Борьба крестьян с властью как фактор общенационального кризиса в истории россии 1917-1921 гг

Вид материала

Документы

Содержание Библиографический список Умственное сознание В частной переписке Научная жизнь Научно-практическая конференция «Тольятти литературный» Всероссийская научно-практическая конференция «Самореализация личности в современных социокультурных условиях» Ответственный – завкафедрой немецкой и французской филологии Ю.И. Горбунов, д.ф.н., профессор.

Подобный материал:

• Пореволюционная лирика в. Хлебникова как реализация метатекста русской поэзии 1917-1921, 81.17kb.
• Литература и источники, 225.8kb.
• Список вопросов к зачету по истории России Социально-экономическое развитие России, 13.45kb.
• 1. Двумя событиями, соответствующими периоду I мировой войны и нарастания общенационального, 396.61kb.
• Программа курса «История России. 1917-1990-е гг.» Программа курса по истории России, 966.22kb.
• Эволюция центральных органов управления просвещением россии: январь 1917 г. Февраль, 294.52kb.
• 7. россия в условиях мировой войны и общенационального кризиса 1914-1920, 937.04kb.
• Программа по истории россии (с древнейших времен до 1917 года), 609.33kb.
•    Історія українського народу містить в собі багато славних подій. До них належить, 113.67kb.
• Контрольная работа по истории На тему: «Борьба за выход России из Первой мировой войны., 309.65kb.

^ Библиографический список

1. Богданова, О.С. Некоторые проблемы нравственного воспитания и развития младших дошкольников / О.С. Богданова, В.И. Петрова. – М., 1972.
   
2. Богданова, О.С. Роль нравственных норм в поведении младших школьников / О.С. Богданова // Советская педагогика. – 1973. – № 10. – С. 22-30.
   
3. Борисова, Е.М. Тенденции развития современной психодиагностики / Е.М. Борисова // Детский практический психолог. – 1994. – № 1.
   
4. Зеньковский, В.В. Психология детства / В.В. Зеньковский. – Екатеринбург, 1995.
   
5. Зосимовский, А.В. Диагностика моральной воспитанности личности / А.В. Зосимовский // Советская педагогика. – 1970. – № 7.
   
6. Ингенкамп, К. Педагогическая диагностика / К. Ингенкамп. – М., 1991.
   
7. Казакина, М.Г. Изучение нравственной воспитанности школьников / М.Г. Казакина // Вопросы психологии. – 1979. – № 4.
   
8. Марцинковская, Т.Д. Диагностика психического развития детей / Т.Д. Марцинковская. – М., 1997.
   
9. Монахов, Н.И. Изучение эффективности воспитания: Теория и методика (опыт экспериментального исследования) / Н.И. Монахов. – М., 1981.
   
10. Научное творчество Л.С. Выготского и современная психология. – М., 1981.
    
11. Недоспасова, В.А. Психологический механизм преодоления центрации в мышлении детей дошкольного возраста: автореф. дис. … канд. псх. наук / В.А. Недоспасова. – М., 1972.
    
12. Петерина, С.В. Теория и методика повышения эффективности процесса нравственного воспитания в дошкольном учреждении: автореф. дис. … докт. пед. наук / С.В. Петерина. – Л., 1991.
    
13. Субботский, Е.В. Нравственное развитие дошкольника / Е.В. Субботский // Вопросы психологии. – 1983. – № 4. – С. 30-37.
    
14. Субботский, Е.В. Ребенок открывает мир / Е.В. Субботский. – М., 1991.
    
15. Чоросова, О.М. Парадигмы изучения нравственного поведения ребенка в современной психологии / Д.Б. Чоросова // Мир психологии. – 1996. – № 3. – С. 124-128.
    
16. Эльконин, Д.Б. Некоторые вопросы диагностики психологического развития / Д.Б. Эльконин // Диагностика учебной деятельности и интеллектуального развития. – М., 1981.
    
17. Якобсон, С.Г. Психологические проблемы этического развития детей / С.Г. Якобсон. – М., 1984.
    

^ УМСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ:

ОПЫТ ОПИСАТЕЛЬНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ


Н.Б. Шкопоров


Бесспорен факт, что существует ум. И потому есть внутренний умственный план и внутренняя умственная деятельность. Например, устный счёт происходит в уме. В уме начинаются трагедии любви, агрессии или отвержения. И в уме принимаются все решения. «Про себя» – значит «в уме». Представляется, что у нас есть некие исторические основания увидеть ум со стороны. Но оправдалась ли эта надежда? Литературные данные указывают скорее на то, что нет. Поэтому, может быть, следуя учению Г.И. Челпанова, можно попытаться увидеть ум «из себя», изнутри. Такому исследованию необходимо быть описательным хотя бы отчасти, как бы «от первого лица», и ум предстанет в этом исследование как «умственное сознание». В этом вопросе наиболее естественно, как мы полагаем, начать с настроения.


Современные исследования настроения нередко ориентируются на самочувствие и динамику в диапазоне «хорошее – плохое». Между тем, даже эмпирические наблюдения показывают, что настроение может меняться, «расширяясь» и «сжимаясь». В этом состоит основа «пространственности» настроения. Однако пространственность не является единственным измерением настроения. Другая его составляющая – «временность». Мы имеем в виду не то, что настроение меняется во времени, что, конечно, тоже представляет собой временность, но скорее то, что оно может меняться в плане внутренней своей содержательности. Речь идет о внутреннем времени, которое проявляется, в частности, в ускорении и замедлении. Итак, если настроение может расширяться и сжиматься, ускоряться и замедляться, то что же оно представляет собой в структуре феноменологии сознания? Согласно Бинсвангеру, а также индийским авторам в сфере ведической психологии, мы считаем, что настроение есть некое ситуациональное проявление сознания в жизненных модусах. Так, мы предполагаем, что в модусе знания субъект как бы «расширяется» и «ускоряет» свою жизнедеятельность. Если обратиться к сокровенным личным переживаниям субъекта, естественно задать вопрос: «Что это означает – «феноменологически?» В феноменологической психологии на этот вопрос нередко дается ответ, затрагивающий «случайное». Мы имеем в виду не то, что случай может рассматриваться как детерминанта развития, но конкретно то, что случай особым образом переживается в сознании. Феноменологическая традиция подчас полагает, что случай в отличие от детерминизма и интенциональности переживается как внутренняя свобода. Посмотрим, однако, что же есть случай как переживаемое. В силу отсутствия внутренней связи со структурой сокровенного мира субъекта все случайное в моем мире является непредсказуемым и потому неожиданным. Неожиданное в значении «неувязываемое» в моем мире есть сжимающее и, по всей вероятности, останавливающее. Ожидаемым же может быть лишь желаемое и данное мне в намерении. Например, представим внезапно открывающуюся запертую дверь. Внутреннее сжатие и остановка, как мы полагаем, очевидны. Внеположная миру субъекта причинность здесь совсем не обязательна. Внезапно появляющаяся вопреки моему намерению мысль также сжимает и останавливает. Все это только подчеркивает интенциональную природу внутренней феноменологии. То, что некие внешние включения способны вызывать сжатие и остановку (замедление), говорит о том же, поскольку, в силу подвижности сознания, снижают его активность. Как мы полагаем, это происходит в связи с различными уровнями идентификации субъекта.

