Geum.ru

Иван Лесны. Онедугах сильных мира сего (Властелины мира глазами невролога) Иван лесны

Вид материалаСтатья
Подобный материал:
1   ...   9   10   11   12   13   14   15   16   ...   34

скорая смерть стала результатом психического потрясения от такого нападения.

Многие французские историки старались избавить Ногаре от нелестного

подозрения и свести вину за инцидент в папской спальне на римских

прислужников. Однако, несмотря на их старания, за Ногаре так и сохранилась

репутация человека, "давшего пощечину папе", оставшаяся за ним на всю жизнь.

Весть об этом инциденте была встречена в мире холодно, что тоже

свидетельствовало о революционных переменах в общественном мышлении той

эпохи.

Подводя итог сказанному, можно констатировать, что в многолетнем

соперничестве с римскими императорами папская курия наконец всегда

праздновала триумф. Зато она потерпела полное поражение в столкновении с

национальными силами капетовской Франции.

ВАВИЛОНСКИМ, ИЛИ АВИНЬОНСКИМ ПЛЕНЕНИЕМ ПАП называет большинство

историков последовавший период. После понтификата Бенедикта XI, длившегося

всего несколько месяцев, кардиналы снова почти целый год ссорились в

Перудже, никак не приходя к согласию в выборе кандидатуры на папский

престол. Только в июне 1305 года наконец был избран (причем не из числа

кардиналов) архиепископ из Бордо Бертран де Го, вошедший в историю как папа

римский Климент V.

Климент V был по происхождению французом. Французом он оставался и на

своем посту, хотя сфера его деятельности в большей степени приходилась на

английские владения. В присутствии французского королевского двора он был

посвящен в сан в 1305 году в Лионе, после чего, вызвав постепенно из Италии

папский двор, поселился в Авиньоне. Авиньон, будучи частью графства Прованс,

подчинялся тогда неапольской династии Анжу и был, таким образом, папским

ленным поместьем. В любом случае, это было куда ближе к Франции. И вот в

этом солнечном и прекрасном городе над Роной папский двор пребывал целых

семьдесят лет -- с 1308 до 1378 года. И хотя авиньонский папа (особенно

первый) находился в сильной зависимости от французской королевской короны,

термин "авиньонское пленение" не соответствует истинному положению

большинства авиньонских понтификов. Авиньонские папы "...жили в

южно-французской среде, которая для большинства из них была родным домом,

отнюдь не испытывая чувство, что это наносит какой-то вред папской власти и

достоинству пап, тем более что беспокойная атмосфера Италии была сама по

себе достаточным оправданием для них. Впрочем, глазу стороннего историка

авиньонский период тоже не представляется неким упадком", -- утверждает

историк Йозеф Шуста.

Не совсем справедлив и упрек, что папы были "похищены" из вечного

города Рима -- своей постоянной резиденции. Дело в том, что и прежде,

практически на протяжении всего тринадцатого века, папский двор постоянно

путешествовал по различным городам Италии, потому что Рим часто был не

только беспокойным, но и опасным местом. В Авиньоне папы и их двор нашли

относительный покой и безопасность. Впрочем, французское влияние умножало

факт, что большинство кардиналов было французами.

Климент V быстро превратился в настоящего пленника французского двора.

Впрочем, ему приходилось бы нелегко и в случае, если бы он не был французом

-- волей-неволей от стал наследником понтификата Бонифация VIII, а это было

весьма неблагодарное наследие.

Первый авиньонский папа не был к тому же ни борцом, ни героем. С самого

начала его устрашили угрозы Филиппа Красивого (или, скорее, его легистов),

что он устроит процесс, который посмертно обвинил бы его предшественника в

ереси. Такое ни один папа, разумеется, не мог допустить. Поэтому Климент V

отменил все буллы Бонифация, направленные против Филиппа, и окончательно

перевел свой двор в Авиньон.

