Иван Лесны. Онедугах сильных мира сего (Властелины мира глазами невролога) Иван лесны

Вид материала

Статья

Содержание Из славословия габсбургам Вильгельм ii

Подобный материал:

• Жан-Батист Сэй. "Трактат по политической экономии", 980.64kb.
• Домашнее задание по курсу истории Отечества «Иван IV грозный», 102.38kb.
• Удачливый торговец Фрэнк Беджер, 3110.6kb.
• Библиотека Альдебаран, 4578.35kb.
• А. С. Пушкин Г. Х. Андерсен, 95.47kb.
• Иван Грозный и Пётр Первый. Казалось бы, это совершенно разные люди. Иван назначил, 16.05kb.
• Новые подробности трагедии на шахте "Ульяновская", 174.68kb.
• Тема: Кто же он, Иван Мазепа?, 40.75kb.
• Николай Васильевич Гоголь Утро делового человека I кабинет; несколько шкафов с книга, 79.85kb.
• Реферат Иван Грозный как защитник православия, 832.5kb.

продолжительными), которые сменялись на долгое время совершенно нормальным

состоянием. По мере того, однако, как болезнь прогрессировала, наступило

слабоумие. Сначала приступы провоцировались сильными эмоциональными

переживаниями, позднее наступали независимо от них, как бы сами по себе.

Причем уже до происшествия в Мансе, считавшегося толчком к "безумию" короля,

в его поведении наблюдались симптомы некоторой аномалии.

Эта картина не отвечает, по сути дела, ни одному психическому

заболеванию, зато достаточно четко укладывается в рамки так называемой

очаговой, или парциальной эпилепсии. Если очаг эпилепсии находится в

височной доле головного мозга (височная, или темпоральная эпилепсия),

начинается так называемая психомоторная эпилепсия, когда больной не всегда

впадает в беспамятство, и его создание только замутнено. Зато он делает

странные, бросающиеся в глаза вещи: раздевается, лазит на четвереньках, или

стремглав убегает. Вариантов болезненного поведения много, и один из них --

насилие. В состоянии припадка больной нападает на окружающих и может даже

убить. Агрессивное поведение Карла VI во время происшествия у Манса очень

напоминает припадок так называемой психомоторной эпилепсии, с которой знаком

на практике почти каждый невролог. Известно, что височная эпилепсия является

довольно частым заболеванием; что же касается парциальной эпилепсии вообще,

нередко встречается и ее агрессивный тип. И уж тем более широко известно,

что нелеченная эпилепсия приводит к слабоумию.

Установить точный неврологический диагноз с временным интервалом в

несколько столетий чрезвычайно сложно; в лучшем случае, он будет весьма

правдоподобным предположением. Кроме того, мы не имеем понятия об этиологии

этой формы эпилепсии, которая, как известна, бывает вторичной. Чаще всего

причиной этого заболевания бывает воспалительный процесс или травма.

Экспансивный процесс можно исключить, так как король жил с припадками

тридцать лет. Свидетельства же о болезни типа энцефалита мы наверняка нашли

бы в хрониках. Зато травмы (падения с лошади, ранения в бою) были в средние

века столь обычным делом, что упоминания о них могло и не сохраниться.

Поэтому не исключено, что Карл VI перенес в свое время травму.

Как бы там ни было, так называемое "безумие" французского короля больше

всего напоминает височную, или темпоральную эпилепсию. Это один из первых

случаев такого заболевания, зарегистрированный в истории.


ГАБСБУРГИ


"Bella gerant alii, tu felix Austria nubet"


(Войны пусть ведут другие, ты, счастлива" Австрия, иди под венец!)


^ ИЗ СЛАВОСЛОВИЯ ГАБСБУРГАМ


Хотя мы и далеки от того, чтобы бросаться фразами типа: "Триста лет мы

страдали", все же следует сказать, что наши воспоминания о династии

Габсбургов -- далеко не из лучших. Потому что невозможно стереть из них

битву на Моравском поле и на Белой горе, невозможно забыть об

австро-венгерском соглашении, превратившем старинное чешское королевство в

австрийскую провинцию, и долгую безуспешную борьбу за равноправие -- хотя бы

языковое -- в собственной стране.

Впрочем, за небольшими исключениями, Габсбурги нас тоже не любили. Их

неприязнь вначале была обусловлена религиозными причинами, потом --

национальными.

Все это, однако, ничего не меняет в той исторической роли, которую

играли они в Европе. Она значительна уже хотя бы потому, что правление

Габсбургов исчислялось веками. В Чехословакии они властвовали триста лет, а

влияние на европейскую и -- в значительной степени -- на мировую историю

оказывали

БОЛЕЕ ШЕСТИ ВЕКОВ. При этом появление Габсбургов на европейской

исторической арене отнюдь не было ослепительным. Основоположник этой

династии Рудольф I был избран (в конкуренции с нашим Пржемыслом Отакаром II)

в 1273 году так называемым римским королем. Преимущество при выборе он

получил прежде всего потому, что показался курфюрстам и папе римскому менее

могущественным правителем (что соответствовало действительности) и менее

целеустремленным (что оказалось роковой ошибкой), чем "железно-золотой

король" из рода Пржемысловичей.

Гордый Пржемысл не пожелал с этим смириться, вследствие чего и

произошла печально известная для нас битва на Моравском поле, где Пржемысл

Отакар II потерпел поражение и был жестоко убит (по всей вероятности,

венгерскими союзниками Рудольфа I). Битва на Моравском поле стала для

чешского народа национальной травмой.

Оставим, однако, в стороне обстоятельства битвы, в которой

"железно-золотого короля" предали, вероятно, даже свои (Милота из Дедиц и

Ромжберки), и обратим внимание на ее, можно сказать, роковой характер. Это

была одна из немногих окончившихся победой битв под прямым командованием

Габсбургов. И при этом она сразу открыла их роду путь в Придунайскую область

и центральную Европу. Победой, свалившейся на него чуть ли не с неба,

Рудольф сумел как следует воспользоваться. Он немедленно свел Чешское

королевство к границам одной только Чехии и занял на время Моравию. Австрию

и Штирию он превратил в ленные владения своего рода. При Рудольфе I

зародилась и пресловутая габсбургская "брачная политика": он устроил брак

своей дочери Гуты с сыном Пржемысла Вацлавом.