Заметим, что расширение и ускорение внутреннего движения происходит в модусе по своим собственным, т. е. интенциональным причинам. Субъект в этом модусе может быть в известной мере внутренне благополучен вне зависимости от внешних обстоятельств. В большей или меньшей степени он постоянно ощущает себя счастливым, испытывая удовольствие как от самого себя, так и от окружающего мира. Терминологически мы можем определить это так же, как «наслаждение», которое в этом случае имеет внутреннюю природу. С другой стороны, заметим, что эта природа наслаждения состоит опять-таки в расширении и ускорении. Итак, наслаждение присуще настроению субъекта в модусе знания. Напротив, в другом модусе – достижения (отражено в трудах Бинсвангера и у индийцев) наслаждение внеположно настроению субъекта и он намеревается достичь этого наслаждения в качестве психологического результата некой деятельности. «Человек старается производить больше, - писал Э. Дюркгейм, - чтобы больше наслаждаться». Это подобно тому, как ребенок, учась ездить на велосипеде, испытывает все больше наслаждения от проявлений научения в собственном теле. Позитивные результаты расширяют и убыстряют движение сознания в настроении, тогда как негативные – сжимают и замедляют его. Казалось бы, на этом строится вся европейская культура. Однако последние ее приобретения состоят в том, что нужно уметь отказаться от наслаждения результатом. В этом случае наслаждение может стать внутренним. Наконец, в модусе безопасности, который можно было бы так же определить как модус «неведения», и который известен в европейской и индийской литературе, настроение субъекта в той или иной степени постоянно оказывается сжатым и замедленным. Нам представляется, что расширение сознания здесь затруднено в силу различного рода отождествлений, особенно телесных и умственных, препятствующих осознанию субъектом своих возможностей в сфере позитивного психологического результата. Как можно предположить, противоположное наслаждению переживание в модусе безопасности можно было бы определить как «страдание». Страдание, с другой стороны, есть проявление намерения идентичности. В этом смысле неудивительно, что, например, усиленное дыхание может сопровождаться выраженными болевыми ощущениями. Заметим в этой связи, что для достижения внутреннего расширения и убыстрения важен, по-видимому, не только отказ от наслаждения результатом, но в известных случаях и стремление к нему.

Заметим, что настроение является частным случаем состояния сознания. Состояние сознания есть психическое состояние, поскольку сознание представляет собой часть психического. Обратное, однако, не является справедливым, т. к. не всякое психическое состояние может быть состоянием сознания, что предполагает другую его часть, которая бессознательна. В то же время любое состояние сознания имеет свои определенные свойства. Например, упомянутые особенности настроения являются вместе с тем свойствами состояния сознания. Помимо этих свойств состояние сознания может иметь ряд других. Так, особого рода свет, исходящий с поверхности тела, лица и из глаз субъекта можно определить как свойство свечения. Вполне очевидно, что это свечение исходит непосредственно не от тела, а как бы изнутри него. Данное явление зафиксировано и в языке, когда говорят, что человек «светится». Это «светящееся состояние» должно быть коррелятивно свойствам расширения и ускорения. Напротив, сжатое и замедленное состояние взаимосвязано с «потемнением». Это также отражено в языковой культуре, когда о ком-то говорят, что он «почернел». Вместе с тем субъект может переживать «яркие» состояния, что проявляется, например, как в перцептивном плане, в форме ярких образов восприятия, так и в ярких представлениях и образах воображения. Альтернативой яркости, как нам представляется, может служить, соответственно, «тусклость». Еще одно свойство состояний заключается, как мы полагаем, в «ясности». В современной языковой культуре, фольклоре и исторических памятниках литературы мы можем встретиться с «ясноликостью», «ясноокостью», а также – «ясностью ума». В противоположность этому существует «неясность», «затуманенность глаз», «туман в голове» и др. Состояние ясности можно также определить как внутреннюю логическую «выстроенность» мира субъекта. Напротив, неясность сопряжена как бы с потерей ориентиров и причинно-следственных зависимостей.

Следующее свойство состояний сознания – это, с нашей точки зрения, «открытость», противоположностью которой служит «закрытость». Открытость может быть понята как готовность, преддиспозиция или установка по отношению к чему-либо. В открытости в этом смысле мы можем предположить момент движения сознания. Это движение может проявиться, например, в определенных аспектах «языка тела»: позе, позиции, ориентации тела, скрещенности или параллельности рук и ног. Аналогичное естественным образом можно обнаружить и в «закрытости». Вместе с тем, открытость/закрытость сознания есть характеристики отношений с внешним миром. Например, пережить состояние «открытого пространства» можно в плотно сжатой толпе в метро. Наряду с этим состояние «закрытого пространства» нередко есть особенность пребывания в одиночестве. В этом смысле «приватность» есть состояние открытости к некоей встрече. Каждый субъект имеет свое определенное время ожидания такой встречи. Именно в это время он «открыт». Однако если я опоздаю на назначенную встречу, например, на час, то может случиться, что субъект уже не ждет меня, и он «закрыт». Помимо перечисленных, необходимо, по-видимому, упомянуть такие свойства состояния сознания, как «глубина» и «поверхностность». Например, субъект может быть «захвачен» некой ситуацией или равнодушен к ней. Эту захваченность можно определить как высокий уровень идентификации с теми или иными аспектами социобиологической формы.

По понятным причинам, мы не можем представить в данной работе даже небольшой части феноменологического многообразия состояний сознания. Это потребовало бы специального крупного исследования. Наша задача в другом: описать некоторые из этих свойств как проявления живого движущегося сознания субъекта. В этой связи возникает вопрос: «Что может означать понятие «измененное состояние сознания»? Как мы полагаем, современная культура является по преимуществу умственной. Поэтому существует тенденция (которая проявляется и в научном исследовании) объяснять все явления в границах «умственного пространства» как некоего «эталона нормы». С этой точки зрения все состояния «не-умственного плана» должны оказаться в терминологическом круге «измененных» или даже «эзотерических». Между тем речь скорее может идти о более тонких интеллектуальных, эгоических или духовных состояниях сознания.

Среди собственно умственных состояний нам представляются наиболее важными: 1) внимание; 2) эмоциональное состояние; 3) состояние «размышления». Состояние внимания мы рассматриваем как концентрацию на каких-либо объектах. В этом смысле состояние внимания есть в то же время состояние медитации. В этом состоянии сознательное намерение направляет ум на принимаемые внешние объекты. Можно сказать, что сознание привлекается этими объектами в силу намерения идентичности, генезис которого осуществляется в системе эго субъекта. Мы полагаем, что состояние внимания тесно связано и непосредственно переходит в так называемое «чувственное сознание», которое подчас рассматривается как «неизменное» или «нормальное». Однако, что в действительности представляет собой это исполненное внимания сознание? В этом состоянии объекты внешнего мира даны субъекту в системе таких пяти их особенностей, как звук, прикосновение, форма и цвет, вкус и запах. Эти особенности соответствуют таким пяти органам чувств, как слух, осязание, зрение, вкус и обоняние. Известно, что эта система органов чувств несовершенна и потому с необходимостью «мифологична». Так, все перцептивные зрительные иллюзии являются фактически особого рода мифами, основанными на логике несовершенной системы глаза. Например, зрительная перспектива превращает параллельные линии в точку, как бы «сворачивая» пространство и обозначая его конечность. В то же время расширение сознания преодолевает этот миф в феномене «дальновидения», исследуемом в парапсихологии.

