Литература по проблеме общения приложение

Вид материала

Литература

Содержание Социальные детерминанты

Подобный материал:

• Задачи: изучить литературу по данной проблеме; выявить стили педагогического общения;, 454.44kb.
• Приложение к Программе, 296.44kb.
• Максимук Валентина Михайловна // литература, 54.18kb.
• Цель: определить понятие общения, функции, виды общения, условия эффективного общения,, 74.97kb.
• Н. Г. Чернышевского Е. В. Акулова Жанры немецкого повседневного общения Учебное пособие, 1230.05kb.
• Рабочая программа по культуре общения, 75.21kb.
• Литература. Химическая зависимость, 682.59kb.
• Вопросы к экзамену по курсу «Психология общения», 25.38kb.
• Правила внутреннего трудового распорядка Приложение, 3806.48kb.
• Реферат по предмету «Деловое общение» по теме «Техники общения, их характеристика,, 360.36kb.

^ Социальные детерминанты

нормативного общения


Итак, в обществе всегда имеется социальная программа общения. Создание ее осуществляется в двух основных формах общения: в форме интеллектуального проду­цирования компетентными учреждениями и лицами (пре­зидент, парламент, муниципалитет и т. д.) нормативов и стандартов общения, заключаемых в декларации, про­граммы, постановления, законы, инструкции и т. д., и в форме стихийного продуцирования коллективным обы­денным разумом форм этикета, общественных ритуалов, обрядов, коммуникативных этнических обычаев и т. п. Обе формы продуцирования взаимодействуют. Уровень взаимодействия отражается на результате. Результатом является всегда более или менее сложная система рег­ламентированного общения с преобладанием либо инсти­туциональных (официальных) форм его, либо тради­ционных, поддерживаемых обычаем. Система институ­ционального и регламентированного неинституциональ­ного (этикет, обряды, общественные ритуалы и т. п.)

общения программирует чуть ли не каждый шаг человека в обществе. Именно такое нормализованное общение следует иметь в виду,/когда говорится о формировании социального типа личности, так как прежде всего оно определяет социологию мышления личности, параметры мыслей и социальных чувств человека данной эпохи, на­рода, государства¹. Регламентированное общение оказы­вает определяющее влияние на коммуникативные по­ступки человека от формул приветствий² и обращений до участия его в политической коммуникации. У многих народов, стоявших на низших ступенях развития, аними­стическое мировоззрение приводило даже як регламента­ции таких казалось бы незначительных для общения физиологических проявлений, как чихание, кашель, зе­вота³. Подпадало под регламентацию употребление имен⁴ и даже сон. Одно из правил, существовавшее почти у всех первобытных народов, запрещало будить спящего человека, ибо душа, улетающая путешествовать во время сна, может не успеть вернуться, и тогда человек проснется без души и заболеет⁵. Замечательным приме­ром четкой регламентации общения является поражав­шая этнографов система сексуальной коммуникации у экзогамных обществ⁶. Поразительную тотально регла­ментированную систему общения создало древнее ки­тайское общество⁷. Можно сделать вывод, что коммуни­кативная стратегия личности полностью зависит от соци­альной программы, от социальной стратегии общения. Система нормативного общения включает в себя со­циальные каналы прохождения информации (пресса,

¹ Законы Ману констатировали: «Какое поведение традиционно в этой стране, такое объявлено добродетельным поведением для чистых варн и имеющих смешанное происхождение». См. Законы Ману. М., 1960, стр. 32.

² О приветствиях у разных народов см.: Вопросы оптимализации естественных коммуникативных систем, стр. 42–44.

³ Э. Б. Т эй л о р. Первобытная культура, т. 1, СПб. 1896, стр. 88–92.

⁴ См.: Д ж. Д ж. Фрэзер. Указ. работа, стр. 282—295.

⁵ Там же, стр. 210.

⁶ См.: Л. Г. Морга н. Указ. работа, стр. 31–48; Л. Я. Ш те р н бер г. Семья и род у народов Северо-Восточной Азии, стр. 26–31, 75–79, 82–91, 96–98;

А. Джолли и Ф. Роз. Значение табу в первобытном обществе. Сб. «Советская этнография», тт. 6–7. М.-Л., 1947; А. Элькин. Указ. работа.

