Когда я начал работу над этой книгой, мне все чаще стали звонить прихожане моей церкви, услышавшие об этом проекте
| Вид материала | Документы |
- Церковно-славянский язык — язык Церкви и молитвы, 40.35kb.
- «Святая блаженная Ксения Петербургская и храм св ап. Матфия (Покровская церковь)», 379.47kb.
- История Христианской Церкви, 31245.49kb.
- August Horch "Ich baute Autos", 18660.75kb.
- Православной Церкви «Православное богословие на пороге третьего тысячелетия», 232.14kb.
- Сказка по мотивам сказки Г. Х. Андерсена «Принцесса на горошине», 28.08kb.
- Карен Армстронг, 6717.68kb.
- Управление дебиторской задолженностью, 35.78kb.
- Перевод К. Семенова под ред. В. Трилиса, 5245.35kb.
- Предисловие. Почему я написала эту книгу мне позвонила молодая женщина и пригласила, 1758.81kb.
^ Вопросы, которые не задают вслух
Бывает так, что самые важные вопросы, которые мы обычно откладываем на неопределенное «потом», вдруг кристаллизуются в одно мгновение. Встреча с Ричардом создала для меня именно такой момент. С одной стороны его жалобы — семейные сложности, проблемы со здоровьем, потеря работы, неудача во взаимоотношениях с девушкой — это не самые жестокие разочарования в жизни. Но все его драматичные действия той ночью около жаровни были основаны на сомнениях, которые поражают почти каждого из нас. Действительно ли Богу есть дело до нашей жизни? И если да, то почему же Он не снизойдет и не исправит ошибки, хотя бы некоторые из них?
Поглощенный болью и обидой, Ричард высказывал свои сомнения не в форме резонных вопросов, нет, для него это было, скорее, чувство предательства, чем вопросы веры. Размышляя позже над нашей грустной встречей, я снова и снова возвращался к трем вопросам о Боге, которые, мне казалось, таились в дебрях переполнявших его чувств. Чем больше я размышлял над ними, тем более ясно видел, что эти вопросы заложены внутри каждого из нас. Но немногие задают их вслух, потому что в лучшем случае они кажутся невежливыми, в худшем — полными ереси.
^ Неужели Бог несправедлив? Ричард пытался следовать за Богом, но его жизнь все равно разваливалась на части. Он никак не мог понять: почему Библия обещает благословения и блаженства, а его преследуют неудачи? Или что сказать о людях, которые открыто хулят Бога, а сами живут припеваючи? Его жалобы стары, как Псалтырь и книга Иова, но до сих пор остаются камнем преткновения на пути веры.
^ Неужели Бог молчит? Ричарду трижды приходилось принимать жизненно важные решения: по вопросам образования, карьеры и любви. Каждый раз он молил Господа о водительстве, каждый раз, казалось, узнавал Божью волю и каждый раз жестоко ошибался. «Что же это за Отец? – спрашивал Ричард. — Ему что, нравится, когда я падаю? Мне твердят: Бог тебя любит и у Него есть для тебя дивный план. Отлично! Так почему бы Ему не рассказать мне об этом плане?
^ Неужели Бог скрывается от нас? Ричард был просто-напросто одержим этим вопросом. Он считал, что Бог просто обязан доказать Свое существование — на меньшее Ричард не был согласен. «Как можно иметь взаимоотношения с Личностью, в существовании которой ты не уверен?» — спрашивал он. Ему казалось, что Бог намеренно прячется - даже от тех, кто Его ищет. И когда ночное моление Ричарда не возымело никакого действия, он отвернулся от Бога.