Сознание вторичных образов, т. е. образов представления и воображения, еще более мифологично, что может быть связано как с эмоциональными состояниями, так и со структурами интеллектуального и эгоического порядка. Например, конструкты первого лица – «Я вижу», «Я представляю», «Я знаю» – уже сами по себе являются мифами, которые не могут быть опровергнуты повседневным опытом субъекта в силу эгоической идентификации, описанной, в частности Л. Фестингером. Вместе с тем время вряд ли мы могли бы отрицать в этом насыщенном вниманием состоянии сознания некое проявление сжатия и замедления. В самом деле, с точки зрения сознательного намерения, внимание есть состояние произвольного движения сознания, которое можно было бы определить как «наблюдение». Легко видеть, что состояние наблюдения является в некотором смысле также «ожиданием», которое, как мы полагаем, замедленно для субъекта и отличается определенным сжатием. Конечно, это не то сжатие, которое мы можем обнаружить в случае страдания. Тем не менее, нельзя не согласиться, что определенные черты сжатости как некоей тягостности вполне присущи вниманию, ожиданию и наблюдению. Различие между этими понятиями мы видим в том, что внимание – это концентрация на объектах как таковая, в общем виде, в то время как наблюдение есть уже психотехника, включающая и использующая внимание, а ожидание есть переживание длительности этих процессов, т. е. фактически переживание замедления, вызванного концентрацией. Отсюда следует, что замедление – это также характерная особенность наблюдения. С другой стороны, высокая концентрация внимания далеко не всегда сопровождается свойствами свечения, ясности и яркости. К тому же в этом состоянии субъект нередко остается закрытым. На этой основе, вероятно, можно было бы сделать вывод, что наслаждение (с присущими ему расширением и убыстрением) характеризуется в некотором смысле рассеянным вниманием.

Как бы то ни было возможно и более глубокое внимание, которое можно определить как «транс». На наш взгляд, транс – это состояние наиболее полной концентрации на объекте и тем самым, казалось бы, максимального сжатия и замедления. Однако в литературе в этом смысле известно и другое – именно то, что транс характеризуется также весьма глубоким наслаждением. В ведической литературе такое состояние транса нередко определяется как "самадхи", т. е. состояние безграничности (описанной, например, в работах А. Маслоу), ясности и наслаждения. Понятно, что при исходно постулируемых одних и тех же свойствах внимания подобная трансформация концентрации в расширение, убыстрение, ясность и т. д. требует признания иной природы объекта, характеризующей состояние истинного транса [4, c. 14]. В этом смысле, как мы полагаем, истинный транс не является чисто умственным феноменом. При этом возникает вопрос: «Всегда ли состояние внимания отличается лишь сжатием и замедлением»? По-видимому, более точный ответ на этот вопрос зависит от особенностей модуса, в контексте которого протекает внимание. В модусе знания особенности расширения и убыстрения, свойственные наслаждению, проявляются, вероятно, в большей мере, тогда как в модусе неведения (обозначаемого на санскрите как «tamas») элементы наслаждения, как можно ожидать, минимальны. Иначе говоря, истинный транс, с релевантным ему понятием иной природы объекта, более близок к состоянию внимания в модусе знания.

Заметим, что в состоянии транса движение сознания в более глубокие слои психического осуществляется на основе концентрации, что не требует специфического преодоления телесной идентичности. В то же время основанная на концентрации практика йоги предполагает уравновешивание дыхания и в целом воздуха внутри тела. Такое уравновешивание связано с некоторым замедлением дыхания. Смысл этого уравновешивания состоит в использовании тела в целях концентрации сознания. Так, внутреннее расширение или сжатие как свойства состояний сознания, будучи связанными с дыханием, могут препятствовать концентрации.

В этой связи для более глубокого понимания обсуждаемого процесса необходимо обратиться к самой природе наслаждения. В литературе, в том числе психологической, нередко встречается указание на то, что наслаждение является центральным вопросом психической деятельности. Даже если мы не признаем психической активности у низших форм живых существ, индикатором подобных состояний может служить их поведение. Простые эмпирические наблюдения за поведением живых существ в разных типах тел показывают, что живое существо всегда стремится найти кратчайший путь к объектам своих потребностей, будь то пища, вода или сексуальный объект. Таковы пути, например, муравьиных сообществ, птичьих стай или групп млекопитающих. То же самое, естественно, относится и к человеку. Согласно исследованиям в области ландшафтной архитектуры, резиденты новых районов предпочитают «гипотенузы» кратчайших путей к социальным центрам и транспортным магистралям района искусственным «катетам» архитектурного планирования. Подобные явления можно встретить практически в любой области жизнедеятельности субъекта. В этом смысле любое сообщество стремится минимизировать фрустрации и расширить сферу удовольствия и комфорта. Вслед за 3. Фрейдом мы полагаем, что такого рода тенденцию следовало бы определить как «принцип наслаждения». По-видимому, необходимо признать, что этот принцип действует не только на уровне ума, но присутствует на всех уровнях проявления субъекта. В силу этого мы склонны рассматривать все другие принципы, описывающие внутреннюю сферу и поведение субъекта, лишь как вторичные по отношению к нему. Мы полагаем, что объяснительные возможности этого принципа в наибольшей мере проявляются при рассмотрении дихотомии «внутреннее – внешнее». Действительно, то, что субъект активен – и значит интенционален – лучше всего объясняется наслаждением как «внутренней энергией» намерения. Напротив, если мы откажемся от такого объяснения, то с большей или меньшей степенью необходимости нам придется признать внешнюю природу его активности.

С этой точки зрения наслаждение является не только объяснительным принципом исследования всех других состояний, но и отправной точкой такого исследования. Это означает, что при рассмотрении всех других состояний мы будем подразумевать наслаждение, как в той или иной мере проявленную их природу. На наш взгляд, начать такое рассмотрение необходимо с позитивных аспектов состояния сознания, среди которых главное место естественным образом должно занять наслаждение. Вернемся к такому понятию, рассмотренному в литературе, как «счастье». Мы хотели бы здесь подчеркнуть свойство глубины, поскольку субъект должен быть «захвачен» переживаемым им счастьем. Прежде всего речь пойдет о состояниях, наиболее интимно связанных с наслаждением, поскольку это будет способствовать, как мы полагаем, более полному освещению данного вопроса. Безусловно, счастье является глубоким, открытым и ярким состоянием со всеми признаками светящихся свойств сознания. Однако в действительности на уровне ума такое состояние весьма недолговечно. «Наша способность к счастью, - замечает Э. Дюркгейм, - весьма ограниченна». Тем более что оно может проявиться в разных, сменяющих друг друга, жизненных модусах. В этих модусах существует своя особая динамика этого состояния, предполагающая его начало и завершение. Так, в модусе знания (на санскрите – sattva) счастье может начинаться со страдания, но завершается наслаждением. Казалось бы, в этом состоит противоречие тому, что говорилось ранее о модусе саттвы. Однако страдание саттвичного субъекта – это скорее некоторая упоминавшаяся тягостность, с которой он очень внимательно выполняет предуготовленные ему социальные правила. В этом, впрочем, уже заключается счастье, которое он переживает, действуя согласно этим правилам. Так, можно сказать, что моральность в этом модусе не требует вознаграждения в виде наслаждения, ибо само следование морали уже предполагает наслаждение для саттвичного субъекта. Он не стремится быть разумным, чтобы стать счастливым, поскольку его следование разумности само по себе составляет состояние счастья. Характерным для саттвы является то, что в этой динамике «страдание в значении «неудобство» – наслаждение» нет большого временного разрыва между начальной и конечной «точками», поскольку в действительности все это есть динамика наслаждения. Есть, по-видимому, основания думать, что саттвичное счастье является неким абсолютно чистым состоянием следования правилам. Для саттвичного субъекта следование правилам представляет собой самостоятельную ценность, в этом логика его состояния счастья.

Однако то, что «нет ничего кроме правил» – уже есть миф, который может быть разыгран, например, по берневскому сценарию «Родительского комитета». Одним из первых, кто заметил, что за добродетельностью «правильного» поведения скрывается наслаждение, был 3. Фрейд. Некоторые его последователи, например психоаналитики американской школы, пришли в некое состояние смущения от казавшегося им чрезмерным пансексуализма. В результате они вернулись к рассмотрению различных вариантов исполнения социальных правил в форме взаимоотношений «дети – родители», «дети – общество», глубоко насыщенных различными мифами и играми. Нет никаких сомнений, что этот отход не мог руководствоваться ничем иным, кроме мифа «добродетельности». Разумеется, мы имеем в виду только общий контекст, «framework», в котором они работали, не касаясь конкретного содержания этих отношений, которые далеко не всегда саттвичны.

