Материалы I и II научно-практических конференций 24 декабря 2003 г и 8 декабря 2004 г. /Под ред. Е. А. Петровой М.: Издательство ргсу, 2004. с

Вид материала

Документы

Содержание Социально-психологический анализ и оценка трудных жизненных ситуаций Н.г. осухова Образ внешнего мира Образ Я обретает негативную значимость Образ другого Стратегии совладания в подростковом возрасте

Подобный материал:

• Таможенный кодекс Российской Федерации от 28 мая 2003 г. N 61-фз (тк рф) (с изменениями, 13352.11kb.
• Конституцией Российской Федерации, общепризнанными принципами и нормами международного, 640.11kb.
• Принят Государственной Думой 24 мая 1996 года. Одобрен Советом Федерации 5 июня 1996, 39.78kb.
• Принят Государственной Думой 22 декабря 2004 года Одобрен Советом Федерации 24 декабря, 416.58kb.
• Принят Государственной Думой 22 декабря 2004 года Одобрен Советом Федерации 24 декабря, 343.5kb.
• Основы законодательства РФ о нотариате от 11 февраля 1993, 682.88kb.
• Конституцией Российской Федерации, общепризнанными принципами и нормами международного, 594.01kb.
• Самарской Губернской Думой 21 декабря 2004 года в ред закон, 141.49kb.
• А. Г. Шнитке (с изменениями от 22. 06. 2006) Нормативная база положения Настоящее Положение, 150.23kb.
• Принят Государственной Думой 17 декабря 2004 года Одобрен Советом Федерации 24 декабря, 54.65kb.

^ СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ И ОЦЕНКА ТРУДНЫХ ЖИЗНЕННЫХ СИТУАЦИЙ


С.А. ЛИПАТОВ, г. Москва


Решение задачи повышения эффективности деятельности социальной работы обеспечивается различными социальными и гуманитарными науками, в том числе социальной психологией.

Социально-психологическое обеспечение деятельности социальных служб представляет собой совокупность технологий, методов и процедур, а также принципов их применения, основывающихся на использовании знания социально-психологических механизмов и закономерностей функционирования человека и социальных групп. Социально-психологическое обеспечение направлено на оптимизацию социально-психологических, организационных, информационных и методических предпосылок деятельности организаций и специалистов социальной сферы.

В литературе отмечается, что «…центральной задачей практической социальной работы является содействие оптимальной адаптации людей, семей и групп населения к социальной среде и, в частности, к своему окружению» (Шапиро). Эта социально-психологическая направленность привела к становлению психосоциального подхода в социальной работе, в котором подчеркивается необходимость понимать личность клиента и его взаимоотношения с окружающим его миром, то есть рассматривать целостность «человек в ситуации». Подчеркивается также, что эффективность помощи клиенту во многом зависит от умения психологически воздействовать на объект помощи и его микросоциальное окружение. В целом в данном контексте психосоциальная работа рассматривается как взаимоотношения между социальными работниками и клиентами. Суть помощи заключается в эффективном участии социального работника в решении психологических, межличностных и социальных проблем «личности в ситуации».

Однако длительное доминирование в психологии «личностных» подходов привело к тому, что понятие ситуации до сих пор недостаточно определено. Довольно часто она определяется как система внешних по отношению к субъекту условий, побуждающих и опосредствующих его активность. Эта тенденция представлять ситуацию независимо от людей, в ней участвующих, отражает фундаментальную для психологии методологическую проблему соотношения объективного «внешнего» мира и субъективного «внутреннего» мира человека. С точки зрения другого подхода ситуация - это внешние обстоятельства в интерпретации отдельным человеком. Таким образом, внешние условия, их восприятие и переживание индивидом и составляют в совокупности его жизненную ситуацию. Поскольку восприятие и интерпретация тех или иных обстоятельств во многом определяются потребностями, умениями и когнитивными структурами индивидов, то часто именно они играют решающую роль в возникновении и развитии неблагоприятных или критических ситуаций в жизни людей. Согласно данной точке зрения, критическая жизненная ситуация — это эмоционально переживаемые жизненные обстоятельства, которые в восприятии человека представляют сложную психологическую проблему, трудность, требующую своего решения или преодоления. (Василюк, Гришина). Поскольку в ситуациях, когда человек вынужден прибегать к социальной помощи, ведущую роль часто играет психологическая составляющая, а именно интерпретация ситуации как трудной или даже критической, постольку очень важно понять:

• как человек воспринимает и анализирует свою жизненную ситуацию,
  
• по каким признакам оценивает ее как критическую или неблагоприятную,
  
• какие факторы на это влияют.
  