Что, однако, бросило самое большое пятно на его понтификат, и прежде

всего на правление Филиппа Красивого -- был так называемый

ПРОЦЕСС ТАМПЛИЕРОВ. Орден тамплиеров возник в начале XII века в

Иерусалиме, и его члены называли себя церковными рыцарями. Они заботились о

храме Гроба божьего, а в период крестовых походов были организованы

по-военному. Наряду с этим, тамплиеры стерегли казну -- как собственную, так

и принадлежавшие правителям или просто частным лицам. С отступлением

крестоносцев из Святой земли и со всего Переднего Востока, центр тяжести

деятельности тамплиеров перемещался из области военной в область -- как

сказали бы мы сегодня -- банковскую. Многие богатые люди доверяли тамплиерам

свои сбережения, поэтому в конце тринадцатого века орден располагал

значительным имуществом. Сокровища тамплиеров -- в самом деле большие --

достигали невероятных размеров в ходивших о них легендах и слухах, становясь

предметом зависти и ненависти со стороны главных конкурентов тамплиеров --

итальянских банкиров. Во всех крупных городах были так называемые темплы, по

сути дела представлявшие собой некие банкирские дома.

По приказу Филиппа Красивого в 1307 году все тамплиеры по всей Франции

были в один день арестованы, и против них были выдвинуты фантастические

обвинения: якобы тайные обряды ордена требовали от них попирания Христа,

плевания на крест, магического союза с дьяволом и проч. До какой-то степени

эти обвинения исходили из суеверий того времени, однако в то же время на них

лежит ясная печать ни перед чем не останавливающихся интриг легистов. Их

наверняка привлекало богатство тамплиеров, и они набросились на него как на

желанную добычу.

При этом отнюдь не исключено, что Филипп Красивый верил многому из

того, что говорилось о тамплиерах в народе (их упрекали в светскости и

гордыне, в темных обрядах и многом другом). Однако главной причиной его

вмешательства наверняка было то, что, как и в спорах с Бонифацием, он считал

себя самым избранным защитником христианства, самым христианским королем,

правом и обязанностью которого является прямое вмешательство в дела церкви.

Сначала Филипп пытался натравить на тамплиеров папу Климента V, однако когда

тот не проявил желания действовать, взял судьбу ордена в свои руки.

Представляется, впрочем, что самую большую роль в решении короля

сыграли все-таки деньги. По некоторым данным, Филипп Красивый был должен

тамплиерам огромные суммы.

"Суд", которому было подвергнуто несколько сотен тамплиеров, заключался

в пытках, лживых обещаниях милости и выуживания признаний во всевозможных

преступлениях. Сам великий магистр ордена Жак Молэ в ходе такого "судебного

процесса" признался в отрицании Христа и плевании на крест. Когда Климент V

проявил несмелое желание устроить церковный инквизиторский процесс,

тамплиеры начали массово отказываться от своих признаний. Слабый папа не

сумел, однако, защитить их достаточно энергично, и по королевскому приказу

более пятидесяти членов ордена было сожжено на костре "за отказ от

признанных преступлений".

После этого Климент V, снова собравшись с силами, созвал в октябре 1311

года в некогда главном городе аллоброгов Вьенне общий церковный собор,

который должен был окончательно разобраться с делом тамплиеров. Под

давлением французского двора было принято наконец решение упразднить орден

тамплиеров, а его имущество конфисковать, что и произошло в апреле 1312

года. Первоначально конфискованные средства предусматривалось перевести

другому ордену и употребить для организации новых крестовых походов, однако

большая часть этого огромного имущества досталась наконец самому Филиппу и

другим монархам, которые, по совету Филиппа, тоже запретили на своих

территориях орден тамплиеров и поживились на их богатстве.