Когда я прибыл в командировку в Южную Америку, эти три вопроса продолжали не давать мне покоя. В Перу летчик-христианин доставил меня в маленькую индейскую деревушку племени Шипибо. Он посадил самолет на воду, переправил меня на берег и через заросли вывел прямо на «главную улицу» — пыльный проселок, вдоль которого стояло с десяток хижин на сваях. Крыши домишек были покрыты пальмовыми листьями. Мой спутник привез меня, чтобы показать основанную сорок лет назад церковь, которая в то время бурно росла. А еще он показал мне гранитное надгробие — недалеко от проселка — и рассказал историю о молодом миссионере, который помогал создавать местную церковь.
Его шестимесячный сын неожиданно умер: открылась рвота, понос — ребенка не стало. Горе сломило отца. Своими руками он высек надгробие из местного камня — надгробие, на которое мы смотрели, — похоронил ребенка и посадил у могилы дерево. Каждый день в самый разгар жары, когда все старались укрыться в тени, миссионер шел к реке, набирал ведро воды и отправлялся поливать дерево. Потом он становился у могилы, и его тень падала прямо на нее, будто защищая от палящих лучей солнца. Он то плакал, то молился, то просто смотрел перед собой пустым взглядом... Жена, прихожане местной Церкви, прочие миссионеры — все старались утешить его, но напрасно.
В конце концов он сам заболел: он никак не мог сосредоточиться, его мучило расстройство желудка. Больного отправили в Лиму, но врачи не нашли никаких признаков инфекции. Лекарства не помогали. Все закончилось тем что ему поставили диагноз «истерическое расстройство желудка» и отправили его и его жену назад в Соединенные Штаты.
Я стоял перед крошащимся гранитным надгробием, теперь индианки ставят на него кувшины с водой, отдыхая по пути с речки, и пытался поставить себя на место этого миссионера. Я старался понять, о чем он молился, стоя под раскаленным полуденным солнцем, и вдруг вспомнил о трех вопросах Ричарда. Мой проводник сказал, что молодого человека мучил вопрос: где Божья справедливость? Его ребенок был безвинен. Миссионер приехал со всей семьей в джунгли, чтобы служить здесь Богу. И какова награда? Он тоже, должно быть, молил Бога подать ему знак, сказать хоть слово утешения, но так ничего и не почувствовал. Разуверившись в милосердии Бога, этот миссионер взял на себя страдания ребенка — вобрал их в собственное тело.
Истинные атеисты, как мне кажется, не испытывают никаких разочарований в Боге. Они ничего от Бога не ждут и ничего от Него не получают. Но тот, кто посвятил свою жизнь Богу, невзирая ни на что, инстинктивно ожидает от Него награды. Выходит - зря?
***
Я долгое время не видел своего друга Ричарда, но много о нем молился. Отыскать его мне никак не удавалось. Его телефон был отключен, и я узнал, что он переехал на другое место жительства. Из издательства я получил книгу Ричарда об Иове. Она до сих пор стоит у меня на полке — убедительное напоминание о том, что нельзя необдуманно браться за книгу о вере.
И вот, года три спустя, я наткнулся на Ричарда в центре Чикаго. Он выглядел неплохо: набрал немного веса, чуть отрастил волосы, избавился от затравленного взгляда. Он, казалось, был рад мне, и мы договорились вместе пообедать.
«Во время последней нашей встречи я был в полном ауте — сказал он, когда присоединился ко мне в мексиканском ресторане несколько дней спустя. — Нынче жизнь обходится со мной поласковее». У него появилась перспективная работа, он больше не страдал по утерянной любви.
Потом наш разговор перешел на Бога, и я тут же понял: Ричард так и не оправился. Толстый налет цинизма окутал его раны, но он был по-прежнему зол на Бога.
Официантка подлила нам кофе. Ричард обхватил чашку двумя руками и устремил взгляд на темную дымящуюся жидкость. «Я понял, что тогда со мной происходило, — начал он. — Я понял, в чем была ошибка, и теперь могу с точностью до минуты назвать время, когда усомнился в Боге. Все началось вовсе не в Уитоне и не во время ночных молитв». И тут он рассказал мне случай, который произошел с ним вскоре после его обращения.