Данная постановка проблемы ставит несколько вопросов перед социальной психологией. Как должна описываться социальная ситуация: с позиции «объективных» наблюдателей или на основании субъективных отчетов участников ситуации? Односторонний подход вызывает много возражений, здесь уместно объединить «объективные» и «субъективные» аспекты ситуации. Интересную попытку выделения различных уровней существования ситуации предпринял Д. Магнуссон. Он различает следующие уровни ситуаций: 1) реальная ситуация в ее внешних, объективных проявлениях (с точки зрения сторонних наблюдателей); 2) воспринимаемая и переживаемая действующим индивидом ситуация; 3) общий ситуационный тип (без конкретных характеристик); 4) более широкая «жизненная ситуация» (Магнуссон). Однако выделение разных уровней ситуации не снимает вопрос о различении на практике разных видов ситуаций. Что здесь важнее — объективный характер ситуации (например, чрезвычайная ситуация) или характер взаимоотношений участвующих сторон, которые во многом определяются их «определениями ситуации»?

Задача усложняется, когда мы начинаем рассматривать трудную жизненную ситуацию. Жизненная ситуация индивида может быть определена как относительно стабильный набор потребностей, умений, концептуальных структур (ценности и представления) и внешних условий жизнедеятельности (Шеберг). Так, например, утверждается, что в любых условиях жизнедеятельности найдется достаточное количество факторов, которые способны сделать их максимально экстремальными для любого индивида. С другой стороны, существуют более сложные и менее сложные ситуации. Для того чтобы человек оказался в экстремальных условиях жизнедеятельности, недостаточно только наличия внешних факторов экстремальности, как в случае экстремальной ситуации. Во многом это зависит от сочетания компонентов ситуации — обстановочных, личностных и деятельностных — пропорция которых зависит от качеств, процессов и механизмов, доминирующих в психике конкретного индивида (Столяренко).

Социальная ситуация невозможна без участвующих в ней людей, но и отдельный человек с его деятельностью (или бездействием) есть только часть ситуации. Попытки понять конкретного человека вне его взаимосвязей и отношений с микро- и макроокружением будут неудовлетворительными. Если учесть, что основная масса людей «проектирует» и участвует в ситуациях на основе правил, принятых в определенной культуре и конкретной микросреде, то задача социально-психологического анализа трудных жизненных ситуаций усложняется.

Как человек воспринимает и анализирует свою жизненную ситуацию, что заставляет его оценивать ее как трудную или критическую? Какие «внешние» и «внутренние» условия для человека превращают затрудненную ситуацию в критическую? В психологии используются четыре ключевых понятия, с помощью которых описываются критические жизненные ситуации: стресс, фрустрация, конфликт, кризис (Василюк), однако теоретические представления о критических ситуациях развиты слабо, причем анализ их, как правило осуществляется с позиций одного индивида. Реализация ситуационного подхода в социально-психологическом обеспечении деятельности специалистов социальных служб, на наш взгляд, должна подразумевать необходимость изучения в первую очередь восприятия и интерпретации жизненных ситуаций с двух позиций (перспектив) – клиента (которым может быть индивид или группа) и социального работника. Определение и интерпретация ситуации могут быть различными у этих двух сторон (скорее всего, так оно и есть). Для наиболее эффективного оказания помощи необходимо выявление (диагностика) понимания ситуации со стороны человека (или группы), прояснение интерпретации ситуации социальным работником (как он ее понимает), помощь в согласовании представлений.

Обоснование и разработка ситуационного подхода как методологии социально-психологического обеспечения деятельности организаций и специалистов социальной сферы является одним из направлений научно-исследовательской работы учебно-научной лаборатории кафедры социальной психологии МГСУ. К другим направлениям деятельности лаборатории относятся:

• описание, систематизация и изучение специфики различных неблагоприятных социальных ситуаций (чрезвычайных, экстремальных, трудных жизненных и пр.) в России как объекта деятельности организаций и специалистов социальной сферы.
  