Тем самым он основал -- в дипломатическом таланте у Рудольфа не было

недостатка -- род, который вскоре превратился в настоящий клан. Он

разрастался почти в геометрической прогрессии: семь, десять и более детей

было в семьях Габсбургов не редкостью. Кроме того, Габсбурги отличались

показательной сплоченностью, и именно она больше всего способствовала тому,

что этот род стал одной из самых долго правящих династий Европы. В отличие

от остальных королевских родов, не исключая Пржемысловичей, в истории

Габсбургов почти нельзя встретить кровавой борьбы за трон. Иерархия и

наследное право строго соблюдается ими, а если и происходят какие-то

эксцессы, они каждый раз с большей или меньшей ловкостью затушевываются.

Не последнюю роль в последующем восхождении Габсбургов сыграла их

прочная связь с Ватиканом. Рудольф I завоевал симпатии папы римского, скорее

всего, не потому, что пообещал ему крестовый поход в Святую землю, а

благодаря своему заверению, что он не будет вмешиваться в борьбу за власть в

Италии, чем со всем рвением занимались его предшественники.

Среди Габсбургов даже жила легенда (одна из многих), что когда Рудольф

I после своего избрания королем принимал поздравления курфюрстов и князей, у

него не оказалось скипетра. Тогда он якобы снял со стены крест и заявил:

Этот символ выкупил мир и да будет он нашим скипетром...

Однако несмотря на все усилия Рудольфа, путь Габсбургов наверх не был

ни легким, ни быстрым. Его сыну Альбрехту пришлось ждать после смерти отца

целых семь лет, пока он занял, наконец, римско-германский трон. Правда,

после того, как вымерли все Пржемысловичи, ему удалось посадить на чешский

трон своего сына Рудольфа, однако это был всего лишь короткий, меньше года

длившийся эпизод, сопровождавшийся к тому же постоянными столкновениями с

оппозицией знати. Альбрехт, впрочем, пытался во что бы то ни стало спасти

чешский трон для своего рода, однако прежде чем ему удалось набрать

необходимое войско, он был убит собственным племянником. Это единственное

убийство внутри "габсбургского дома" было, вероятно, организовано извне; по

мнению многих историков, за его кулисами стояли некоторые германские князья

и, в частности, Мангеймский епископ. Судя по всему, Габсбургов недолюбливали

не только в Чехии, но и в "Священной римской империи германской нации"...

В течение последующих ста лет Габсбургам пришлось приостановить свой

стремительный путь наверх. Место под солнцем занимают Люксембурга, и

Габсбургам остается только смириться со своей ролью "рядовых" европейских

монархов и благодарить предков за австрийские ленные владения (из Швейцарии

их все энергичнее вытесняют).

Эти обстоятельства, впрочем, никак не отразились на пресловутой гордыне

Габсбургов. Они никак не могли смириться с тем, что Карл VI не включил их

даже в курфюрсты... И вот, по инициативе австрийского герцога Рудольфа IV,

по европейским правящим дворам начинает распространяться сенсационная весть,

что в габсбургском архиве были обнаружены якобы древние документы,

свидетельствующие об исключительной знатности и древности этого рода,

который восходит якобы не только к римским императорам Цезарю и Нерону, но и

к основоположникам Рима, а также героям Трои.

Однако, хотя "украшение" родословных среди знатных родов было тогда не

редкостью, оказалось, что Габсбурги слегка переборщили. Среди голосов,

немедленно заявивших, что "сенсация" Габсбургов -- простое мошенничество,

был и голос прославленного Петрарки.

Впрочем, этот позор, как и многие другие, не помешал Габсбургам и в

дальнейшем, вплоть до девятнадцатого века, улучшать свою родословную. Надо

сказать, что эти опыты оборачивались порой против самих Габсбургов. В

частности, по одной версии, их линия восходила к древнеримскому роду

Колоннов и Пирлеонов; позднее, однако, выяснилось, что Пирлеоны происходили

из римского гетто, поэтому в период действия нюрнбергских законов Габсбурги

были объявлены чуть ли не евреями...

Все эти попытки, впрочем, никак не отрицают факта, что род Габсбургов

ведет свое документально подтвержденное происхождение из Швейцарии X--XI

веков...

Среди качеств, которыми, несомненно, обладали Габсбурги, можно назвать

НАСТОЙЧИВОСТЬ, УСЕРДИЕ И ТЕРПЕЛИВОСТЬ. Габсбурги, разумеется, не

преминули воспользоваться чешскими гуситскими войнами, во время которых

австрийский герцог Альбрехт тут же стал верным союзником Сигизмунда. И даже

Tu felix Austria nubet - женился на его дочери. В боях с гуситами он

оказался плохим помощником последнего Люксембурга, терпел поражения одно за

другим, причем гуситы мстили ему за усердие не одним нападением на его

"наследные земли". Однако еще при жизни Сигизмунда Альбрехт заполучил

Моравию, а после смерти своего тестя-императора он сумел пустить в ход свои

наследные права, став не только чешским и венгерским королем, но и римским

императором. Честолюбивая мечта основателя династии исполнилась, хотя и

ненадолго. Альбрехт пережил Сигизмунда всего на два года. Он скончался при

подготовке похода против турков. Судя по всему, он заразился чумой и по пути

в Вену умер в Комарно.

Не счастливее была и судьба его сына, который родился после смерти отца

и потому вошел в историю под именем Ладислав Погробек; он, как мы знаем,

скончался в Праге в юношеском возрасте.

И снова -- более чем на семьдесят лет -- остановился путь Габсбургов к

чешской королевской короне. В Чехии правит Йиржи Подебрад, а после него --

Ягеллоны.

Из европейской истории, впрочем, упорные Габсбурги не уходят. Они

прочно укрепляются на императорском троне римско-германской империи, который

и занимают до 1806 года. (Надо сказать, однако, что это был титул без

должной власти. Тем не менее Габсбурги очень гордились им, а после его

утраты возвели себя в ранг австрийских императоров).

После Фридриха III, которому достались главные австрийские земли и

титул императора римской империи, на римско-германский трон всходит его сын

Максимилиан, проявивший себя гениальным сводником -- организатором выгодных

династических браков.

Сам Максимилиан женился на Марии Бургундской, наследнице бургундского

герцога Карла Смелого. И хотя к тому времени наследству Марии было далеко до

былого величия и славы, все же оно было значительным, и, наряду с

Бургундией, включало все Нидерланды.

