Geum.ru

Баткибекова Саида Белетбековича, директора Департамента стратегии социально-экономических реформ Министерства экономического развития и торговли России 20 минут; содоклад

Вид материалаДоклад
Подобный материал:
1   2   3   4

А.Н.НАУМОВ


Уважаемые участники парламентских слушаний! Министерство образования и науки поддерживает идею создания особых экономических зон, поскольку мы, проанализировав данный законопроект, считаем их дополнительным механизмом стимулирования и поддержки инновационной деятельности. Безусловно, все проблемы внедрения новых технологий сами по себе особые экономические зоны решить не смогут, но это будет тот кристалл, в котором можно будет использовать уже наработанный опыт министерства по продвижению инноваций, особенно в течение последних трех лет.

В частности, вопрос о развитии вот этого вида деятельности, я хочу остановиться именно на технико-внедренческих зонах, тех, что наиболее характерны для направления деятельности министерства, конечно, охватывает большой диапазон вопросов, которые были освещены здесь докладчиком и прозвучали в выступлениях, поскольку основной упор делался на производственные зоны, те, где уже осуществляются коммерческий выпуск и реализация продукции. Я бы как раз хотел остановиться на том опыте, который бы мы хотели использовать в рамках технико-внедренческих зон и который наработан нашим министерством.

В части инфраструктуры для технико-внедренческих зон наряду с теми элементами, которые, безусловно, важные, это и дороги, и коммуникации, и различные материальные образования, мы, безусловно, считаем важным реализовать в рамках технико-внедренческих зон опыт создания инновационной инфраструктуры, той, которая должна обеспечить эффективную реализацию тех проектов, которые будут осуществляться в этих технико-внедренческих зонах. В частности, опыт создания как инфраструктурного элемента центра трансферт-технологий, которые будут осуществлять консалтинговые исследования, помощь правовой охране, помощь передаче прав на результаты научно-технической деятельности, поскольку любая технико-внедренческая зона немыслима без реализации вот этих элементов, которые связаны с передачей прав на результаты, которые будут создаваться в результате выполнения исследований на территории вот этой технико-внедренческой зоны.

Следующий крайне важный момент, который мы отстаивали и продолжаем отстаивать, это то, что для того чтобы реализовывать проекты на территории технико-внедренческих зон, мы должны наконец-то урегулировать вопрос с тем, что права на результаты научно-технической деятельности, а в нашей стране эти результаты создаются на 70–80 процентов за счет средств государства, обрели собственника и свободно перешли к участникам вот этих проектов, инвестиционных, исследовательских проектов. Поскольку без перехода исключительных прав на эти результаты реализация этих проектов крайне проблематична. И практически первый вопрос, который задается любым инвестором при анализе вот такого инвестиционного проекта, это вопрос такой: у кого права на те результаты, которые мы будем реализовывать в рамках вот этого инвестиционного проекта. Если права у государства, то ситуация оказывается такой, что если мы не определим, не передадим на стадии даже инвестиционного проекта эти права тому участнику, конкретному юридическому лицу, конкретному исследовательскому учреждению, которое будет осуществлять вот этот проект, то инвестиционный проект не состоится.

Следующий момент, который я хотел бы отразить в своем выступлении, это то, что касается также инфраструктурных элементов. Это вопросы технопарков. Это те территории, на которых будут создаваться, инкубироваться малые высокотехнологичные предприятия, поскольку реально довести технологию до как бы предсерийного состояния для готовности восприятия промышленностью. Весь мировой опыт показывает, что наиболее целесообразная форма – это малые предприятия, малые высокотехнологичные предприятия, поскольку это приводит к снижению рисков, связанных с реализацией данного проекта. Поскольку новые проекты не имеют 100-процентной гарантии своей реализации, всегда присутствует риск, что результат этого проекта будет отрицательный. И поэтому крупные промышленные предприятия, большие фирмы редко идут на то, чтобы своими силами осуществлять вот такие проекты.