• изучение социальных, групповых и личностных детерминант особенностей восприятия, переживания и преодоления (coping) различных неблагоприятных социальных ситуаций.
  
• разработка методологии социально-психологической диагностики неблагоприятных социальных ситуаций и ее применение в деятельности социальных служб.
  
• разработка методологии и технологий социально-психологической помощи населению (поддержки, коррекции, терапии) в различных неблагоприятных социальных ситуациях.
  

Человек в трудной жизненной ситуации: феноменология и психологическая помощь


^ Н.Г. ОСУХОВА, г. Москва


Наш доклад посвящен одной из наиболее сложных для специалистов «помогающих профессий» проблем   оказанию социально-психологической помощи людям зрелого возраста в трудной жизненной ситуации.

Особенность нашего подхода состоит в том, что мы исследуем стратегию и тактику психологической помощи в трудной жизненной ситуации с точки зрения субъективного аспекта ситуации. Таковым, на наш взгляд, является субъективный образ мира человека – «ядерное образование самосознания», где наиболее полно представлен «мир в человеке и человек в мире» (Д.А. Леонтьев).

Наше понимание субъективного образа мира близко к понятию «миф» в том культурологическом смысле, который приобрел этот термин сегодня (Э.Кассирер, С.Криппнер, А.Лобок и др.). Это индивидуальный миф человека о себе, других людях, жизненном мире во времени его жизни, целостное психическое образование, которое существует на когнитивном и образно-эмоциональном уровне. Его центральный компонент – «образ Я» - система представлений и отношений человека к себе (и всему, что человек считает своим) во времени жизни. В качестве других компонентов выступают образ другого человека (близкого и дальнего), образ мира в целом и психологическое время личности. Образ мира как личностный миф выступает как основа определения уровня сложности ситуации и, соответственно, выбора поведения в ней.

Возможно выделить пять уровней сложности проживаемой человеком ситуации, - от благополучных ситуаций обыденной жизни (Н. Лукас) до «ситуаций выживания», которые традиционно характеризуют как «экстремальные», «чрезвычайные». Человек определяет жизненную ситуацию как угрожающую самой возможности жить и удовлетворять свои основные потребности (в безопасности, привязанности, реализации жизненных планов, самоуважении).

По нашему предположению, определение уровня сложности проживаемой ситуации зависит не столько от ее объективных характеристик, сколько от особенностей субъективного образа мира человека. Если человек определяет жизненную ситуацию как ставящую его «между жизнью и смертью» (объективно это могут быть и экстремальные ситуации, и ситуации выживания, и даже «неприятности обыденной жизни»), то в его образе мира происходят разрушительные изменения (вплоть до слома). При этом обнажается и всплывает на поверхность образ мира, зафиксированный в нижележащих слоях сознания (своего рода субъективный образ мира «испуганного ребенка») и «включаются» чувства и способы адаптации, характерные для более ранних периодов жизни.

Анализ эмпирического материала, полученного при помощи методик: «глубинное интервью», тест тревожности (Спилбергер), методика М.Куна и Т.Макпартлэнда, тест СЖО (Д.Леонтьев), САТ (Э. Шостром, модификация Л. Гозмана и др.), проективные и психобиографические методики, - позволил выявить особенности субъективного образа мира человека, переживающего ситуацию «между жизнью и смертью»:

• ^ Образ внешнего мира. Мир воспринимается как опасный, угрожающий, враждебный («вторгающийся в жизнь» или «отвергающий»). Преобладают чувства утраты и катастрофические ожидания. Основными становятся темы беспомощности, безнадежности, покинутости и отверженности. Сознание резко сужается и концентрируется лишь на негативных аспектах события, что не позволяет человеку воспринять те характеристики события и жизненные связи, которые могли бы помочь изменить ситуацию к лучшему.
  
• ^ Образ Я обретает негативную значимость: Я – «маленький», «бессильный», «брошенный», «уязвимый», «беззащитный», «лишний»; я не способен преодолеть трудности и изменить жизненную ситуацию к лучшему.
  
• «^ Образ другого». Отчетливое разделение «других людей» на «близких» и «далеких», «своих и чужих», аналогичное древней оппозиции «мы – они».
  