Совсем иначе предстает счастье в модусе достижения (на санскрите – rajas). Как уже говорилось, наслаждение в раджасе внеположно активности субъекта, и он стремится получить его как вознаграждение за этот вид активности. По сути дела, понятие «психологической выгоды» в этом смысле глубоко раджасично. Но это только начало. Раджас вполне проявляется в том, что счастье сменяется страданием. Например, любая игра, как остроумно заметил Э. Берн, способна завершиться в суде, больнице или морге. То, что субъект может быть глубоко захвачен неким переживанием, нередко служит отправной точкой для мифа о естественности и правдивости эмоций. Подтверждения этому мы можем легко заметить в атрибуции страдания, направляемой раджасичным субъектом не на скрытые свойства своего состояния, а на потерявший очарование наслаждения объект. Дж. Брэм объясняет это утратой возможности выбора. Например, приобретая некую вещь, мы уже не в состоянии ее выбрать. Дело, однако, не только в априорной позиции выбора, но и в самом свойстве раджаса актуализировать негативный аспект переживания, например, отвращения. Так, будучи в 80-е гг. консультантом по вопросам семьи и брака, автор настоящей работы заметил, что счастье супружеской жизни способно сильно омрачаться открытостью физиологической стороны отношений. Однако, как мы теперь представляем, интерпретация этого феномена может состоять еще и в том, что динамика раджаса должна привести к снижению порога обонятельной чувствительности, что уже само по себе способно увеличить дистанцию общения (cм., в частности, посвященные этому вопросу работы Э. Холла).

Что касается тамаса, то в этом модусе, как мы уже знаем, субъект глубоко захвачен состоянием страдания. Это не означает, конечно, что наслаждение не проявляется в состояниях тамасичного субъекта. Дело состоит, как мы полагаем, в том, что в тамасе субъект наслаждается страданием. Перефразировав рассмотренный ранее детский миф, мы получим своего рода «формулу» тамасичных взаимоотношений ребенка с родителями: «Они никогда мне не дадут то, что мне нужно». Этот миф вполне может быть разыгран в известной игре «Назло маме отморожу уши». Здесь вполне закономерно возникает вопрос: «Действительно ли тамасичное счастье является именно счастьем, а не каким бы то ни было негативным состоянием»? Но с точки зрения сознательного намерения мы должны признать страдание таковым, лишь когда оно осознается субъектом именно в этом качестве. Высокий уровень идентификации субъекта с этим состоянием указывает, с позиции принципа наслаждения, на своего рода «извращенную форму» счастья. Примером такой формы счастья могут служить измененные состояния сознания в структуре алкогольного синдрома.

Другие позитивные состояния отличаются от счастья лишь меньшей степенью захваченности субъекта ими. В собственном смысле наслаждение – слуховое ли, зрительное ли, тактильное или вкусовое в целом отличается кратковременностью и некой как бы «омрачающей» его примесью. Это означает, во-первых, смену модусов и их внутреннюю динамику, а во-вторых, – так называваемый «смешанный» модус. Например, в саттве всегда присутствует некая примесь раджаса и тамаса. Аналогичное можно предполагать в раджасе и тамасе. Важно отметить, что наслаждение, рассматриваемое в модусах, всегда в той или иной степени мифологично. В то же время «чистое» или истинное наслаждение с этой точки зрения можно помыслить только вне модусов. Так, наслаждение в саттве ограничено рамками разумности и морали, в раджасе оно по самой природе последнего как бы «покрывается» страданием, а в тамасе оно уже даже не отлично от страдания. То же в принципе касается и радости, с той лишь разницей, что радость, как мы полагаем, еще более культурный феномен; и в этом смысле как проявление ума еще более укоренена в жизненных модусах, а потому менее ярка, открыта, в меньшей мере исполнена светящихся свойств и ясности.

В отличие от разнообразия позитивных состояний негативные состояния, как легко заметить, в большей или меньшей мере погружены в тамас. Возьмем, например, состояние гнева. Это состояние проистекает, первоначально, из раджасичного намерения испытать наслаждение. Когда же это оказывается невозможным, субъект переживает фрустрацию, которая затем, естественным для раджаса образом, преобразуется в гнев. «Из этого, - как замечает Э. Дюркгейм, - вытекает ощущение беспокойства и недомогания, подобное тому, которое мы испытываем, когда какой-нибудь важный орган прекратил или замедлил свое существование. Энергетическая реакция на причину, угрожающую нам таким умалением, неизбежна: мы стремимся устранить ее для сохранения целостности нашего сознания» [1, c. 98]. Само же по себе состояние гнева как результат этого процесса как бы заключено целиком в тамасе. Подтверждением этого является то, что в этом состоянии нарушается мнестическая деятельность. Кроме того, определенные нарушения возможны и на более высоких уровнях – интеллектуальном и эгоическом, – что в практическом аспекте служит основанием для экспертизы аффективного поведения. Состояние гнева может осуществляться столь автоматически, что некоторые исследователи считают его физиологическим ответом на ограничения. Видимо, это связано с высоким уровнем чувства самосохранения в структуре гнева. Поэтому гнев, как мы полагаем, не является «чисто» умственным состоянием. В значительной степени это не позволяет нам отнести его к «мифологическому» ряду состояний.

Следующее место в этом «ряду» мы можем отвести состоянию обиды. Природа обиды также состоит в ограничении доступа к наслаждению. Однако это состояние в большей мере является умственным, более развернуто и более мифологично. Миф обиды состоит, прежде всего, в атрибуции намерения обидеть, и потому естественным образом направлен не только на обидчика, но и на самого себя. Реальное намерение обидеть можно, по-видимому, встретить значительно реже в силу того, что субъект обычно стремится сохранить эмоциональные и дружеские отношения с другими (аффилиация). В то же время обида может включать в себя элементы гнева и может быть разыграна как «сцена гнева». При этом гнев может быть направлен и на некое третье лицо. Например, в ходе консультирования семейных пар, сохранивших некую взаимную обиду, автору приходилось сталкиваться с реакциями гнева в адрес консультанта, что, впрочем, в литературе не является столь редким феноменом. Так, миф «Они никогда мне не дадут то, что мне нужно» (обида) может быть реализован в игре «Попался, негодяй!» (гнев) с неким третьим участником.

Зависть также проистекает из ограничения намерения наслаждаться, но включает в себя уже не только гнев, но и обиду. Миф зависти может, например, состоять в атрибуции превосходства объекта зависти. При этом таким объектом нередко становится родитель того же самого пола. Лучшим и в то же время более духовным выходом из этой ситуации является намерение превзойти объект в каком бы то ни было отношении.

Последним в рассматриваемом ряду состояний, которым мы, естественно, не надеемся исчерпать все их многообразие, служит ненависть. Ненависть не только включает в себя гнев, обиду и зависть, но по своим свойствам представляет собой скорее игру, чем только миф. Так, «образ врага», некогда представлявший собой символ социального развития, с необходимостью включал в себя и реакции гнева, и атрибуцию преднамеренной обиды, включая индивидуальный уровень, и в то же время зависть к преуспевающему противнику. При этом данное состояние, носившее черты массовидного явления, обнаруживало свойства игры с различными конкретно-историческими вариациями. По данным Независимой Психиатрической Ассоциации, совсем еще недавно одной из таких игр являлась «шпиономания». Естественно, что такие игры могут быть высоко рационализированы и включать в себя аспекты национальной идентичности. Отличие упомянутых негативных состояний от состояния счастья в тамасе заключается, помимо упомянутого, в том, что в этих состояниях субъект стремится избавиться в рамках той или иной мифологической деятельности от переживаемого страдания.

