Литература

481. «Любовь – это когда хочется того, чего нет, и не бывает» (по произведениям И.А. Бунина и А.И. Куприна)
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

У И. Бунина, в рассказе «Солнечный удар», то же можно сказать о главном герое. Вот блистает этот миг сбывшегося сна и угасает, оставляя боль и лишь воспоминание о счастье. Но в своем несчастье герои счастливее многих, которые те десять лет, что были отданы за миг сбывшейся мечты, тратят на обыденность реальности или проводят в бесплодных поисках идеала. «Ну, хорошо; вы сойдете с ума от этой удивительной, невероятной любви, а поручик Диц сойдет с ума от паралича и гадких болезней», А. Куприн в «Поединке» словно вторит И. Бунину. Людям свойственно стремление к тому, чего не бывает, чего невозможно достичь. Порой они любят не человека, а мечту о любви. «Когда я был помоложе, во мне жила одна мечта: влюбиться в недосягаемую, необыкновенную женщину, такую, знаете ли, с которой у меня никогда и ничего не может быть общего. Влюбиться и всю жизнь, все мысли посвятить ей». Может быть, тоска по любви приближает человека к высшему, к истинному чувству? Но есть и другое мнение: «Есть, брат, женские души, которые вечно томятся какой-то печальной жаждой любви и которые от этого от самого никогда и никого не любят» (И. Бунин).
482. «Мелодией одной звучат печаль и радость...» (Тема любви в лирике А. Блока)
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Андрей Белый назвал своего гениального друга и соперника “первым поэтом земли русской”. С этим трудно не согласиться. Как XIX век был озарен гением А. С. Пушкина, так и XX век нельзя представить без трагического голоса Александра Блока. Этот трагизм явлен во всем: в воспевании любви и неудачах в интимной жизни, в приверженности символизму и в сознательном переходе к реализму, в принятии революции и разочаровании в ней накануне смерти, в страстном обожествлении России и ощущении собственной вины перед ней. При этом поэт всегда и во всем остается удивительно цельной личностью, наверное, потому, что слушал жизнь “всем сердцем”. И совершенно естественно, что первой это сердце посетила любовь.
483. «Мелодией одной звучат печаль и радость...» (Тема любви в лирике А.Блока.)
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Эпоха 1900-х годов эпоха лирики, в которой по преимуществу отразились тревоги, упования времени, сулившего «неслыханные перемены, невиданные мятежи». Блок, бесспорно первый лирик своего времени. Поэт вошёл в литературу как певец Прекрасной Дамы. Удивительное откровение юной души высший взлёт, озарённость, романтический порыв, томление, восторг, душевная чиситота это ранний Блок. В юношеской лирике Блока («Стихи о Прекрасной Даме») всё овеяно атмосферой мистической тайны и совершающегося чуда. Всё в этой лирике «робко и темно», зыбко и туманно, подчас неуловимо.
484. «Место сборника «Вечер» в творчестве А. Ахматовой
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Синтаксис ее не перегружен придаточными конструкциями, он прост. Простота поэтического языка Ахматовой определяется очень существенными на фоне традиций символизма отрицательными признаками: отсутствие мелодических повторений, анафорического параллелизма, рассчитанного на музыкальное воздействие («напевного стиля»). Повторение у Ахматовой являются средством простого эмоционально-логического усиления, как в обычной речи. Ее язык по грамматической простоте родствен английскому. Ничто не обнажает слабость поэта так, как это делает классический стих, поэтому он редко встречается в чистом виде. Нет трудней задачи, чем написать две строчки, чтобы они прозвучали по своему, а не насмешливым эхом чьих-то стихов. Стихи Ахматовой никогда не были подражательными. Ее оружием было сочетание несочитаемого. Когда героиня на одном дыхании говорит о силе чувств, «на правую руку надетой перчатке с левой руки», - дыхание стиха его размер сбивается до такой степени что забываешь каким он был изначально. Как пишет В. Жирмунский, рифмы у нее легкие, размер не стесняющий. Иногда она упускает один два слога в последней строке четверостишия, чем создает эффект перехваченного горла или невольной неловкости, вызванной эмоциональным напряжением. Но дальше этого она не шла, ее было не нужно : она свободно чувствовала себя в пространстве классического стиха и не считала свои высоты достижением или чем-то особенным. Но для читателей это было и будет неземным, возвышенным, непостижимым.
