в её руках судьба Лужина, Катерины Ивановны, детей. Раскольников, который уже не раз продемонстрировал нам своё умение мыслить логически, доходить в своих аналитических размышлениях до самых глубин человеческого сознания (он очень точно просчитал расчёт Лужина, тогда как Лебезятников, например, не мог понять его поступка), не может не понимать, что задавать такой вопрос Соне после случившегося во время поминок и после того, как она узнала об отказе Катерине Ивановне и детям в квартире, не честно: Соня потрясена случившимся, и её ответ может быть не адекватен её убеждениям. Однако потребность разума Раскольникова - утвердиться в собственной правоте не считается со средствами, которыми это может быть достигнуто, поэтому, когда Соня отвечает, что «промысла божьего» знать не может [Т. 5, с. 434], Раскольников раздражается, потом его одолевает мрачная тоска и, наконец, он ощущает «едкую ненависть» к Соне [Т. 5, с. 434], как будто одно упоминание о Боге для рассудка Раскольникова является уже поводом «оскалить» зубы. Важно, что приступ ненависти следует сразу за словами Раскольникова о прощении: «Я это прощения просил, Соня …» [Т. 5, с. 216] - разум взбунтовался против прорвавшихся чувств. Но приступ этот оказался как никогда коротким: стоило Раскольникову взглянуть в глаза Соне, увидеть в них любовь, как ненависть исчезла. Во время этого разговора, где Раскольников рассказывает Соне об убийстве, разум, пожалуй, впервые отступает так надолго, чувства в виде очищающих слёз прорываются наружу. Особенно интересно рассмотреть один эпизод этого диалога Раскольникова и Сони:
9089. Религиозно-философские поиски М.Ю. Лермонтова в романе "Герой нашего времени"
Курсовой проект пополнение в коллекции 24.07.2012

Печорин воплощает в себе такие личностно-родовые человеческие качества, как развитое сознание и самосознание, глубина и полнота чувств, восприятие себя как представителя не только наличного общества, но и всей истории человечества, духовно-нравственная свобода, деятельное самоутверждение. Но как сын времени и общества он несет на себе и их неизгладимую печать, сказывающуюся в ограниченно-видовом, подчас искаженном проявлении в нем родового. В личности Печорина наблюдается характерное для антагонистического общества противоречие между его человеческой сущностью и существованием, „между глубокостию натуры и жалкостию одного и того же человека". Как личность с ее внесословной ценностью, Печорин шире ограниченных пределов его времени, среды, обстоятельств, предлагаемых ему обществом социальных ролей. Он отвергает самые „престижные" из них, ибо они „оплачиваются" превращением целостной личности в „частичного" человека, в обездушенный „социальный вид". Герой если и принимает свой дворянско-аристократический статус, то „не всерьез", как вынужденную роль в трагикомедии жизни (вспомним его „Finita la comedia" после трагического исхода дуэли с Грушницким). Поступки Печорина мелки, кипучая деятельность пуста и бесплодна. Время поставило его перед альтернативой: „или решительное бездействие, или пустая деятельность". Однако в жизненной позиции Печорина больше смысла, чем на первый взгляд. Печатью мужественности, даже героизма, отмечено его ни перед чем не останавливающееся отрицание неприемлемой действительности. Он умирает, не поступившись своими принципами и убеждениями, хотя и не совершив того, что мог сделать в иных условиях. Лишенный возможности общественного действия, Печорин тем не менее стремится противостоять обстоятельствам, утвердить „собственную надобность" вопреки господствующей „казенной надобности".