• Психологическое время: разрыв во временной структуре личности проявляется или в ностальгии по прошлому в сочетании со страхом будущего, или в «отлете в будущее»; возрастная регрессия.
  

Все это свидетельствуют о нарушении функционирования базового механизма бытия и развития личности «идентификации – обособления» (В.С.Мухина): идентификация подавлена; «включается» крайняя негативная форма обособления,   отчуждение (от себя, других, мира жизни в целом), и вся активность приобретает защитный характер.

Эти изменения в образе мира человека определяют задачи и психологическое содержание помощи в столь сложных ситуациях. Необходима длительная реабилитационная работа по возрождения действия механизма идентификации-обособления и реконструкции субъективного образа мира человека (прежде всего, - образа Я). Результатом такой перестройки является новый образ мира и себя в нем.

Для этого необходима особая модель психологической помощи – психологическое сопровождения (Мухина, Осухова, Слюсарев). Мы определяем психологическое сопровождение как специально организованный процесс, направленный на создание «переходного пространства», - безопасных условий, в которых становится возможным выход человека из негативного отчуждения (от себя, других людей, мира в целом), восстановление связи с самим собой, миром людей и обществом, реконструкция субъективного образа мира и освоение новых моделей поведения. Процесс сопровождения осуществляется на всех этапах перехода от старого, искаженного (или распавшегося) образа мира к новому. Специалист выполняет здесь функцию посредника между человеком и миром.

Нами разработана динамическая модель психологического сопровождения. Обозначим основные этапы этого процесса:

1. Создание безопасного пространства, обеспечивающего.

а) чувство безопасности в физическом пространствен бытия;

б) доверие к специалисту по сопровождению (психологическая безопасность).

2. Работа по возрождению чувств и отреагированию травматического опыта, пробуждающая у человека желание жить и веру в возможность позитивного будущего.

3. Работа с разрушительными чувствами (в частности, агрессивными). Результатом становится «расчистка» внутреннего пространства.

4. Принятие и укрепление своего «Я»:

а) принятие ценности себя и своей жизни (позиция «Я - ценность, доверенная самому себе»);

б) осознание себя не частью семьи или группы, а необходимой частью жизни.

5. Расширение внешнего пространства. Изменение отношений к окружающим людям (позиция «Я - один из людей») и способов взаимодействия с ними.

6. Освоение новых жизненных ролей и моделей поведения. Обретение уверенности в своих силах.

7. Готовность к переменам за пределами переходного пространства, в реальной жизни.

Мы понимаем, что это лишь общая модель динамики психологического сопровождения человека, пережившего чрезвычайную ситуацию. Она задает определенную рамку для частных исследований и создания конкретных программ психологической помощи. На ее основе нами были разработаны программы психологического сопровождения, которые подтвердили свою эффективность при апробации. Таковы программы психологической адаптации военнослужащих, уволенных в запас и отставку (Осухова, Скороходова, Шадура), социально-психологического сопровождения женщин, пострадавших от семейного насилия (Осухова, Малолетняя), а также реабилитации подростков, эвакуированных из зоны боевых действий в Чеченской республике (Осухова, Шадура).

^ СТРАТЕГИИ СОВЛАДАНИЯ В ПОДРОСТКОВОМ ВОЗРАСТЕ


О.А.КАРАБАНОВА, г. Москва


Исследование стратегий совладания (стратегий преодоления трудностей) представляет собой одно из наиболее востребованных направлений современной прикладной психологии. Копинг-стратегии или стратегии совладания – направлены на разрешение личностью трудных жизненных (проблемных) ситуаций с целью удовлетворения потребностей и оптимизации системы жизненных отношений личности. В отличие от защитных механизмов личности, актуализируемых в ситуациях психологической угрозы, стратегии совладания представляют собой осознанные действия личности, направленные на проблемную ситуацию. Копинг-стратегии реализуются на эмоциональном, когнитивном и поведенческом уровнях и различаются по степени конструктивности. Представляя индивидуальный способ взаимодействия субъекта с трудной ситуацией, копинг-стратегии кристаллизуют в себе как личностно-индивидуальные, так и возрастно-психологические свойства личности. Последнее обстоятельство ставит вопрос об возрастно-психологических особенностях стратегий совладания личности.