485. «Метель» А.С. Пушкина: план анализа
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

4. СИСТЕМА ПЕРСОНАЖЕЙ. В первой части новеллы система персонажей кажется построенной по схеме: “протагонистыантагонистыпомощники”. Протагонисты влюблённая пара (Марья Гавриловна и Владимир), антагонисты препятствующие их любви родители богатой невесты Марьи Гавриловны (Гаврила Гаврилович Р** и его жена Прасковья Петровна), помощники все те, кто устраивает их побег и готовит несостоявшееся венчание, жадринский священник, сорокалетний корнет Дарвин, “землемер Шмит в усах и шпорах”, “сын капитан-исправника, мальчик лет шестнадцати, недавно поступивший в уланы” (свидетели), кучер Терёшка, горничная Марьи Гавриловны, крестьяне, помогающие Владимиру найти Жадрино. Во второй части (после отбивки: “А ничего”) привычная расстановка персонажей разрушена, а устойчивые читательские ожидания обмануты: ни антагонистическая роль родителей, ни романтический любовный треугольник (с появлением блестящего полковника Бурмина) не состоялись. Родители оказываются не против брака Марьи Гавриловны и Володи (что дискредитирует и сам “побег”); браку Марьи Гавриловны и Бурмина препятствует вовсе не романтическая память первой о погибшем возлюбленном. Новое представление о расстановке персонажей достигается через эпиграф из «Светланы» Жуковского с её мотивом “призрачного” жениха: невеста“призрачный жених”“подлинный жених”. Кто же из двух женихов (Владимир или Бурмин) призрачный и кто подлинный? Загадка, но заданная не по романтическому шаблону. По романтическому канону, призрачным должен быть “ложный” жених Бурмин, с соответствующими атрибутами (ночь, метель). И здесь ожидания обмануты: призрачным оказывается как раз Владимир, все действия которого определяются литературными штампами и так и остаются как бы “выдуманными”; Бурмин же, чьё поведение тоже согласовано с литературными образцами (“интересная бледность”, St. Preux из «Новой Элоизы» Руссо), при этом находится в полном согласии с бытом и его предписаниями. Быт, а не литература в итоге становится решающей инстанцией новеллы быт, которому принадлежат остальные персонажи новеллы; быт, для которого всей этой “литературной” истории с побегом словно бы и не было (о ней так и не стало известно; так была ли она? ответом является данная отдельным абзацем отбивка “А ничего”). В итоге расстановка персонажей такова: любовный треугольник и быт.
486. «Мне дали имя при крещенье — Анна»
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Но любовь в стихах Ахматовой не только счастье, очень часто это страдание, пытка, мучительный, болезненный излом души. Чувство, само по себе острое и необычайное, получает дополнительную трагическую наполненность. Уже в самых первых стихах Ахматовой живет не только любовь-обожание. Она часто переходит в другую, любовь-жалость: О нет, я не тебя любила, Палила сладостным огнем, Так объясни, какая сила В печальном имени твоем. Это сочувствие, сопереживание, сострадание делает стихи Ахматовой подлинно народными, эпическими. Кроме того, в ее стихах живет еще одна любовь к родной земле, к Родине, к России:
487. «Мне нравилась её душа». (Ася в одноимённой повести И.С. Тургенева)
Реферат пополнение в коллекции 09.12.2008

Ася (собственно имя её было Анна) главная героиня повести. Молодая девушка милого вида, как говорит о ней рассказчик, некий Н.Н., полные имя и фамилию которого автор скрывает от нас: « Девушка, которую он назвал своею сестрой, с первого взгляда показалась мне очень миловидной. Было в ней что то своё, особенное, в складе её смугловатого лица, с небольшим тонким носом, почти детскими щёчками и чёрными, светлыми глазами. Она была грациозно сложена, но как будто не вполне ещё развита». В Асе, как мне кажется, есть какая то изюминка, придающая ей сказочную обворожительность. Она очень переменчивая и суетливая девушка, напоминающая маленькую яркую птичку с обворожительным голоском: « Я не видал существа более подвижного. Ни одно мгновенье она не сидела смирно; вставала, убегала в дом и прибегала снова, напевала