' См.: Л. С. Васильев. Культы, религии, традиции в Китае.

Дипломатические каналы и т. д.), порядок передачи ин­формации (например, сроки и порядок обжалования решений государственных органов и должностных лиц), правила приема информации (оформление и подача офи­циальных заявлений, правила личного приема граждан должностными лицами и т. п.), правила переработки информации (коллегиальность или единоличность реше­ний, тайна судебной совещательной комнаты и т. п.) и оценки ее (требование классового подхода, голосование и т. д.). Будучи детерминировано историческими усло­виями, нормативное общение меняет свою структуру с их изменением. Одни каналы и формы его исчезают (на­пример, жребий при назначении магистратов, опреде­лении вины и т. п., официальная ментика), действие дру­гих сводится к минимуму (присяга, клятва), наконец, требования практики приводят к созданию новых форм общения (референдум, интервью и т. п.). С появлением политического общества начинают также вырабатывать­ся общие идеологические принципы приема, переработки и оценки информации, закрепляемые в Конституциях, Декларациях, Программах и т. д. Основной Закон, вы­ражая политические нормы и принципы, непосредствен­ным образом влияет на выработку правил обмена ин­формацией в государстве. Принципы гуманизма и кон­ституционные гарантии навряд ли сделали бы возмож­ным издание закона, подобного Указу Петра I, по кото­рому подавать ему жалобы разрешалось лишь после -того, как уже будут поданы две жалобы его чиновникам и последние откажут в правосудии. При этом, если жа­лоба оказалась бы несправедливой, жалобщик подвер­гался наказанию. «С тех пор,— пишет Монтескье,— никто не подавал жалоб царю»¹. Монтескье прав, назы­вая этот закон неразумным.

Итак, идеологическая регламентация общения распространяется сверху и выступает прежде всего в зако­нодательной форме. Каждое общество, по-своему осмыс­ливая принципы построения общественных отношений, соответственно этому строит систему общения. Правила и формы институционального общения устанавливаются господствующим классом. Он, естественно, создает наи-


¹ Ш. Монтескье. О духе законов. Избранные произведения. М., 1955, стр. 334.

более выгодные для своего господства коммуникативные правила и формы. Однако следует еще раз отметить, что сама нормативность общения не выдумка заинтересован­ных общественных групп, а объективная необходимость социального развития. Система общения всегда связана с производством и, по мысли К. Маркса и Ф. Энгельса, формы общения соответствуют уровню развития обще­ственного производства¹. Сходные уровни развития про­изводительных сил и производственных отношений с не­обходимостью порождают одинаковые формы общения. Так, общественное разделение труда, выделившее ремес­ленничество, с дальнейшим разделением этой отрасли производства привело к появлению каст, цехов, гильдий с резким обособлением профессий, их интересов, целей и т. д., с образованием специфических для таких обособ­лений форм замкнутого общения. Такие формы общения характерны и для ремесленнических каст полинезийцев, и для каст Индии, и для европейских средневековых це­хов и гильдий.

О невозможности социальной жизни без норматив­ности общения говорит сам факт существования на про­тяжении тысячелетий разнообразных обязательных ком­муникативных форм во всех обществах. Регламентация общения проникала во все области жизни, имеющие хоть малейшее общественное значение. Не отнесешь к прият­ным такую форму институционального общения, как эк­замен, однако, несмотря на критику, она существует с тех пор, как приобрели значимость знания, и почти каж­дому человеку приходится терпеть ее недостатки. Госу­дарство не может требовать от всех сторон уголовного или гражданского процесса, чтобы их участие в процессе было добровольным, но многим людям против воли при­ходится вступать и в такую форму общения. Силой об­стоятельств каждый из нас вынужден вступать в различ­ные институциональные формы общения, и это чаще всего не зависит от воли и желания людей.