«С самого начала мне не давала покоя мысль: что такое вера? Казалось, это какая-то черная дыра, в которой растворяется любой честно заданный вопрос. Я расспрашивал служителей о страдании, а в ответ слышал: «Хорошо тебе или плохо — верь в Бога. Не полагайся на чувства. Они придут потом». Я притворялся, но сейчас могу сказать, что чувства так и не последовали. Я действовал, как автомат.
Уже тогда я старался найти достоверные доказательства существования Бога как альтернативу вере. И вот однажды я нашел... Нашел, благодаря телепередаче. Щелкая переключателем телевизора, я случайно наткнулся на передачу о массовых исцелениях — это было служение Кэтрин Кульман. В течение нескольких минут я смотрел, как люди поднимались на сцену, как она расспрашивала их об исцелении... Удивительные истории следовали одна за другой — исцеление от рака, сердечной недостаточности, паралича. Историй хватило бы на целую медицинскую энциклопедию.
Я смотрел программу Кэтрин Кульман, и мои сомнения постепенно рассеивались. Наконец-то мне удалось найти что-то осязаемое, реальное! Кульман попросила певца исполнить ее любимый гимн «Он коснулся меня». «Да, — думал я, — этого мне как раз и не хватает — живого прикосновения Бога». Кульман поманила меня обещанием истины, и я поверил.
Три недели спустя Кульман выступала в соседнем штате. Я прогулял занятия и полдня провел в дороге, чтобы только посетить ее собрание. Атмосфера в зале была невероятно напряженной: тихо наигрывал орган, слышался негромкий шум молитвы — некоторые молились на непонятном мне языке, — и каждые несколько минут раздавались восклицания: «Я исцелен!»
Самое большое впечатление на меня произвел приезжий из Милуоки. В зал его внесли на носилках, и когда он самостоятельно пошел по сцене — да, да, пошел! — мы все разразились радостными криками. Исцеленный рассказал, что по профессии он врач. Это произвело на меня еще большее впечатление. Оказалось, что у него обнаружили неизлечимый рак легких, и медики сказали, что ему осталось жить не более шести месяцев. Но в этот вечер он твердо уверовал в то, что Бог исцелил его. Впервые за многие месяцы он смог самостоятельно ходить. Он прекрасно себя чувствовал. Благодарение Господу!
Я записал имя этого человека и, окрыленный, покинул зал. Никогда прежде я не был так уверен в том, что верую. Наконец-то мои поиски подошли к концу. Те люди на сцене — доказательства существования живого Бога! Если Он смог совершить столь ощутимые чудеса в их жизни, то и для меня у Него есть что-то чудесное. Мне очень хотелось встретиться с тем человеком веры, которого я видел на собрании. И вот, неделю спустя я отыскал его телефон в адресной книге и позвонил. Ответила женщина. «Можно поговорить с доктором С.?» — спросил я. Последовала долгая пауза. «Кто вы?» — наконец спросила женщина. Я-то думал, что она записывала вызовы пациентов или была его секретарем. А потому назвал свое имя и сказал, что восхищаюсь доктором С. и с того самого вечера, когда увидел его на собрании Кэтрин Кульман, мечтаю поговорить с ним. Я добавил, что его рассказ меня глубоко тронул.
Снова последовала долгая тишина. Потом женщина заговорила бесцветным голосом, как-то растягивая слова: «Мой... муж... умер». Это все, что она сказала. Сказала и положила трубку.