вполголоса, часто смеялась, и престранным образом: казалось, она смеялась не тому, что слышала, а разным мыслям, приходящим ей в голову. Её большие глаза глядели прямо, светло, смело, он иногда веки её слегка щурились, и тогда взор её внезапно становился глубок и нежен». Она как бы постоянно находится в беспечной радости, не зная никаких забот, не нагружая себя никакими проблемами. Люди такого склада всегда оставляют хорошее впечатление о себе и приятны для беседы. Но не смотря на свою беспечность, Ася девушка крайне застенчивая. Только после того как брат говорит ей: « Ася, полно ёжится! Он не кусается», Н.Н. и мы вместе с ним, узнаёт настоящую Асю, такую, какая она есть на самом деле. До этого момента, главная героиня повести представляет собой неразговорчивую, тихую и скромную девушку. Как мы уже сказали, Ася крайне суетлива (в приятном смысле) и непредсказуема. К тому же, мы можем добавить что она очень переменчива в своём настроении и своём поведении: « Ася вдруг опустила голову, так что кудри ей на глаза упали, замолкла и вздохнула, а потом сказала нам, что хочет спать, и ушла в дом; я, однако, видел, как она, не зажигая свечи, долго стояла за нераскрытым окном».
488. «Многоликость» внутреннего мира Чичикова
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Каждая глава расширяет наше представление о возможностях Чичикова и приводит к мысли о поразительной его изменчивости: с Маниловым он приторно-любезен, с Коробочкой мелочно-настойчив и груб, с Ноздревым напорист и трусоват, с Собакевичем торгуется коварно и неотступно, Плюшкина покоряет своим «великодушием». В чем же секрет? Может быть, главный герой великолепный актер или дальновидный психолог? Пожалуй, нет. Он обманулся в Ноздреве и не смог сыграть любезную ему роль, разбудил скупую подозрительность Коробочки, спровоцировал ревность губернских дам. Обратим особое внимание на те моменты поэмы, где Чичикову нет необходимости маскироваться и изменять себя ради приспособления, где он остается наедине с самим собой. При осмотре города N наш герой «оторвал прибитую к столбу афишу, с тем, что бы, пришедши домой, прочитать ее хорошенько», а прочитав, «свернул опрятно и положил в свой ларчик, куда имел обыкновение складывать все, что попадалось». Это собирание ненужных вещей, тщательное хранение хлама напоминает привычки Плюшкина. С Маниловым Чичикова сближает неопределенность, из-за которой все предположения на его счет оказываются одинаково возможными. Ноздрев замечает, что главный герой похож на Собакевича: «…никакого прямодушия, ни искренности! Совершенный Собакевич». А знаменитый ларчик! Все в нем разложено с мелочной педантичностью, точь-в-точь как в комоде Натальи Петровны. В характере Чичикова есть и маниловская любовь к фразе, к «благородному» жесту, и мелочная скаредность Коробочки, и самовлюбленность Ноздрева, и грубая прижимистость, холодный цинизм Собакевича, и скопидомство Плюшкина. Чичикову легко оказаться зеркалом любого из этих собеседников, потому что в нем есть все те качества, которые составляют основы их характеров. Чичиков отличается от своих двойников в поместьях, он человек нового времени, делец и приобретатель, и обладает всеми необходимыми качествами: «…и приятность в оборотах и поступках, и бойкость в деловых играх», но он тоже «мертвая душа», ибо ему недоступна «блистающая радость» жизни. Наш герой усмиряет свою кровь, которая «играла сильно», избавляется от жизни человеческих чувств почти совершенно. Идея успеха, предприимчивость, практицизм заслоняют в нем все человеческие побуждения. Правда, Гоголь замечает, что в Чичикове нет тупого автоматизма Плюшкина: «В нем не было привязанности собственно к деньгам для денег, им не владели скряжничество и скупость. Нет, не они двигали им, ему мерещилась впереди жизнь во всех довольствах… Чтобы наконец, потом, со временем, вкусить непременно все это, вот для чего береглась копейка…». «Самоотвержение», терпение и сила характера главного героя позволяют ему постоянно возрождаться и проявлять громадную энергию для достижение поставленной цели.
