Geum.ru

Судьбы славянства и эхо Грюнвальда: Выбор пути русскими землями и народами Восточной Европы в Средние века и раннее Новое время

Вид материалаДокументы

Содержание


А. В. Кузьмин
Подобный материал:
1   ...   8   9   10   11   12   13   14   15   ...   31
45–154.


^ А. В. Кузьмин

Участие литовско-русских князей в Грюнвальдской битве


Среди проблем, которые до сих пор требуют дополнительных исследований по истории «Великой войны» (1409–1411 гг.) и Грюнвальдской битвы (15 июля 1410 г.), остаются вопросы о количестве войск и участниках битвы с обеих сторон. Наиболее дискуссионной из них по-прежнему остается оценка мобилизационного потенциала ВКЛ. Для решения указанных выше задач требуется определить круг лиц (преимущественно князей и бояр) — командующих хоругвями в польско-литовских и литовско-русских войсках, а также рядовых участников «Великой войны», действовавших в ней на стороне Гедиминовичей. Поиск необходимых сведений осложняется тем, что о роли в борьбе с Тевтонским орденом главных ее руководителей, короля Владислава II Ягайло и великого князя Витовта источники пишут с разной степенью подробности. О прочих участниках (прежде всего, об удельных и служебных литовско-русских князьях) они говорят весьма скупо.

В зарубежной историографии вопрос о численности войск с обеих сторон и участниках войны уже был предметом исследования. Эти вопросы, как и сама эпоха, изучены с разной степенью подробности. Между тем, в отечественной историографии ситуация совершенно противоположная. Участие в войне литовско-русских князей исследователи рассматривают кратко. Этот шаг объясняется отсутствием отдельных просопрографических исследований по данной теме. Поэтому неслучайно, что при написании историко-генеалогических и биографических комментариев о лицах, которые принимали участие в военной компании 1409–1411 гг., исследователи при издании Хроники Длугоша на латинском языке, в ее переводах на другие языки до сих пор ориентируются в основном на наблюдения С. М. Кучиньского. В настоящее время, в связи с археологическим изучением места битвы и находками новых документов, они подвергаются серьезной проверке.

При решении первого вопроса стоит заметить, что определение мобилизационного потенциала ВКЛ на рубеже XIV–XV вв., на наш взгляд, в данном случае большой роли не играет. По сути дела, он является вспомогательным показателем — ориентиром численности войск, которые могли быть в землях ВКЛ. Данная ситуация связана с тем, что в XIV–XV вв. правители страны практически никогда не могли использовать максимальное число имеющихся у них в наличии военных сил страны в борьбе против соседних государств. Из-за значительных размеров ВКЛ и наличия давних территориальных споров с соседями они были вынуждены привлекать для отражения внешней агрессии военные силы, находившиеся, прежде всего, непосредственно в районах проведения боевых действий. При этом Витовту также удавалось использовать отряды из тех регионов, которые находились в центре страны и где не существовала угроза внезапного нападения противника (напр., со стороны Орды). Как и в случае с Московским княжеством, почти всегда для ВКЛ была актуальна оборона своих южных границ от ордынских набегов. Кроме того, значительные силы в 1409–1411 гг., как и в более ранних войнах, остались в замках ВКЛ, расположенных на литовско-ливонской границе. Из-за частой военной угрозы на нескольких направлениях правителям страны в XIV–XV вв. редко приходилось отвлекать военные силы удельных княжеств Южной и тем более Юго-Восточной Руси для их использования в других регионах ВКЛ.

С 1408 г. на престоле в Орде находился хан Булат-Салтан. Он был ставленником темника Едигея. Вновь поставить под свой прямой контроль южные княжества и земли ВКЛ они уже не могли. «Великая замятня» 1360–1370-х гг. и поражение в борьбе с эмиром Тамерланом существенно подорвали военный потенциал Орды. Однако сил для совершения глубокого и разорительного набега на Левобережье или Правобережье Днепра у нее еще хватало. Это подтверждали события в Восточной Европе в конце лета – осенью 1399 г. в ВКЛ и в декабре 1408 – январе 1409 гг. в Северо-Восточной Руси.