И следующий момент, о котором я бы хотел сказать, это то, что касается вопросов, связанных с теми преференциями, которые будут оказываться субъектам Федерации на региональном уровне. Крайне важный момент, над которым мы сейчас работаем, – это то, что преференции должны оказываться и на федеральном уровне. То есть в отношении тех технико-внедренческих зон, которые будут осуществлять продвижение новых технологий, разработку новых технологий, доведение их до рынка и до востребованности рынком, должны быть преференции и на федеральном уровне. Однако вопрос, вы, наверное, отлично понимаете, это крайне непростой. Наше министерство в этом направлении работает. Было проведено заседание Правительства 22 января, которое было специально посвящено вопросам стимулирования инновационной деятельности и внедрения в производство наукоемких технологий. Задача такая поставлена. Но, естественно, задача поставлена не только Министерством образования и науки, но и с участием экономического блока, в том числе Министерства экономического развития и торговли и Министерства финансов. Естественно, путь это нелегкий и его мы будем осуществлять.

В заключение я бы хотел сказать, что в рамках этих технико-внедренческих особых зон мы сможем более полно реализовать проектный принцип продвижения инноваций, то есть когда инновация конкретная, конкретная разработка получает финансирование, получает те же льготы по ее осуществлению. И плюс к этому в обязательном порядке мы эти элементы работы в рамках технико-внедренческих особых экономических зон должны увязывать с нормами ВТО. Соглашение по компенсационным мерам, в котором на доконкурентной стадии… Доконкурентная стадия – это как раз та стадия, которая будет осуществляться в технико-внедренческих зонах, должно быть участие государства, будь-то региональный бюджет, будь-то федеральный бюджет, не более 50 процентов. И мы проекты осуществляем именно исходя из этого положения и реализуем, когда проект в обязательном порядке запускается в работу в том случае, если предусматривается не менее 50 процентов частных инвестиций. Еще раз хочу сказать, что министерство образования и науки поддерживает данный законопроект, и те наработки, и те задачи, которые в области нормативного регулирования стоят перед министерством, мы как раз и будем практически обкатывать, если данный законопроект будет принят. Спасибо.

В.К.Гусев

Борис Никитович Третяк, член Совета Федерации. Он долгое время являлся одним из руководителей Сахалинской области и лично принимал участие в разработке концепции, подходов к этому в том числе закону.

Б.Н.Третяк

Уважаемые коллеги! Я остановлюсь на экономической деятельности Сахалинской области, потому что, по моему мнению, область как полигон, ее видно очень хорошо, это остров. И денежные потоки, и физические, и материальные потоки очень легко проконтролировать, посмотреть и представить себе ту экономическую модель, которая бы достаточно хорошо работала на территории и привела бы территорию в число в экономическом смысле передовых субъектов Федерации, тем более что такие возможности там имеются.

Одна из первых свободных экономических зон была объявлена и на территории где-то в 1992–1991 году. В начале 90-х годов указом Президента такая свободная экономическая зона была объявлена. Зона не работала по ряду причин, которые здесь уже назывались, благополучно канула в Лету, и недавно только сахалинская администрация рассчиталась с Минфином за содержание дирекции этой свободной экономической зоны. Память о ней совсем не хорошая. И в это же время Сахалин обеднялся как только можно. В течение 1993, 1994, 1995 годов с Сахалина тащили все. Шла приватизация, совершенно дикая приватизация и до такой степени легла экономика, что поговаривали о полном банкротстве этой территории.

Но случились проекты "Сахалин-1", "Сахалин-2". В 1995 году подоспел закон о СРП. И начали работать два проекта с очень хорошими налоговыми условиями для территорий. Территория получала роялти 60 процентов, 40 процентов забирала себе Федерация. Бонусы, которые давали эти проекты, оставались на территории Сахалинской области. Таким образом, Сахалинская область за первые два года, два – два с половиной года, получила около 200 млн. долларов. Для Сахалинской области, для такой небольшой территории и для такой павшей экономики, это, конечно, были огромные деньги. Появилась надежда, что может быть организован перманентный фонд, что может быть организовано агентство по развитию Сахалинской области. Рабочие группы и по одному, и по второму вопросу работали. Но препятствия со стороны Федерации стали непреодолимыми. И эти документы, которые были подготовлены, вынесены на областную Думу, часть их попала на федеральный уровень. Они так и были похоронены. К сожалению. Хотя там очень здравое зерно для развития экономики было заложено.