Регламентация общения возникает в первобытном обществе с началом простейшего разделения труда по полу. Уже социальное разделение локальной первобыт­ной группы на два половых класса является в то же вре­мя и коммуникативным их обособлением. Так, во многих


К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3, стр.19.

локальных группах австралийцев, разделенных на муж­скую и женскую половины, кроме общеродового тотема имелись и так называемые тотемы полов¹, свои особые языки и знаки для каждой половины, а также отдельные церемонии, обряды, корробори для мужчин и женщин, обычно сохраняемые в тайне (например, обряд мужской инициации). На общение мужчин и женщин распростра­нялись коммуникативные табу, в том числе табу экзо­гамии, нарушение которых жестоко каралось². Подверга­лись регламентации и другие сферы общения. Сущест­вовал особый порядок общеродовых и племенных собра­ний, советов, сношений соседних локальных групп, от­ношений родственников и т. д.³.

В рамках общества организовывались также различ­ные группы, общности со своими правилами и формами общения. Если у австралийцев подобных обособлений еще немного и они незначительны, то у народов, нахо­дившихся на более высокой ступени развития, их гораз­до больше. Так, почти у всех народов Меланезии в се­лениях существовали мужские дома или клубы с осо­быми обрядами, церемониями, символами. Задачей их было укрепление единства мужчин, подчинение слабых сильным, бедных — начинавшей выделяться знати. На некоторых островах существовали тайные мужские сою­зы с явно экспансионистскими задачами и целями. Так, тайный мужской союз Дук-Дук на о. Газель предписы­вал своим членам выполнение особых ритуалов и обря­дов, ношение причудливых, устрашающих нарядов и ма­сок, особые пляски, тайные собрания в священных ме­стах, применение тайных знаков и т. д.⁴. Таким образом, система общеродового нормативного общения дополня­лась нормативным общением внутриродовых организо­ванных обособлений.

В современном обществе глобальное институциональ­ное общение, создаваемое государством, дополняется системами нормативной коммуникации различных об­ществ, союзов, корпораций и т. п., формы которой обя­зательны только для их членов. Вырабатывая програм­му деятельности, любой союз создает писаный или непи-


¹ Народы Австралии и Океании, стр. 222.

² А. Э л ь к и н. Указ. работа.

³ См.: Народы Австралии и Океании, стр. 195–209.

⁴ Там же, стр. 452.

санный Устав, где наряду с определением принципов и задач устанавливается и система нормативного общения его членов: собрания, их порядок, кворум для решений, форма голосования, сношение высших и низших органов и лиц и т. д., вплоть до круга вопросов, которые могут быть содержанием обсуждения и решений. Вся история человечества есть история таких союзов, клубов, корпо­раций, гильдий, тайных и полутайных обществ, органи­заций – от профессиональных до религиозных и поли­тических. Многие из них считали необходимым вводить знаки отличия для своих членов или даже изобретали другим незнакомый язык общения¹.

По-видимому, не будет ошибкой заключить, что лю­бое организованное коллективное обособление, пусть не­значительное, всегда связано с созданием более или ме­нее жесткой регламентации общения. Именно норматив­ность актуализирует обособившуюся организацию.

Понятие обособления применяется нами здесь не как противоположность общению, и мы не согласны с про­тивопоставлением этих явлений, поддерживаемым П. Е. Кряжевым². Общение сопровождает почти все ма­териальные и духовные отношения людей и ведет оди­наково как к образованию общности, так и к обособле­нию индивидов и коллективов³. С другой стороны, было бы неверно разрывать процессы образования общности и обособления. Любая организованная общность, будь то этнос или группа знакомых, является в то же время и обособлением. Обособление общности выражается, наряду с другим, и в принятых ею коммуникативных формах. И еще. В рамках любой общности всегда имеет­ся постоянно реализующаяся возможность обособления отдельных членов и их групп, вызываемая расхождения­ми в симпатиях и антипатиях, идеологическими разно­гласиями и другими причинами⁴. Пример тому – исто­рия политических партий и союзов. Таким образом, про-

¹ См.: Л. Л е в и-Б р ю л ь. Первобытное мышление, стр. 117–118.