Еще более выгодным был брак сына Максимилиана и Марии Филиппа с

наследницей испанского трона Хуаной Арагонской и Кастильской, получившей

впоследствии прозвище Безумной. Свои брачные планы Максимилиан завершил

третьим династическим браком, точнее, двойным браком с Ягеллонами: его внук

Фердинанд женился на дочери короля Владислава II Анне, а внучка Мария вышла

замуж за брата Анны Людовика. В каждом поколении новый удачный брак! Только

последний из них нес в себе элемент риска: обе супружеские пары были

наследниками друг друга. С одной стороны, здесь были австрийские земли, с

другой стороны -- два мощных королевства: чешское и венгерское.

Наследственными, однако, были только австрийские владения -- в Чехии и

Венгрии короля избирали. Впрочем, и в случае не избрания Габсбургам

оставалась огромная испанская империя, над которой, как гласило пышное

изречение, солнце не заходило.

Чем кончилось дело в Чехии, знает сегодня каждый школьник. Людовик

Ягеллонский погиб в 1526 году в бою с турками, а Фердинанд стал сначала

чешским, а потом и венгерским королем. Ирония истории при этом в том, что

Фердинанду вряд ли помогла бы его супруга родом из Ягеллонов, если бы не

эгоизм и недальновидность чешской знати, по всем правилам избравшей его

королем...

О супруге Фердинанда до сих пор напоминает в Праге прекрасный

увеселительный дворец королевы Анны -- Бельведер. Впрочем, это единственное

доброе воспоминание об этом короле, относившемся к самым ханжественным,

честолюбивым и хитрым Габсбургам. Он умел ловко пользоваться эгоизмом и

наивностью чешских сословий, и весь период его правления был заполнен то

глухой, то более открытой борьбой с ними. В первую очередь, однако,

Фердинанд до смерти ненавидел протестантов.

Максимилиан II, сменивший его на чешском троне, был прямой

противоположностью своего предшественника. Будучи разумным и терпимым

политиком, он правил в полном согласии с сословиями как в Чехии, так и в

Венгрии.

После него чешским королем стал Рудольф II. Эта была сложная,

психически неуравновешенная личность, воспитанная к тому же высокомерными,

фанатически набожными испанскими Габсбургами. Несмотря на это, Рудольф

оставил после себя неплохую память, и мы многое прощаем ему за его любовь к

искусству, которым он обогатил Прагу.

Однако вернемся к внуку Максимилиана и брату Фердинанда I -- Карлу V.

Он родился в Генте и в шесть лет унаследовал от отца Нидерланды, в

пятнадцать лет -- испанскую империю от деда, а в двадцать -- корону

"Священной римской империи" (по некоторым сведениям, за огромные деньги).

Этот фанатически настроенный Габсбург "прославился", в частности,

бесчеловечной инквизицией, прежде всего, в Нидерландах. Об этой его страсти

говорит и Шарль де Костер в "Легенде об Уленшпигеле".

Когда же Карл V, доживая свою жизнь в монастыре Сан-Жюст, узнал, что

реформация дошла до Валладолида, он написал своей невестке Хуане, правившей

в Испании вместо Филиппа, занятого войной с Францией: "Передайте от меня

Великому Инквизитору и его совету, чтобы они находились на своем месте и в

корне вырубали зло, пока оно не разрослось". Карл рекомендовал им далее свои

прежние методы "искоренения зла" в Нидерландах, где все нераскаявшиеся

еретики сжигались заживо, а раскаявшиеся обезглавливались. Иначе, -- угрожая

Карл, -- ему пришлось бы выйти из монастыря и "взять все в свои руки". В

приложении к своему завещанию неугомонный король-инквизитор требует от

Филиппа без всякого милосердия наказывать еретиков и поддерживать

инквизицию. Надо сказать, что сын не только послушался, но и превзошел в

суровости своего отца.

Таким было начало правления Габсбургов в Испании и Нидерландах и их

"ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ" МИССИЯ. В соответствии с этим росла их гордость.

На австрийских Габсбургов испанские Габсбурги посматривали как на

бедных родственников. Но, как это часто бывает, гордость предшествует

падению. В 1579 году возникает так называемая Утрехтская уния, закрепившая

союз семи провинций Нидерландов. Габсбургов изгоняют из страны, возникает

так называемая республика Соединенных провинций. Постепенно начинает угасать

и слава испанских Габсбургов, сгущаться тучи над империей, где "не

закатывалось солнце". Золото и серебро из огромных колоний в Новом свете

быстро растворяется благодаря расточительной "экономике". К тому же роду

грозит вымирание. В 1700 году испанские Габсбурги заканчивают свою

родословную -- а последний Габсбург на испанском троне устанавливает в своем

завещании преемником Филиппа Анжуйского, Бурбона, внука французского короля

Людовика XIV. Через год в Мадриде его коронуют как Филиппа V.

Солнце над испанской империей Габсбургов заходит, и в этом уже ничего

не меняет последующая война за испанское наследство...

Между тем австрийская ветвь живет и крепнет. После вынужденного отказа

Рудольфа II от престола на чешский трон вступает Маттыас. Высочайшая

королевская грамота, гарантирующая в чешском королевстве свободу

вероисповедания, нехотя, но все же подтвержденная Рудольфом, ревнивого

католика Маттыаса отнюдь не устраивает. Вскоре, когда король склоняет на

свою сторону не один чешский дворянский род, до недавних пор исповедовавший

христианство, увеличивается давление на всех не католиков. Поэтому, когда

становится известно, что преемником Маттыаса на троне будет фанатично

настроенный католик испанско-габсбургского толка Фердинанд, протестантские

сословия бурно протестуют против этого. Тем не менее Фердинанд все же

избирается чешским королем, вскоре после чего происходит дефенестрация (акт

протеста: выбрасывание из окна Прим. пер.) королевских католиков-чиновников.

Начинается чешское сословное восстание 1618--1620 годов.

В ОКНАХ МАЯЧИТ, МАЯЧИТ ПРИЗРАК БЕЛОЙ ГОРЫ, - написал в прологе к своей

драме "Посол" Виктор Дык. Эта фраза, пожалуй, точнее всего отражает общие

чувства всех чехов при упоминании о трагической битве на Белой горе, в

которой войска Католической лиги разбили наголову чешское дворянство. Об

этой битве написано столько, что мы не будем разбирать здесь ее историю и

причины. Отметим только, что это поражение не было неизбежным, что чешские

сословия сами способствовали усугублению положения, избрав королем

Фердинанда II, не противостояли вовремя агрессивному напору католиков и,

наконец, борьбу за существование чешского народа как нации свели к делу

дворянской чести.