Тогда депутаты Сахалинской области обратили свой взор к организации свободной экономической зоны. И был сделан законопроект. Законопроект был сделан опытными специалистами, юристами, экономистами здесь, в Москве, с привлечением ученых. Назывался он, правда, не свободной экономической зоной, не проектом о законе о свободной экономической зоне для Сахалинской области, а об особых условиях предпринимательской деятельности в Сахалинской области. Такой законопроект поступил в Государственную Думу. В то время уже оскомину набила свободная экономическая зона. И когда называлась эта аббревиатура, то с тобой разговаривать уже не хотели.

Пять лет прошло с тех пор, как этот законопроект находится в Государственной Думе. В этом году его, очевидно, сняли или в конце прошлого года сняли с чтения, потому что там отрицательное заключение Правительства. Должен подчеркнуть, что заключение Правительства написал один человек. Всего один человек. Это – не коллегиальная работа. Подписал тоже один человек. Но, тем не менее, подчеркиваю, это – заключение Правительства. И Государственная Дума этот проект не рассматривала.

Являясь председателем Сахалинской областной Думы, мне пришлось, удача такая была, встречаться с Грефом, пришлось встречаться с Президентом. Я задавал вопрос, а может ли быть организована вообще в России свободная экономическая зона и, в частности, в Сахалинской области. Греф сразу сказал, что да, конечно, может, но для этого нужен федеральный закон. Без федерального закона я вам не помощник. Только через федеральный закон. При удобном случае я спросил у Владимира Владимировича: "Как Вы смотрите на то, чтобы в России существовали свободные экономические зоны?" Он ответил: "Я за то, чтобы они были в Калининградской области и в Сахалинской области".

Пользуясь таким авторитетным ответом, мы написали еще один проект. В этот раз писался этот проект уже в Институте экономики переходного периода. Здесь недалеко от центра. Три года прошло с тех пор. И мы не сдвинулись ни на йоту. Поэтому я хочу сказать, тот проект, который мы смотрим, это, конечно, очень хорошо. Это – уже шаг вперед, что нам здесь представляют проект достаточно влиятельные лица из Министерства экономического развития. Но, став скептиком за последнее время, я вообще-то не думаю, что он состоится. Более того, если он состоится в том виде, в каком нам представлен, то, сняв барьеры между министерством экономического развития и Министерством финансов, мы получили барьер между инвестором и зоной. Я думаю, что не ошибаюсь.

Я очень бы хотел, чтобы такая свободная экономическая зона или особая экономическая зона, под любым названием, мы знаем, о чем мы говорим, была организована в Сахалинской области. Почему? Потому что мы рассматриваем такую организацию как часть экономики Сахалинской области. Сахалинская область – это область добывающая. Нефть, газ, лес, уголь, биологические ресурсы моря, все. Там ничего больше нет. Вот вся экономика Сахалинской области. Когда-то все это кончится, а территория останется. Территория абсолютно необходима для Российской Федерации, абсолютно необходима. Там есть инфраструктура, там есть три незамерзающих порта. В конечно счете там есть специалисты, которые родились, выучились, выросли на Сахалине, вернулись туда, работают. Их нужно удержать. Я считаю, что это выгодно государству, в котором мы живем, гражданами которого мы являемся. Как их там удержать? Вот только через преференции будущим инвесторам в то образование, которое мы называем свободной экономической зоны. Другого нет, другого мы не видим. У нас сейчас не работают несколько районов. Есть Александровский район, по Чехову можно вспомнить, Александр Сахалинский, весь район пустой, негде работать вообще. Имеется порт, имеется какая никакая инфраструктура, имеется телефонная связь, есть электроэнергия, есть дорога. Можно бы приложить руки, но на тех условиях, с тем Налоговым кодексом, который сейчас существует в Российской Федерации, ни один разумный крупный инвестор конечно туда не пойдет. Это совершенно бесполезно, об этом даже не нужно говорить.