489. «Мои посмертные приключения» Юлии Вознесенской как современная повесть-притча
Статья пополнение в коллекции 12.01.2009

Важным сюжетным поворотом в изображении райского пространства, в раскрытии антиномии онтологического родства души героини с горним миром и мучительного ощущения собственной временности и чуждости в нем становится ее встреча с близкими людьми Дедом, умершим в младенчестве братом и даже с "прабушкой" Хельгой, первой христианкой из рода Анны. При изображении общения страждущей души рассказчицы с оказавшимися в раю членами ее семьи автору повести удается избежать книжного дидактизма. Такие проникнутые добрым юмором эпизоды, как игра с Алешей в диковинные костюмы или игра с Ангелом в снежки, позволяют представить рай не как иссушение собственно человеческих устремлений, но, напротив, как преображение и гармонизацию лучших из них. Вместе с тем здесь разворачивается напряженное по своему драматизму исповедальное самораскрытие героини например, в ее беседах с Ангелом проступают болезненные для современного сознания попечение о "своей личной независимости", вопросы о соотношении Божественной и человеческой воли, о границах свободы индивидуального "я". В чудесном обретении Казанской иконы Богоматери "из бывшей … московской квартиры" и особенно встреча с Хельгой знаменуют глубинную причастность Анны родовому древу с его как вершинными проявлениями (история Хельги, мученичество Деда), так и греховным бременем. Тема грехов рода, тяготеющих и над судьбами рассказчицы, ее матери, сопряжена в повести с попыткой интуитивно нащупать мистические предпосылки поворотов жизненных путей персонажей, с расширением пространственно-временной перспективы, с открытием не только социально-исторических, но и бытийных факторов духовного оскудения личности, что нашло преломление в рассказанной Хельгой истории о ее муже-варяге, который две тысячи лет назад отвернулся от сошедшего в ад Спасителя.
490. «Мой плач — мой смех»
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Противоречивость характера Петрарки звучит во всем его творчестве. Читая его произведения, мы видим перед собой индивидуалиста, охваченного жаждой славы, на первый план выдвигающего свое «я». С другой стороны, это человек, которого терзают сомнения, тяготит груз старой религиозной культуры, который не способен еще освободиться от него. Отсюда возникает конфликт между жизнелюбием и жизнеотрицанием, болезненное недовольство собой, глубокая печаль, которая отбивает стремление ко всякой деятельности. Внутренняя борьба поэта с самим собой ярко отразилась в книге, которую он называл «Моя тайна». По словам самого автора, он написал ее не для других, а для себя, стремясь разобраться в противоречиях своего сердца. В этой книге он ставит под сомнение истинность своих высших идеалов и ценностей Любви и Славы. Все эти сомнения и смятение души поэта особенно характеризуют его как человека переходной эпохи, сближая с другими выдающимися поэтами, такими, например, как его соотечественник Данте Алигьери.
491. «Москва и москвичи» М. Н. Загоскина
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Как Москва есть центр России, так и у самой Москвы есть свой священный центр Кремль. «Если Москва может называться сердцем России, то и Кремль заслуживает этого названия относительной самой Москвы». Вид ночного Кремля вызывает у рассказчика восторг: «Как прекрасен, как великолепен наш Кремль в тихую летнюю ночь, когда вечерняя заря тухнет на Западе и ночная красавица, полная луна, выплывая из облаков, обливает своим кротким светом небеса и всю землю!…Здесь вы окружены древнею Русскою святынею, вы беседуете с нею о небесной вашей Родине. Как прилипший прах душа Ваша стрясает с себя все земные помыслы. Мысль о бесконечном даёт ей крылья, и она возноситься туда, где не станут уже делить людей на поколения и народы, где не будет уже ни веков, ни времени, ни плача, ни страданий…». Москва предстаёт на страницах книги Загоскина подлинно как священный город. Эта святость происходит не только от того, что в ней есть Кремль, но ещё и потому, что в самой Москве много храмов, монастырей, церквей, соборов. Одна из героинь книги с умилением говорит: «А коли придёт Богу помолиться, так наша матушка Москва и на это хороша. Святой город, батюшка!». Не говорят ли они нам о благочестивом обычае наших предков, которые не оставили нам ни развалин феодальных замков, ни древних дворцов, ни других общественных зданий, но зато всегда в память великих событий воздвигали храмы Божии, строили монастыри… Здесь, вероятно, и скрывается ответ на вопрос: почему Москва один из самых неприметных городков, стала почти неожиданно для всех столицей огромного государства. Митрополит Иоанн объяснял это чудо: «Именно превращение Москвы в центр русского православия определило его судьбу, до того ничем не отличавшуюся от судьбы других русских городов». Эту же мысль разделял 150 лет назад и Загоскин. Кроме этого Загоскин рассматривает вопрос о соперничестве между Москвой и Петербургом.