9090. Религиозно-этические и социально-культурные концепты, выражающие идею возможности / долженствования спасения России
Статья пополнение в коллекции 12.01.2009

Пропозиция у русских философов, как правило, проявляется с такой силой, что может отождествляться с предикатами ментального воздействия. Указанная пропозиция, концепты долженствования в общем можно квалифицировать как коммуникативный акт настаивания, поскольку труды философов, хотя и имеют монологическую форму, но все равно обращены к реципиенту. Убеждая свою аудиторию в возможности и необходимости спасения России от катастроф, мыслители преследуют основные коммуникативные цели акта настаивания направление на совершение действия и на изменение мнения. Чтобы избежать эффекта выражения неуверенности, снижения степени ответственности автора речи за предлагаемую информацию и добиться максимального воздействия на читателей, русские философы при очерчивании катастроф, посещавших Россию, и для убеждения в необходимости предпринять определенные меры по ее спасению обычно строят свои высказывания намеренно жёстко, однозначно, категорично; такие высказывания обретают статус продуманных и прочувствованных сентенций; именно в этом воздействии на умы людей философы видели свой долг, считали его безусловно позитивным. Здесь эксплицитно или имплицитно имеет место семантика волеизъявления философов. Предпочитаемое, избираемое говорящим действие/состояние, представленное в высказывании как отражение определенного языкового и внеязыкового содержания, составляет интенсионал высказывания. В процессе речевого функционирования высказывание актуализирует свой семантический, коммуникативно-прагматический потенциал то, что можно назвать импликационалом высказывания, эффектом усиления воздействия на читателя. Описание трагического положения, события для полноценно развитой личности уже само способно стать переживанием и оказать влияние на формирование мировоззрения. Кроме того, философы стремятся подвести своего читателя к катарсису, добиваются очищающего действия пережитого сострадания и страха, которые помогут обрести целостную Россию. Философы не только ярко воспроизводят картины прошлого (катастрофичного), но и создают картины возможного будущего большей частью оптимистичные, достижимые, по их мнению, при определенных условиях. Как «возможные миры» они становятся своего рода реальностью. Однако возможное остаётся возможным постольку, поскольку еще не воплощено, сохраняет в себе зерно невозможного, недовоплощенного. Благодаря ассоциативному мышлению реципиент «возможного мира» дорисовывает в нем что-то своё, добавляет свои эмоции, переживания и надежды и, таким образом, делает его еще более личностным и оттого более желанным. Стремление говорящего интерпретировать мир, преобразуя его, пропуская через свое сознание, категоризирует и концептуализирует действительность.
9091. Религиозные веяния в испанской литературе XVI века
Доклад пополнение в коллекции 26.07.2007
1. Балашов Н. И. Испанская классическая драма.
2. Гелескул А. Поэзия испанских мистиков. // Иностранная литература. 1993. №11. С. 160.
3. Гергей Е. История папства. М., 1996.
4. Григулевич И. Р. Крест и меч. М., 1977.
5. Гризингер Р. Иезуиты. М., 1998.
6. Дажина В. Д. Радикальные религиозные движения XVI века и маньеризм // Культура Возрождения и религиозная жизнь эпохи. М., 1997. С. 190-199.
7. История Европы. Т. 3. От средневековья к Новому времени. М., 1993. С. 312.
8. История зарубежной литературы. Средние века, Возрождение. М., 1978.
9. История всемирной литературы. Т. 3.
10. Киселева М. С. Культура Западной Европы от Возрождения до Реформации. // Запад и Восток: Традиции и современность. М., 1993. С. 44-46.
11. Левина И. Искусство Испании XVI-XVII веков. М., 1965.
12. Лозинский С. Г. История папства. М., 1986.
13. Лосев А. Ф. Эстетика Возрождения. М., 1978.
14. Михневич Д. Е. Очерки из истории католической реакции: Иезуиты. М.,1955
15. Петров М. Т. Проблема Возрождения в советской науке. Л., 1989.
16. Тальберг Н. История христианской церкви. М., 1991.
17. Томашевский Н. Испанский народный романс. //Традиции и новизна. М., 1989. С. 187 201.
18. Томашевский Н. Испанский плутовской роман. // Плутовской роман. М., 1989. С. 5 20.
19. Фролова М. А. Европейская культура Нового и Новейшего времени: сущность и доминанта развития. // Запад и Восток: Традиции и современность. М., 1993. С. 66-95.
20. Штейн А. Л. История испанской литературы. М., 1994.
21. Штейн А. Л. Литература испанского барокко. М.,1983
22. Antologia de la Literatura Espanola: siglos XVI XVII. Warshawa, 1979.
9092. Религиозные идеи романа "Мастер и Маргарита" М. Булгакова и романа Л. Леонова "Пирами...