Незамерзающий порт Корсаков, совершенно обособленная территория. Незамерзающие порты Холмск, Невельск. Это все порты действующие, в некоторых их них уже благодаря проектам сделаны углубительные работы. Не можем привлечь инвестора для того, чтобы нормальная экономика, на мой взгляд, не добывающая экономика была поставлена в Сахалинской области по тем причинам, что я сказал, поэтому, конечно же, нужен федеральный закон об особой экономической зоне. Но закон, дай бог, чтобы даже этот прошел, а потом будем работать с поправками, но лучше бы учесть то, что говорили уже практикующие руководители передо мной, потому что это люди, которые от земли, они практикуют, они через себя пропустили то, о чем они говорят. Это уже не теория, это практика, и на нее нужно и опереться. Спасибо.

В.К.Гусев

Спасибо, Борис Никитович.

Я прошу выступить Орлова Виктора Петровича, заместителя председателя Комитета по природным ресурсам и охране окружающей среды, члена Совета Федерации. Подготовиться Баландиной Галине Владимировне.

В.П.Орлов

Уважаемые коллеги! Мне, как специалисту, занимающемуся областью природопользования, приходится достаточно часто сталкиваться с некоторыми проблемами инвестиционного характера. А поскольку свободные экономические зоны так или иначе создаются в том числе и с той целью, чтобы привлечь внутренние и внешние инвестиции, то, естественно, я вижу взаимоувязку этих двух вопросов или проблем и поэтому хотел высказать несколько соображений. Читая нашу литературу и слушая выступления политиков и специалистов, приходишь к вопросу: а вообще нужны нам инвестиции или нет? Если нужны, то в каком объеме. Кто обозначил какой-то предел, рамки? Сегодня в нашей стране начался экономический подъем, а заявление мы недавно в этих стенах Совета Федерации услышали в таком оптимистическом докладе представителя Правительства о том, что темпы роста инвестиций за прошлый год и за первый квартал этого года превышают 12 процентов. Все хорошо, значит рост идет. Переварит ли страна такие инвестиции? Надо ли нам 20 процентов роста? А сколько при этом росте должно быть вообще?.. Их объем около 50 млрд. долларов (годовой объем прямых инвестиций я имею в виду), из них иностранных – около 5–6. Говорят, что надо структуру инвестиций держать такой, чтобы иностранная доля составляла не более 10–15 процентов. Тогда у нас все в порядке. У нас 6 где-то есть иностранных прямых и 50 общий объем, структуру выдерживаем. О чем мы говорим? То есть эти макроэкономические показатели, рамки, в пределах которых надо определять конкретные действия… В том числе одним из шагов является проект федерального закона о свободных экономических зонах. Эти рамки или конкретные направления надо кому-то определить и они должны быть определены Правительством, я имею в виду, и естественно, экономическими ведомствами.

Поэтому, безусловно, свободные экономические зоны, если их будет, как определено в записке, приложенной к проекту закона, несколько, больше полутора десятков, даже больше, – это, естественно, шаг вперед. Безусловно, они оттянут на себя, эти свободные экономические зоны, определенные объемы инвестиций, внутренних и внешних. Но надо заботиться об источниках этих инвестиций. Они что, у нас сегодня лишние? Откуда их взять? Вот они придут в эту свободную экономическую зону. В одну – ладно, а когда их много?

То есть эти вопросы остаются нерешенными. Дело в том, что у нас за последнее время такое распространено мнение, что есть сегодня деньги, огромные деньги, их просто нужно нагнуться и взять, и они перетекут в более высокотехнологичные и более наукоемкие производства. В частности, та тематика, определенная для свободной экономической зоны проектом или концепцией закона, как раз и предусматривает развитие именно более наукоемких производств. И это хорошо. Это шаг вперед. Это элементы диверсификации нашей экономики. Но где эти деньги? Я опять задаюсь вопросом.