В известной мере отдельно стоящими представляются нам состояния голода, жажды и холода. Они могут включать в себя как аспекты телесного сознания, так и различного рода мифы и игры, в том числе и зависть. Так, детский герой «Робин Бобин Барабек», который даже «скушал церковь, скушал дом и кузницу с кузнецом», действовал явно вопреки намерению самосохранения до «боли в животе» и, как представляется, в силу зависти. В этом случае зависть разыгрывается как жадность, поскольку, подобно ненависти, жадность по своим свойствам скорее игра, чем миф. Так, у героев Н.В. Гоголя – Плюшкина и Коробочки – под покровом непомерной жадности нетрудно заметить некоторые черты зависти. Что касается собственно состояния холода, то оно также может включать как аспекты чувства самосохранения, так и миф, и игру. Например, детский миф «Мне холодно» вполне может быть модификацией «Они никогда не дадут мне того, что мне нужно». В свою очередь, эта модификация нередко разыгрывается как берневская игра в «Калеку».

Следующим моментом, который требует своего рассмотрения, является состояние размышления. Размышление мы рассматриваем как состояние концентрации на объекте и содержании мыслительного процесса, т. е. разделяемых и различаемых в мышлении аспектах окружающей действительности и собственно мысли как специфической данности этого объекта в рассматриваемом состоянии. При более глубокой концентрации мы получаем уже размышление как медитацию. При этом необязательно, чтобы такая медитация сопровождалась выходом в более тонкие состояния сознания. Ее назначение, как мы полагаем, другое: движение сознания от формы объекта, данной в мысли, к его внутренней сущности. Например, так называемое «философствование» как метод философского познания мира имеет в своей основе именно размышление. Выходом из состояния размышления может служить гораздо более тонкое состояние «инсайта» как движение духовного сознания в сферу умственного плана. Это состояние можно также определить как «видение» или «озарение», наделенное открытостью, светящимися свойствами, ясностью и широтой. Состояние инсайта отличается от глубокой медитации уже тем, что это обратное постепенному медитативному (но не сжимающее, поскольку развивается по типу состояния транса; в этом смысле инсайт – это кратковременный транс со всеми особенностями наслаждения) процессу быстрое и неожиданное движение сознания из более тонких планов. Такое состояние следует отличать от мифологической продукции ума, в высшей степени способного, как уже говорилось, создавать необычные логики и обобщения. В этом смысле периодическая система элементов Д.И. Менделеева представляет по своему происхождению нечто иное в сравнении с теорией эволюции Ч. Дарвина.

В структуре состояний сознания важную и не вполне еще осознанную на сегодняшний день роль играет вера. Вера нам представляется состоянием открытости субъекта по отношению к объекту наслаждения. Такого рода объекты могут быть разного уровня. Доверие отличается от веры, как мы полагаем, преобладанием эмоциональной составляющей. Как и другие состояния сознания, вера может быть рассмотрена в различных жизненных модусах. Так, в саттве объектами веры в большей мере станут моральность, честность, разумность, определяющие активную социальную деятельность субъекта и вознаграждаемые любовью и пониманием. В раджасе объект веры есть решительность в обладании объектами наслаждения, тогда как в тамасе объект веры – суть страдание (т. е. как бы «вторая часть» динамики раджаса). Вера в трагичное и ужасное является как будто лишь другой стороной веры в прекрасное и исполненное наслаждения, завершая тем самым возрожденную З. Фрейдом античную формулу «Эроса – Танатоса». В соответствии с модусами вера может быть как широкой, сияющей и ясной, так и узкой, блеклой и туманной (а также «темной»). Вера может стать более духовной, если будет обращена на духовные объекты, или более интеллектуальной, как открытость целостному под влиянием сомнения. Наконец, вера может быть мифологичной, если служит в своем роде исходным моментом движения сознания в структуры порождаемых им же мифов и игр. Так, продолжая тему, затронутую при обсуждении размышления, легко заметить, что вера в систему Д.И. Менделеева значительно менее мифологична, нежели вера в теорию эволюции. В итоге вера, как мы видим, дает начало движению сознания к определенным объектам. Уменьшение веры останавливает этот поток, словно «сжимая» сознание, а изменение ее меняет и его направление. Умственная вера является преимущественно эмоциональной и не требует каких-либо особенных доказательств и убедительных аргументов. Заметим, что, по словам С. Кьеркегора, «парадокс веры состоит в том, что единичное выше общего, личный акт веры выше принятых социумом нормативов» [2, c. 2]. Посредством веры субъект эмоционально привлекается к искомым объектам наслаждения и вступает с ними во взаимодействие, дифференцируя и оценивая их особенности, принимая и отвергая их. В этом смысле вера – исходный пункт самопринятия и самоотвержения.

Другой стороной веры как обращенности субъекта к ее объектам является молитва. Обычно считается, что молитва есть атрибут некой специальной религиозной деятельности. По сути, так и должно быть на уровнях эгоическом и духовном. Однако на уровне ума, как мы полагаем, молитва является неким достаточно обычным состоянием. Так, если объектом веры являются более комфортные или более релевантные целям субъекта условия, молитва может быть обращена к ним. «Скорее бы пришел поезд» – является примером такой молитвы. Молитва может быть выражением мечты, поскольку состояние мечты начинается с веры, как и любое другое состояние: «Скорее бы я вырос большим», например. Намерение зафиксировать возраст также проявляется в молитве: «Пусть всегда будет мама, пусть всегда буду я». Эдиповы переживания тоже могут включать в себя молитву: «Скорее бы он ушел» или «Вот если бы у меня были другие родители». При этом естественно предположить, что ребенок верит, что отец может уйти, а родители станут другими. Подобно вере молитва способна меняться от модуса к модусу. Так, в модусе знания молитва может быть обращением к должному и принятому как объекту веры субъекта: «Только бы справиться с этой задачей». В раджасе, напротив, это молитва о завладении объектом наслаждения: «Только не отведи глаз» (такое состояние описывается, например, в рассказе М.В. Шукшина «Сураз»). В тамасе это, соответственно, молитва об избавлении от страданий (последствий гнева, обиды, зависти): «Он настанет, мир великой чистоты, и людей совсем не станет, будут только лишь скоты» (из радиопостановки по пьесе Дж. Оруэлла «Скотский хутор»). Как и вера молитва может быть мифологичной, если обращена на мифологичные объекты веры. Например, упомянутое «Скорее бы я вырос большим» является мифологичной молитвой, поскольку адресована мифологическому тождеству «Я» и тела. В молитве следует различать собственно состояние и молитву как особого рода деятельность. Заметим, что молитва в то же время не обязательно есть эта последняя, и может быть проявлена как смысловое состояние ожидания.

Библиографический список

1. Дюркгейм, Э. О развитии общественного труда. Место социологии / Э. Дюркгейм. – М. : Наука, 1991.
   
2. Хрестоматия по философии / под ред. П.В. Алексеева, А.В. Панина. – М. : Проспект, 1996. – 416 с.
   
3. Ценности, смыслы, поступки: философско-психологический семинар памяти Г.И. Челпанова. – М. : Человек, 1995; 2004. – С. 5-24.
   
4. Арнхейм, Р. Искусство и визуальное восприятие / Р. Арнхейм. – М. : Прогресс, 1974.
   

ДОКУМЕНТЫ и МАТЕРИАЛЫ

РЕВОЛЮЦИОННЫЕ СОБЫТИЯ 1917-1918 гг.

^ В ЧАСТНОЙ ПЕРЕПИСКЕ


О.А. Безгина


Материал подготовлен при поддержке РГНФ, проект №07-01-26103а/В


В Российском государственном историческом архиве в Санкт-Петербурге в фонде 1102 «Коллекция документов разных лиц, изъятых из сейфов частных банков и кредитных учреждений, находившихся в Петрограде» хранится дело № 632 «Письма унтер-офицера Е.П. Микулина сестре А.П. Букнал по имущественным делам с упоминанием о революционных событиях 1918 г. в Чистополе Казанской губернии».