492. «Москва! Какой огромный странноприимный дом!»
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Горечью веет от этих строк, оказавшихся пророческими. Поэт часто может предвидеть события и свою судьбу. И как бы ни была решительна и смела Марина Ивановна, тяготы жизни, разлука с родиной настраивали ее на грустный лад. Она всей душой стремилась в Россию, никогда не считала себя эмигранткой (выехала из России за мужем белым офицером), не писала хулу о советской стране, занималась творчеством, всей душой была с родиной. И стихи о России и Москве поддерживали дух автора, заставляли сохранять ту линию, которую Марина Ивановна выбрала изначально: никакой злобы против страны, взрастившей ее.
493. «Московский текст» в русской поэзии ХХ в.: М.Цветаева и Б.Окуджава
Статья пополнение в коллекции 12.01.2009

История распорядилась так, что воспетый Цветаевой мир "колокольного града" и впрямь оказался на грани полного уничтожения. В ее стихотворениях о Москве 1917-1922 гг. за явленной деформацией привычных реалий города, активизацией его темных сил, "подполья" ( "Чуть светает…", 1917) ощутимо осознание самой героиней собственной обреченности: смерть прежней Москвы напрямую ассоциируется в ряде случаев с уходом из жизни и ее поэта. Начало "окаменения" столицы становится очевидным в стихотворении "Над церковкой голубые облака…" (1917). Привычные звуки, краски города теперь постепенно растворяются в энтропии революции, прежний колокольный звон, воплощавший музыкально-песенную гармонию, теперь поглощается царящим вокруг хаосом ("Заблудился ты, кремлевский звон, // В этом ветреном лесу знамен"), а наступающий "вечный сон" Москвы оказывается равносильным близкой смерти. В состоящем из трех стихотворений цикле "Москве" (1917), сопрягая историю и современность, в далеком прошлом Цветаева находит примеры проявленной Москвой женской, материнской стойкости в гордом противостоянии "Гришке-Вору", "презревшему закон сыновний Петру-Царю", наполеоновской армии… Здесь, как и в стихотворении "Над церковкой голубые облака…", крушение знакомого мира, ввергнутого в новую смуту, раскрывается ну уровне звуковых лейтмотивов, далеких теперь от прежней музыкальной гармонии ("жидкий звон", "крик младенца", "рев коровы", "плеток свист"), причем в одном из стихотворений цикла особенно психологически убедительна форма прямого диалога героини с "плачущей" столицей, поверяющей ей свои страдания:
494. «Моя специальность — жизнь...» (лирика М. Цветаевой)
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Марина Цветаева пишет не только стихи, но и прозу. Проза Цветаевой тесно связана с ее поэзией. В ней, как и в стихах, важен был факт, не только смысл, но и звучание, ритмика, гармония частей. Она писала: “Проза поэта другая работа, чем проза прозаика, в ней единица усилия не фраза, а слово, и даже часто мое”. Одна из ее прозаических работ посвящена Пушкину. В ней Марина пишет, как она впервые познакомилась с Пушкиным и что о нем узнала сначала. Она пишет, что Пушкин был ее первым поэтом, и первого поэта убили. Она рассуждает о его персонажах. Пушкин “заразил” Цветаеву словом “любовь”. Этому великому поэту она также посвятила множество стихов:
495. «Мы тут как в плену» (по роману «Дело Артамоновых» )
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Совершенно иное второе поколение: сыновья Петр, Никита и племянник Алеша. Петр молчаливый тугодум, ему скучно жить и работать. Если Илья Артамонов относится к делу с азартом, то Петр как бы “несет огромную, непосильную ношу”. Никитагорбун, обижен судьбой изначально. Он любит разводить сады, даже на песчаной почве Никита вырастил прекрасный сад. Но “делу” он не хозяин и братьям не помощник. Он предпочитает уйти от проблем жизни в монастырь: “Вот у нас в семье свой молитвенник о грехах наших будет...” радуется Петр.