Не могу передать, как меня потрясло это известие. Я чувствовал себя опустошенным. Пошатываясь, я дошел до соседней комнаты. Там сидела моя сестра. «Что с тобой, Ричард? — спросила она. — Ты хорошо себя чувствуешь?» Я себя чувствовал отвратительно. Но говорить с ней не мог. Я плакал. Мать и сестра пытались добиться от меня объяснений, но что я мог им сказать? Та непоколебимая уверенность, на которой только-только возродилась моя жизнь, погибла, когда я набрал номер телефона. Яркое пламя пылало неделю — это была ослепительная неделя, — а затем погасло, как гаснет звезда». Ричард по-прежнему смотрел в чашку с кофе. В ресторанчике наигрывала мексиканская музыка, но мне она казалась неестественно громкой. «Я ничего не понимаю, — заговорил я. — Все это произошло задолго до того, как ты поступил в Уитонский колледж, получил ученую степень по богословию и написал свою книгу...»
«Так и есть, — перебил он. — Уитон, книга об Иове, изучение Библии — все это было отчаянной попыткой доказать самому себе: страшное открытие, которое я сделал после телефонного звонка, — неверно. Филип! Там никого нет! Если по счастливой случайности Бог все-таки существует, то Он просто играет с нами. Не пора ли Ему прекратить игру и показаться нам?»
***
Вскоре Ричард перевел разговор на другую тему, и остаток вечера мы пересказывали друг другу события последних трех лет. Он продолжал уверять меня, что счастлив. Может, уверения его были чрезмерно настойчивы, но он действительно выглядел более довольным жизнью, чем раньше.
Под конец, когда мы уже доедали мороженое, он напомнил мне о нашей последней встрече — три года назад. «Вы тогда, наверное, подумали, что я сошел с ума — вывалил Вам, малознакомому человеку, всю историю своей жизни». «Ничего подобного, — сказал я. — Я так и не смог забыть тот наш разговор. Более того: твои жалобы на Бога помогли мне лучше понять себя». Я рассказал Ричарду о своих трех вопросах и спросил, можно ли с их помощью охарактеризовать его недовольство Богом.
«Честно говоря, мои сомнения оставались на уровне чувств. Мне казалось, что Бог тащит меня за Собой по жизни лишь затем, чтобы наблюдать за моими падениями. Но если задуматься — Вы правы. Именно так и можно охарактеризовать мои прошлые ощущения. Бог был несправедлив ко мне. Он вечно молчал и куда-то от меня прятался. Так оно и было. Совершенно точно сказано!»
«Отчего бы Богу не ответить на эти три вопроса?» — Ричард возвысил голос и взмахнул руками, как это делают политики или евангелисты. К счастью, ресторан был пуст. «Если бы только Бог ответил — хотя бы на один из них... Пусть бы Он хоть один раз сказал что-нибудь громогласным голосом — так, чтобы все услышали, — и я бы уверовал! Весь мир уверовал бы! Отчего Он молчит?!»
Глава 4
Если бы
«Если бы...» - говорил Ричард. Если бы Бог взял и разрешил эти три проблемы — вот тогда бы вера наша расцвела, как зелень весной. Ведь так?
Получилось так, что в тот год, когда мы с Ричардом встретились в мексиканском ресторанчике, я изучал книги Исход и Числа. Несмотря на то, что вопросы, заданные Ричардом, тревожили меня постоянно, я далеко не сразу обнаружил одну интересную параллель. И вот однажды меня осенило: в Исходе описывается мир, который так хотел увидеть Ричард! Там Бог являл себя людям практически ежедневно. Он поступал со всеми по справедливости и говорил так, что всем было слышно. Его даже можно было увидеть!
Резкий контраст между тем, что было во времена израильтян, и что мы видим сейчас, заставил меня серьезно задуматься над тем, как Бог управляет этим миром. Я вновь вернулся к трем главным вопросам. Если Бог может поступать со всеми вполне справедливо, делать так, что Его слышно и видно, то почему же Он сегодня как будто стоит в стороне и ничего не делает? Возможно, ключ к разгадке находится в повествовании о странствованиях израильтян в пустыне.
Вопрос: Неужели Бог несправедлив? Почему Он не наказывает злых людей и не воздает по заслугам добрым? Почему столько ужасного происходит со всеми без разбора — и хорошими, и плохими?
