Geum.ru

Иван Лесны. Онедугах сильных мира сего (Властелины мира глазами невролога) Иван лесны

Вид материалаСтатья

Содержание


Георг iii английский
Подобный материал:
1   ...   12   13   14   15   16   17   18   19   ...   34
часть Бельгии и даже на новые территории Франции, из которых притязатели

собираются "выселить некоторое местное население".

Во внешней политике Германия в это время идет от одного успеха к

другому. Фактически она становится первой державой континентальной Европы.

Франция, если она и питала когда-нибудь надежды на реванш за 1870 год,

теперь запугана новой милитаризацией Германии и хвастливыми речами

Вильгельма. Германский император способен, например, спокойно высадиться в

Танжере, находящимся под контролем Франции, и произнести там антифранцузскую

речь.

ИМПЕРАТОР ЛЮБИТ ОРАТОРСТВОВАТЬ. Любит он разглагольствовать и о

"славянской опасности", под которой подразумевается Россия.

Императорская Германия добывает новые колонии, и, наконец, создает

Тройственный союз с Австро-Венгрией и Италией, однозначной задачей которого

является подготовка новой войны. И вот в 1914 году война вспыхивает, что

"его", то есть, вильгельмова армия приветствует. Поначалу германская до

зубов вооруженная военная машина добивается успехов, но потом из

Тройственного союза выпадает Италия, а к Антанте, то есть, к Франции,

России, Великобритании примыкают Соединенные Штаты Америки, Италия и т. д.,

пока противостоящий Тройственному союзу блок не достигает более двадцати

государств -- и победное начало Германии превращается в печальный конец. 11

ноября 1918 года во французском городе Компьень заключается перемирие, и

Вильгельм II удаляется в нидерландское изгнание, где живет еще 24 года.

Окончательному поражению Германии не помешал даже тот факт, что с 1916

года здесь практически правили военные -- генералы Людендорф и Гинденбург,

осуществлявшие военную диктатуру.

Обвинять в Первой мировой войне одного только Вильгельма было бы

абсурдным, ее причины были намного глубже и шире. Однако подстрекательские

речи Вильгельма, его воинствующий милитаризм, поддерживаемый им германский

национальный шовинизм и гонка вооружений существенно способствовали

развязыванию этой войны, не говоря уж о безоговорочной германской поддержке

последней военной афере Габсбургов после сараевского покушения.

Оценку личности Вильгельма II давали многие его современники, и она

редко представляла последнего Гогенцоллерна в положительном свете.

Вильгельма оценивали негативно не только из-за его несомненной доли участия

в развязывании Первой мировой войны, но и из-за его крайне несимпатичной,

аномальной и полу опереточной фигуры вообще.

Так, например, по рассказам анонимной графини, которая была придворной

дамой супруги Вильгельма II (приведено в книге Генри Фишера, вышедшей в

Англии в 1907 году), Вильгельм II выглядит как эгоманьяк, то есть человек,

никогда не думавший ни о ком, кроме себя самого. Он жил в представлениях,

которые и для его времени давно казались устаревшими: признавал только

дворянство и военных. Его страсть к войскам и мундирам была преувеличенной,

патологической и смешной даже в милитаристской Пруссии. Его придирчивое

отношение к деталям воинского обмундирования и соблюдению воинской

дисциплины было достойно литературных фельдфебелей Гашека. Вильгельм

исключительно презирал простых людей и свою прислугу. Горничные или слуги,

случайно вошедшие в дворцовый покой, где присутствовал император, немедленно

и без всякого выходного пособия выставлялись за дверь. (Прислуга могла

передвигаться по дворцу только в определенных его частях, а в императорские

покои могла входить только тогда, когда "Его Величество" отсутствовало.

Графиня приводит пример одной служанки, которая после тридцати лет верной

службы во дворце как-то призналась, что видела однажды кайзера в халате, и

тут же была немилосердно уволена).

