Методика работы над изложениями с комплексным анализом текста пособие для школ и вузов безымянная о. М., Лукьянов с. А
| Вид материала | Методические указания |
- Связанную с анализом текста, 3.74kb.
- Тема по литературе: И. С. Тургенев и его повесть Первая любовь (1860 год), 101.67kb.
- Учебное пособие для студентов вузов и учащихся общеобразовательных школ, лицеев и гимназий, 1406.26kb.
- М. И. От реферата до дипломной работы: Рекомендации студентам по оформлению текста:, 969.79kb.
- Учебное пособие для студентов педагогических вузов Москва, 712.47kb.
- Астоящее пособие предназначается для лиц, приступающих к работе над переводом с английского, 1293.26kb.
- Г. Я. Солганик стилистика текста учебное пособие, 2922.8kb.
- Методика работы над сказкой. Многообразие сказочного жанра в книгах для литературного, 46.2kb.
- Л. Н. Кретова Лингвистический анализ художественного текста на урок, 206.61kb.
- Л. Н. Кретова Лингвистический анализ художественного текста на урок, 221.12kb.
ОБРАЗЦЫ КОМПЛЕКСНОГО АНАЛИЗА ТЕКСТОВ
КОМПЛЕКСНЫЙ АНАЛИЗ «ПРИТЧИ О СВЕЧЕ И ВЕТРЕ»
«Притча о свече и ветре» О. М. Безымянной входит в качестве составной части в её книгу «Жемчуга мудрости», представлявшую собой объёмное собрание «уроков» и притч. Небольшая в плане текстового пространства и ёмкая по содержанию, притча эта — типичный образец так называемой назидательной прозы. И это далеко не случайно. Практически все многочисленные сочинения О. М. Безымянной можно квалифицировать как морализаторокие (в положительном смысле этого олова), дидактические, учительные (шире — духовные). Необходимость появления такого рода произведений в нынешнее смутное время, когда утрачены многие духовно-нравственные ориентиры и размыта граница между добром и злом, не может вызывать никаких сомнений. Столь же актуальным представляется и вопрос о приобщении подрастающего поколения к подобной литературе. И именно поэтому проза О. М. Безымянной, развивающаяся в русле многовековой традиции и обращённая к вечным проблемам, может расцениваться как вполне злободневная.
Стиль О. М. Безымянной прозрачен и отрог. Проза её практически лишена всевозможных формально-словесных украшательств (и это в значительной мере диктуется давлением жанра). При чтении произведений мы как бы «перешагиваем» через словесно-художественную ткань и напрямую воспринимаем речи и поступки персонажей и ясно и однозначно заявленную позицию автора.
Лексический состав текста «Притчи о свече и Ветре» не вызывает каких-либо трудностей у читателя, и потому произведение не нуждается в том, что определяется как лингвистический комментарий. Следует выделить только упоминание в тексте Полярной звезды.
Полярная звезда (или α Малой Медведицы) — ближайшая к Северному полюсу мира яркая звезда второй звёздной величины. Её особенность в том, что она находится на расстоянии около 1° от полюса и поэтому сохраняет на небе (при видимом суточном вращении небесной сферы) практически неизменное положение. Полярная звезда указывает направление на север и широту места наблюдения, которая приблизительно равна высоте Полярной звезды над горизонтом.
Подходя к астрониму ^ Полярная звезда с лингвистических позиций, отметим, что это наименование получено звездой вследствие её собственных свойств. Подобное в астрономике со звёздами случается довольно редко: большинство словесных названий звёзд (всего около трёхсот) являются вторичными относительно наименований созвездий и опираются на эти наименования. Полярная означает «относящаяся к полюсу» (в данном случае — находящаяся всегда вблизи полюса).
Полярная звезда никогда не была обделена вниманием людей. На русском материале это подтверждается рядом исследований. Так, М. Э. Рут только на основе изучения диалектологических словарей и некоторых иных источников установила, что встречается девять народных названий Полярной звезды. Но на самом деле ситуация выглядит по-другому. В. Д. Бондалетов в 70-х годах XX века лишь в одной Пензенской области записал в ходе опроса местных жителей около пятидесяти обозначений Полярной звезды. Среди них и известные (Северная звезда, стожар ), и редкие, такие, которые образно отражают её особенность: Кол, Прикол. Название Кол явно связано с фразеологическими сочетаниями вбить кол и торчать как кол (колом). Наименование же Прикол вторично по отношению к слову кол: прикол — это свая, кол, укреплённые в земле (для причала, привязи). Таким образом, Полярная звезда — звезда на привязи.