Учитывая непростую ситуацию во внутреннем положении ВКЛ в 1407–1409 гг., вывод исследователей о том, что накануне Грюнвальдской битвы значительная часть войск ВКЛ продолжала охранять границы с Ливонским орденом и Ордой, вряд ли следует ставить под сомнение.

Понимая важность привлечения максимального количества войск для борьбы с Орденом, Витовт был вынужден на время отказаться от своих замыслов в Восточной Европе. С этой целью он прекратил военные действия и заключил мирные договоры с государствами, границы которых соприкасались с ВКЛ на его северных и северо-восточных рубежах. В 1407 г. Витовт утвердил мир с Великим Новгородом, в 1408 г. — с Московским и Тверским княжествами, 7 июня 1409 г. — с бывшим ханом Орды Джелаль ад-Дином и Псковом, а 2 июня 1410 г. — с епископами Ливонии. До августа 1410 г. Витовт заключил перемирие с Ливонским орденом. Подписанные документы фиксировали мир между государствами, враждовавшими с ВКЛ буквально накануне «Великой войны».

Для определения общего состава и численности войск ВКЛ, принявших участие в битве, а также для установления в нем доли литовских, жемайтских и русских ратников важно понять, кто именно из князей ими руководил на месте сражения, какой численностью были их дружины и служилые дворы. Это — наиболее сложная задача. Ведь численность ратей князей могла зависеть не только от мобилизационных возможностей их уделов, но и определяться статусом и материальным положением, которое они имели в ВКЛ.

Сигизмунд, младший брат Витовта, принимал участие в военной компании против Ордена с самого ее начала. Он был хорошо знаком с крестоносцами. В 1390–1398 гг. Сигизмунд находился в Пруссии как заложник. Витовт использовал политическую фигуру младшего брата для расширения своей власти в ВКЛ. С этой целью в период Виленско-Радомской унии (18 января 1401 г.) Витовт добился от короля, чтобы он передал в распоряжение Сигизмунда вымороченные части Новгородка Литовского. При этом в удел Сигизмунда отошли тянувшие к Новгородку четыре двора — Верхнее и Нижнее Асташино, Сенно и Райче, а также находившиеся в Посожье замок («castro») Гомель, волости Речица, Чичерск и Вода. Кроме того, Витовту удалось добиться, чтобы в пользу его брата перешел двор в Гераненах, ранее принадлежавший умершему луцкому вел. кн. Любарту. В 1407 г. владения Сигизмунда на Руси расширились за счет стародубского кн. Александра Патрикеевича. Витовт взял под арест мятежного князя, не желавшего воевать с Московским княжеством, а его удел передал своему брату. Очевидно, решение кн. Александра Патрикеевича отражало позицию местной знати. В июле 1408 г., по крайней мере, определенная часть стародубских бояр поддержала мятеж Свидригайло. Вместе с ним они отъехали на службу в Москву. Очевидно, что за время отсутствия Свидригайло в ВКЛ Сигизмунду удалось укрепиться в Стародубском княжестве и добиться признания здесь своей власти. Стародубская хоругвь участвовала в Грюнвальдской битве. В конце лета 1410 г., после отъезда Витовта, его брат возглавил в Пруссии войска ВКЛ.