Большой "театр" казни на Староместской площади сильно напоминал методы

испанских Габсбургов. (Кстати, после битвы на Белой горе в Чехию поспешило

много испанских авантюристов, желающих поживиться победой габсбургского

католического Величества). Под секирой палача и на виселице погибли не

только представители дворянства и горожан, но и замечательные чешские

ученые, такие, как Гарант из Полжице и Бездружице (музыкант, писатель и

путешественник) и ректор Карлова университета Йесениус, словак по

национальности. Последующая массовая эмиграция чешских протестантов,

добровольная и вынужденная, лишила народ Коменского, Холлара, Странского и

многих других. Удар был нанесен, таким образом, и чешской культуре, уровень

которой был в то время довольно высок.

К этому еще следует добавить ущерб, возникший в результате конфискации

имущества чешского протестантского дворянства и в ходе Тридцатилетней войны:

в то время бесследно исчезли многие произведения искусства, которыми

обогатил Прагу Рудольф II. Печальная судьба постигла и литературу: почти

все, что было написано на чешском языке, объявлялось ересью...

Тридцатилетняя война, последовавшая после Белой горы, принесла чешским

землям -- даже для того неизбалованного времени -- много страданий и горя.

Историки до сих пор не могут прийти к общему выводу: насколько уменьшилась

после войны численность населения Чешского королевства -- на тридцать или

шестьдесят процентов? Кроме того, она закончилась печально известным

Вестфальским миром, по которому, как и триста лет спустя в Мюнхене, чешский

народ был принесен в жертву "европейскому миру". Ныне уже ничто не стояло на

пути у Габсбургов, и они начали жесткий курс на рекатолизацию.

Народный гений, однако, продолжал жить. Просто он перебрался из дворцов

(их тоже заняли, в основном, чужаки) в бедные жилища. Здесь процветал и

отовсюду гонимый чешский язык.

На этот раз Габсбурги прочно укрепились на чешском троне. Однако мир,

за который мы заплатили столь дорогой ценой, длился недолго. Европу начали

сотрясать войны с турками. В 1683 году огромная османская армия вошла в

Австрию. Правивший тогда король Леопольд I, которому принадлежали не только

чешский и венгерский троны, но и титул римского императора, бежал вместе со

своим двором в Линц, опасаясь приближающихся к Вене турков. На помощь Вене

поспешил польский король Ян Собеский, разгромивший турецкую армию,

осаждавшую Вену. За это Речь Посполита получила невиданную награду: на сто

лет она была стерта с карты Европы при так называемом первом разделе, из

которого Габсбурги, разумеется, выжали все, что могли...

При Леопольде I вымирает испанская ветвь Габсбургов. Что последовало

бы, займи он тогда еще и испанский трон? Но история, как известно, не

признает подобных вопросов.

Впрочем, через каких-то четырнадцать лет перед австрийскими Габсбургами

встает та же проблема. При Карле VI (годы правления 1711 -- 1740)

заканчиваются наследники по мужской линии. Король решает вопрос быстро и

чисто по-габсбургски: издает в 1713 году новый статут наследования трона,

подчеркивая в нем интересы единства империи и отмечая, что трон всегда

должен переходить к перворожденному сыну. Однако здесь он уже допускал и

наследование трона дочерьми. Под названием "прагматическая санкция" новый

статут был принят и одобрен сословным собранием, а после нелегких

дипломатических переговоров признан и главными европейскими державами.

Признание обошлось Габсбургу не даром. Например, прежде чем он выдал

свою дочь Марию Терезию -- самую вероятную кандидатуру в наследницы трона --

замуж за лотарингского герцога Франца, ему пришлось за это заплатить.

Впрочем, не столько ему, сколько Францу Лотарингскому: чтобы Франция

признала "прагматичную санкцию", он вынужден был отказаться от Лотарингии в

ее пользу... Когда в 1739 году освободился тосканский трон, супруг Марии

Терезии взошел на него в качестве герцога Франца III. Это было не бог весть

какое положение, однако, надо сказать, что брак Марии Терезии с Францем

Лотарингским был, безусловно, счастливым. Она была несчастна от сознания,

что он не может быть ее равноценным партнером при венгерской коронации, и

наоборот, счастлива, когда ей удалось продвинуть его хотя бы на

римско-германский императорский трон. Мария Терезия родила от Франца

шестнадцать детей!

После смерти отца она в двадцать три года заняла габсбургский трон. На

удивление, это был удачный шаг: в любом случае Мария Терезия правила куда

лучше своего отца, который питал слабость к военным действиям, неустанно их

проигрывая и пуская по миру государственную казну. К тому же ему и в голову

не приходило заранее готовить свою дочь к монаршей роли, так как он все

время надеялся, хотя и безуспешно, на рождение мужского потомка.

Начало правления Марии Терезии не было легким. Каждый предполагал в ней

слабость и хотел ею воспользоваться: ей пришлось воевать с Пруссией и

Баварией (и это с никудышными австрийскими генералами) и отстаивать свое

наследие. Конечный результат долгих сражений был весьма чувствительным --

Мария Терезия потеряла Силезию.

Австрийская эрцгерцогиня вошла в историю благодаря многим проведенным

ею, так называемым терезианским реформам. Они касались прежде всего

экономических и административных перемен и были достаточно смелыми в

габсбургскую эпоху. Первая из реформ означала существенное ограничение

власти феодалов (за исключением Венгрии), обложение налогами их владений и

учреждение института государственных сборщиков налогов. Вторая носила

унификационный и, по своим последствиям, централистский характер. Она

ограничивала права австрийских и чешских земель и их сословных собраний

(Венгрии это опять не коснулось), централизовала государственное управление

и создавала многочисленную австрийскую бюрократию. Марию Терезия занялась

даже реорганизацией армии по прусскому образцу.

Ее традиционная габсбургская гордыня не знала границ. Об истинном

отношении правительницы к ее подданным, "матерью" которых провозглашали

Марию Терезию, говорит лучше всего тот факт, что она приказала сжечь чешские

деревни, симпатизировавшие баварскому герцогу, ненадолго занявшему чешский

трон. Об отмене барщины эрцгерцогиня не хотела и слышать. Честолюбие и

гордость сыграли с ней наконец злую шутку: выдавая свою дочь Марию

Антуанетту замуж за французского короля, она была убеждена, что открывает ей

путь к славе и могуществу, -- а между тем это был путь на гильотину...