Полярная звезда всегда указывает путь мореходам, странникам, поэтому сравнение свечи с ней (путеводной звездой) вполне закономерно: Её маленькое пламя, слово крохотная звёздочка, светилось в окне и, как Полярная звезда, указывало путь.
Притча представляет собой образец текста художественного стиля. К его важнейшим признакам относятся образная природа и значительное количество использованных авторам изобразительно-выразительных средств. Существенной чертой текста является также его диалогичность, подчёркивающая контрастность образов свечи и Ветра, антитетичность их позиций.
Любопытно, что по своей направленности, по целеустановке текст сближается с публицистикой, с той её разновидностью, которая определяется как публицистика духовная. То есть, иначе говоря, весь текст — это образное обоснование того, что выражено в морали, которая представляет собой тезис прямого действия: Кто мнит себя сильным мира, тот более разрушает, чем созидает.
Сквозь речевую ткань произведения ясно просматривается образ автора. Это человек размышляющий, о чём в известной степени свидетельствует отмеченная нами диалогичность текста. В то же время автор глубоко убеждён в своей правоте и, естественно, в истинности того, что пытается донести до читателя. Это человек, устремлённый к ценностям высшего порядка, к тем, что обычно называют вечными.
Автором строго соблюдаются те особенности стиля, которых требует жанр притчи. Для лексического ряда и синтаксического строя характерны чёткость и ясность. Текст логичен и тенденциозен (как образец «учительной литературы»), что в итоге недвусмысленно подчёркивается автором через афористическое выражение морали.
Текст, как мы отметили, строится вокруг диалога. И даже заключительный монолог Ветра — уже после гибели свечи — это продолжение спора, это «заочная реплика» одного из участников спора, желающего остаться победителем. Вообще, любопытно, что ведущую роль в диалоге играет именно Ветер и последнее слово остаётся за ним, но правота — на стороне свечи. Это нечто вроде «доказательства от противного». Голос автора слит с голосом свечи, его симпатии на её стороне (это подчёркивает и лексический ряд, связанный со свечой: свет, огонёк, маленькое пламя, крохотная звёздочка).
И эта позиция автора — быть на стороне слабых — традиционна. Она характерна и для книжной традиции, и для устного народного творчества.
Укоренённость своего текста в русле книжности автор демонстрирует и использованием ряда характерных устойчивых оборотов, кочующих из произведения в произведение уже на протяжении столетий: тёмные глухие ночи, бушевала непогода, заплутавший путник, свернуть на огонёк, обрести приют, указывать путь.
Таким образом, очевидно, что диалогичность текста носит несколько условный характер: автор «до создания» произведения взвесил все «за» и «против» и Ветер с самого начала находится в заведомо проигрышной позиции (хотя свеча и погибает). Во многом подобное положение вещей связано с дидактическим характером избранного автором жанра.
Но при всей условности диалога в тексте — и это следует отметить особо — присутствует такой приём, как речевая характеристика.
Интонации свечи просительны, умоляющи; в её фразах сквозит обречённость, реализованная в противопоставлениях: не дуй — погибну; тихая, нежная ласка — безрассудный порыв — и подчеркнутая синонимией: погасну — погибну. Характерен лексический ряд, определяющий своеобразие реплик свечи: тихая, нежная, ласка, спокойный, дыхание, воздух.
Реплика Ветра (^ Ты разгоришься, я знаю это! ), наоборот, лишена антонимичности, в ней нет и тени сомнения (ТЫ и Я для него одно и то же). Антитезы появляются лишь в его монологе (Я и ТЫ расходятся), но это не признание своей неправоты, а утверждение собственной позиции: жар сильного костра — трепет слабой свечи; молод и силён — безжизненная свеча; светят тихо и недостаточно сильно — горят бурно и страстно, красиво и сильно.