Был сожжен и великий магистр ордена Жак Молэ. Как передавалось потом из

уст в уста, на костре он призвал Климента V и Филиппа Красивого на божий суд

до года и дня. Папа действительно скончался через несколько недель после

этого. А спустя пару месяцев за ним последовал 47-летний французский

король... Варварство, с которым велся процесс против тамплиеров, превышало

даже меру средневекового невежества, и в этом контексте историческая фигура

Филиппа Красивого предстает перед нами в зловещем свете. Тем более, что, по

свидетельству Йозефа Шусты, этот король "умел и в кругу собственной семьи,

по отношению к женам своих сыновей, сделать фальшивое обвинение орудием

мрачной жестокости".

Неудивительно, впрочем, что многие французские историки стараются

очистить Филиппа Красивого. При этом утверждается, что тамплиеры были

наказаны справедливо, так как они изменили своим военным задачам

крестоносцев, заделавшись банкирами. Однако как увязать эту версию с тем,

что ни одному из тамплиеров не было предъявлено на процессе обвинение ни в

чем подобном?

ГДЕ КОНЧАЕТСЯ ЗАГАДКА... Дать объективную характеристику французскому

королю Филиппу IV Красивому очень нелегко. Кажется, он ставит порой в тупик

и историков. Тот же Шуста, приведя мнение современников короля о том, что он

был игрушкой в руках советников, добавляет: "Напротив, можно возразить, что

многолетняя цепь успехов Филиппова правления вряд ли была бы возможна без

существенного участия самого правителя, в котором некоторые историки

усматривают первое предвестие абсолютизма нового времени".

Кинаст утверждает: "...при всей смелости его планов, кажется, что

чрезвычайное усиление государственных средств власти как будто помутило его

мысль относительно достижимого. Его правление, при всей его трезвой

жесткости, окутано в то же время химерической дымкой. Он не умел

сосредотачивать свои усилия на большой цели".

В чем же заключается "загадка" Филиппа IV? Были обусловлены странные

дела, происходившие в период его правления, его собственной волей или они

творились по инициативе его советников? Слабым или сильным королем был

Филипп? Сам ли он решал дела или только слушался своих советников?

Кажется, и на этот раз, как часто бывает, правда лежит где-то

посредине. В каждом из высказанных предположений есть доля правды.

Из многих дошедших до нас источников и свидетельств современников,

которые приводит в своей обширной монографии о Филиппе Красивом французский

историк Жан Фавье, следует, что королевские настроения менялись, как

апрельская погода. Иногда он был решительным и властным, не терпел

возражений, иногда (еще чаще) был молчалив до апатии и целиком подчинялся

своим советникам. Или, точнее, придерживался их советов.

Современник короля Бернар Сэссэ, в частности, пишет:

"Наш король подобен филину -- птице красивейшей, но бесполезной. Не

знает ничего другого, как смотреть на людей пристально, ничего не говоря".

В 1300 году к Филиппу Красивому привели фландрского графа Ги де

Дампьера, который, по мнению французского королевского двора, нарушил свои

вассальные обязательства и вступил в конфликт с феодальным правом. Летописец

так рассказывает об этой аудиенции:

"Когда граф и его семейство въехали во двор и спешились, герцог

Савойский подвел их к королю. Король долго смотрел на них, но не сказал ни

слова. Потом отпустил, приказав заточить графа в темницу в Компьени".

Однако Филипп не всегда был таким. Иногда он даже проявлял чувство

юмора на свой лад.

Когда приор из Шезы Пьер де Паре направлялся с дипломатической миссией

в Рим, кто-то из членов королевского совета предложил поручить ему убить

Бонифация VIII. На что Филипп Красивый заявил: "Упаси бог! Ничего подобного

приор не сделает -- ведь ему грозило бы, что он сам станет тогда епископом

или даже папой. Идите, приор, и руководствуйтесь инструкциями, которые вы

получили".

Такие -- скорее анекдотические -- случаи не только дорисовывают

изменчивость настроений Филиппа IV, но и соответствуют его

"демонстративно-величественным манерам", которые отмечают у короля его

современники.