496. «Мысль семейная» в русской литературе по роману «Белая гвардия»
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Елена, сестра Турбиных, хранительница традиций дома, в котором всегда примут и помогут, обогреют и усадят за стол. А дом этот не просто гостеприимный, но еще и очень уютный, в котором “мебель старого и красного бархата, и кровати с блестящими шишечками, потертые ковры, пестрые и малиновые, с соколом на руке Алексея Михайловича, с Людовиком XIV, нежащимся на берегу шелкового озера в райском саду, ковры турецкие с чудными завитушками на восточном поле... бронзовая лампа под абажуром, лучшие на свете шкафы с книгами, золоченые чашки, серебро, портьеры все семь пышных комнат, воспитавшие молодых Турбиных...”.
497. «Найти звук...»
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

В рассказе «Господин из Сан-Франциско» все это присутствует. Писатель достиг той степени мастерства, когда ему подвластно любое лицедейство. Кажется, захоти художник, и его произведение зазвенит и рассыплется тысячью звуками и оттенками, какими наполнена окружающая жизнь. Бунин наполняет повествование реальными звуками, окружающими человека в его повседневной жизни, но как изящно и гармонично все сочетается в произведении! Вот зазвучали «трубные звуки», возвещающие подъем или время еды; «на баке поминутно взвывала сирена», но ее заглушают звуки прекрасного струнного оркестра, океан с гулом ходит за стенами кают, глухо гогочут топки котлов. Одни звуки сменяют другие, сама жизнь, кажется, дирижирует незримым оркестром. Но кроме этой полифонии сама ткань повествования создает едва различимую музыку. Она сопровождает вас на протяжении всего чтения, порой разливаясь в половодье звуков, сменяется тарантеллой, а потом тревожно запоет гонг, возвещающий о начале ужина и земном пределе господина из Сан-Франциско.
498. «Народ освобожден, но счастлив ли народ?»
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

А теперь по порядку… Крестьяне освобождены. Это такое счастье, которое они не видели сотни лет, и, возможно, которое они вообще никогда не видели. Само счастье свалилось достаточно неожиданно, многие были к нему не готовы и, оказавшись на воле, были птичками, вырашенными в клетке, а потом выпущенными на волю. В результате чего новый класс- временнообязанные, освобожденные крестьяне становился беднейшим. Помещики раздовать свою землю не хотели, и почти вся крестьянская земля принадлежала либо помещикам, либо общине. Крестьяне не стали свободны, лишь обрели новый вид зависимомти над собой. Конечно эта зависимость не такая, как крепостная, но это была зависимость от помещика, от общины, от государства. Назвать это полной свободой или счастьем очень сложно. Но привыкший ко всему русский народ мог находить и тут счастливые моменты. Для русского мужика самое большое счастье- водка. Если ее много, то мужик становится очень счастливым. Для русских баб счастье хороший урожай, убранный дом, накормленная семья. Такое бывало довольно редко, поэтому бабы были менее счастливые, чем мужики. Дети крестьянские были тоже не очень счастливы. Их заставляли работать за взрослого, но при этом есть за ребенка, бегать за водкой, они постоянно получали от пьяных родителей и сами, вырастая становились ими. Но были отдельные личности, которые считали себя счастливыми- люди, которые радовались тому, что обычному человеку может быть противно или непонятно. Один радовался тому, что у своего помещика он был «любимый раб». Он допивал за ним и его свитой лучшие заморские вина, доедал лучшие блюда и болел «царской» болезнью- подагрой. Он был счастлив по-своему и его счастье стоит уважать, но мужикам обычным это очень не понравилось. Друге радовались хоть какому-то урожаю, который мог их прокормить. И это было действительно счастье для тех крестьян, которым было совсем не до радости, настолько они были бедны. Но не такого счатья искали семь странников. Они искали счастья истинного, полнейшего, а значит такого, при котором больше ничего не надо. Но найти такое счастье нельзя. Тут не говорится даже о крестьянах, у высших сословий тоже всегда есть свои проблемы. Помещики никак не могут быть счастливы, потому что прошло их время. Крепостное право отменили и помещики вместе с этим потеряли огромное влияние своего сословия, а значит и никакого счастья у нхи в жизни не было. Но это помещики, а речь шла о крестьянах…