Ссылаемся на сырьевой сектор экономики. Вы знаете, расчеты показывают, что нет там свободных денег. Там недостаток инвестиций, причем крупный недостаток.

Я не буду приводить цифры, я только итоговые назову. На сегодня, на начало 2004 года, можно было при современных,
30-долларовых за баррель, ценах, насчитать 8 млрд. долларов условно свободных средств в нефтегазовом секторе. Но мы уже своими законами, изменениями в налоговом законодательстве, 3–4 миллиарда с будущего года, уже даже с конца этого года, убираем. Остается пять. А потребности минерально-сырьевого комплекса, даже нефтегазового комплекса, сегодня составляют в год 18–20, а вкладываем 10. Почему называю 18–20? Это давние расчеты, принятые в прошлом году Энергетической стратегией развития России до 2020 года. Вот, свежие данные. Все нефтяные иностранные компании вкладывают в тонну добычи 48 долларов инвестиций. У нас отошло аж 16,6. Наши условия значительно хуже, нежели в Саудовской Аравии и еще кое-где. И мы почти в три раза меньше инвестируем. Мы на износ работаем в этом сырьевом секторе. Буквально близится то время, когда мы с такой недальновидной инвестиционной политикой в этом секторе придем к тому, что надо будет всей страной наваливаться и кричать, что у нас не хватает сырьевого обеспечения для роста экономики. Это серьезный момент. Это первая статья.

Хорошо, есть источники инвестиций, которые у всех на слуху. Я задал вопрос в этих же стенах. Почему Стабилизационный фонд вкладывается в ценные бумаги зарубежные под символические 2,5–3 процента годовых, а внутренняя доходность заимствований, в том числе зарубежных, составляет минимум 8, а то и 12 процентов. В чем дело? Почему не под свои проекты? Почему не рассмотреть вопрос об использовании 40–50 процентов золотовалютного резерва? Это в сумме около 90 млрд. долларов. Это деньги! Почему они не работают внутри страны?

Второй вопрос. Мы говорим о личных сбережениях граждан. Мы говорим о капитале, которые утек за рубеж, частично уже инвестирован в зарубежную экономику, частично к нам возвращается, но в значительной массе еще мог бы быть привлечен. Это тоже источники, которые надо видеть.

Наконец, как известно, Федеральная резервная система Соединенных Штатов уже третий год проводит свою экономическую политику, направленную на стимулирование развития экономики штатов, то есть она процентную банковскую ставку установила на уровне 1 процента. Правда, говорят, с этого года повысит до 1,5–2 процентов. Но тем не менее доходность заемного капитала у нас, как я сказал, 8–12 процентов, поэтому наша банковская система, естественно, и небанковская уже применили соответствующие меры. Буквально за прошлый год наша, условно, задолженность по заимствованиям увеличилась почти на 29 млрд. долларов. Это банковские и небанковские сектора. То есть открылся канал для крупного притока заимствования инвестиций из-за рубежа. И страна использует именно эту возможность. Это тоже крупнейшая возможность, по которой надо в этом случае, я уже возвращаюсь к началу разговора, определиться, что в структуре этого капитала она будет составлять заемную часть. Сколько? Каков барьер, который говорил бы об экономической безопасности уже нашей системы, в том числе финансовой системы, экономической системы в целом государства? 30 процентов? 20 процентов?

Я к чему высказываю свои сомнения в этой части? Потому что, говоря о свободных экономических зонах, мы должны сразу четко представлять, откуда эти деньги придут. Если они уйдут из других секторов экономики, не хуже и не больнее ли это будет для экономики в будущем? Откуда люди придут в свободную экономическую зону? На одной площадке 70–100 тысяч человек. Они что, сегодня безработные? А там потребуются высокие профессионалы, высококвалифицированные люди. Значит, мы из других секторов их подтянем. Они что, там не работают? Да, наверное, работают, но получают сегодня 10–12 тысяч. Здесь мы им обещаем 18–20 тысяч рублей на одного специалиста. Естественно, оголим, а последствия? То есть эффект, конечно, носит комплексный характер, с каких бы мы сторон его ни рассматривали.