Одними из первых погибших военноначальников стали сломавшие в волчьих ямах ноги пан Ян Сокол и кн. Иван Жедевид. По данным «Хроники Быховца», «Евреиновской летописи» и «Хроники Литовской и Жмойтской», имеющих ряд поздних и порой весьма недостоверных генеалогических вставок, погибший Иван Жедевид был вторым сыном Ольгерда от его первого брака. При этом «Иван Зедевит… мел всю з уделу землю Подолскую». Данное сообщение источников не имеет опоры в более ранних документах прошлого. Вызывает сомнение и предлагаемая степень родства этого князя. Первой женой Ольгерда «Хроника Быховца» называет Ульяну, «дочку князя витебского», а второй — Марию, «князя тверского дочку». Происхождение его жен определено верно, а вот их имена перепутаны. В «Евреиновской летописи» такой путаницы нет, но первую жену князя ошибочно назвали Анной, а вторую записали как «Уляну Юрьевну». Тем не менее, с этой информацией, несмотря на ее критическую оценку Ю. Вольфом, частично согласился ряд исследователей. Так, например, вслед за Ю. Пузыной, С. М. Кучиньский первоначально считал, что Иван Жедевид — сын подольского кн. Федора Кориатовича. Поэтому он полагал, что Иван Жедевид командовал хоругвями из Подолья. Однако данное тождество лиц противоречит отношениям Витовта с Федором Кориатовичем, которые были откровенно враждебны. Очевидно, почувствовав со временем уязвимость своего предположения, С. М. Кучиньский был вынужден его изменить. Не отказываясь от подольской версии, исследователь решил, что Иван Жедевид был не внуком, а сыном новогрудского вел. кн. Михаила Кориата. Такой вывод не противоречит реалиям конца XIV в. Действительно, в данное время ряд младших Кориатовичей признали над собой власть Витовта. Они участвовали в его неудачной битве с ордынцами 12 августа 1399 г. на берегу р. Ворскла, где почти все они и погибли.

Анализ имеющихся документов показывает, что пока нет серьезных оснований связывать Ивана Жедевида с Подольем. Единственное косвенное известие об этом имеют такие поздние источники, как «Хроника Быховца» и др., а этого явно недостаточно. Иван Жедевид не упоминается в большинстве летописей, а главное — в актах, связанных с деятельностью Кориатовичей.

Тем не менее, сомневаться в достоверности самого существования Ивана Жедевида нет оснований. Я. Тенговский обратил внимание на один из пергаменных документов на кириллице. В нем Иван Жедевид, совершенно не связанный с Кориатовичами и Подольем, упоминается вместе с Федором Весной. Последний, как известно, был членом рады ВКЛ и сокольничим Владислава II Ягайло, а до исполнения этой должности был поручителем перед вел. кн. Скиргайло за Гридку Константиновича. По приказу короля, Федор Весна стал наместником в Витебске после смерти вел. кнг. Ульяны. Он управлял им вплоть до своей гибели. Деятельность в Витебске Федора Весны относится к весьма короткому периоду времени. Очевидно, исходя из этого, Я. Тенговский отнес время составления данного акта к 1392–1393 гг.

Между тем время наместничества Федора Весны можно уточнить. Ульяна умерла в Киеве весной 1392 г. Следовательно, наместничество Федора Весны продолжалось с весны по осень 1392 г. Однако для датировки акта оно не имеет отношения. Во-первых, в данном документе Федор Весна не фигурирует ни в должности сокольника, ни как наместник Витебска. Во-вторых, Я. Тенговский оставил без внимания деятельность других литовско-русских князей, упоминающихся в документе. Прежде всего речь идет об Ольгимонте Гольшанском и Иване Городецком. Анализ их деятельности показывает, что после событий 1371–1388 гг. в источниках они не упоминаются. Учитывая тот факт, что среди поручителей за Ивана Жедевида был краковский кустош Ян Бутовтович, племянник Витовта, занимавший эту должность с 1389 г., логично предположить, что этот акт относится к 1389–1390 гг.

Семен Лугвень был опытным полководцем. С начала 80-х гг. XIV в. он участвовал в войнах, включая полевые сражения, из которых всегда выходил победителем. Благодаря этому князь снискал славу удачливого воина за пределами ВКЛ. После гибели 4 октября 1390 г. при обороне Вильно своего брата Казимира Коригайло Семен Лугвень стал сюзереном Мстиславского княжества. В его состав входили Мстиславль, Мглин, Могилев, Тетерин, Княжичи, Кричев, Дроков и ряд волостей. Очевидно, что воины из этих городов составляли основу рати Семена Лугвеня. Предположение С. М. Кучиньского, что во время боя князь также возглавлял хоругвь, составленную из добровольцев, пришедших из Великого Новгорода, сомнительно. Данная точка зрения не подтверждается данными каких-либо источников.