Тем не менее реформы и образ правления Марии Терезии, резко нарушавшие

косность прежних порядков, характерных для австрийской ветви Габсбургов (ее

дети относились уже к габсбургско-лотарингскому роду), бесспорно, были

подвержены влиянию идей просвещения, которые охватывали тогда Европу. Однако

в том, чтобы она могла безоговорочно принять эти идеи, ей мешали традиции

габсбургского католицизма, которые после смерти Франца Лотарингского сделали

ее почти ханжой. Это проявлялось не только в пуританстве, но и, в частности,

в требовании эрцгерцогини, чтобы ее двор время от времени облачался в

черное, а дамы отказывались от румян и белил...

Ее последние реформы, касающиеся, в частности, религии и образования,

несут на себе печать ее сына и преемника. Первая из них, по настоянию

советников, говорит об упразднении ордена иезуитов (в конце концов,

рекатолизация уже была доведена до конца), вторая вводит обязательное

начальное образование и ставит под государственный контроль гимназии.

Когда Мария Терезия, провластвовав сорок лет, наконец умирает в 1780

году, ее сменяет на троне Иосиф II, ставший римско-германским королем еще

при жизни своего отца, Иосиф II принадлежит, безусловно, к числу наиболее

интересных Габсбургов. Но образу мышления он был совершенно предан идеям

просвещения, хотя эта его преданность и была ограничена энергичными

централистско-абсолютистскими усилиями. Как будто предчувствуя, что ему не

уготовано долгое правление (он умирает в 1790 году), он стремительно

углубляется в реформы, которые далеко превосходят по смелости реформы его

матери. В отличие от нее, он не скован ханжеством, его католичество, скорее,

носит формальный характер. В этом, как и в прохладном отношении к

разрастающемуся габсбургско-лотарингскому дому, ему словно не хватает

каких-то присущих всем Габсбургам генов...

Из многочисленных реформ Иосифа наиболее существенной была отмена

крепостного права. Некатолические религии при нем снова обрели легальный

статус, хотя церковь чашников так и не была им разрешена. Серьезным шагом

Иосифа -- прямо революционным для Габсбурга -- было его наступление на

монастыри. В Австрии их было более чем достаточно. По распоряжению Иосифа,

из числа 2 100 монастырей с 65 000 монахов и монахинь было упразднено более

700 монастырей, а число монахов сокращено почти втрое. Наряду с

положительными результатами, это несло и отрицательные последствия, так как

при упразднении монастырей было уничтожено и разграблено много ценных книг и

предметов.

Реформы были страстью Иосифа. За свое относительно короткое правление

он успел издать более шести тысяч так называемых патентов, то есть

реформационных указов в самых разных областях жизни.

Иосиф усилил абсолютизм государства, причем вошел в историю и благодаря

тому, что создал обширную сеть тайной полиции и доносчиков. Современники

говорили, что эрцгерцог работает 18 часов в день.

В области международной политики и военных предприятий он не

пользовался успехом. В самом конце правления он потерял Бельгию, а также был

вынужден уступить требованиям венгерского дворянства вернуть им пожалованные

Марией Терезией привилегии.

Его смерть оплакивала не семья и не род (детей у Иосифа не было), не

дворянство и знать, а широкие народные массы, не слишком хорошо

информированные о его деятельности. Вскоре стали слагаться легенды о

человеколюбии и доброте эрцгерцога, которые заходили так далеко, что ему

приписывалась даже демократичность. В чем-чем, а уж в демократичности Иосифа

нельзя было заподозрить, хотя ему и не было чуждо понимание народных нужд.

Как бы то ни было, но Иосиф II и -- в определенной степени -- его мать

Мария Терезия -- выгодно отличаются от усредненной серости Габсбургов, и

полвека их общего правления отмечено некоторыми моментами, которые можно

назвать даже современными. Короче говоря, они пытались держать шаг с

остальной Европой. Их преемники и не пытались этого сделать. И хотя после

Марии Терезии и Иосифа II Габсбурги правили еще почти сто тридцать лет, все

же

СУДЬБА ГАБСБУРГСКОГО ТРОНА начинает казаться предрешенной. После

двухлетнего правления брата Иосифа Леопольда II на австрийский трон вступает

его старший сын Франц, побивший все рекорды этого трона: в бурлящей Европе

ему удалось удержаться на нем Сорок три года. Когда Наполеон окончательно

похоронил фикцию "Священной римской империи германской нации", Франц I

удовлетворил свое честолюбие титулом австрийского императора. Большая часть

его правления проходит под знаком меттерниховского абсолютизма. Это уже не

тот просвещенный абсолютизм, который проводил Иосиф II. Франц I возрождает

консервативную монархию. Как по мановению волшебной палочки, оживает знать и

усиливается ее влияние. Идеи просвещения выжигаются каленым железом.

Инсценируется процесс против австро-венгерских "якобинцев".

А Франц I -- один из самых серых габсбургских правителей -- все правит

и правит... Он торжественно извлекает из исторического небытия идею

божественного происхождения монаршей власти -- идею, которую Габсбурги будут

проводить до самого конца.

Удивительно, как ему удалось проплыть по бурным волнам Европы в конце

XVIII -- начале XIX века. Дважды он организовывал коалицию против

революционной Франции, опасаясь, как говорили тогда в Вене, "гидры

революции".

После поражения "трех императоров" в битве у Аустерлица (г. Славков в

Моравии) Братиславский мир 1805 года превращает Австрию во второстепенное

государство. Франц I лишается итальянских владений и Далмации, падает его

влияние в Германии, оскопляются собственно австрийские земли.

Начинается новая борьба и новые поражения. В 1809 году Наполеон

разбивает австрийские войска и занимает Вену. В 1811 году, после так

называемой финансовой реформы, Австрия фактически становится государством -

банкротом. С другой стороны, благодаря Меттерниху, устраивается брак

Наполеона с дочерью Франца Марией Луизой. Что, впрочем, не мешает Францу два

года спустя участвовать в битве у Лейпцига на стороне антинаполеоновской

коалиции...

По мере того, как Франц I старел, усиливалось и его фамильное

религиозное ханжество, консерватизм и реакционность. В завещании старшему

сыну и наследнику Фердинанду он писал: "Ничего не меняй в основах

государственного здания! Властвуй и ничего не меняй! Прочно стой на

незыблемых принципах, которые я соблюдал и благодаря которым не только вывел

монархию из бурь самых трудных времен, но и добился для нее места, которое

по праву ей принадлежит".

Трудно найти более гордые и менее правдивые слова: сколько раз за

правление этого Габсбурга "незыблемые" принципы менялись!