Безусловно, эту концепцию закона надо обсуждать и поддерживать. Безусловно, это шаг в правильном направлении. Но я его рассматриваю как шаг в единой цепочке шагов, которыми бы в этой цепочке мы предусмотрели и дальнейшие шаги. То есть речь идет о вообще реформе инвестиционного законодательства в стране. Именно проблема инвестиций должна быть обострена и поднята на общегосударственный уровень. И как первый шаг ее решения назовем этот закон. Вот мое представление об обсуждаемой теме, в том числе о концепции, которая нам сегодня представлена.

Спасибо за внимание.

В.К.Гусев

Спасибо, Виктор Петрович.

Баландина Галина Владимировна. Подготовиться Васильеву Льву Николаевичу. Галина Владимировна является начальником Правового управления Государственного таможенного комитета России.

Г.В.БАЛАНДИНА

Я бы тоже вначале хотела сказать слова приветствия и благодарности организаторам этих парламентских слушаний. Лично я для себя очень много почерпнула из тех выступлений, которые были перед этим.

Я хотела сказать несколько слов, естественно, как представитель таможенного ведомства, о таможенном регулировании в свободных экономических зонах. Высказать некоторые свои соображения по этому поводу.

Сразу оговорюсь, что, конечно, таможенная служба поддерживает законопроект и направление Правительства, государства в этой сфере. Вместе с тем, на мой взгляд, особой востребованности с точки зрения таможенного регулирования, этот проект ничего нового, по сравнению с тем, что уже содержится в таможенном законодательстве, не имеет.

О чем я говорю? Что с точки зрения таможенного регулирования получает инвестор или пользователь тех преимуществ, которые предлагаются законопроектом в таможенном регулировании?

Первое. Без пошлин и без налогов везти оборудование, на котором будет осуществляться производство, переработка и так далее.

Второе. Ввозить беспошлинно те материалы, сырье, комплектующие, которые должны будут перерабатываться в зоне, затем соответственно либо вывозиться за пределы таможенной территории, либо ввозиться на остальную часть таможенной территории, то есть организация импорт-замещения.

Если по поводу беспошлинного ввоза оборудования говорить ничего не приходится, альтернативы практически нет. Ввоз оборудования сейчас, его условия, регулируется исключительно через таможенный тариф, через пониженные ставки, таможенная пошлина нулевая, 5-процентные,
10-процентные ставки таможенной пошлины на оборудование. С точки зрения НДС… НДС при ввозе платится, но потом после ввода в эксплуатацию этот НДС подлежит возмещению. Экономия идет на том, что НДС не надо платить, соответственно, потом его не надо возмещать. Насколько это большой экономический эффект? Наверное, он есть для определенной отрасли производства.

С точки зрения ввоза материалов, сырья и комплектующих для производства, что бы я хотела сказать? Конечно, беспошлинный ввоз, ввоз без НДС – это возможность активизировать производство. Но, с другой стороны, если те же самые, аналогичные материалы, сырье, комплектующие производятся внутри страны, то, о чем говорил выступающий передо мной, не создаст ли это перекос на то, что наши производители будут активно использовать исключительно продукцию иностранного производства, абсолютно не обращая внимания на аналогичную продукцию отечественных поставщиков? Есть заложенные механизмы в законопроекте, право Правительства запрещать определенные виды товаров или определенные виды операций для того, чтобы этот баланс сохранялся. Но, честно говоря, на примере других таможенных режимов, предоставляющих аналогичные льготы и действующих уже сейчас, у меня большие сомнения в том, что это эффективно может быть реализовано.

Есть такой таможенный режим, который называется "переработка на таможенной территории", до введения в действие нового Таможенного кодекса была у нас еще переработка под таможенным контролем. В массовом названии эти режимы получили кличку "толлинг" с разным к ним отношением, которые предусматривали ту же самую возможность, и предусматривают сейчас, ввоза материалов, сырья, комплектующих беспошлинно, переработки и вывоза беспошлинно.