КУДА ЗАВОДИТ ТЩЕСЛАВИЕ. Странным был император -странна была и жизнь

при императорском дворе. Несмотря на чувство собственного превосходства,

Вильгельм II приглашал на обеды и ужины различных гостей, членов

правительства, генералов. Императрице это было не по душе, так как семья

собиралась вместе только за столом, и она почти не бывала с мужем и детьми

наедине... Пока... пока одна фрейлина не посоветовала ей сослаться на пример

Людовика XIV, который, по свидетельству орлеанской герцогини Елизаветы

Шарлотты, дочери рейнского фалькграфа, ел только в кругу своей семьи.

Император боготворил Людовика XIV -- и совет помог: некоторое время

Вильгельм, в подражание своему образцу, обедал и ужинал с семьей.

Германский императорский двор кочевал между императорской резиденцией в

Берлине и Потсдамом, где у Гогенцоллернов было несколько дворцов -- в

частности, Цецилиенгоф и знаменитый Сан-Суси. Вильгельм питал слабость к

пышным придворным развлечениям и балам, для которых были обязательны маски и

костюмы, поэтому каждый бал обходился гостям недешево.

Тщеславие Вильгельма было беспримерным. Самое невинное критическое

слово или случайная улыбка могли стать причиной обвинения в оскорблении Его

Величества, за которое провинившийся мог получить и несколько лет тюрьмы. А

поскольку Вильгельм считал себя крупнейшим оратором, военачальником, поэтом,

художником, музыкантом, скульптором, искусствоведом, политиком,

проповедником, адмиралом, охотником и спортсменом, его было трудно не

оскорбить, если о нем говорилось или писалось. Вильгельм вел войну с

современным искусствам, натуралистической драмой и модернизмом. (Гитлер,

кстати, тоже считал себя человеком искусства, хотя был в этом отношении

скромнее Вильгельма, удовлетворяясь ролью художника; и он тоже вел борьбу с

"извращенным искусством").

К комплиментам Вильгельм питал большую слабость.

Вообще, он вел себя скорее как абсолютный монарх семнадцатого века, чем

как конституционный правитель (впрочем, в Германии, и прежде всего в

Пруссии, конституция была чисто формальным понятием) девятнадцатого и

двадцатого веков.

В качестве генерала и адмирала император ни разу в жизни ничем не

отличился, как охотник был не дисциплинированным, а как художник был

попросту никудышным. Вильгельм высоко ценил свое поэтическое произведение

"Песнь Аэгира", имевшее четкую пангерманистскую националистическую

тенденцию. С литературной точки зрения оно не представляло никакой ценности.

Зато Вильгельм был действительно выдающимся оратором -- он говорил много и с

удовольствием. И -- обо всем. Неустанно разъезжая по Германии в своем

специальном поезде, он всюду произносил речи. Впрочем, эти речи часто

ставили министров в неловкое положение, так как были непродуманными и часто

неразумными.

Вильгельм любил появляться на сцене в самых различных и самых

фантастических мундирах - - говорят, в его гардеробе их насчитывалось около

трехсот!

В целом и в частностях поведение Вильгельма было настолько странным,

что его сравнивали иногда с поведением его двоюродного брата, баварского

короля Людовика II, который страдал шизофренией и умер, утонув (по-видимому,

самоубийство) и потопив с собой при этом своего психиатра. Людовик

Баварский, как и Вильгельм, презирал своих слуг, причем заходил в этом

презрении куда дальше кузена: чтобы не говорить с ними, он отдавал

приказания, написав их предварительно на бумажке и плюнув на эту бумажку...

В связи с поведением Вильгельма у многих всплывало в памяти безумие его

прадяди -- короля Фридриха Вильгельма IV (1840-- 1861), который также

страдал, видимо, шизофренией.

ИСТОРИЯ ДЛЯ ПСИХИАТРА? Действительная, реальная картина, которую мы

можем составить для себя на основании свидетельств современников о

Вильгельме II, не отвечает настоящему психическому заболеванию. В поведении

германского кайзера явственно прослеживается тенденция к так называемому

гистрионству (позерству, актерству), граничащая порой с эксгибиционизмом.