Фердинанд, старший сын Франца, вступивший после смерти отца на чешский

и австрийский трон под именем Фердинанда V, был, мягко говоря, психически

неуравновешенным человеком. В нашей памяти он остался как последний

коронованный чешский король, который получил эпитет Добросердечный (зато

венцы окрестили его Trottel -- идиот, глупец). В действительности, он

никогда не правил сам, да, кажется, и не стремился к этому. В драматическом

1948 году в Оломоуце (Вена еще бурлила) он отказался от трона в пользу

своего племянника Франца Иосифа. После чего уехал в Прагу и провел здесь и в

своих имениях 27 лет. В памяти пражан он остался добрым государем -- словом,

Фердинандом Добросердечным.

Франц Иосиф, которому Фердинанд уступил трон, перещеголял даже Франца

I, пробыв у власти почти семьдесят лет (точнее, 68).

Это уже недавняя история Габсбургов, и она достаточно хорошо известна,

поэтому мы не будем вдаваться в подробности правления этого императора.

Упомянем только, что Франц Иосиф был невыразительным монархом,

человеком бюрократического склада (недаром при переписи населения в Вене он

записал себя в анкете как "самостоятельного чиновника"), питающим почему-то

слабость ко всему военному. Франц Иосиф до самой смерти носил военный мундир

и, будучи верховным военачальником, ревностно следил за тем, чтобы солдаты

тщательно застегивались на все пуговицы и до блеска начищали сапоги...

Несмотря на свою военную манию, император ни разу не выиграл ни одну войну.

Хуже всего, впрочем, был удручающий консерватизм Франца Иосифа,

усиливающийся с возрастом. Все революционно-демократические течения,

растущие национальные и социальные проблемы проходили как бы мимо него --

для него же время остановилось. Остановилось оно -- увы! -- и для всей Вены,

которая упивалась балами, вальсами и собственной веселостью и восхваляла

"милого старого монарха".

И вот нагрянул 1914-й год. Не приходится и говорить, что сам Франц

Иосиф вовсе не добивался войны, памятуя свой неудачный военный опыт. Что,

конечно, отнюдь не служит ему оправданием.

Надо сказать, что мир и спокойствие конца прошлого -- начала нынешнего

века, о котором часто вспоминали позднее с умилением, не были ничем иным,

как отраженным теплом пламени, вспыхнувшего языками перед тем, как

погаснуть. Многое предвещало и падение габсбургского дома: судьба брата

императора Максимилиана, который дал согласие на коронацию в качестве

мексиканского императора и закончил свою жизнь под пулями военного

трибунала, и прежде всего судьбы двух наследников -- Рудольфа, покончившего

с собой, и Фердинанда д'Эсте, смерть которого в Сараево послужила поводом к

войне.

Чехам Фердинанд знаком особенно хорошо. Единственным местом, где он

чувствовал себя счастливым, был замок Конопиште у города Венешов, который он

купил у графа Кинского после того, как неожиданно разбогател (он стал

универсальным наследником последнего моденского герцога Франца V д'Эсте).

Фердинанд перестроил замок и окружил его прекрасным парком. Кроме того, он

женился на чешской дворянке, графине Хотковой, несмотря на протесты всего

габсбургского дома и на то, что вследствие этого "неравного" брака его дети

автоматически теряли право на трон.

Как и большинство Габсбургов, Фердинанд тоже питал слабость к военной

форме и кичился званием генерал-майора. Он готовился к своей будущей миссии

и с нетерпением ждал, когда, наконец, он сможет реформировать косное

самодержавие и устранить тот "кабинет мумий", которым был Франц Иосиф и его

двор.

Итак, Фердинанд ждал и ждал. Вот уже ему исполнилось 51, а мечты все

оставались мечтами. Их трагический конец всем известен.

Кроме солдафонства (Фердинанд даже учредил специальную "военную

канцелярию наследника трона"), д'Эсте увлекался охотой и коллекционировал

невероятное множество своих трофеев -- от рогов оленей до слоновьих клыков.

Его отношение к людям зависело от моментального настроения. В настроениях же

преобладал гнев. Что, естественно, вызывало ответные чувства к нему со

стороны других.

Иногда его невыносимый характер объясняют тем, что он был, в сущности,

глубоко несчастным человеком. В этом есть доля истины. Во всяком случае, не

приходится сомневаться в том, что он был агрессивный психопат. Он мог

отругать кого угодно и вместе с тем мог провести ночь у постели больного

лесника.

Стоит упомянуть, что Фердинанд перенес тяжелую форму туберкулеза

легких, которая тоже могла повлиять на его центральную нервную систему.

Двухлетний эпизод правления последнего Габсбурга на австро-венгерском

троне -- Карла I, уже ничего не мог изменить в судьбах габсбургского трона.

Мир был уже не тот, что при Франце I, и невозможно было безнаказанно

лавировать между враждующими сторонами. Поэтому все попытки Карла сохранить

монархию (впрочем, довольно половинчатые) заканчивались крахом. Его

трагикомические усилия захватить после войны хотя бы венгерский трон

(спровоцированные, вероятно, его болезненным честолюбием и фанатичной

супругой из рода Бурбонов) напоминали опереточную сценку. И уж совсем

нелепыми были подобные претензии его сына Отто.

Судьба габсбургского трона была завершена.

В связи с родом Габсбургов нередко говорят о их

НАСЛЕДСТВЕННОЙ ДЕГЕНЕРАЦИИ. Итак, какие же наследственные болезни

имеются в виду?

Стоит обратить внимание на то, что за весь период существования

габсбургского рода в нем ни разу не появилась не только выдающаяся личность,

но даже личность с повышенным интеллектом. Зато в нем было достаточно

чудаков, а также серых, ничем не примечательных людей. А несколько

представителей Габсбургов -- в частности, в шестнадцатом веке, -- явно

страдало патологией психики.

Среди них -- испанский король Карл V и чешский король Фердинанд I. У

обоих эта патология усиливалась с возрастом. Карл V, наконец, в состоянии

депрессии отказался от трона и провел остаток жизни в монастыре, где во

время приступов алкоголизма превращал "святое жилище" в трактир. У

Фердинанда I тяжелая депрессия возникла после смерти его жены, королевы

Анны, которую он искренне и горячо любил. Сын Фердинанда Максимилиан женился

на своей сестре Марии, дочери Карла V. От этого брака родился Рудольф II --

исключительно психопатичная личность. Пониженным интеллектом отличались и

оба его брата, в том числе и его агрессивный преемник Маттыас.