² См.: П. Е. Кряжев. О диалектике общения и обособления личности в обществе. Сб. «Диалектика материальной и духовной жизни общества в период строительства коммунизма». М., 1966; см. также: Н. Д. Табунов. Социальные законы формирования личности. М., 1969.

³ Ср.: Б. Д. П а р ы г и н. Указ. работа, стр. 184–185.

⁴ См.: Б. Ф. Поршнев. Социальная психология и история, стр. 147–163.

цессы обособления и общности диалектически взаимо­связаны и образуют противоречивое единство.

Социальная значимость нормативного общения раскрывается при рассмотрении связи его с предметом об­щения и содержанием общения. Предметом о б ­щения можно считать те отношения и ценности, по поводу которых происходит волевой мотивированный обмен информацией и психологическое взаимовлияние индивидов. Очевидно, К. Маркс и Ф. Энгельс именно так понимали предмет общения. Это следует из их суждения о том, что в английских и французских рабочих ассоциа­циях «предметом обмена мнениями (общения.— В. С.) между рабочими служат не только их непосредственные потребности как рабочих, но и их потребности как лю­дей»¹. Тогда содержанием общения будут сами человеческие отношения, формой проявления кото­рых и являются отношения общения². Если рассматри­вать процесс общения с этой стороны, станет понятным, что знаково-коммуникативные поступки приобретают об­щественное значение лишь тогда, когда они затрагивают интерсубъективный предмет общения. Фатическое общение, имеющее задачей лишь поддержание контакта, не играет большого значения именно оттого, что в нем отсутствует значимый предмет общения (ср. ничего не значащие разговоры о погоде). Система нормативного общения создается для того, чтобы устранять возможность конфликтов, вытекающую из различных мотивов и целей по отношению к интерсубъективным предметам общения (будь это вещь, отношения или идеалы), чтобы разрешать возникающие конфликты в интересах господ­ствующих групп, наконец, чтобы стабилизировать господ­ствующую форму социальных отношений. Именно с этой целью обществом продуцируются законы, обычаи, эти­кет, предписывающие те или иные формы коммуникатив­ного поведения в общественно значимых ситуациях. Если справедливо, что «всякое право есть применение одина­кового масштаба к различным людям»³, то в отношении социальной нормативной коммуникации можно сказать, что здесь применяются одинаковые параметры коммуни-


¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 2, стр. 57.

² См.: В. М. С о к о в н и н. Общение и его средства, стр. 10–12.

³ В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 33, стр. 93; ср.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 2, стр.197; Ш. Монтескье. О духе законов, стр. 653; Жан-Жак Руссо. Трактаты. М., 1969, стр. 177.


кативного поведения к людям с различными мотивами, целями, идеологией и т. д. С одной стороны, регламента­ция общения приводит к его оптимизации, исключает хаос, беспорядок, насилие и т. п. в коммуникативных поступках, с другой – она способствует насаждению угодных властвующему классу общественных отношений, ведет к классовой актуализации общения. Степень опти­мизации, разумеется, может быть различной. Жесткая тотальная регламентация, подобная конфуцианской, ра­но или поздно приводит к застою, консервации социаль­ного порядка. Если такая регламентация дополняется жестокими санкциями, то она неразумна и с психологи­ческой точки зрения, так как вызывает эмоциональную и интеллектуальную контрсуггестию, направленную на противодействие существующему порядку. Относительно свободная система нормативного общения, позволяющая некоторый выбор коммуникативных форм, проведенная в разумных границах необходимости, благотворно влияет на развитие общественных отношений. * Регламентация общения касается не только внешней формы протекания обмена информацией. Она имманент­но связана с содержанием общения, с теми социальными отношениями, которые устанавливаются в общности или государстве. Так, уставы официальных союзов имеют целью отнюдь не внешнее отличие членов союза от дру­гих людей. В современном обществе эта сторона все более отодвигается на задний план, ее пытаются свести к минимуму, чтобы не обострять контрсуггестии не-членов союза. Создавая коммуникативные правила и фор­мы, союз стремится закрепить с их помощью содержание своей деятельности. И даже такие, казалось бы совер­шенно не связанные с содержанием, внешние символы организаций, как флаги, гербы, эмблемы и т. п. выби­рают, как правило, по признаку образной и наиболее впечатляющей передачи главной идеи организации.