Дипломная работа пополнение в коллекции 30.07.2007

В этом фрагменте как в капле воды вырисовывается не только отношение героини романа Дуни к природе и Богу, но и отношение к ним самого Л.Леонова. «Праздничный поток заката», по словам автора, не просто был для Дуни «бесценным благом» даже исподнего бытия, но и являлся самой божественной благодатью, в которой Дуня находила «примиренье с вечностью», оправдывая свое крамольное сравнение тем, что и «в молитве упоминаемый тишайший свет вечерний теплится теперь» и у ее дома. Действительно, в церковном гимне «Свете Тихий», о котором вспоминала Дуня и который поется во время вечерни или всенощного бдения, есть слова и о «свете вечернем», но не как об условии примирения с вечностью здесь на земле, как полагает Дуня, а только как об отблеске «славы Бессмертного Отца Небесного, Святого, Блаженного» Иисуса Христа! Еще очевидней именно эта мысль автора проступает тогда, когда мы сравниваем вышеприведенный гимн с родственным ему, наполненным поэзией старорусского песенного слова стихотворением А.С.Хомякова «Вечер. Свете тихий» («Вечерняя песнь», 1853), гениальный образ которого «Свет Невечерний», антонимичной аллюзией противостоящий «свету вечернему», уже открыто нам говорит не просто о вечернем закате, а о Господе и его божественной мудрости. Любопытно, что именно это стихотворение А. С. Хомякова стало своего рода «музыкальным императивом» для книги известного философа и богослова С.Н.Булгакова «Свет Невечерний. Созерцания и умозрения», изданной в Москве в 1917 году, о существовании которой, без сомнения, знал Л. Леонов. В предисловии к этой книге С. Н. Булгаков провидчески скажет о том, о чем вновь, исходя из опыта уже всего XX века, будет говорить в своем романе «Пирамида» Л. Леонов. «Осознать себя со своей исторической плотью в Православии и через Православие, постигнуть его вековечную истину через призму современности, а эту последнюю увидеть в его свете, писал С. Булгаков, такова жгучая, неустранимая потребность, которая ощутилась явно с 19 века и чем дальше, тем становится острее»[9,67] Еще более в леоновском духе, в плане главных идей «Пирамиды», звучат слова выдающегося представителя «серебряного века» русской литературы Вяч. Иванова, сказанные им в 1911 году на торжественном заседании Московского религиозно-философского общества, посвященном памяти В. С. Соловьева. «Труднейшее постижение для русской интеллигенции (и в этом, по-видимому, может, трагическая вина ее так называемой «оторванности» от народной души), говорил Вяч. Иванов, есть ясное уразумение идеи Церкви»[2,67].
9093. Религиозные искания в поэзии Вячеслава Иванова
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Поэзия символистов искала выхода в неземной воле. Известно, что поэты-символисты пытались представить себя некими жрецами, вступали в различные мистические общества. Зачисляли себя в ряды кто масонов, кто штейнеровцев, кто мартинистов. Вячеслав Иванов принадлежал, как известно, к одному из таких тайных обществ. Он вернулся из Италии, насыщенный образами древних мифов. От этого корня прямая дорога вела его в католическое средневековье, к Возрождению, к романтизму посленаполеоновской Европы. Вяч. Иванов поклоняется чуть ли не всем богам средиземноморских культур и находит в них отклик своим раздумьям. Он поклоняется Озирису и Вакху, знает наизусть тамплиера Данте и розенкрейцера Гете. В своих культовых увлечениях он ненасытен. Стихи его в это время переполнены мифическими образами.