Не был психически нормальным и их дядя (брат их матери и двоюродный

брат их отца) Филипп II Испанский. Он страдал легкой формой маниакальной

депрессии и впадал в состояние меланхолии. Его католический фанатизм, не

останавливавшийся ни перед жестокостью, ни перед неразумными

военно-политическими шагами, выходил за рамки существовавших тогда порядков

и обычаев.

Однако ярче всего врожденное психическое расстройство Габсбургов

сказалось на сыне Филиппа II и на побочном сыне чешского короля Рудольфа II.

Сын Филиппа, инфант Дон Карлос, трактуется историками как фигура

противоречивая. Обладая слабым телосложением, он и развивался ребенком

медленно (до пяти лет не говорил). В семнадцать лет, в 1562 году, упав с

лестницы, он получил травму, после которой о нем стали говорить как о

психически больном человеке. У него начинают наблюдаться вспышки гнева,

злости и произвола. Происходят столкновения с отцом. Филипп II подозревает

его в связях с иностранцами и нидерландскими мятежниками. В январе 1568 году

его подвергают заточению и отбирают всю корреспонденцию. Трибунал расследует

степень его вины, однако прежде чем он приходит к какому-нибудь заключение,

23-летний Дон Карлос умирает в своей "домашней тюрьме". Самоубийство? Или

убийство по приказу отца? До сих пор историки ломают головы над этим

вопросом.

Определенно нам известно одно: Дон Карлос страдал неврологическим

заболеванием. У него была достаточно редкая комбинация симптомов:

эпилептические припадки и непроизвольные движения. С течением болезни

эпилепсия прогрессировала, наступало слабоумие. Вероятнее всего, инфант

страдал врожденным дефектом, повлекшим за собой отставание в развитии и

нарушение моторики. Легкая травма -- падение с лестницы -- вызвала, по всей

видимости, эпилептические припадки, комбинированные с агрессивным

поведением.

Побочный (внебрачный) сын Рудольфа II и Екатерины Страдовой был

шизофреником агрессивного толка со склонностями к садизму. Болезнь Юлио

д'Аустриа долго держалась в тайне ото всех, однако после того, как в

Крумлове нашли на улице истерзанную им и умирающую девушку, скрытый недуг

королевского потомка стал явным. Поэтому заточение Юлио в тюрьму принесло

наконец облегчение как жителям Крумлова, где он жил, так и его знатному

отцу...

В последующие столетия психические расстройства в габсбургском роду

тоже не исчезают, разве что проявляются в более легкой форме. Последний

Габсбург по прямой линии, император Карл VI (1711--1740), отец Марии

Терезии, был агрессивным психопатом. Как-то на охоте он без всякой видимой

причины застрелил одного из своих придворных. Фердинанд V (Добросердечный)

был явный олигофреник, то есть обладал сильно пониженным врожденным

интеллектом.

Олигофреником, физически и психически отсталым человеком был и

последний Габсбург на испанском троне Карл II. Самостоятельно он никогда не

правил: во-первых, потому что был несовершеннолетний, во-вторых, потому что

был болен.

Эти примеры можно было бы продолжать до недавнего прошлого. Наследник

трона Рудольф при загадочных обстоятельствах покончил жизнь самоубийством.

Не было никаких внешних причин для такого поступка. Фердинанд д'Эсте тоже

отличался многими странностями.

Откуда же взялись эти

БОЛЕЗНЕННЫЕ ГЕНЫ в некогда здоровом крестьянском

швейцарско-австрийскому роду?

Следы ведут в Испанию. Достаточно вспомнить об устроенной Максимилианом

свадьбе между его сыном Филиппом и Хуанитой Арагонской и Кастильской, по

прозвищу Хуана Безумная. Она страдала тяжелой меланхолией. После смерти ее

супруга ее собственный отец объявил ее неспособной править и сам стал

регентом внука Карла.

Стоит обратить внимание и на бургундского герцога Карла Смелого,

который был тестем императора Максимилиана. Это был исключительно

честолюбивый правитель, сравнивавший себя -- ни больше, ни меньше! -- с

Александром Великим, который хотел владеть огромной империей и воевал со

всеми, с кем только было можно, в том числе и со своим сюзереном, королем

французским. В конце концов над ним одержали победу швейцарцы, и Карл Смелый

пал в бою.

По всем свидетельствам современников, Карл страдал

маниакально-депрессивным психозом с ярко выраженными маниакальными фазами,

которые и заставляли его предпринимать самые дикие поступки (в частности, он

взял в плен своего сюзерена -- французского короля и хотел его судить).

Так называемый бургундский род, из которого происходил Карл Смелый, был

побочной линией французского рода Валуа. Причем в последнем роду наблюдался

целый ряд неврологических и психиатрических отклонений. (Ян Добрый, Карл VI,

Карл VIII).

Таким образом, представляется, что так называемая дегенерация

Габсбургов началась с его смешения с родом бургундским, поколение спустя к

этому добавились болезненные гены испанских королей. Внутренние браки еще

углубили эти негативные факторы. Достаточно взглянуть на портрет Карла

Смелого, чтобы понять, откуда взялась у Габсбургов их выпяченная нижняя губа

и тяжелая челюсть.

Брачная политика, благодаря которой габсбургский род добился такого

могущества, таила в себе зародыш упадка.


^ ВИЛЬГЕЛЬМ II


Эгоизм императора приводит его к тому, он смотрит на все

государственное как на свое личное имущество. Все здесь -- его.

"Моя армия", "мой флот", "мои крепости", "мои деньги" (применительно к

государственной казне), "мой военный министр", "мой канцлер", -- все это

выражения, которые можно слышать из его уст столь же часто, как и "моя

лошадь", "мои ребята" или "моя речь".

Генри ФИШЕР.


Он вел много помпезных и хвастливых речей. Но после них никогда не

следовало действий.

Артур РОЗЕНБЕРГ.


Имя Вильгельма II немногое говорит молодым поколениям. Во всяком

случае, столь же мало, как и Первая мировая война, с которой связано это

имя. Страдания, которые она принесла, совершенно затмила Вторая мировая

война -- страшное продолжение первой. По масштабам истории, вторая

последовала за первой очень скоро. Впрочем, даже по масштабам человеческой

жизни. Когда восьмидесятилетний Вильгельм II умирает в своем изгнании в

Нидерландах, в местечке Дорн близ Утрехта, приютившая его страна

оккупирована армией, которую выражением "моя армия" называл человек, не

носивший императорский титул, но также имевший пристрастие к словам типа

"мои эссе", "мои сподвижники по партии", "моя Германия"... И "его" армии шли

по дорогам Европы к той же безумной и бессмысленной мечте, как и армии

Вильгельма, и -- не допуская даже мысли об этом -- к такому же печальному --

и даже более печальному -- концу.