Некоторые исследователи считают, что еще перед битвой Семен Лугвень принял командование над всеми смоленскими хоругвями. Благодаря его полководческому таланту, «они геройски выдержали натиск устремившихся в наступление рыцарей и прикрыли фланг польского войска». Однако для такого вывода надежных сведений в источниках нет. Впрочем, это не может быть поводом, чтобы занижать роль Семена Лугвеня в сражении.

По-видимому, после Грюнвальдской битвы, подобно Сигизмунду, Семен Лугвень остался в Пруссии и принял участие в осаде Мариенбурга и других боевых действиях. Очевидно, в осадах он не преуспел. В отличие от Витовта, его имя не упоминается в числе тех лиц, кто получал в держание от короля прусские замки. Косвенно об участии Семена Лугвеня в «Великой войне» свидетельствует его упоминание в числе главных лиц ВКЛ, от имени которых в Торуни 1 февраля 1411 г. с Орденом был заключен мир.

Одним из дискуссионных вопросов в определении лиц командного состава с польско-литовской стороны остается фигура племянника Владислава II Ягайло кн. Федора. В отличие от случая с Сигизмундом Корибутовичем, Длугош не указывает имени его отца. Поскольку он не называет Сигизмунда и Федора родными братьями, то нет оснований видеть в последнем Федора Корибутовича. По мнению С. М. Кучиньского и Я. Тенговского, Федора следует отождествлять с Федором Любартовичем. Однако такая версия противоречит сведениям Длугоша, на которые ссылаются исследователи. Правитель Жидачева (с 1400 г.) был двоюродным братом, а не племянником короля. В случае участия Федора Любартовича в «Великой войне» его имя должно было быть включено в текст Торуньского мира. Однако в нем оно отсутствует.

Ю. К. Бегунов, наоборот, видит в Федоре острожского кн. Федора Даниловича. Следует признать, что это отождествление лиц также выглядит неудачным. Ф. Д. Острожский не был связан генеалогическими узами родства с королем. Это касается и мужской, и женской линий. На первый взгляд, стоит признать, что направление поиска, заданного Ю. К. Бегуновым в сторону служилых князей ВКЛ, выглядит более разумным. Однако если учитывать степень родства, отмеченную Длугошем, то ни один из литовских князей с именем Федор не подходит на роль племянника короля. В этом случае следует рассмотреть кандидатуры русских князей из числа тех лиц, матери которых были дочерьми Ольгерда. Среди правителей Верховских земель в статус служилых на рубеже XIV–XV вв. перешли князья из уделов Карачевского княжества. Среди них наиболее вероятной представляется фигура Федора Святославича, сына кнг. Феодоры Ольгердовны.

Еще одним из князей в окружении короля был старший сын новгород-северского кн. Дмитрия Корибута — Сигизмунд Корибутович. Его отец был женат на Анастасии, дочери рязанского вел. кн. Олега Ивановича. 14 ноября 1393 г. он поручился перед Витовтом за своего зятя. Заступничество влиятельного родственника спасло Дмитрия Корибута от неприятностей. Однако он потерял свои основные владения, находившиеся в разных частях ВКЛ. Поэтому Корибутовичи связали свою судьбу не с Литовским, а с Польским двором. Пользуясь покровительством короля, Сигизмунд вошел в состав его ближайших советников. Сближение Сигизмунда, Федора и Ивана Корибутовичей с Витовтом произошло через много лет после «Великой войны», когда стала актуальной борьба за Чешскую корону. Участвуя в 1410 г. в сражении, Сигизмунд командовал 51-й хоругвью. Поскольку он находился на службе у короля, то в данное время не был владетельным князем. Поэтому имя Сигизмунда Корибутовича не включено в акт Торуньского мира.