Это дело состоит из девяти писем. Восемь из них принадлежат перу унтер-офицера Е.П. Микулина, который, находясь в 1917-1918 гг. в г. Чистополь, описывает происходящие там события, связанные с установлением новой власти. Письма написаны размашистым, неразборчивым почерком, практически без знаков препинания. Тексты позволяют понять чувства экспроприируемых, но, прежде всего, ценность их заключается в изложении фактической стороны описываемых событий. Последним в этом деле находится письмо в отличие от предыдущих написанное четким, округлым, даже немного детским почерком. Можно предположить, что автор девятого письма сын А.П. Букнал.

Найти такого рода материалы для историка большая удача. Автор наткнулся на эти письма в поиске документов кредитных кооперативов, исследуя историю кооперативного движения. Специфика подобных документов заключается в том, что зачастую они, если и не уничтожались самим автором или адресатом, то хранились небрежно и гибли. Если даже бережно сохранялись потомками, то системы их приема на государственное хранение не существовало, да и не существует до сих пор. Попасть в архив они могли, как правило, в составе личных фондов, а еще чаще – коллекций, что затрудняет их поиск и использование. Исследованные письма написаны в период с марта 1917 г. по сентябрь 1918 г. В письмах сохранены авторские орфография и пунктуация.


Письмо первое.

Дорогая Нина!

Я тебе писал, телеграфировал, но от тебя ничего нет и нет. Я прямо-таки поражаюсь твоему молчанию.

Дела у нас в Чистополе очень и очень плохо. На Чистополь Советская Власть наложила контрибуцию в 1500 000 руб., в которую и я попал, т. е…. (неразб. О.Б.) 3 840 руб. контрибуции, и только что заплативши контрибуцию являются ко мне из Совета члены, осматривают наши Чистопольские дома и велят мне явиться в Совет. В Совете объявляют мне, что дома назначены к реквизиции. Я подал заявление. Так, чтобы спасти домишки и все, что есть в Чистополе. Ты непременно должна приехать в Чистополь в первыми пароходами – иначе всему будет конец, т. е. и воспоминаний ни о чем не останется, из приложенных документов ты поймешь в чем дело и для чего тебе нужно приехать. Про имение и писать не охота… все разграблено и все сровнено с землей, т. е. ровным счетом ничего не осталось. В Чистополе сравнительно жить можно. На продукты цены стоят… (неразб. О.Б.): мука ржаная – 16-17 руб. пуд., хлеб печеный – 35 коп. ф., мясо – 1 р.–1 р. 50к. ф., масло – 6-7 руб. ф., яйца 2 руб. десяток, сахар 10-12 руб. Одним словом, достать все можно, но цены на все взвинчены.

Порядок в Чистополе очень и очень приличный, так что Петроград и другие города Чистополю в отношении порядка спокойствия и тишины могут позавидовать. Меня, Нина, удивляет твое молчание. Неужели ты сердишься на меня не время, Нина, сердиться. Нельзя и отмалчиваться на нужные письма и телеграммы. Если я чем тебя обидел, то прости меня и не сердись на меня. …Ради бога пойми я одинок… года и все неприятности дают себя знать… (неразб. О.Б.) убежден, что ты откликнешься на мой зов и во мне ты найдешь брата, а я в тебе найду сестру. Прощай береги себя, Кланяйся семье. Поцелуй от меня Ниночку. Передай мой привет… (имя неразб. О.Б.) Прощай. Пиши. Жду большого родственного письма и оно хоть немножко скрасит мою тяжелую одинокую жизнь. Брат твой Ермолай.

1917 Март  23/5 дня. Чистополь.


Письмо второе.

Дорогая Нина!

Я тебе писал еще в Марте, что деревня поднялась и почуяла свободу… и свободу дикую, необузданную… Имения разорены и ограблены в том числе и я. В… (неразборчиво название местности О.Б.) у меня 16 марта начался грабеж и меня чуть не убили. Я в ночь на 17 марта отъехал в Чистополь. Грабеж у меня продолжался… (неразборчив О.Б.) и разграбили все, что я наживал упорным и тяжелым трудом в продолжении 27 лет… и, помощи не было неоткуда, точно потворствовали этим грабежам. Через пять недель явился судебный следователь и задумал произвести обыски… и его, т. е. власть, чуть-чуть не зарубили топором и только после этого следователем была вызвана воинская команда. В результате обыски дали сущие пустяки, т. е. искали, ходили, обыскивали, мучились… а результат свелся к нулю.

А теперь еще чище стали брать товарищи – и все на законном основании: по постановлениям Губернского, Уездного, волостного и сельского Комитетов и что странно, но постановления все друг другу противоречат и идут явно вразрез с постановлениями Временного Правительства, т. е. Россия разбилась на бесчисленное число республик.

Не знаю прав я или нет, но мне кажется в России или… (неразборчиво О.Б.) в провинции полная анархия. Времена тяжелые. Жаль бедную родину и жаль так легко доставшую свободу… Скоты не понимают, что делают.

В настоящее время Комитеты постановили всю землю, инвентарь… (неразборчиво О.Б.) от землевладельцев отобрать, а служащих и хозяев на все четыре стороны за ушко и на солнышко из имений и своих собственных домов.

И эти постановления приводятся в исполнение. В Чистопольском уезде по этому постановлению идут самые спешные работы.

Все отобрали и вытурили из имения Е.П. Ташина, (?) Донкурова и массу других – одним словом эти постановления проводятся срочно и без замедления – в других уездах происходит тоже самое и на эти постановления жаловаться некуда. Как видишь, положение незавидное. Я живу в Чистополе. В Сантанях… (название имения не совсем разборчиво О.Б.) у меня решительно ничего не осталось… все разграбили. Ладно хоть в Чистополе домишко остался и есть где и куда голову приклонить. Возможно и из Чистополя придется уехать, т. к. делать решительно нечего. Я из сил выбился, ища законной защиты, но я ее нигде найти не могу. Приезжай, быть может тебе посчастливится и ты найдешь защиты и тем спасешь все от неминуемого раззорения…

Пиши, что творится в Питере. Шлю всей твоей семье поклон. За тем прощаюсь и ожидаю вестей от тебя.

Брат твой Ермолай. 1917 г. июня 8 дня. Чистополь.


Письмо третье.

Дорогая Нина!

Я все собирался тебе писать, но вот было прямо-таки потерял голову. Дела очень и очень плохие. Все у нас разорено, т. е. и помину ничего не осталось, ведь мало того, что все разграблено движимое, но и постройки все развезены так, что нигде и помину ни о чем не осталось. Лесу массу вырубили по разрешению комитетов и… (неразборчиво О.Б.) служащих всех разогнали, да и жить им негде и это проделали решительно… (неразборчиво О.Б.), так что от помещичьих усадеб остались одни лишь воспоминания.

…Творилось что-то невообразимое, ужасное, неудержимое. Все эти неприятности страшно отразились на моем здоровье, Вы вызывали меня в Петроград, но выбраться из Чистополя не было никакой возможности – дороги не было, да и крайне было рискованно ехать, т. к. все крестьяне грабят… (неразборчиво О.Б.), т. е. просто хотят убить, чтобы и помину не осталось… И это все рецепты большевиков.

Я живу сейчас в Чистополе, почти никуда не выхожу, В Чистополе хозяйничают большевики – и что творят – уму непостижимо, не жизнь, а один кошмар какой-то невероятный… Я телеграфировал… (имя неразборчиво О.Б.) справлялся о здоровье семьи, где ты находишься, но ответа на телеграмму не получил. Пиши, что творится в Петрограде. Здоровы Вы? Вообще пиши больше, подробнее. Затем прощай, Будь здорова, береги себя. Кланяйся всей семье. Поцелуй от меня Ниночку… С удовольствием бы выехал из Чистополя, но видно во всей России не жизнь, а ад и когда только все это переменится.