499. «Настоящую нежность не спутаешь...» (любовь в лирике А. А. Ахматовой)
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Среди различных мнений и суждений литературных критиков и просто любителей поэтического жанра бытует расхожее выражение “женская поэзия”. Подобный ярлык стремятся повесить на все без исключения творения представительниц прекрасного, но слабого пола. Справедливо ли проводить подобную “демаркационную линию” в литературе, разделяя поэзию по половому признаку? Безусловно, это издержки исторического наследия, извечного подчинения женщин мужчинам, постоянной и последовательной доминанты мужского начала во всех сферах человеческого бытия. Однако существует и обратная сторона этой пропитанной духом времени медали. Слишком сложно было женщине найти внутри себя силы, чтобы заявить о себе наравне с мужчиной. Крайне неблагосклонно было общественное мнение к подобным поступкам. А. С. Пушкин в романе “Евгений Онегин” вывел на сцену смелую героиню Татьяну, которая не побоялась первой признаться в своих чувствах, идя наперекор всем устоявшимся традициям и нормам морали. Но это был литературный персонаж, вымышленный, идеализированный образ. Анна Андреевна Ахматова нашла в себе уверенность, чтобы уже в двадцать два года заставить литературную общественность обратить на себя внимание. Да, это была женская поэзия. Но она была сильна и прекрасна. Это была поэзия женского сердца, вырвавшаяся наружу вулканической лавой страстей, переживаний, мечтаний, обманов. Ахматова говорила проникновенно и громко. Она обращалась от имени каждой женщины, способной любить и желавшей быть любимой. Она своим героическим примером научила женщин говорить: Звенела музыка в саду Таким невыразимым горем.
500. «Не все читали заревые знаки»: к проблеме самосознания А. Блока
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Реалиорность искусства осуществляется в практике Блока в форме религиозного служения, ритуализированной и эстетизированной аскезы. Императивность аскезы декларируется Блоком, намечает ли он путь «к подвигу, которого требует наше служение»; размышляет ли о «трех делах», которых «требует от поэта его служение», провозглашает ли тождество служения и долга («Не забывай долга это единственная музыка»), призывает ли художниковсимволистов к исполнению миссии («мы обязаны»). Эстетизированная аскеза Блока подразумевает апелляцию к разнообразным формам религиозного служения: заключению договора, завета («Со мной всю жизнь один Завет: / Завет служенья Непостижной»); вестничеству и пророчеству («Сбылось пророчество мое: / Перед грядущею могилой / Еще однажды тайной силой / Зажглось святилище Твое»); молитве («Молитву тайную твори»); посту («духовная диета»); священству («Вхожу я в темные храмы, свершаю бедный обряд»), в том числе магическому жречеству («Я один шепчу заклятья»); монашеству, иночеству, послушанию («Славой золотеет заревою / Монастырский крест издалека. / Не свернуть ли к вечному покою? / Да и что за жизнь без клобука?»); рыцарству, не столько светскому, сколько воспринятому в своей изначальной, религиозной сути и представленному преимущественно как охрана своих святынь, «стояние на страже» и как участие в «священной брани» за веру, за Нее («Я меч, заостренный с обеих сторон, / Я правлю, Архангел, Ее судьбой»); поклонению, в том числе эротическому («Не призывай. И без призыва приду во храм. / Склонюсь главою молчаливо / К твоим ногам»).

Blog

Литература