9094. Религиозные мифологемы древних славян в пантеоне князя Владимира
Реферат пополнение в коллекции 09.12.2008

Хорс (осетино - персидское хурь - солнце) был богом Солнца, в знак особого уважения и почтения его называли Великим Хорсом. Предполагалось, что имя Хорса происходит от скифского бога, позднее ставшего у славян названием божества. Однако существует взгляд о славянском названии Великого Хорса, его принадлежности к славянам. « За разъяснением значения этого русского божества, - писал Н. М. Гальковский, - нет нужды обращаться к восточным народам. Хорс мог обозначать собою солнце в ежедневном круговороте. Он сравнивал русское Хорэ с греческим хорос круг. В русском языке «хоровод» круговое движение, «хоромы» первоначально постройка для языческих ритуалов, а также колобок, около и др., « хорошо» - тоже восходит к древнему «хоршо», букв. «солнечно». Да и само солнце поднималось на востоке и опускалось на западе, словно описывает круг. Однако же, это еще не означает, что Хорс был богом солнца. Правильная трактовка его назначения помогает уяснить «Слово», где упоминается величественное языческое божество, которому Всеслав Полоцкий путь перебегал. За одну ночь он добегал от Киева до Тьмутаракани. «Всеслав князь людям суд правил, князьям города рядил, а сам ночью волком рыскал: из Киева дорыскивает до петухов Тьмутаракани, великому Хорсу волком путь перерыскивал». Последнее принято понимать так, что Всеслав пересекал путь самому солнцу, однако уже Е. В. Аничков по этому поводу отмечал: « Но ведь речь идет о ночи?! Как можно вызывать представление о солнце при описании скорости ночного пути?». Ведь действие происходит еще до пения петухов, поэтому Всеслав никак не мог перебегать путь солнцу даже в необычном представлении певца. Великим Хорсом было не солнце, а месяц, которому, как известно из различных источников, также поклонялись восточные славяне. Это засвидетельствовано хотя бы в таком древнем понятии, как «хождение богородицы по мукам», где во вставке, сделанной переводчиком, сказано, что люди называли богами «солнце и месяц, землю и воду, и зверей, и гадов; все это те люди сделали из камней Трояна, Хорса, Велеса и Перуна в богов превратили». Кроме этого Хорса некоторые исследователи считали богом пьянства (Г. Глинка). Его имя производят от «ковш», «корш». Поэтому богу и дано имя от орудия, всего чаще им употребляемого в пьянствованиях своих. В правой руке держит ковш, вокруг него лежат груды черепков от разбитых кувшинов, сам же сидит на утлой, опрокинутой дном бочке. Словяне молились ему, выступая на пьянственные поединки. Ибо в древности у славян тоже немалым почитался богатырем, кто мог перепить всех. Поэтому-то и вошел Хорс в пантеон, что славяне любили выпить. Но даже если предположить, что Хорс был богом солнца, это не значит, что он тождествен Дажьбогу. Дажьбог - податель благодатного тепла, Хорс же- глаз всевидящий и всеведущий, т.к. в мифологическом понимании значимость Солнца не столько в том, что оно «светит», сколько в том, что это «дневное око», которое все видит, все ведает, обо всем знает. Но кроме солнечных богов, в пантеон входит бог ветров Стрибог, о котором далее.
9095. Религиозные мотивы лирики П.П.Ершова
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Последние дни жизни Ершова были омрачены развивавшейся у него мучительной болезнью (водянкой). В это время с особой ясностью проявились характер и духовный мир поэта. О тех сокровенных днях Петра Павловича Ершова рассказал в своих воспоминаниях А.К. Ярославцов: "На усильные просьбы родных обратиться к пособиям доктора он иногда, и то с трудом, соглашался, говоря: "Завтра, может быть, приглашу доктора", а завтра почему-либо опять отклонит это, прибегая к домашним пособиям. Конечно, от серьезного лечения удерживала его и мысль о скудных средствах, ввергших его уже в долги. <…> Болезнь, быстро развившаяся, окончательно одолела его: он предчувствовал исход ее. По его желанию, так как в это время был Успенский пост, жена и одна из дочерей его говели. 14 августа приглашенный в дом после заутрени со Св. Дарами священник исповедал больного и приобщил его. Тут же исповедались жена и дочь. С глубочайшим благоговением исполнил он святой долг: несмотря на убеждения остаться в креслах, он поднялся и, стоя на слабых ногах, сам читал предпричастные молитвы, а, произнося их, не мог сдерживать слез своих. В этот день он принудил себя сесть за обед с причастницами, в кругу семейства. Это был его последний обед, за которым он оставался почти безмолвен и отказывался от пищи. 16 августа, сидя в креслах, он помолился пред иконою со всем семейством. 17 числа ему как будто сделалось легче: он вздумал выйти в залу и завести стенные часы. Но 18 августа, когда дети по обыкновению пришли здороваться с ним, он, благословив их, сказал жене: "Не отпускай детей: сегодня ветер". Прибывшим докторам он отвечал на все вопросы; сказал, что всю ночь провел худо, ни на один бок не мог лечь, чувствует слабость; что в глазах у него точно черные мухи. В этот же день он благословил все семейство и простился с ними. <…> Томясь впоследние, молвил он жене своей: "Чем бы себя развлечь, не знаю", попросил газету, и не мог читать: ослабшая рука его опустилась. Чрез несколько минут он поднялся с кресла, взял маленькую подушку и перешел к своей письменной конторке, как бы проститься с тем задушевным местом, где он передумал многое; облокотился на нее, прилег на подушку, потом поднялся, поцеловал крест, который постоянно носил на груди, отошел от конторки, проговорив слабым голосом: "Места нигде не могу себе найти!..". Опять сел на кресло и в забытьи стал обращать глаза вверх; но лишь приходил в сознание, часто повторял: "Матерь Божия, Боже милостивый, сжалься над мною!..". Чрез несколько минут снова поднялся, перешел на другое кресло, опустился в него и тихо и спокойно скончался; душа, как бы очищенная долгими страданиями, оставила свое временное жилище. После первой панихиды священник, принявший последнюю исповедь его, утешая осиротевшее семейство, сказал: "Петр Павлович умер истинным христианином"." (с. 198199).