Вильгельм II постоянно и с удовольствием играл, "показывал себя". Это

касается прежде всего его ораторских выступлений и придворных торжеств, то и

дело устраиваемых императором. Словом, Вильгельм вел себя как актер.

Его позерство усугубляло болезненное тщеславие и чрезвычайная

сугестибильность, внушаемость. Он легко поддавался ловко поданному ему

мнению, не особо вдумываясь в него.

Страдал Вильгельм и самовнушаемостью. Он убедил себя в том, что он

великий правитель -- нечто наподобие его предка Фридриха II (который в ходе

Семилетней войны заставил Марию Терезию отказаться от Силезии и Клодзка) или

французского короля Людовика XIV. Он стремился внушить другим свое

самомнение о его высочайшем происхождении и предназначении, хотя во времена

Вильгельма это давно вышло из моды и звучало анахронизмам. Все это черты,

называемые нами истерическими. Обычно истерия наблюдается у женщин, однако

каждый опытный невролог имеет свой опыт общения и с мужчинами, страдающими

болезненной внушаемостью и театральностью поведения и настолько входящими в

свою роль, что они и сами начинают этому верить.

Вне сомнения, Вильгельм II имел именно истерический склад личности.

Однако в случае настоящей истерии наблюдаются и тяжелые припадки, преходящие

параличи или потеря чувствительности и даже слепота. Ничего подобного у

Вильгельма не было. Поэтому возникает скорее подозрение на невротические

признаки, связанные с органическими заболеваниями нервной системы.

Таким образом, встает вопрос: могло ли у Вильгельма быть нечто вроде

органического поражения мозга?

Он родился 27 января 1959 года. Вскоре после рождения у него был

установлен паралич левой верхней конечности, который так и не был

окончательно излечен. Вильгельм мог держать поводья в левой руке, однако

конем мог управлять только правой, -- об этом мы можем прочесть у Фишера.

Поэтому обычно считается, что речь шла о периферийном параличе плечевого

нервного сплетения, который чаще всего возникает в результате обматывания

пуповины вокруг плеча плода.

Однако при рождении Вильгельма ничего подобного не произошло. Из

свидетельств акушерки фрау Шталь явствует, что супруга Фридриха (отца

Вильгельма) тяжело переносила беременность. Ей было в то время восемнадцать

лет, и она страдала "нервной болезнью" (источники не упоминают, какой

именно). Роды были трудными и продолжительными. Их принимала фрау Шталь,

присутствующий врач только наблюдал (!). Были опасения, что мать не

перенесет родов; а ребенок, появившись на свет, не дышал. Тогда акушерка

решилась на отважный шаг: "Я взяла в правую руку мокрое полотенце. --

вспоминает она, -- и начала шлепать ребенка -- по-домашнему, так что доктор

заворчал, а все, кто присутствовал в комнате, были шокированы... И вот,

прежде чем прозвучал сто первый выстрел из орудий (в честь рождения принца

-- Прим. авт.), слабый крик вышел из бледных уст ребенка".

Итак, Вильгельм родился асфиксичным (без дыхания) и ему проводили

реанимацию.

Другую важную информацию нам дает сообщение камердинера Нолте: не

только левая верхняя конечность Вильгельма была поражена параличом, но и

"вся левая сторона". Устав, император припадал на левую ногу и не мог

удержаться на ней. Таким, образом, он страдал гемипарезом (частичным

врожденным параличом левой стороны). Это, однако, говорило бы уже не о

периферийном происхождении болезни, а о центральном параличе вследствие

поражения мозга. Принимая во внимание анамнез (то, что нам известно о

родах), можно предположить гемипарезную форму детского паралича мозга,

поражение одного (противоположного параличу, то есть в случае Вильгельма

правого) полушария переднего мозга. Известно, что у гемипарезной формы

детского паралича всегда бывает в большей степени поражена верхняя, чем

нижняя конечность, и что, в отличие от других форм этого заболевания, эта

форма паралича является, как правило, следствием родовой травмы или асфиксии

новорожденного, что отвечает обстоятельствам рождения Вильгельма.