Среди командующих войск ВКЛ в 1410 г. был и кн. Юрий. Очевидно, что в сражении он координировал действия одной или нескольких хоругвей ВКЛ. О его происхождении Длугош ничего не пишет. По-видимому, в армии Витовта он имел статус служилого, а не удельного князя. Данный вывод косвенно подтверждает два наблюдения. Во-первых, Длугош старался подробно писать о представителях династии Гедиминовичей, отмечая при этом степень их родства с королем. Однако при упоминании Юрия Длугош этого не сделал. Очевидно, что князь либо не был Гедиминовичем, либо он находился с королем в дальней степени родства. Во-вторых, имя Юрия отсутствует в акте Торуньского мира.

Данные наблюдения заставляют искать Юрия в ближайшем окружении Витовта. Среди них наиболее известны — заславский кн. Юрий Михайлович, сын Семена Лугвеня — Юрий Мстиславский и пинский кн. Юрий Нос.

Среди этих лиц наименее вероятно участие в войне Юрия Михайловича, внука бывшего вел. кн. Ивана Явнута Гедиминовича. Если учесть его статус в ВКЛ, то становится понятно, что в случае участия князя в сражении он должен был быть отмечен в источниках. Однако ни Длугош, ни акт Торуньского мира, ни какие-либо другие источники о его участии в «Великой войне» прямо не говорят. При этом следует отметить, что в источниках вообще нет сведений об участии в войне Минской или Заславской хоругви. Более того, в них нет ни одного достоверного сведения о Юрии Михайловиче как участнике какой-либо военной компании ВКЛ. О его биографии достоверно также известно совсем немного. 24 февраля 1401 г. в Троках вместе со своим братом Андреем он дал клятву в верности королю. В данной ими на имя Владислава II Ягайло грамоте князья обещали, что после смерти Витовта они не будут себе искать иного государя, кроме короля. При этом 22 марта 1433 г. в Витебске вместе с Юрием Семеновичем кн. Андрей Михайлович официально поддержал Свидригайло в его борьбе против Сигизмунда Кейстутовича за обладание ВКЛ и подписал обращение к Базельскому Собору. Однако вскоре Андрей Михайлович перешел на сторону захватившего престол в Вильно брата Витовта, за что летом 1433 г. столица его удела была сожжена войсками Свидригайло, а ее жители уведены в плен. Некоторые исследователи приписывают братьям Юрию и Андрею Михайловичам биографические данные, относящиеся к их полным тезкам, имевшим владения в Верховских княжествах. Однако тождество этих лиц не представляется доказанным.

Определенные сомнения у исследователей есть и в отношении участия в войне 1410 г. кн. Юрия Семеновича. Если принять во внимание, что он мог быть от первого брака Семена Лугвеня и Марии, дочери московского вел. кн. Дмитрия Донского, то время рождения Юрия следует относить к периоду между мартом 1395 и маем 1399 г. В этом случае, будучи 12–15-летним юношей в 1410 г., он мог теоретически принимать участие в войне. Так считают некоторые исследователи. Однако риск гибели в бою одновременно двух представителей рода мстиславских князей косвенно указывает на то, что такое отождествление лиц выглядит неоправданным. Кроме того, стоит обратить внимание на политическую правоспособность князя. Она наступила достаточно поздно. Впервые сын Семена Лугвеня выступает как самостоятельная фигура в документах ВКЛ довольно поздно. Лишь в 1422 г. Юрий был участником Мельницкого мира с властями Ордена. Поэтому вслед за С. М. Кучиньским следует признать, что Ю. С. Мстиславский был рожден не в первом, а во втором браке Семена Лугвеня. Будучи малолетним, он не мог принимать какое-либо участие в войне.