Насколько вообще важна форма общения для социализованных решений, показывают классические при­меры политической жизни древнего Рима. Анализируя формы голосования в комициях, способы подсчета голосов, порядок внесения законопроектов и последующее их обсуждение в комициях и сенате, и т. д., Руссо при­ходит к справедливому выводу, «что эти различные рас­пределения не только создавали порядок при подсчете


голосов столь многочисленного народа, но, кроме того, они никак не сводились к формам, безразличным сами по себе, – каждая давала свои результаты, соответст­вующие тем целям, которые и заставили предпочесть эту форму всем остальным»¹. К этому надо только до­бавить, что все эти формы были приспособлены к дости­жению целей рабовладельческой аристократии.

Другой пример важности формы можно увидеть в уголовном и гражданском судопроизводстве, тщательной разработке которого уделяется большое внимание в де­мократических обществах, начиная от древних и кончая современными, в особенности в социалистическом обще­стве. Внимание это не случайно. Предметом разбира­тельства в уголовном и гражданско-правовом процессе являются всегда исключительно важные для его сторон материальные права. При этом со стороны государства преследуется цель, во-первых, быстрейшего установле­ния истины (для восстановления нарушенного права), во-вторых, обязательности решения по юридическому фак­ту, каким бы оно ни было, и, в-третьих, исключение субъективизма, местничества, произвола и т. п.², дезор­ганизующих данную государственную систему факторов («одинаковый масштаб для различных людей» – В. И. Ленин). Отсюда то внимание общества к теорети­ческой (юристы-теоретики) и практической (законода­тельство) разработке форм процессуального общения, которое привело к созданию детализованных уголовно и гражданско-процессуальных кодексов.

При анализе нормативного общения мы с необходи­мостью сталкиваемся с еще одной важной проблемой — проблемой социальной стандартизации. Следует поддер­жать идею. Л. Т. Карабановой о необходимости рассмот­рения стандартизации как общефилософской проблемы, связанной с проблемой «общесоциальной формы органи­зации»³. Очевидно, стандартизация, понимаемая как


¹ См.: Жан-Жак Руссо. Трактаты, стр. 24

² Даже в средневековом государстве возникала такая потребность. Карл V указывал в преамбуле своего уголовно-судебного уложения (Каролина), что его задачей является введение единообразия в судопроизводство и наказание. См.: Каролина. Уголовно-судебное уложение Карла V. Алма-Ата, 1967.

³ Л. Т. К а р аба нов а. Научно-техническая революция и социальная сущность стандартизации, «Философские науки», 1971, №1, стр. 21.


процесс установления стереотипов в предметной дея­тельности и человеческих отношениях, является одним из общих принципов построения организованных со­циальных систем. То, что стандартность включена и в процессы коммуникации, не вызывает сомнений. Прежде всего в социальном общении подвергаются стандартиза­ции простейшие, миллионы и миллиарды раз повторяю­щиеся коммуникативные проявления, каждое из которых как будто не наделено атрибутом значимости, но сово­купность которых образует жизненно важную ипостась человеческих отношений¹. Это, в первую очередь, отно­шения этикета, поддержания неантагонистических кон­тактов в человеческом общежитии. Они обрастают семи­отическими стереотипами, которые усваиваются с детства в процессе воспитания и продуцируются в ком­муникативных ситуациях почти автоматически (ср. фор­мулы и кинемы вежливости, приветствий, обращений и т. д.). Значительна также роль стандартизации в доку­ментированном общении. С усложнением общественных связей применение устных деловых формул почти исче­зает и их место занимает письменный документ. Стан­дартизация в документированном общении приводит к созданию стереотипных письменных формул (ср. форму­лы расписок, заявлении), форм деловых писем, офи­циальных протоколов, приказов, инструкций и т. д.