Таким образом, наиболее правдоподобный диагноз болезни Вильгельма --

гемипарезная форма детского паралича мозга в результате поражения правого

полушария мозга из-за недостатка кислорода при длительных родах.

И если исходить из предпосылки, что военная пропаганда Вильгельма,

поджигательские провокации, почти мистический культ армии и провозглашение

пангерманских идей, в сочетании с эскалацией вооружений в Германии, стали

виной Первой мировой войны, следует допустить, что свою долю в этом несло и

его поражение мозга.

В то же время, конечно, следует сознавать, что одна патологическая

личность не может кардинально повлиять на ход истории, и Первая мировая

война, безусловно, все равно вспыхнула бы, даже если бы на германском троне

был любой другой монарх. Главной причиной ее возникновения, наряду с

германским милитаризмом и национализмом, существовавшими задолго до

Вильгельма II (и проявившимися в крайних формах во время Гитлера), и

общенародным культом армии (Вильгельм, впрочем, был верховным жрецом этого

культа), были прежде всего империалистические цели германской крупной

буржуазии, промышленников и помещиков, выраженные известным "Дранг нах

Остен". Вильгельм II полностью отождествился с этой экспансионистской

политикой, был ее выразителем и исполнителем.


^ ГЕОРГ III АНГЛИЙСКИЙ


Большая часть XVIII века называлась в Великобритании "георгианской

эрой" по той причине, что три первых короля, происходивших из Ганноверской

династии, носили имя Георг.

Гораздо более значительными, чем их деятельность, были структурные

преобразования, которые в период, ограниченный примерно 1714 и 1763 годами,

подготавливали условия для полного развития промышленной революции.

Полишенски "ИСТОРИЯ БРИТАНИИ"


Я англичанин и родился в Лондоне.


Георг III во время своей коронации.


Английское происхождение Георга III не было таким уж бесспорным, хотя

от своих ганноверских предшественников он отличался хотя бы тем, что говорил

по-английски. И если Георг I и Георг II, которые говорили только по-немецки,

почти не принимали участия в заседаниях правительства и занимались

преимущественно делами своего Ганноверского княжества, Георг III посещал их

весьма прилежно. Более того, он хотел принимать максимальное участие в

управлении. А это в Англии в конце XVIII века было совсем не по-английски...

Дело в том, что там уже существовала система, которую можно назвать

парламентской. В двухпалатном парламенте (в Верхней и Нижней палате) были

представлены две партии -- виги и тори. Позиции первой были скорее

либеральными. Ее депутаты выступали за ограниченную королевскую власть и

являлись представителями поднимающейся богатой буржуазии. Представители

тори, которых называли также "друзьями короля", происходили большей частью

из аристократов и, наоборот, выступали за усиление королевской власти.

Но это, конечно, далеко еще не был настоящий парламентаризм, ибо не шло

и речи о всеобщих выборах. И хотя количество населения достигало десяти

миллионов, правом голоса обладало всего около четверти миллиона человек. Еще

более проблематичным было распределение мандатов, которое исходило из

средневековых, давно исчезнувших предпосылок. Так, например, многие новые и

быстро растущие благодаря развитию промышленности города (Манчестер, Лидс)

вообще не были представлены в парламенте, тогда как умирающие средневековые

поселения посылали туда в некоторых случаях даже двух депутатов. Известен

случай "избирательного округа", где был один единственный избиратель,

который сам себя избрал, объявил выборы единогласными и поблагодарил

избирателей...

Чаще всего избирался местный влиятельный помещик. Естественно, при этом

имели место и махинации, не исключалась покупка голосов, необходимых для

избрания и начала политической карьеры.