Начало этого бесславного пути, впрочем, уходит своими корнями глубоко в

историю -- по меньшей мере, в прошлый век.

Хотя уже в раннем средневековье появляется громкое название "Священная

Римская империя германской нации". Фактическое объединение Германии,

раздробленной на протяжении многих веков на малые или большие государства,

королевства, княжества, герцогства и т. д., происходит только во второй

половине девятнадцатого века. Во главе объединенной Германии встает

консервативно-юнкерская и прежде всего милитаристская Пруссия.

У колыбели этого события стоит одна из наиболее интересных личностей

того времени, прусский рейхсканцлер Бисмарк, создатель германской

империалистической политики и очень талантливый и хитрый дипломат. Чехам

хорошо памятно его выражение о том, что кто является правителем Чехии -- тот

является правителем Европы. Начала германского объединения блестящи. Пруссия

оккупирует Ганновер и Шлезвиг-Гольштейн, одерживает победу над Австрией в

битве у города Градец-Кралове (1866), а через четыре года побеждает Францию

в битве у Седана; унизительный мир диктует Франции заплатить пять миллиардов

контрибуции и, кроме того, уступить Германии Эльзас и Лотарингию. Потом в

Версале Бисмарк торжественно провозглашает создание германской империи во

главе с прусским королем Вильгельмом I из династии Гогенцоллернов. Ядром

объединенной Германии по-прежнему оставалась Пруссия, однако, в принципе это

была некая форма федерации: в Баварии, Вюртенберге, Мекленбурге или Бадене

продолжали править местные династии, которые, впрочем, подчинялись

центральной власти.

Первый германский император Вильгельм I правил до 1888 года -- до своей

смерти восьмидесятилетним стариком. Тем, что этот потомок некогда

бюргерского рода Гогенцоллернов стал германским императором, он был обязан

своей блестящей интуиции, с которой, будучи прусским королем, он избрал

своим первым министром Бисмарка. После Вильгельма I на престол вступает его

сын Фридрих, известный (в отличие от своего отца и, прежде всего, канцлера)

своими либеральными тенденциями и англофильством (его супруга была дочерью

английской королевы Виктории). Фридрих, однако, умирает от рака горла через

три месяца после начала правления.

ЕГО ГЕРМАНИЯ И ЕГО АРМИЯ. На германский императорский и одновременно на

прусский королевский трон вступает 15 июля 1888 года сын Фридриха Вильгельм

II. С самого начала он чувствует себя призванным единолично определять курс

германской политики, что закономерно вело к столкновениям с "железным

канцлером" Бисмарком. Молодой император выходит из этого столкновения через

два года победителем. Странным это представляется только на первый взгляд. В

то время Бисмарк, безусловно, был признанным и уважаемым дипломатом как в

Пруссии, так и во всей зарождающейся империи. Тем не менее он забыл об одном

существенном факторе: об армии. В Германии тех лет, где молодые люди, по

выражению мадам де Сталь, больше ценили звание лейтенантов-резервистов, чем

академические титулы, армия чувствовала себя всецело подчиненной императору.

А потому реальной властью обладал не Бисмарк, а Вильгельм II.

В столкновении Бисмарк--Вильгельм II большую роль играли различия во

взглядах на внутреннюю и, прежде всего, на внешнюю политику. Во внутренней

политике речь шла, главным образом, о страхе перед растущим влиянием

социал-демократии: страх, правда, был общим, однако Вильгельм не одобрял

планы Бисмарка о ее подавлении, противопоставляя им собственные и уповая на

"лучшую" социальную политику. В международной области оба соперника резко

расходились во взглядах на отношения к другим европейским странам. В то

время как Бисмарк хотел и в дальнейшем поддерживать добрые отношения с

Россией и Францией, Вильгельм требовал -- во всяком случае, в начале своего

правления, -- тесного союзничества с Австрией и даже с Англией, а также

подготовки "оборонной войны" с Россией и Францией. (О том, что может

произойти международный конфликт, было очевидно со времени столкновения

между Англией и Францией в Судане. Однако долго не было ясна расстановка

сил. Коалиция Англии с Германией против Франции и России была реальной

опасностью еще после русско-японской войны в 1904--1905 годах).

За свое несогласие с этими планами Бисмарк наконец получил отставку. А

Вильгельм II начал интенсивно заниматься вопросами германской внешней

политики. Согласно германским историкам, он делал это старательно, однако

ему не хватало специальных знаний, и, кроме того, в его действиях совершенно

отсутствовала какая-либо систематичность. Поэтому за короткий период ему

удалось создать в делах полный политический хаос.

После отставки Бисмарка пост рейхсканцлера занял генерал Каприви, потом

граф Бюллов и Бетман-Гольвег. Ни один из них не сравнился с дипломатическим

величием Бисмарка. Однако Германия в то время переживает период резкого

подъема промышленного производства и роста крупного капитала.

И -- Германия вооружается. На деньги, которые Франция платит за

поражение у Седана.

Промышленность растет, зато деревня остается консервативной, сельское

хозяйство держат в своих руках помещики, особенно в Пруссии. Обеим ведущим

партиям в государстве -- консерваторам и народным либералам -- противостоят

социалисты, которые единственные не боятся императора и даже открыто

критикуют его. Несмотря на все меры, предпринимаемые против них (Вильгельм

называет их "предателями, недостойными называться немцами"), число их

избирателей растет, в то время, как другие партии теряют голоса. Во время

выборов 1881 года за социалистических депутатов в рейхстаг голосует всего 6%

избирателей, а в 1912 году уже 35%!

Однако Германия Вильгельма II отличается не только классовым гнетом, но

и национальным. Все сильнее дает себя знать германский национализм, а еще

неостывшая гордость за победу над Францией ведет к энергичному подавлению

ненемецких национальностей. Особенно остро это чувствуют поляки в Познани и

французы в Эльзасе и Лотарингии. По отношению к ним проводится жесткая

политика германизации. Император и его министры делают пангерманизм основой

своей идеологии. В чести Niebelungenstreue -- верность нибелунгам;

начинаются притязания на немецкоязычную Швейцарию, Нидерланды, фламандскую