В рамках поведенческого подхода стратегии совладания связывают с повышением уровня адаптации индивида к изменениям в жизненно важной среде и стрессовым воздействиям. В отечественной возрастной психологии это положение нередко вызывает возражение: ведь в рамках традиционной психологии понятие адаптация рассматривается как «нагруженное» значением узко-биологического приспособления, что противоречит основному тезису культурно-исторического подхода об активности субъекта, как движущей силы психического развития. Пересмотр психологического содержания понятия «адаптация» позволяет рассматривать его как процесс активного приспособления к будущему путем его конструирования и преобразования благодаря развитию принципиально новых психологических способностей человека (Л.С.Выготский, А.Н.Леонтьев, Д.Б.Эльконин, А.Г.Асмолов). Д.Б.Эльконин писал о возрастном развитии как процессе преодоления личностью ограниченности своих возможностей в процессе решения задач развития. Стратегии совладания, как конкретная форма воплощения преодоления трудностей в реальных жизненных ситуациях, соответственно, приобретают статус развивающих – от их содержания, характера и эффективности прямым образом зависят формируемые у субъекта психологические свойства.

Известно, что впервые термин «копинг» или стратегии совладания был предложен Л.Мэрфи для описания способов преодоления детьми требований, выдвигаемых кризисами развития (Нартова-Бочавер С.К.). Однако в дальнейшем интерес исследователей сместился на проблему генезиса, динамики и структуры стратегий совладания как стратегий преодоления стресса, оставив без должного внимания аспект развитийного значения стратегий совладания. Однако сама эффективность стратегий совладания в значительной степени определяет характер деятельности личности и особенности общения и сотрудничества в значимых, с точки зрения потенциала развития, сферах социальных и межличностных отношений, приводит к преобразованию социальной ситуации развития личности. Тем самым, реализация субъектом стратегии совладания воплощает принцип активного творческого созидания личностью своего жизненного пути – через формирование социальной ситуации развития. В наших исследованиях было показано, что динамическая структура социальной ситуации развития включает следующие компоненты: объективную позицию ребенка в системе социальных и межличностных отношений; систему социальных ожиданий и требований, презентируемых обществом ребенку и задающих «идеальную форму» развития (Л.С.Выготский, Д.Б.Эльконин); ориентирующий образ, кристаллизующий особенности отражения субъектом объективной социальной позиции, меру ее принятия и освоения, особенности отношений со значимым социальным окружением; иерархию социальных контекстов, составляющих социальное окружение ребенка, обусловленную возрастными задачами развития, и претерпевающую изменения на протяжении детства и подростничества. Такая иерархия включает планы отношений в рамках социальных контекстов общения и взаимодействия: в семейном контексте «близкий взрослый (родитель) – ребенок», в образовательном контексте «социальный взрослый (учитель/воспитатель) – ребенок», в контексте отношений со сверстниками «сверстники – ребенок», «близкий сверстник (друг) – ребенок». Роль каждого из контекстов в психическом развитии ребенка, где социальное окружение выступает как источник и носитель компетентности, овладение которой составляет задачу развития для ребенка на данной возрастной стадии, меняется на протяжении онтогенеза (Карабанова О.А.). Мы предположили, что стратегии совладания на различных возрастных стадиях различаются в зависимости от контекста общения и взаимодействия ребенка/подростка по содержанию и форме, эмоциональной значимости, степени их конструктивности и эффективности. Содержание и аффективная значимость различных стрессоров, в свою очередь, будут определяться задачами развития возрастной стадии и сензитивностью подростка к определенного рода воздействиям. Исходя из теории периодизации психического развития ребенка в онтогенезе Д.Б.Эльконина, можно предположить, что стрессогенность учебных достижений и успехов в младшем школьном и старшем подростковом возрасте будет увеличиваться в соответствии с изменением характера ведущей деятельности – поворотом на учебную и учебно-профессиональную деятельность. В младшем подростковом возрасте аффективная значимость межличностных отношений со сверстниками будет возрастать, отражая характер ведущей деятельности – интимно-личностного общения со сверстниками. Напротив, значимость школьных успехов претерпевать относительное снижение.