К тому же возможность избрания в Нижнюю палату была связана с владением

определенным имуществом, прежде всего земельным.

Поэтому не удивительно, что кресла в Нижней палате были разделены

весьма неравномерно. Например, небольшое графство Корнуолл в юго-западной

Англии, территория которого равнялась примерно двум нашим районам, имел

столько же депутатов, сколько целая Шотландия.

Другая, Верхняя, палата парламента, называемая также Палатой лордов,

состояла из представителей наследственной крупно поместной аристократии и

обладала правом отвергнуть любой закон, предложенный Нижней палатой.

Но, несмотря на эти изъяны, для тогдашней, в большинстве своем

феодально-абсолютистской. Европы английский парламент представлял собой

недосягаемый образец. Уже Великая хартия вольностей 1215 (!) года, не говоря

об акте Хабеас корпус 1679 года и Билле о правах 1689 года, из которых

первая в определенной степени ограничивала королевскую власть, а два других

документа гарантировали основные гражданские права, вызывали восхищение и

зависть. Не удивительно поэтому, что Монтескье в своем труде "О духе

законов" столь красноречиво описывает английский парламент, ибо этим он

одновременно боролся с тогдашним абсолютизмом во Франции.

Когда в 1760 году Георг III вступил на престол, в парламенте с 1714

года постоянно были в большинстве виги. Их девиз, в соответствии с которым

король должен

ВЛАСТВОВАТЬ, НО НЕ УПРАВЛЯТЬ, не открывал перед молодым королем больших

перспектив. Но тут начал действовать политический советник короля лорд Бьют,

который с помощью подкупов и протекции создал в парламенте партию "друзей

короля", и к власти пришли тори. Влияние короля на формирование

правительства, бесспорно, увеличилось, однако осуществить на деле абсолютизм

-- эту столь безрассудно неанглийскую идею -- ему никогда не удалось.

Впрочем, остается спорным вопрос, стремился ли действительно Георг III к

абсолютной власти. Скорее кажется, что вовсе не стремился, однако его

некоторые бестактные и недипломатичные вмешательства во внутриполитические

дела как бы свидетельствуют об обратном. Еще более серьезным был тот факт,

что его политика, или скорее политика его правительства, расходилась с

интересами растущей и все более влиятельной торговой буржуазии.

Понятно, что такое направление развития было не по вкусу представителям

партии вигов. В 1763 году, то есть через три года после прихода к власти

Георга III, представитель вигов радикал Джон Уилкес опубликовал в журнале

"Норс Брайтон" критические заметки в адрес короля, за что был арестован

(куда девался акт Хабеас корпус?), лишен кресла в Нижней палате и фактически

поставлен вне закона. Пострадали также все его сотрудники и даже работники

типографии. Однако Джон Уилкес был не из тех. кого можно было запугать. Он

снова столкнулся с правительством тори во главе с герцогом Графтоном в

период с 1768 по 1774 год, когда был избран в Нижнюю палату от Миддлсекса.

Три раза он был избран, и трижды большинство тори лишало его мандата. В

конце концов, депутатом был провозглашен его соперник, получивший меньше

голосов. Были слухи, что в этой борьбе против Уилкеса принимал участие и

Георг III. что, естественно, не способствовало его популярности. Кроме того,

он снова продемонстрировал спорность своей "английскости" ибо свободные

выборы в парламент в Англии традиционно считались одной из основных

гражданских свобод.

Но Уилкес опять не сдался. В качестве члена Лондонского городского

совета он опубликовал имена печатников, которые были арестованы за

публикацию парламентских дебатов в связи с анонимной критикой правительства

тори. Под лозунгом "Уилкес и свобода" было выдвинуто требование реформы

парламента. Удалось добиться лишь того, что сообщения о заседании парламента

было решено публиковать. Однако понадобилось еще тридцать лет для полного

проведения этого принципа в жизнь. Уилкес был избран мэром Лондона и в

шестой раз депутатом -- и в шестой же раз в 1782 году был выведен из