Еще одним претендентом на роль участника битвы мог быть служилый кн. Юрий Нос. Согласно весьма смутному известию «Хроники Быховца», ок. 1410 г. он был литовским служилым князем в Пскове. Юрий Нос был прислан в город от имени Витовта. Однако достоверность этого известия в историографии ставится под сомнение. Не отрицая известное по источникам участие Пинской хоругви в Грюнвальдской битве, заметим, что связь литовско-русских князей с фамильным прозвищем Нос с Пинском достаточно гипотетична. Поэтому стоит констатировать, что нет надежных источников, которые могли бы подтвердить участие Юрия Носа в войне.

В связи с этим стоит рассмотреть кандидатуры русских князей из числа лиц, чьи матери были дочерьми Ольгерда. Среди правителей Верховских земель в статусе служилых на рубеже XIV–XV вв. были князья из уделов Карачевского княжества. Наиболее вероятной из них представляется кандидатура Юрия Мосальского, сына карачевского кн. Святослава Титовича. Положение его рода в начале XV в. при Виленском дворе было устойчивым. В 1418 г. Витовт женился на Ульяне Гольшанской, вдове Ивана Карачевского.

Среди сторонников Витовта в ВКЛ были князья Друцкие. Заметную роль в их семье играли сыновья кн. Василия Михайловича — Лев и Андрей. В начале 1390 г. Витовт, выехав из Гродно в Пруссию, оставил у крестоносцев несколько заложников. Среди них были не только его жена, дочь, сестра, но и брат Сигизмунд и племянник Конрад. Переговоры об этом со стороны Витовта предварительно вели два князя — Иван и Андрей. В первом из них легко угадывается И. О. Гольшанский. Во втором из послов можно видеть как А. В. Друцкого, так и его родственника — А. М. Одинцевича, на дочери которого был женат Сигизмунд Кейстутович.

В начале XV в. старшая ветвь рода далее бездетных сыновей А. В. Друцкого, унаследовавших его владения в 1399 г., не пошла. Они умерли молодыми еще до 19 апреля 1411 г. Витовт передал Виленскому капитулу часть их вымороченных владений: одну половину имения Блужа на р. Свислоч в вместе с данью, другая половина владения осталась принадлежать соседу Друцких и свидетелю предыдущего акта — Ламберту Румбольду Волимунтовичу. Этот видный литовский боярин и его братья входили в окружение Витовта. Румбольд стал одним из самых активных участников вооруженного восстания против Ордена в Жемайтии (1409 г.), Грюнвальдской битве и «Великой войне». После освобождения Жемайтии он был назначен ее наместником. В связи с указанными выше фактами логично предположить, что Друцкие — соседи Румбольда, умершие до 1411 г. — также могли быть участниками «Великой войны». Данную версию косвенно подтверждает тот факт, что в битве принимали участие хоругви не только литовских земель, но и из Смоленска, Полоцка, Витебска и других русских городов ВКЛ. В их составе должны были воевать Друцкие. Очевидно, что дети А. В. Друцкого могли погибнуть во время таких событий как Грюнвальдская битва или осада Мариенбурга.

1 февраля 1411 г. в акте Торуньского мира со стороны победителей был отмечен Семен Ямонтович. Он происходил из знатного литовского рода. Его отцом был сподвижник Витовта — кн. Иван Ямонт Тулунтович. После его гибели 12 августа 1399 г. на р. Ворскле Семен Ямонтович почти сразу получил высокое место в раде. Уже 18 января 1401 г. в Вильно князь участвовал в утверждении договора между Владиславом II Ягайло и Витовтом. В 1409–1411 гг. среди лиц, служивших при дворе кн. Семена, учитывая связи и владения его семьи, могли быть воины из Клецка. Они могли входить в состав Пинской хоругви. В 1411 г. князь упоминается как «Syenconis filii Jamunth litwanie ducum». Позднее в источниках Семен не упоминается.


Кузь А. И. Итальянская торговля оружием в Северном Причерноморье в ХIV–ХVI вв.