Вопрос о классификации стратегий совладания сегодня остается открытым (Нартова-Бочавер С.К.; Никольская И.М., Грановская Р.М.). Вместе с тем можно выделить следующие виды стратегий психологического преодоления трудностей: решение проблемы, поиск социальной поддержки, реинтерпретация ситуации в свою пользу, эмоциональное отреагирование, избегание и уход от проблем, отвержение проблем, снижение самооценки, самообвинение, внешнее обвинение и агрессия. Замысел проведенного нами исследования состоял в проверке предположения об обусловленности стратегий совладания коммуникативным контекстом взаимодействия младших подростков. Причем аффективная значимость каждой из проблем, по нашему мнению, была обусловлена характером ведущей деятельности и актуальных для данного возраста задач развития. Безусловно, как и индивидуальными особенностями личности – иерархической системой мотивов и особенностями ценностно-смысловой сферы, сложившимися ранее отношениями со значимым кругом лиц (Аванесян Г.Г.).

Задачи исследования включали: 1)изучение эмоционального паттерна и аффективной значимости проблемных ситуаций в зависимости от коммуникативного контекста в младшем подростковом возрасте; 2)выявление частоты использования стратегий совладания и их эффективности в зависимости от контекста; 3)установление гендерных различий стратегий совладания в младшем подростковом возрасте. Была разработана методика для выявления стратегий совладания, где подростка просили описать свое совладающее поведение в различных ситуациях, отражающих реальные проблемы подростков. Такими ситуациями, потенциально стрессогенными для подростков стали 5 ситуаций: негативная оценка образа тела (красоты у девушек и силы у мальчиков), негативная оценка и отвержение в отношениях с родителями и сверстниками, ситуация неуспеха в учебной деятельности и в значимой для подростка деятельности. Причем ситуация учебной деятельности разворачивалась в отношениях «ученик-учитель», а неуспех во внешкольной деятельности затрагивал отношения подростка со сверстниками. Параметрами оценки и анализа психологических особенностей стратегий совладания у младших подростков стали: частота использования стратегий совладания, их эффективность, содержание и интенсивность эмоциональных проявлений и чувств в проблемной ситуации. Выборку составили 65 младших подростков в возрасте от 13 до 14 лет.

Полученные результаты обнаружили существенные различия в степени предпочтения подростками тех или иных стратегий совладания. Бесспорным «лидером» стала стратегия отвлечения и переключения на другую деятельность (23%). В равной мере подростки используют такие стратегии как решение проблемы (13%), эмоциональное отреагирование (12%), самообвинение, самокритика (11%) и, наконец, когнитивное переструктурирование ситуации (10%). Достаточно редко испытуемыми заявляется как предпочтительная стратегия внешнего обвинения и ухода от решения проблемы и ее игнорирования. В беседе с испытуемыми целесообразность переключения на другую деятельность обосновывается двумя обстоятельствами. Во-первых, невозможностью каким-то образом повлиять на ситуацию неуспеха, воспринимаемую как бы не зависящей от усилий и действий самого подростка, и, во-вторых, необходимостью избавиться от неприятных чувств и переживаний, связанных с неуспехом («надо успокоиться», «отвлечься»). Пассивная позиция подростка в отношении проблем в значительной степени отражает закономерности развития жизненных планов в подростковом возрасте. Так, в реализованном ранее исследовании социо-морального развития подростков (проект Видное, руководители А.И.Подольский, П.Хейманс), была выявлена динамика развития жизненных планов подростков. В начале подросткового возраста целеполагание не подкрепляется планированием достижения целей, цели преимущественно представляют собой цели-желания, осуществление которых определяется не столько активностью самого подростка, сколько стечением обстоятельств и случаем. Цели-желания, достижение которых предоставлено воле случая и удачи, в младшем подростковом возрасте постепенно начинают замещаться активными целями, достижение которых субъект все более связывает со своими активными действиями и волевыми усилиями. Достаточно редкое обращение младших подростков к преобразующей, направленной на собственно проблему копинг-стратегию, в значительной степени обусловлено недостаточной сформированностью способности к целеполаганию и реализации жизненных планов.