1918 янв. 7 дня. Брат твой Ермолай.


Письмо четвертое.

Дорогая Нина!

18 Апреля вызывали в Трибунал (в следственную комиссию) погромщиков, тех грабителей, разграбивших все наше имущество в Данкуровке. Я в следственной комиссии заявил, что все имущество и постройки в Данауровке принадлежат лично тебе и, что имущество досталось нам от матери и принадлежит наследникам, т. е. недвижимое.

Сейчас в Чистополе капиталистов облагают контрибуциями. По 20 апреля собрали 2 000 000 руб.

Жизнь в Чистополе очень покойна – продовольствия масса – достать все можно. Я держу одну корову и лошадку. Ты, Нина, непременно приезжай с первыми пароходами, остановиться можешь у меня, о продуктах беспокоиться нечего – у меня все необходимое заготовлено. Приезжай. Затем до свидания… приехать тебе необходимо. Сообщи когда ждать тебя. Кланяйся семье. Пиши. Будь здорова. Береги себя и не принимай всех неприятностей близко к сердцу… (неразб. О.Б.) быть может наше дело как-нибудь наладится посоветуйся с людьми… (неразб. О.Б.) и приезжай. Поцелуй от меня Ниночку. Кланяйся всем. Твой брат Ермолай.

1918 апреля 20 дня.

Пиши, что творится в Петербурге, что делается в домах и не разграбили ли нашу квартиру. Жив ли Александр Александрович Миловидов. Пиши подробнее.


Письмо пятое.

Дорогая Нина!

Я тебе писал, писал и писать устал. Жива ли ты? Что за причина, что ты не отвечаешь.

В Чистополе ничего нового наша жизнь протекает спокойно и, можно сказать, нормально если бы не товарищи, т. е. власти советские… (неразб. О.Б.) для всеобщего развлечения и собственного удовольствия и пользования не выкидывали бы балаганных выходок. Понадобиться им тарантасик, лошадка и т. п. сейчас записочка к состоятельному жителю, т. е. буржую по распоряжению властей и нужд совета со двора долой и расписочку дадут, что получено сполна, Перед праздником понадобились им пиджаки, брюки, сапоги и т. п. одежда, якобы для отправки на фронт. Партизаны. И опять записочки в трехдневный срок, а то по всей строгости законов. Но тут же в записочке не забыта и дрожайшая половина столько-то женских юбок, рубашек и т. п. Хороши партизаны в юбках. И если бы не эти балаганные выходки, то в Чистополе бы прямо-таки было бы скучно. Но это все мелочи, хорошо то, что спокойно и почти все сравнительно не так дорого можно купить. Меня оставили в покое, не знаю, что дальше будет – вероятно помогла телеграмма Консула. Последнюю телеграмму Консула показывал Властителям и мне думается, что товарищи властители не рискнут нанести своего крайне нежелательного визита в мой особняк. Четыре выигрышных билета (согласно объявления Властей) я внес на хранение в Государственный Банк.

Затем прощай. Будь здорова. Быть может сменишь гнев на милость и черкнешь мне письмецо родственное и подробное. Остаюсь в ожидании от тебя вестей.

Брат твой Ермолай.

Поздравляю с праздником Христова Воскресенья. Христос Воскресе.

(дата не указана О.Б.)


Письмо шестое, без даты и без начала.

Получивши телеграмму от Консула я думаю, что большевики не рискнут. (Телеграмма Консула помогла и реквизицию от… (неразб. О.Б.) дома сняли и дом оставлен для личного твоего пользования.) Производят обыски и отъем имущества в домах, но если это случиться, то я на всякий случай сообщаю тебе, что я положил в шкаф матери 4 выигрышных билета, купоны от которых посылаю тебе, также положены керенками 5000 руб. и 5000 руб. по пятисот рублей, 3000 руб. и 2000 руб. по 100 руб., затем разного серебра старого по 1 руб., по 50 коп. и т. п. монет и еще серебра на 40 руб., 2 золотых монеты иностранных … (неразб. О.Б.). Затем повесил в шкаф свою одежду. Одним словом забрал все лишнее в доме матери и если эти господа придут отнимать имущество, то я покажу телеграмму Консула и скажу, что все, что находится в доме принадлежит тебе и буду протестовать согласно присланной телеграмме Консула. И если они что отнимут я тебе сию минуту телеграфирую… (неразб. О.Б.). Ключей также не дам, скажу, что находятся у тебя и если им угодно, то нехай ломают замки. Хотят отбирать лошадей. У меня есть английский жеребчик трех лет гнедой масти и кобылка 2 лет гнедой масти, корова… (неразб. О.Б.), а также разная птица, гуси, утки, индейки и разных пород куры. Одним словом, если возьмут жеребца, то ему цена от 1000 до 10 000 руб. и кобылки от 1000 до 5000 руб. Лошадь кровная, т. е. очень высоких кровей.

Все что осталось у меня в… (название неразб. О.Б.) от погрома и что вновь мною приобретено. Но я буду говорить, что это принадлежит тебе. Ты мне в этом вопросе поможешь и Ты меня спасешь от окончательного ограбления милыми и выше чем дорогими товарищами. Тебе, Нина, необходимо приехать и сообща выяснить все дела о принадлежащей тебе части в имении. И быть может посоветовавшись и подумавши как-нибудь и спасем… (название неразб. О.Б.)… Подумай и приезжай. Попросила бы ты… (имя неразб. О.Б.) я вполне убежден, что с ним мы все дела проведем блестяще, ты горяча и с тобой дела делать очень и очень трудно… Слишком ты много слушаешь чужих и совершенно непригодных советов, Мы бы с тобой все дела кончили бы по осени – если бы не вся эта жидовская компания, дававшая тебе советы ради получения от тебя прямо-таки невозможных гонораров за свои жидовско-крючковатые советы. Много это Иудино племя сделало в нашей семье гадостей, подлостей и т. п. начиная с… (фамилия неразборчиво) и кончая Казанскими жидами Иудами… Приезжай, Нина, и будь немного посговорчивее и породственнее. Я одинок и в жизни своей не видал радостей. Я и в горе и несчастье одинок. Будь сестрой и во мне ты найдешь брата. Прошу… Пиши. Твой брат Ермолай.


Письмо седьмое.

Дорогая Нина!

Я Вам телегр. посылал письмо, но от Вас ответ не получил. Живы ли Вы? Я крайне беспокоюсь, Тяжело мне… и так тяжело, что ты представить себе не можешь всю пустоту моей жизни. Как мне кажется я был прав (а быть может я и жестоко-грубо ошибаюсь). Когда только что кончилась Мать я сказал – я все потерял, я остался одинок. Твои слова около только что испустившей последний вздох Матери были таковы: «Нет, ты не одинок, у тебя есть сестра…» Ответь… скажи, где она?.. Правда, Нина, быть может я как зверь травленный всю мою жизнь и крайне подозрителен к людям, но что делать мало я видал в жизни от людей хорошего… Все обман, ложь, ложь, обман, извороты и т. п. гадости, При последнем вздохе Матери я сказал: я один остался… я все потерял со смертью матери… Как я буду жить… Ты сказала: «Нет, у тебя есть сестра». Я сказал: не будь сестрой, а будь матерью… ты меня обняла и поцеловала. Скажи, Нина, где мать, сестра?.. И ты, Нина, меня в самую тяжелую минуту забыла и даже на мои телеграммы и письма не отвечаешь. Бог тебе судья. Если все, что ты говорила в ту для меня страшно тяжелую минуту, когда быть может, Мать и слыхала наш говор… но…но… не могла нам с тобой сказать: Любите друг друга и будте брат и сестра… забудте все и не поминайте меня лихом… Итак, Нина, или твои слова перед умирающей Матерью были искренны и не были сказаны для красного словца, как успокоительное, то будь мне Сестрой Матерью… Пойми, мне тяжело… я один как перст, за плечами 50 лет и впереди кроме пустоты ровным счетом ничего. Будь Сестрой Матерью, а я тебе буду братом,.. опорой,.. защитой… Пойми, Нина, разберись хорошенько…

Всей нашей семьи жизнь была или сложилась в силу не знаю каких причин прямо-таки… (на этом текст обрывается О.Б.)