Монолог Ветра полон пафосности и риторики. Начинается он с риторического вопроса (^ Как я мог променять жар сильного костра на трепет какой-то слабой свечи?) и заканчивается риторическим восклицанием (Надо лететь прочь отсюда! Надо лететь туда, где горят бурно и страстно, красиво и сильно!). Такое оформление монолога далеко не случайно: Ветер ещё раз убеждает себя в своей правоте.
Построение текста притчи подчинено задаче логичного и чёткого проявления авторской позиции. И вполне закономерно то, что доминирующий тип связи в нём — цепная связь. Её преобладанием подчёркивается напряжённость развития действия, его стремительность, быстрое, последовательное и неотвратимое протекание от начала к концу. Содержательно текст представляет собой смену микротем: «свеча», «свеча и Ветер», «Ветер», «мораль».
Основным принципам построения текста можно считать антитезу. Контраст между Свечой и Ветром постоянно и настойчиво подчёркивается автором (и не только через речевые характеристики).
Лексико-семантическое поле, связанное со Свечой, образуют следующие слова:
а) существительные: путник, свет, огонёк, приют, окно, пламя, звёздочка, звезда, путь, фитиль, ласка, дыхание;
б) прилагательные: маленький, крохотный, тоненький, тихий, нежный, спокойный;
в) глаголы: зажигать, увидеть, свернуть, обрести, гореть, светиться, указывать, затрепетать, задрожать, шептать.
Иначе говоря: создаваемый автором образ свечи отмечен особой эмоциональной окраской, к составным элементам которой можно отнести теплоту, уют, покой, надежду.
Совсем по-другому выглядит лексико-семантическое поле Ветра:
а) существительные: ночь, небо, пространство, сила, пожар, костер, страсть;
б) прилагательные: тёмный, глухой, страшный, могучий, неразумный, жаркий, безумный, убийственный, безрассудный;
в) глаголы: бушевать, раздувать, вспыхивать, разгораться, раздуть, охватить, кричать, надрываться;
г) наречия: ярко, безумно, бурно, страстно, красиво, сильно.
Для Ветра характерны сила и порыв. Всё, что связано с Ветром, несёт на себе печать интенсивности (в первую очередь это касается действий и признаков).
Но антитеза «свеча — ветер» перестаёт быть актуальной с гибелью свечи. С этого момента Ветер — один, ему некого «раздувать». Смерть свечи — результат его действий. И неотвратимость такого финала подчёркивается как раз доминированием в тексте цепной синтаксической связи, как бы передающей, отражающей подчинение свечи Ветру, «обязательность» её гибели.
Это же оттеняется и лексическим рядом, связанным со свечой с того момента, когда она начинает подвергаться действию Ветра. Лексико-семантическое поле свечи стремительно сближается с лексико-семантическим полем Ветра:
а) существительные: боль, оплыв, огарок, нарост, темнота;
б) прилагательные: безобразный, чёрный, последний, бесформенный, холодный;
в) глаголы: взмолиться, погибнуть, погаснуть, терять, обжигать, дрожать, потерять, обгореть, обессилеть.
Появляются тревога, стремительность, дискомфорт, а в итоге — темнота, откуда налетел Ветер...
Динамизм текста, стремительность развития действия подчеркиваются, как мы видим, глагольным рядом — ярким и выразительным.
Разнообразность и выразительность характерны и для синтаксиса текста.
Спокойные и размеренные интонации первой строфы (сложное предложение в сочетании с простыми создает особую «умиротворённую» окраску) сменяются напряжённым диалогом свечи и Ветра. За диалогом следует фрагмент, в котором простые предложения чередуются со сложными, что создаёт эффект «нервности», непокоя, катастрофичности. На его создание «работают» и экспрессивно окрашенные слова: безобразный, безумный, убийственный, бесформенный, фитилёк.
Разнообразные синтаксические конструкции помогают автору избежать монотонности и передать напряжённость и динамизм происходящего.
Существенное место в речевой ткани текста занимают тропы и фигуры. Широко применяются автором эпитеты: глухие ночи, страшные ночи, могучий свет, безумная страсть, безжизненная свеча. Правда, среди них преобладают так называемые точные.