Востребованность режима, я бы сказала, относительно невысокая. По данным таможенной статистики Государственного таможенного комитета, за весь 2003 год в качестве продуктов переработки с территории России экспортировано товаров на общую сумму приблизительно около 8 млрд. долларов. Среди них продукция алюминиевой промышленности, я не имею в виду алюминий высокой степени переработки, алюминий первичный, это треть. Еще примерно столько же – это та же самая продукция сырьевых товаров невысокой степени переработки. И только малая, оставшаяся часть толлинга – продукция действительно производственного назначения и продукция глубокой степени переработки.

В чем дело? Почему режим не работает? Почему он производственниками не востребован? Что, зона даст какие-то новые преимущества с точки зрения таможенного регулирования? От этого будут привлекаться инвестиции или от этого будут развиваться производства? Ведь ничего нового не устанавливается.

С точки зрения ввоза товаров на остальную часть таможенной территории… Я искренне рада тому, что в последнем варианте законопроекта наконец-то отказались от безумной идеи беспошлинного ввоза продуктов переработки на остальную часть таможенной территории. То, что есть у нас сейчас в Калининградской области, где после выполнения определенной степени переработки, определенных критериев переработки товар считается происходящим с территории Калининградской области, и может дальше беспрепятственно, беспошлинно, без налогов ввозиться на остальную часть территории России. То, что у нас сейчас происходит на свободных складах в автомобильной промышленности, где также после сборки автомобили могут беспрепятственно, беспошлинно, без налогов поступать во внутренний оборот.

Почему я рада? Я считаю, что действительно это на самом деле правильно, не должно быть так, чтобы достаточно было пройти товару через какую-то территорию и тем самым автоматически он получал право на беспошлинный оборот на остальной части территории Российской Федерации. Это подрывает основы и таможенно-тарифной политики, на самом деле происходит дисбаланс между производителями и потребителями. Это абсолютно правильно.

Так что же получает инвестор или пользователь режима при таком таможенном регулировании, работая в зоне? Собственно говоря, он получает два преимущества. Первое – это возможность отсрочки уплаты таможенных платежей. Потому что, если он ввезет это в режиме импорта, он должен заплатить на момент ввоза за сырье, комплектующие и материалы и только потом уже, при реализации готовой продукции каким-то образом свои затраты возместить. Здесь же косвенные налоги и таможенные пошлины уплачиваются, когда товар поступает на остальную часть таможенной территории.

И второе – это то, что для целей таможенного налогообложения учитывается стоимость только иностранных комплектующих, не более того. То есть экономический эффект в отсрочке. Платить надо не сразу, а платить надо тогда, когда есть уже потенциальный покупатель, с тем чтобы все эти налоги включить в цену товара и возложить реально на уплату покупателем.

Но есть еще один момент – право выбора плательщика, заложенное в законопроекте, право выбора ставки таможенной пошлины. Вы знаете, что таможенный тариф у нас, несмотря на многогодовые попытки его унификации, все-таки диверсифицирован. Применяются разные ставки пошлины в зависимости от степени переработки товаров и в зависимости от, я бы сказала, потенциальной нужности данного товара на внутреннем рынке. Есть разные виды ставок пошлин. И, несмотря на то что общий принцип эскалации тарифа – чем выше степень переработки товаров, тем выше ставка пошлины, встречаются случаи, когда этот баланс не выдерживается.

Например, я вам говорила, что для ввоза оборудования у нас установлены невысокие ставки пошлины, относительно невысокие. И если производство в зоне гипотетически будет налажено на выпуск оборудования, то, ввозя комплектующие, которые по таможенному тарифу облагаются пошлиной в размере 15–20 процентов, а современный станок без электроники представить невозможно, и ставки пошлин там действительно высоки, на выходе из зоны можно выбрать другую ставку пошлины – по конечному продукту, если она более низкая, если она более выгодная. Это выбирает сам плательщик. Он говорит: вот я хочу заплатить или по ставке комплектующих или по ставке готового изделия, в зависимости от того, как ему это будет выгодно. НДС, естественно, берется в полном объеме.