9096. Религиозные построения Л.Н.Толстого в зеркале своего времени
Статья пополнение в коллекции 20.03.2011

В широкий научный оборот вводится и ранее целостно не осмыслявшийся материал, сопряженный со взаимоотношениями писателя с конкретными представителями русского духовенства, с восприятием Толстого в церковной среде. В этом ряду выделяются его резкие послания церковным пастырям в особенности «Обращение к духовенству» (1902), где в памфлетной форме высказываются обвинения по поводу насильственного распространения православного учения, не всегда безосновательные обличения в неверии, идолопоклонстве, предлагается радикальный вывод о небходимости отмежевания просвещенных людей от духовного сословия. Подробно освещаются факты встреч и переписки Толстого с прот. А.Иванцовым-Платоновым, прот. Д.Троицким, свящ. Д.Ренским, свящ. И.Соловьевым, эпизоды общения с архиепископом Парфением (Левицким). Охарактеризованы появившиеся после смерти Толстого публикации церковного писателя Е.Поселянина с попыткой его мистической апологии и дискуссионные отзывы на них со стороны архиеп. Никона (Рождественского). Свидетельствами поляризации церковно-общественной жизни рубежа столетий стали, с одной стороны, критические суждения о Толстом свт. Феофана Затворника, св. прав. Иоанна Кронштадтского, а с другой история с «отпеванием» Толстого священником Г.Калиновским 12 декабря 1912 г. в селе Иваньково Полтавской губернии; письмо клирика Витебской епархии свящ. П.Правдина в Синод с выражением несогласия с отлучением Толстого; апологетические по отношению к писателю публичные выступления свящ. Г.Петрова в 1901 г. На основе этих многоразличных фактов автор исследования приходит к следующему обобщению: «Проанализированные материалы показывают, что синодальное определение 1901 г. было не результатом сепаратной деятельности группы архиереев, оно было принято Церковью. Хотя отдельные ее члены и могли говорить о несвоевременности этого определения или критиковать те или иные его стороны, в целом Церковь приняла главную мысль документа: констатацию того факта, что всемирно известный писатель Л.Н.Толстой членом Церкви больше не является» (С.557).
9097. Религиозные представления Ф.М. Достоевского и его творчество
Статья пополнение в коллекции 12.01.2009

Одно из простейших проявлений сатанинского начала в человеке - это ненависть к Богу, к его созданиям, в том числе и к себе самому. Но ненависть не может быть первичной и самоценной целью. Н. Лосский рассуждает на эту тему следующим образом: "...Ненависть всегда есть производное явление, обусловленное погоней за каким-нибудь личным благом; однако благо это может быть не физическим, а утонченным душевным. Даже отпадение Сатаны есть не первичное проявление его воли, а производное. По мнению отца церкви св. Григория Богослова, "первейший из небесных светов" утратил свет и славу "по гордости своей" и "захотев быть Богом, весь стал тьмою". И далее у Н. Лосского важная мысль о том, как можно ненавидеть Бога, признавая его совершенство: "Отсюда следует, что Сатана знает о совершенстве Бога. И понятно: абсолютная ценность всяким, кто усмотрел ее, (даже настолько, что позавидовал ей), не может быть не признана ценностью, но может быть отвергнута волею или, вернее, может стать предметом извращенного отношения к ней воли: сатана, вместо того, чтобы полюбить Бога больше себя, любит только идею божественности и хочет присвоить себе это достоинство, или, буде это невозможно, унизить Бога, чтобы удовлетворить своей первичной страсти - гордости. Он примирился бы с Господом, если бы Господь исполнил его требование, когда он, указывая на все царства вселенной, сказал: "Все это дам тебе, если падши поклонишься мне".15
9098. Религиозные системы и культура Древнего Китая
Информация пополнение в коллекции 03.05.2010
9099. Религия и мифология Древней Месопотамии (Шумер, Вавилон)
Реферат пополнение в коллекции 09.12.2008