Безусловно, внимание читателя привлекает яркая метафора: наросты боли и горя.
Но существеннее другое: Ветер и свеча поднимаются до значений образов-символов. Ветер — знак безрассудной силы, уверенной в своей правоте и в своём праве творить добро; свеча — символ покоя и надежды. Все остальные изобразительно-выразительные средства «работают» на создание этих образов.
Это касается и синтаксических средств выразительности — фигур. Риторический вопрос и риторическое восклицание в монологе Ветра лишний раз подчёркивают его прямолинейную убеждённость в собственной непогрешимости. Анафоричность и параллелизм синтаксических конструкций в речи Ветра (Я только потерял время... — Я молод и силён...; Надо лететь, прочь отсюда! — Надо лететь туда...) — это тоже своеобразный знак его непоколебимой позиции.
Важною роль в обрисовке противоположности позиций свечи и Ветра и в показе неуступчивости Ветра играет такой приём, как повтор.
Повторяются своеобразные трагические пророчества свечи: я погибну — я погасну — я погибну. Повторяется авторская констатация неразумности Ветра: Ветер не понимал разумной просьбы — Ветер не понимал её слов и не внимал её просьбам; он кричал — Ветер, надрываясь, всё кричал и кричал — воскликнул.
Вся речевая ткань произведения подчинена раскрытию одной темы: «Торжество силы как путь к разрушению». В качестве центральной можно рассматривать проблему возможности достижения добра через насилие. И автор решает эту проблему однозначно, формулируя свой вывод в виде чеканного афоризма. При этом размышления его остаются во внетекстовом пространстве, читатель получает возможность самостоятельно осмыслить проблематику миниатюры. Но идея автором высказывается прямо и жёстко.
Тип авторской эмоциональности, проявленной в тексте, не поддаётся однозначной квалификации. Жанр притчи предполагает некоторую отстранённость писателя от излагаемого. Однако можно заметить, что изображение Ветра отмечено ироничностью, а в отношении свечи звучат даже сентиментальные нотки.
Автор определяет своё произведение как притчу. Это эпическое произведение малой формы, рассказ, содержащий в себе моральное поучение. В притче (и это налицо в рассматриваемом тексте) всегда заключена некая дидактическая идея (в данном случае она вполне ясно декларируется самим автором).
Временная и пространственная «привязка» произведений отсутствует. Действие происходит как бы здесь и везде, сейчас и всегда. Это связано с «вневременностью» и «внепространственностью» темы. То, о чём говорится в тексте, было и будет важно для человека в любом мосте и в любое время.
Сюжетная канва произведения проста. Развитие действия — линейно.
Действующие лица — свеча и Ветер — подчёркивают аллегоричность текста. Использованный автором приём олицетворения создаёт значительные возможности для обобщений.
Завязкой можно считать решение Ветра «помочь свече разгореться». Этому предшествует экспозиция, выдержанная в лирических тонах. Кульминация — гибель свечи. Особенность текста в том, что кульминация совпадает с развязкой. Но своеобразной идейной развязкой следует считать монолог Ветра после смерти свечи.
Образная система произведения выстроена в виде оппозиции: Ветер — свеча. Образы находятся в динамическом взаимодействии. Автор как бы располагается над ними. Он судья, арбитр, но при этом никого не судит. Он даёт Ветру возможность получить то, что он должен был получить по логике вещей. Однако общая тональность текста и особенно мораль дают нам отчётливое представление о том, на чьей стороне автор.
Персонажи произведения не могут квалифицироваться как живые, полнокровные образы. Как мы уже отмечали, это образы-знаки, образы-символы, всего лишь носители определённых идей. Во многом, естественно, подобное положение вещей объясняется спецификой жанра притчи, аллегоричностью её. Способ выявления сути идей и позиций — обмен репликами.
Стоит обратить внимание на ещё один любопытный момент. В произведении мы имеем дело с явлением подтекста. Чтение «между строк» упорно вызывает в памяти горьковскую «Песню о Соколе». Только в притче акценты расставлены несколько иначе. И при подобном понимании текста образ Ветра оказывается не таким уж непривлекательным, а притча из однолинейного сочинения дидактической направленности превращается в произведение многоплановое и острополемическое.