Опять-таки хочу обратить ваше внимание, что есть в Таможенном кодексе такой таможенный режим, который позволяет это делать вне всяких зон. Есть такой таможенный режим переработки для внутреннего потребления, который также позволяет ввозить, изготавливать новые изделия. И если ставка таможенной пошлины к этому изделию более низкая, чем к сырью, комплектующим, материалам ввезенным, то плательщик получает право заплатить за это изделие вот по этой низкой ставке.

При этом таможенная пошлина уплачивается также на момент окончания производства, не в момент ввоза, а на момент окончания производства. Востребован этот режим? Не востребован. Ни разу никто еще за ним не обращался.

Был у нас режим переработки под таможенным контролем, который позволял производить на таможенной территории товары и в дальнейшем выпускать их в свободное обращение. Но я вам честно говорю, что основная цель использования этого таможенного режима – это фактически получение отсрочки на два и более лет. Сейчас этого таможенного режима в Таможенном кодексе нет.

Следующее. В законопроекте не предусмотрена зона торгового типа. И я считаю, что, с учетом даже сказанного выступающими передо мной ораторами, это не совсем правильно. Я понимаю, что это, наверное, следующий шаг. Но к реализации этого шага надо приступать как можно быстрее. Потому что по нашему опыту, по опыту тех стран, который мы имели возможность изучить, свободные таможенные зоны в морских портах – это действительно такой хороший стимулятор не инвестиционной, а коммерческой привлекательности порта. Порт может давать больше услуг для переработки товаров. Порт становится более привлекательным для транзитных операций, при транзитных операциях, для ремонтных операций в портах и так далее.

Есть еще одно обстоятельство, которое связано с организацией свободных зон торгового типа в морских портах. О чем идет речь? Вы знаете, что сегодня при экспорте НДС возмещается после фактического вывоза товаров. И для того чтобы подтвердить нулевую ставку НДС или получить возмещение за счет НДС по Налоговому кодексу в налоговую инспекцию надо представить документы, подтверждающие, что товар фактически вывезен за пределы таможенной территории Российской Федерации. Свободные зоны предусматривают возможность возмещения НДС, когда товар поступил только на территорию этой зоны. То есть фактического вывоза еще нет, а возмещение НДС уже стало возможным.

Для наших транспортных условий, связанных с перевалкой в морских портах с железнодорожного транспорта, и где товары, предназначенные для экспорта, в ожидании пароходной партии могут находиться месяцами, я думаю, это очень существенный стимулятор, существенная поддержка экспорта. И не только промышленного экспорта, но и экспортеров сырьевых товаров.

Опять-таки, законопроектом это предусмотрено, но с оговоркой, что в законопроекте нет такого вида зон, как торговые. Но то же самое предусмотрено Таможенным кодексом в режиме таможенного склада, и этот режим доступен, для этого не нужно тех договоров, соглашений между государством и муниципальной властью и между инвестором и дирекцией зоны. Для этого достаточно открыть таможенный склад в морском порту и через территорию этого склада осуществлять эту перевалку.

Единственное маленькое "но": эта льгота по возмещению НДС или по освобождению от НДС предусмотрена Таможенным кодексом, и даже записанное в статье 151 Налогового кодекса не продублировано в статье 165 Налогового кодекса. То есть льгота практически есть, а поскольку Налоговый кодекс – закон прямого действия, подтвердить ее законным основанием нечем, потому что статья 165, которая регулирует перечень документов, представляемых налоговой инспекции для подтверждения уплаты или освобождения от уплаты налога, вот этой ситуации не предусматривает вообще. Но это гораздо меньший труд – внести поправку в одну статью части второй Налогового кодекса.

Кстати, у нас с 1993 года в Таможенном кодексе предусмотрено, что эти возмещения по внутренним налогам происходят при поступлении товаров как на таможенный склад, так и в свободную зону.

Спасибо большое за возможность выступить.

В.К.Гусев

Лев Николаевич Васильев, президент Международной ассоциации развития свободных экономических зон.