Представьте себе мир, где каждый человек испытывал бы слабый приступ боли при каждом совершаемом им грехе и приятное ощущение при каждом добром поступке. Представьте мир, в котором человека, пропагандирующего лжеучение, мгновенно поражала бы молния с неба, в то время как у тех, кто следует учению апостолов, в мозгу постоянно вырабатывался эндорфин, стимулирующий удовольствие.
В Ветхом Завете рассказывается об одном подобном эксперименте по «улучшению поведения»: Божий завет с израильтянами. В пустыне Синай Бог наказывал и вознаграждал людей строго по закону. Он собственноручно подписался под правилом, требующим от израильтян лишь одного: исполнения установленного Им закона. Затем Он огласил Моисею условия Своего соглашения.
| К чему ведет послушание | К чему ведет непослушание |
| Высокое благосостояние городов и деревень. | Жестокость, преступность и нищета повсюду. |
| Отсутствие бесплодия среди людей или скота. | Полное бесплодие у людей и скота. |
| Высокие урожаи. | Потеря урожая; нашествия саранчи и паразитов |
| Благоприятные погодные условия | Жара, засуха, тля и плесень |
| Победы во всех сражениях | Жизнь в рабстве у других народов |
| Иммунитет против болезней | Лихорадка и воспалительные заболевания; сумасшествия, слепота, помутнение рассудка |
Если народ проявит послушание, то, как говорил Моисей Бог «поставит их выше всех народов» на земле; они всегда будут «только на высоте, а не внизу». Действительно, израильтянам была обещана жизнь, полная безмятежности, лишенная каких бы то ни было несчастий и разочарований. С другой стороны, вот к чему приведет непослушание: «И будешь ужасом, притчею и посмешищем у всех народов, к которым отведет тебя Господь... За то, что ты не служил Господу, Богу твоему, с веселием и радостью сердца, при изобилии всего, будешь служить врагу твоему, которого пошлет на тебя Господь, в голоде, и жажде, и наготе и во всяком недостатке».
Я читал далее, пытаясь найти в книгах Иисуса Навина и Судей конечный итог завета, построенного на системе «справедливых» вознаграждений и наказаний. Всего за пятьдесят лет Израиль пришел в состояние полной анархии. Оставшаяся же часть Ветхого Завета в основном рассказывает о том, как в Израиле сбываются многочисленные проклятия, а вовсе не благословения. Несмотря на все щедрые преимущества завета с Богом, Израиль так и не смог жить в послушании Богу и не выполнил условий договора.
Много лет спустя, когда авторы Нового Завета рассматривали эту историю, они не говорили о завете, как о примере единственно верного вида отношений людей с Богом. Наоборот, они показали: это был нам всем урок, доказавший, что люди никогда не смогут в точности исполнять все Божьи условия. По их мнению, возникла необходимость в новом договоре («завете») с Богом, основанном на прощении и милости. Именно с этой целью и был написан Новый Завет.
^ Вопрос: Неужели Бог молчит? Если нам так важно исполнять Его волю, то почему бы Ему не открыть ее нам самым явным образом?
Сегодня многие заявляют, что слышат голос Бога. Одни из них - сумасшедшие, как, к примеру, тот ненормальный, который по «Божьему указанию» однажды бросился с молотком в руках на «Пиету» Микеланджело; или же убийца президента, заявивший, что сделал это по прямому повелению Бога. Другие, хоть и искренни, но заблуждаются, как, например, шестеро совершенно незнакомых мужчин, заявивших писательнице Джони Эрексон, что Бог повелел им на ней жениться. По сей день существует множество людей, продолжающих дело, начатое пророками и апостолами, которые несут людям Слово Божье. Как же нам быть уверенными в том, что слышимое нами идет действительно от Бога?