Энки или Эа, один из трех великих шумерских богов (два других Ану и Энлиль). Энки тесно связан с Апсу, олицетворением пресных вод. Из-за важности пресной воды в религиозных ритуалах Месопотамии Энки считался также богом магии и мудрости. Он не пробуждал страха в сердцах людей. В молитвах и мифах неизменно подчеркиваются его мудрость, доброжелательность и справедливость. В «Энума элиш» он создатель человека. Как бог мудрости он упорядочил жизнь на земле. Культ Энки и его супруги Дамкины процветал в Эриду, Уре, Ларсе, Уруке и Шуруппаке. Энки получил от своего отца Ана божественные законы «ме», чтобы передать их людям. «Ме» играли в религиозно-этической системе взглядов шумеров огромную роль. Современные исследователи называют «ме» «божественными правилами», «божественными законами», «факторами, упорядочивающими организацию мира». «Ме» являлись чем-то вроде установленных и контролируемых Энки закономерностей, предписанных каждому явлению природы или общества, касающихся как духовной, так и материальной стороны жизни. К ним относились самые разные понятия: правосудие, мудрость, героизм, доброта, справедливость, ложь, страх, усталость, различные ремесла и искусства, понятия связанные с культом и т.п.
9100. Религия как способ разрешения нравственных проблем (По роману Достоевского "Преступление и наказание")
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Рассматривая с христианской точки зрения преступление Раскольникова, автор выделяет в нем в первую очередь факт преступления нравственных законов, а не юридических. Родион Раскольников _ человек, по христианским понятиям являющийся глубоко грешным. Имеется в виду не грех убийства, а гордыня, нелюбовь к людям, мысль о том, что все _ "твари дрожащие", а он, возможно, "право имеющий", избранный. Как же Раскольников смог постичь ошибочность собственной теории и возродиться к новой жизни? Безусловно, он совершил преступление, жестокое преступление, но разве он не страдает из-за этого? Раскольников становится жертвой своего преступления: "Я себя убил, а не старушонку". Хотя, согласно морали, убитая старушонка, вызывающая чувство страха и отвращения, тоже имела право на жизнь, однако жизнь ее ничего не стоила. "Это была крошечная, сухая старушонка, лет шестидесяти, с вострыми и злыми глазками, с маленьким вострым носом и простоволосая", _ вот так ее описывает Достоевский. Согласитесь, очень похожа на пушкинскую "Пиковую даму". Раскольников пришел к убеждению, что "на общих весах жизнь этой чахоточной, глупой и злой старушонки" значит "не более как. жизнь вши", поэтому он решил избавить окружающих от безжалостной старухи. Но он не задумывается над тем, что одно преступление влечет за собой другое, независимо от того, какого человека убили, "тварь ли дрожащую" или "право имеющую". Так случилось и с Раскольниковым. Убив никчемную старуху, он лишил жизни человека, который вызывает у читателя жалость и по сути ни в чем не провинился перед человечеством. Итак, мы видим, что Раскольников _ это не просто преступник, а жертва своего же преступления. Душа его болела, отчего он никак не мог оправиться, пока не нашел в мире человека, способного понять его и помочь. Именно с появлением Сони в Раскольникове побеждает чувство жалости. Жалость охватывает его при мысли, что он "пришел мучить" Соню; он не хочет страдания, но хочет счастья. Особенно его поражает смирение, с которым она от него принимает страдание: "После службы Раскольников подошел к Соне, та вдруг взяла его за обе руки и приклонила к его плечу голову. Этот короткий жест поразил Раскольникова недоумением, даже странно было: "Как? Ни малейшего омерзения к нему, ни малейщего содрогания в ее руке! Это уж была какая-то бесконечность собственного уничижения... Ему стало ужасно тяжело". В сущности, отношение Сони к Раскольникову _ это отношение Бога к человеку, т.е. всепрощение. Соня жалеет Раскольникова и именно поэтому прощает ему. Ока вернула Родиона к истине, направила его на верный путь, помогла увидеть мир в иных цветах. Это и помогло Раскольникову обрести веру.

Blog

Литература