Стандарты пронизывают и судебно-процессуальное общение (они применялись уже в древнем Египте и Ва­вилоне)² в виде судебных формул, клятв, форм исков, приговоров» кассации, апелляций и т. п. Важной об­ластью стандартизации всегда были обычаи и традиции народов. Стандартизованная форма ритуалов, обрядов, церемоний, часто не допускающая даже малейших от­клонений, помогала передавать их от поколения к поко­лению, сохраняя их идеологическое содержание, и явля­лась нередко предметом ложной гордости этноса. Приоб-


¹ Ср.: И. С. Кон. Общение и самосознание (к критике экзистенциальной коммуникации). Сб. «Социально-психологические и лингвистические характеристики форм общения и развития контактов между людьми (тезисы)». Л., 1970, стр. 84.

² См.: И. М. Лурье. Очерки древнеегипетского права XVI–X веков до н. э. (памятники и исследования). Л., 1960; А. П. Рифтин. Старо-вавилонские юридические и административные документы в собраниях СССР. М.-Л., 1937.


ретали стандартную форму также различные социаль­ные знаки: возрастные, служебные, сословные, кастовые и т. д. Так, о возрасте и социальном положении жен­щины или мужчины у полинезийцев узнавали по особен­ностям татуировки¹. Профессор Г. Неверман свидетель­ствует, что у племени маринд-аним (юг Новой Гвинеи) социальная стратификация по возрастным классам от­ражается во внешних знаках и прежде всего в убран­стве. Молодые люди ярко украшены, «но чем они стано­вятся старше, тем проще их убранство. Зато больше вни­мания и труда уделяют они своей прическе, с каждым разом по-иному заплетая косы, служащие у них указа­телем возрастного класса. А тот, кто дожил до седин, кроме кос, носит лишь одно украшение — нагрудную пластину из перламутра»². Принадлежность к той или иной социальной группе, роль в обществе в древнем Китае определялась по одежде, имеющимся в ней стратификаторским символам. Так, в общении представите­лей сословия шэньши (ученые-чиновники) играли роль даже такие детали, как «лишний шарик на головном уборе или цвет костюма»³.

По мнению Л. Т. Карабановой, социальное значение стандартизации заключается в высвобождении с ее по­мощью «максимума человеческих потенций и сил, резер­вов и времени для стремительного продвижения во всех областях общественной жизни»⁴. Такая тенденция дейст­вительно наблюдается, однако в целом утверждение Л. Т. Карабановой не совсем точно и представляется чрезмерно оптимистичным. Социальные стандарты не всегда имеют рациональную природу и способствуют прогрессу. Примеров тому в истории более чем достаточ­но. Излишне детализованные коммуникативные системы теократических обществ включали в себя множество иррациональных коммуникативных стандартов и стерео­типов, выполнение которых требовало времени и энер­гии⁵. Нерациональными являются и многие религиозные

¹ См.: Народы Австралии и Океании, стр. 615.

² Сыны Д е х е в а я, стр. 29.

³ Л. С. Васильев. Указ. работа, стр. 205.

⁴ Л. Т. Карабанова. Указ. работа, стр. 15.

⁵ См.: Д ж. Д ж. Ф р э з е р. Указ. работа, стр. 201, 235–236, 295–297 и др.; Народы Австралии и Океании, стр. 615 и далее; Л.С.Васильев. Указ. работа, стр. 112.


стандарты. Даже такие казалось бы нужные стандарты, как деньги, не всегда принимали форму, способствующую экономичности товарного обмена. Так, введённые Ликургом в Спарте железные деньги в большой мере затруд­няли расчеты в торговле из-за своей тяжести и отнюдь не способствовали прогрессу товарного обмена внутри и вовне Лакедемона¹. Социально вредными являлись мно­гие религиозные и кастовые стандарты. Известно, что не­которые из них оказывали опасное влияние и на здо­ровье людей. Безусловно отрицательными являются мно­гие нравственные стандарты, насаждаемые в современ­ном капиталистическом обществе. Социальная стандар­тизация в эксплуататорском обществе носит, классовый характер и не обязательно ведет к «стремительному про­движению во всех областях общественной жизни» (Л. Т. Карабанова).