Эти манеры, впрочем, могли быть обусловлены и тем фактом, что Филипп

получил титул короля почти еще подростком, и неудивительно, что он изрядно

вскружил ему голову.

Нас, впрочем, больше интересует изменчивость его настроений, о которой

говорит почти каждое свидетельство современников Филиппа.

Эта изменчивость вполне определенно свидетельствует о том, что Филипп

Красивый был циклотимного склада и имел склонности к маниакальной депрессии.

Можно даже сказать, что речь шла о легкой форме маниакально - депрессивного

психоза, которая еще не требует специальной психотерапии. В маниакальном

состоянии он был говорлив, обладал чувством юмора и решал государственные

дела с уверенностью истинного правителя. Зато в состоянии депрессии (более

продолжительной, чем обычно) был молчалив до апатии, и за него решали

другие. Эта смена королевских настроений наверняка не прошла незамеченной, и

ею умело пользовались его советники.

Подобные случаи маниакально-депрессивных психозов достаточно часты, а

поскольку они, как правило, не попадают в поле зрения психиатров и не

лечатся, то доставляют немало проблем как самому пациенту, так и, прежде

всего, его окружению. И, разумеется, чем большей властью обладает такой

пациент, тем худшие последствия может иметь его болезнь для ближайшего

окружения и всего общества.

Более тяжелые формы маниакально-депрессивного психоза характеризуются в

маниакальной фазе и проявлениями агрессии, что время от времени наблюдалось

также и у Филиппа Красивого. Этим можно было бы объяснить как план короля

заставить Бонифация прибыть на церковный собор во Францию и его угрозу

устроить посмертный процесс по обвинению папы римского в ереси, так и прежде

всего кровавые преследования тамплиеров. И, наконец, ту "мрачную

жестокость", о которой упоминает историк Шуста.

Легкий тип маниакально-депрессивного психоза с изменчивостью

настроений, впрочем, лучше всего объясняет поведение короля. На этой --

скажем -- слабости Филиппа IV основывалась власть его советников, и от нее

зависели порой судьбы Франции.


КАРЛ VI


"Я должен рассказать вам о коронации молодого короля Карла, которая

проходила в то время в Реймсе.

Можете себе, конечно, представить, что французская знать не жалела

ничего, что могло бы способствовать пущему блеску и роскоши при коронации ее

правителя. Церемония проходила в воскресенье, в год 1380-й, когда Карлу было

двенадцать лет; в ней приняла участие почти вся могущественная верхушка

королевства.

Молодой король в субботу накануне прибыл в город и присутствовал при

богослужении в соборе девы Марии, где провел большую часть ночи при вигилии

вместе с другими молодыми господами, которые хотели стать рыцарями. В

воскресенье, на день Всех Святых, храм был богато убран.

И как собрались все, архиепископ реймсский начал служить торжественную

мессу. А потом подал королю помазание, как и святой Реми помазал в свое

время Хлодвига, первого христианского короля Франции...".

Жан ФРУАССАР. ХРОНИКА СТОЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ


Так описывает коронацию французского короля Карла VI старинная "Хроника

Столетней войны" хрониста и поэта Жана Фруассара. Впрочем, надо сказать, что

"блеском" и "роскошью" отличалась каждая коронация. Юный Карл VI вступал на

престол после своего отца Карла V, именовавшегося Мудрым, и никто еще не

предполагал, что его правление станет для Франции одним из печальнейших

периодов ее истории. (В конце его древнему и славному королевству даже

грозила опасность присоединения к Англии).

Вернемся, однако, на два года назад, к январю 1378 года, когда Карлу

было десять лет и он был дофином, то есть наследником французского трона.

Его отца Карла V посетил тогда римский император и чешский король Карл IV.