Письмо это я писал тебе ранее прихода в Чистополь… (неразб. О.Б.). …(имя неразб. О.Б.) пробыла в Чистополе всего один день и крайне торопилась, более подробно о делах напишу тебе на днях. Твое письмо получил. Пиши о делах подробнее и яснее… Я прямо-таки не знаю как поступить с делами. Ехать в Петроград если необходимо мне, то сообщи и если будет мне возможность выехать, то я тебя извещу…

Затем прощай. Брат твой Ермолай.


Письмо восьмое без начала и без даты.

Приезжай, подумаем чего подстроить, чтобы и для… (неразб. О.Б.) он был благоприятен. И мне кажется, что подумавши, мы споемся и дело все пройдет блестяще. Ты меня должна отчасти понять… посоветуйся и хорошенько… (неразб. О.Б.) и сама поглядишь настроение масс, поинтересуешься настроениями и желаниями солдатских и крестьянских депутатов и т. п. вообще познакомишься по этому вопросу хорошенько. И посмотришь на месте настроение масс.

Мне кажется, но быть может я ошибаюсь, но судя по настроению массы крестьянства дела наши и в Учредительном собрании должны быть незавидны, т. к. большинство пройдет туда крестьян и людей им вполне сочувствующих, а потому и земельный вопрос решится в крайне для нас неблагоприятном отношении.

Ты, положим, стоишь в исключительном положении, как подданная другой державы, а для людей, так сказать, не изменивших подданства России, мне думается, он должен быть крайне неблагоприятен.


Письмо девятое.

Трубецкой Бастион. 22 сентября 1918. Камера 68.

Дорогая Милая Мама, большое спасибо за твое письмецо – я так тебе благодарен. Я знаю, что Ниточка пока с Вами вне всякой опасности и я благодарю Бога за то, что вы все такие добрые, хорошие и так помогаете всем нам. Ниточка каждый раз мне пишет как все к ней добры и сердечны и я от этого чувствую большую радость, мне гораздо легче.

Продолжаем сидеть и бодрствовать – не унываем как-то странно, что ничего не предпринимается для таких как, например, И.И. и Сесиль по моему… (замазано черными чернилами, видимо цензором О.Б.).

Я допускаю, что может быть нас трудно освободить, но где же это слыхано, чтобы держать дипл. корп. В тюрьме? А это их долг устроить нас в какое-нибудь другое помещение – тут безумно сыро – это худшая тюрьма в городе – воздух ужасный – на старших из нас уже это пребывание в этих ужасных условиях начинает сказываться - ведь это же не трудно устроить, чтобы нас держали в каком-нибудь надежном помещении с охраной – если уже нет надежды на освобождение, то хотя бы они настаивали на переводе куда-нибудь чтобы хоть на полчаса в день можно было выйти на воздух или вымыть камеры – ведь мы теперь, хотя и лучше, чем когда пришли в начале сюда (тогда было по 20 человек), но все же по 10 человек в одиночной камере! – Ведь это прямо систематическое убийство – это хуже – это пытка – мне еще ничего, я почти каждый день выхожу, но и то только благодаря тому, что я привык к физической работе и не боюсь ее – колю дрова и т. д. Но для старших это ужасно тяжело и они долго этого не выдержат – это не паника, а факт необходимо действовать в этом направлении.

Не дай Бог, чтобы пусть хотя бы у одного началась какая-нибудь болезнь – все поголовно будут больны. Какой-то… (замазано черными чернилами О.Б.).

Доктор Арронет был два раз от Посольства, но он даже боится говорить с нами и положительно ничем не изменил к лучшему условия нашего заключения.

Еще раз благодарю от всего сердца, милая, добрая мамочка, за твою сердечность и доброту – целую твои руки и тебя.

Любящий тебя твой сын Боря.

^ НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ

В 2007 г. Гуманитарный институт

планирует проведение конференций:

1. Ежегодная студенческая научно-практическая конференция «Дни науки» Гуманитарного института (апрель). Ответственный – О.А. Безгина, замдиректора по НР; заведующие кафедрами.
   

В рамках «Дней науки», кроме традиционной студенческой конференции по всем направлениям гуманитарных наук, во второй раз будет проходить Круглый стол историков города Тольятти по вопросам методологии научного исследования под руководством первого проректора СамГУ д.и.н., профессора П.С. Кабытова. Сообщество молодых гуманитариев (СМоГу) будет представлять свои гуманитарные проекты. Кафедра литературы выступит организатором Юбилейных чтений памяти Александра Васильевича Ширяевца.

2. ^ Научно-практическая конференция «Тольятти литературный» (10 апреля). Ответственный – завкафедрой литературы Г.Н. Тараносова, д.п.н., профессор.
   

На конференции планируются выступления студентов-филологов с докладами о жизни, творчестве и литературном наследии «песенника с Волги», стремившегося сохранить в своих произведениях традиции русской патриархальной культуры, – А.В. Ширяевца; познакомиться с эссе и почувствовать «живой народный дух» стихотворений поэта в исполнении учащихся тольяттинских школ. Предполагается обмен мнениями о современном литературном процессе города с приглашёнными тольяттинскими писателями, обсуждение новинок книгоиздательства, проведение авторских мастер-классов и лаборатории литературного творчества Гуманитарного института и выступление маститых авторов журнала «Город».

3. ^ Всероссийская научно-практическая конференция «Самореализация личности в современных социокультурных условиях» (24-25 октября). Ответственный – завкафедрой психологии личности С.И. Кудинов, д.псх.н., профессор.
   

На конференции ожидается обсуждение актуальных проблем, связанных с изучением самореализации личности и определением инновационных стратегий становления человека в современном мире.

В рамках конференции намечается работа следующих секций:

• современные проблемы самореализации личности;
  
• формирование профессионального сознания студентов;
  
• возрастные аспекты самореализации личности;
  
• самореализация личности в профессиональной деятельности;
  
• психофизиологические основы профессиональной самореализации личности;
  
• творческая самореализация личности студента в процессе вузовской подготовки;
  

По окончании конференции намечается издание сборник материалов.

4. Всероссийская научная конференция с международным участием «Актуальные проблемы теоретической и прикладной лингвистики и оптимизация преподавания иностранных языков» (9-11 октября).
   

^ Ответственный – завкафедрой немецкой и французской филологии Ю.И. Горбунов, д.ф.н., профессор.

На конференции планируется обсуждение актуальных проблем теоретической и прикладной лингвистики, новых направлений в технологии обучения иностранным языкам с применением обучающих лингвистических автоматов.

В рамках конференции намечается работа следующих секций:

• актуальные проблемы прикладной лингвистики и компьютерной лингводидактики;
  
• актуальные проблемы теоретической лингвистики;
  
• история грамматики;
  
• лингвистическая прагматика и теория высказывания;
  
• теория речевой деятельности и психолингвистика;
  
• теория и история зарубежной литературы;
  
• оптимизация преподавания иностранных языков.
  

5. Научная конференция «Краеведческие чтения памяти А.Э. Лившица (к 80-летию со дня рождения)» (19 октября). Ответственный – завкафедрой истории А.С. Ряжев, к.и.н., доцент.