Наше предположение о связи стрессогенности коммуникативного контекста проблемной ситуации с характером ведущей деятельности получило подтверждение. Для проблем, возникающих в контексте отношений со сверстниками, была констатирована в целом большая аффективная значимость, чем для проблем в контексте отношений со взрослыми (родителями и учителями). Вместе с тем, неуспех в учебной деятельности для младших подростков также оказался весьма значимым. Выступили различия в паттерне эмоций, сопровождающих переживание неуспеха в каждой из ситуаций. Так, для отношений с родителями характерно преобладание «мягкого» паттерна – переживание печали при достаточно низкой тревоге и беспокойстве, а для отношений со сверстниками, равно как и для неуспеха в учебной ситуации – «жесткого» с явной выраженностью эмоций злости и печали. Напротив, в ситуации неуспеха во внешкольной деятельности, выступающей как «экспертная» в отношении умений и компетентности подростка – характерным сочетанием эмоций является выраженная тревога, беспокойство и печаль при практически полном отсутствии злости.

Ни одна из стратегий преодоления трудных ситуаций, по мнению испытуемых, не является достаточно эффективной. Младшие подростки оценивают эффективность практически всех используемых стратегий совладания как недостаточно высокую или неудовлетворительную (эмоциональное отреагирование и внешнее обвинение и агрессия). Налицо критичное отношение подростков к своим возможностям эффективно справляться с проблемными ситуациями и неудовлетворенность эмоциональными стратегиями разрешения ситуаций. Относительно успешными подростки считают стратегии социального ухода и отвлечения другой деятельностью, поиска социальной поддержки, направленности на решение проблем и самообвинения и самокритики. Можно констатировать достаточную критичность подростков к своим возможностям справляться с трудными ситуациями, однако, не подкрепленную в должной мере, реальными действиями по выработке новых, более эффективных копингов.

Анализ связи контекста проблемной ситуации с предпочтением определенной стратегии совладания с ее эффективностью позволил установить определенные различия в использовании стратегий в зависимости от проблемной ситуации. Так, в отношениях с родителями значимо чаще встречается стратегия самообвинения и самокритики, чем в отношениях с учителями, где нередко можно наблюдать стратегию внешнего обвинения и агрессии. В отношениях со сверстниками, и, отчасти в отношениях с родителями, подростки чувствуют себя достаточно уверенно и обращаются к более эффективной стратегии разрешения проблем, поиска социальной поддержки, когнитивного переструктурирования. Вместе с тем в ряде случаев, явной дифференциации копинг - стратегий в зависимости от контекста коммуникации не наблюдалось, что ставит задачу выявления причин и факторов, определяющих тенденцию стереотипного использования подростком одних и тех же стратегий в различных ситуациях. Обнаружены различия в оценке подростками эффективности стратегий совладания в различных ситуациях. Самой сложной для разрешения оказалась ситуация учебной деятельности, заданная в контексте взаимодействия с учителем и ситуация неуспеха во внешкольной деятельности. Очевидно, что практикуемые подростками в указанных ситуациях стратегии – отвлечения, ухода, эмоционального отреагирования и внешнего обвинения – вряд ли могут способствовать преодолению возникших трудностей. Примечательно и то, что ситуации неуспеха в различного рода предметных деятельностях, оказываются для подростков наиболее трудноразрешимыми. Этот факт указывает на зависимость эффективного копинга от той предметной компетентности, которая необходима для разрешения проблемы. Можно предположить, что обвинительная, избегающая или эмоционально-разрешающая стратегии, избираемые подростком при столкновении с неуспехом в предметных деятельностях обусловлены не столько узким арсеналом имеющихся копингов, сколько неудовлетворительной компетентностью в соответствующей предметной области.

Сравнительный анализ гендерных предпочтений подростками различных стратегий совладания обнаружил существенные различия. Мальчики значимо чаще ориентируются на неконструктивные стратегии совладания, чем девочки, что, в конечном счете, и обуславливает их меньшую адаптивность поведения в конфликтах в отношениях с учителями, родителями и сверстниками, симптомы трудновоспитуемости, негативизма, упрямства, составляющие «визитную карточку» подросткового кризиса. Девочки проявляют большую гибкость в использовании конструктивных стратегий совладания, и одновременно приверженность ситуационным стратегиям по принципу «результат – любой ценой». Практическим следствием является вывод о необходимости проведения профилактической и психокоррекционной работы с младшими школьниками и подростками, направленной на формирование компетентности в стратегиях совладания и преодоления трудностей. Такая работа в значительной степени позволит смягчить негативную симптоматику возрастного кризиса, открыв дорогу позитивным достижениям подростка на пути приобретения автономии и становления взрослости.