Оба правителя были более чем близки между собой: с родом Валуа, к которому

принадлежал Карл V и который был правящей французской династией, Карла IV

связывали двойные родственные узы -- во-первых, его первой женой была Бланш

Валуа, а во-вторых, его сестра Йитка была супругой Иоанна II Доброго, отца

Карла V. Оба рода, Валуа и Люксембурги, практически владели в то время --

или хотя бы оказывали влияние -- на всю Европу, за исключением Балканского

полуострова и России.

При этой встрече оба правителя, как будто в предчувствии близ кой

смерти, представили друг другу своих наследников: десятилетнего француза

Карла и четырнадцатилетнего чеха Вацлава. Судя по всему, монархи гордились

своими потомками.

Французский летописец задает условный вопрос: Каково бы было

могущественным правителям, если бы они могли догадываться, как промотают эти

потомки их наследство?

Что касается Вацлава IV, тут Фруассар явно имел в виду гуситские войны.

Однако они разразились после смерти Вацлава и не только не означали для

чешского народа упадок, но и стали одним из славных этапов его истории. У

французского же короля Карла VI отцовское наследство действительно распалось

под руками, и -- не будь поворота в войне с англичанами, совершенного Жанной

д'Арк при осаде Орлеана, -- последовала бы неминуемая катастрофа.

В период, когда Карл VI вступал, после смерти своего отца, на

французский трон, до конца войны между Англией и Францией оставалось еще

более сорока лет. Историки назвали позднее эту войну Столетней, хотя она и

не была войной в буквальном смысле этого слова, -- скорее, это была длинная

серия боев и столкновений, нарушаемых недолгими перемириями. Их причиной

была борьба за французский престол.

ИЗ ИСТОРИИ СТОЛЕТНЕЙ ВОИНЫ. Она началась в 1337 году, однако повод к

ней задолго до этого дал косвенно король Филипп Красивый. В 1298 году,

заключив мир с английским королем Эдуардом I, он. желая показать добрую

волю, выдал свою дочь Изабеллу за английского наследника. В то время ему,

несомненно, казалось, что он сделал блестящий дипломатический ход, который

сблизит оба западноевропейских королевства и установит между ними

добрососедские отношения и прочный мир. До сих пор эти отношения оставляли

желать лучшего. Французские короли тщетно стремились вытеснить

соседей-островитян из южнофранцузской области Гиень, а со стороны англичан

яблоком раздора была Фландрия, где они хотели сохранить свое влияние.

Вскоре, однако, оказалось, что "дипломатический ход" Филиппа был

фатальной ошибкой. Когда три десятилетия спустя вымерла от меча вся

капетовская династия и ее сменили Валуа, английский король Эдуард III, сын

дочери Филиппа Изабеллы, выступил с претензиями на французский престол.

Французы отвергли его притязания, сославшись на Салическую правду -- древний

сборник обычного права, исключавший из наследственного права женщин.

Англичане, однако, не признавали этот закон -- у них право женщин на

наследование трона признавалось -- и началась Столетняя война. Началась

довольно неудачным образом для французов, нанося к тому же Франции куда

больший ущерб, чем противнику, потому что велась на ее территории.

В 1340 году французы проиграли морскую битву при Слейсе, а после

поражения в битве у Креси, где английские лучники наголову разбили

французских рыцарей (на стороне французов сражался и 26 августа 1346 года

погиб чешский король Ян Люксембургский), в 1349 году французы как слабое

утешение отвоевали южно-французское графство Дофине (которое получали

позднее французские наследники престола -- отсюда их титул "дофины"), однако

уже в 1356 потерпели следующее тяжелое поражение -- у Пуатье. В этой битве

попал в плен к англичанам французский король Иоанн II Добрый, так и

скончавшийся в плену в 1364 году.

Военные неудачи, следовавшие одна за другой и во многом происходившие

по вине тяжелой конницы (феодальных рыцарей), разумеется, оказывали

отрицательное влияние на общественное мнение самых широких кругов населения,

которое обернулось против знатных феодалов, -- дворянства и прелатов. Когда

дофин, позднее король Карл V, управлявший королевством от имени своего отца