Из истории со странствованием по пустыне я понял, что тогда Божье руководство было простым и ясным. ^ Что нам делать: сворачивать шатры сегодня и идти дальше или же стоять на месте? За ответом не нужно было далеко ходить, достаточно было взглянуть на облако над скинией. Если облако двигалось, Бог хотел, чтобы Его народ шел дальше. Если оно стояло на месте, идти не нужно было. (Божью волю можно было узнать в любое время суток: ночью облако светилось, подобно огненному столпу).
Бог также установил множество других способов являть Свою волю, как, например, бросание жребия Урим и Туммим; однако при этом основная часть решений уже была принята за израильтян. Свою волю Бог изложил им в 613 различных законах, затрагивающих все сферы жизни и поведения: от убийства до способа приготовления козленка в молоке матери. В те дни мало кто жаловался на неясность Божьих повелений.
Но имело ли четкое руководство своим результатом абсолютное послушание? По-видимому, нет. «Не всходите и не сражайтесь с аморреями, - сказал Бог, - потому что нет Меня среди вас, чтобы не поразили вас враги ваши». Израильтяне же пошли, сражались с аморреями и потерпели поражение. Они наступали, когда Бог говорил им стоять на месте; в страхе бежали, когда Бог советовал им наступать; дрались, когда им нужно было объявлять мир; и объявляли мир, когда Бог велел им драться. Нарушать все 613 заповедей для них стало в порядке вещей. Для того поколения людей знание Божьей воли несло в себе столько же обид и разочарований, сколько ощущаем мы сегодня от ее незнания.
Еще одну интересную деталь я заметил в Ветхом Завете: абсолютная ясность Божьей воли не могла не оказать влияния на веру израильтян. Зачем нам искать Бога, когда Он и так уже Себя нам явил? Зачем делать какие-то усилия веры, когда нам уже обещан результат? Зачем постоянно стоять перед выбором, когда выбор уже сделан за нас?
Другими словами, зачем израильтянам вести себя как взрослым, когда можно вечно оставаться детьми? В результате, они и вели себя, как дети, бесконечно ворча на своих вождей, жалуясь на то, что их кормят манной, хныча каждый раз, когда не хватало воды или пищи.
Изучив историю израильского народа, я по-другому стал смотреть на четкое Божье водительство. Оно может служить определенной цели — например, помочь перевести через опасную пустыню толпу освобожденных рабов, — но оно вряд ли способствует духовному развитию. В действительности, оно почти упразднило у израильтян необходимость в вере; четкое и ясное руководство лишило людей свободы, сделав процесс принятия решений вопросом послушания, а не веры. За сорок лет странствований по пустыне израильтяне не оправдали надежд на послушание настолько, что Бог был вынужден со следующего поколения начинать все сначала.
^ Вопрос: Неужели Бог скрывается от нас? Почему бы Ему не показаться нам явно, лишив тем самым скептиков всех поводов для сомнения?
То, что хотел узнать советский космонавт, пытаясь увидеть Бога в темноте космоса, то, что хотел узнать Ричард, молясь в своей комнате в два часа ночи, — это непреодолимое желание всей нашей эпохи. Нам нужны доказательства, улики, личное явление; чтобы Бог, о котором мы так много слышим, показался нам Сам.
То, чего мы все так страстно желаем, однажды уже происходило. Бог действительно на время являл Себя, и человек мог разговаривать с Ним, стоя лицом к лицу, как с другом. Они встречались, Бог и Моисей, в шатре, поставленном в стороне от израильского стана. Встречи эти не являлись секретом. Всякий раз, когда Моисей направлялся к шатру, весь лагерь сбегался посмотреть на это зрелище. Облачный столп, признак явного Божьего присутствия, преграждал вход в шатер. Никто, кроме Моисея, не знал, что внутри; никто не хотел этого знать. Единственное, что израильтяне знали: близко подходить нельзя. «Говори ты с нами, и мы будем слушать, — говорили они Моисею, — но чтобы не говорил с нами Бог, дабы нам не умереть». После каждой такой встречи, выходя из шатра, Моисей весь светился, как инопланетянин. Люди же боялись смотреть на него до тех пор, пока он не надевал на себя верхнюю одежду.
В те дни трудно было встретить атеиста. Не писали в то время и пьес о том, как человек всю жизнь ждет Бога, а Он не приходит. Стоя рядом со скинией собрания или же глядя на гору Синай, израильтяне воочию видели доказательства Божьего присутствия. Любой скептик мог лично взобраться на гору, дотронуться до облаков, и в одно мгновение все его сомнения развеялись бы.
С другой же стороны, происходившие в то время события сводят на нет любую веру. Когда Моисей вновь взошел на гору, покрытую облаком Божьего присутствия, эти люди, пережившие десять казней египетских, пересекшие по суше Красное море, пившие воду из скалы, получавшие в пищу манну с небес, — эти самые люди не захотели больше ждать, возмутились и забыли про Бога. Когда Моисей спустился к ним, они, как дикари, плясали вокруг золотого тельца.
Бог не играл в прятки с израильтянами; перед ними были все доказательства Его существования. Но, как это ни поразительно, Божья открытость оказала воздействие, диаметрально противоположное желаемому. Мне самому в это трудно было поверить. Ответом израильтян были не любовь и поклонение, а страх и противление. Видимое присутствие Бога не укрепило их веру.
***
Все жалобы Ричарда я разделил на три вопроса. Книги Исход и Числа научили меня тому, что самое быстрое решение не в состоянии раз и навсегда уничтожить проблему разочарования в Боге. Израильтяне, воочию видевшие ослепительный свет Божьего присутствия, были, как оказалось, самыми непостоянными людьми. Десять раз в течение своего странствования они восставали против Бога. Даже находясь у самых границ земли обетованной, они все еще с ностальгией вспоминали о «старых добрых временах» египетского рабства.
Все это дает нам возможность ясно понять, почему Бог открыто не вмешивается в нашу жизнь сегодня. Некоторые христиане мечтают о мире, исполненном Божьих Чудес и знамений. Я то и дело слышу проповеди, полные тоски по чудесам вроде открытия дна Красного моря, десяти казней египтян или же манны с небес, когда проповедники явно желают, чтобы Бог проявил Себя таким же образом и сегодня. Однако опыт израильтян должен заставить нас над многим задуматься. Будут ли чудеса укреплять нас в вере? Может и будут, но такая вера Богу не нужна. Израильтяне показали нам, что знамения воспитывают лишь веру в знамения, но не в Бога.
Израильтяне, конечно, были в то время довольно примитивным народом, они только что вырвались из рабства. Но во всех этих библейских историях очень много общего с нами. Израильтяне вели себя так, как, по словам Фредерика Бюхнера, «ведут себя все остальные, только более открыто».
Закончил я свое исследование со смешанными чувствами удивления и замешательства. Я был удивлен тому, что с решением проблем справедливости, молчания и невидимости Бога, в жизни человека мало что меняется. В замешательство я пришел, когда размышлял над деятельностью Бога на земле. В моей голове неожиданно возникли вопросы: неужели Бог изменился? неужели отступил или отошел на задний план?
Когда Ричард еще в первый раз был у меня в гостях и рассказывал свою историю, он вдруг посмотрел вверх и в порыве гнева сказал: «Бог даже Себе не представляет, что Он вытворяет с этим миром!» Что делает Бог? К чему весь этот эксперимент над человечеством? Что Ему нужно от нас? В конце концов, чего нам ждать от Него?
«Мог ли Бог явить мне Себя, не причинив мне вреда и не оставив места сомнению?
Если бы не было места сомнению, не было бы места и мне».
— ^ Фредерик Бюхнер
Библейские ссылки: Второзаконие 9, 7, 28; Римлянам 3; Галатам 3; Исход 28, 40; Второзаконие 1-2; Исход 19-20, 32-33; Второзаконие 1