Иван Лесны. Онедугах сильных мира сего (Властелины мира глазами невролога) Иван лесны

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 34

врасплох и трех их предводителей арестовывает. Лорд Гастингс потом был

казнен, лорд Стэнли и епископ Джон Мортон были помилованы. Этим великодушным

поступком Ричард сам подписал себе смертный приговор: в решающей битве при

Босворте Стэнли перебежал к неприятелю и способствовал поражению Ричарда; а

епископ Мортон лишил его доброго имени, став первым источником молвы о

задушенных мальчиках Эдуарда и других злодействах. Но к этому мы еще

вернемся.

25 июня парламент объявил второй брак Эдуарда незаконным, его детей --

незаконнорожденными (оба мальчика затем были интернированы в Тауэре), а

герцога Глусестерского -- королем Англии Ричардом III.

Но феодальная оппозиция не собирается с этим мириться. Уже в ноябре

Ричард должен был выступить против восстания баронов под руководством лорда

Бакингема, бывшего своего сторонника. Оно было инспирировано епископом

Мортоном и поддержано наемниками, которых завербовал Генрих Тюдор, герцог

Ричмондский, во Франции. Ричард разгромил повстанцев, а Бакингем кончил свою

жизнь на плахе.

В январе 1484 г. парламент вновь подтверждает право Ричарда на престол

и объявляет сыновей Эдуарда незаконнорожденными, что также узаконивается

буллой под названием "Титулус Региус". (Однако нигде нет и слова о том, что

мальчики не живы, даже враги ничего подобного не говорят, а ведь согласно

более поздней легенде, мальчики должны были быть уже давно мертвы).

Наоборот, весной умирает сын Ричарда Эдуард, а через год и его жена Анна

Невилл. Чтобы сохранить право на престол за Йоркской линией, Ричард

объявляет своим преемником другого своего племянника, Эдуарда Уорвика, т. е.

не кого иного, как сына старшего брата Ричарда, Георга Кларанса, в смерти

которого за много лет до этого якобы был виновен Ричард. (Эдуард IV приказал

заключить Георга в Тауэр за участие в заговоре в 1478 году, там он вскоре

после этого и умер). Сам же Ричард III вообще старался, чтобы все члены его

семьи (он был предпоследним из двенадцати детей герцога Йоркского и графини

Сесил Невилл), включая пять дочерей брата Эдуарда, жили обеспеченно при

дворе, как и полагается членам королевского рода. Среди них были и три

возможных наследника трона, которые скорее могли представлять для него

опасность, чем два незаконнорожденных из Тауэра, лишенных парламентом права

преемственности. Их убийством Ричард ничего не выиграл бы. Это противоречило

бы здравому смыслу. А Ричард, хотя в отношении здоровья и не был в лучшей

форме, имел вполне здравый разум.

Главная опасность грозила Ричарду с другой стороны. Враждующая с ним

оппозиция внутри страны объединилась с Ланкастерами, жившими за границей и

жаждавшими вернуть себе утраченные позиции и обогатиться за счет рода

Йорков. Они решили свергнуть Ричарда силой оружия. Претендентом на трон они

дружно избрали до тех пор неизвестного, хотя и чрезвычайно богатого Генриха

Тюдора, герцога Ричмондского, который в то время, когда Эдуард сводил счеты

с Ланкастерами, нашел себе убежище при дворе французского короля. Сам же он

был лишь дальним родственником ланкастерской ветви, и то по своей матери,

внучке Джона Бофорта, незаконнорожденного сына первого Ланкастера Джона

Гаунта. Правда, и этих нескольких капель "королевской" крови ему было

достаточно, чтобы притязать на английский престол.

Во Франции он собрал сильное войско и высадился с ним на побережье

Уэльса. 22 августа 1485 г. на Босвортском поле близ Лейкастера он сразился с

Ричардом. Там Ричард потерял коня, корону и жизнь. Когда весть о его смерти

дошла до Йорка, члены магистрата записали в городскую книгу: "В этот день

король наш добрый Ричард был подло убит к великому горю и печали города

сего". И, очевидно, на горе всей неаристократической Англии. Согласно

балладе того времени, Ричард перед битвой якобы надел на шлем золотую

корону, чтобы, если он падет в бою, погибнуть как король. Корону якобы потом

нашли солдаты в терновых кустах.

Корону, за которую тридцать лет два могущественных рода вели упорную

войну не на жизнь, а на смерть, в которой нередко решающее слово оставалось

за топором палача или кинжалом наемного убийцы, теперь, спустя несколько

часов после битвы, присвоил себе дальний родственник -- Генрих Тюдор из

Ричмонда.

За последним действием войны Алой и Белой розы опустился занавес. Но

еще должен быть сыгран эпилог, потому что и после смерти Ричарда остаются

живы несколько принцев Йоркского рода, прежде всего юный Эдуард Уорвик,

английский король де-юре.

Эпилог в постановке Генриха Тюдора. Бразды правления в Англии крепко

взял в свои руки Генрих VII, основатель династии Тюдоров. Могильщик

сословной монархии и первый реализатор новой формы организации феодального

государства -- тюдоровского абсолютизма.

С первой же минуты он начал осуществлять ее последовательно, зачастую

не гнушаясь любых средств и злодейства, с мелочной точностью, но зато

эффективно.

Первым его государственным актом была отмена "Титулус Региус", буллы,

которой парламент подтвердил внебрачное происхождение принцев Эдуарда и

право Ричарда на престол. Перед парламентом, составленном уже из его

приверженцев, он обвинил в государственной измене самых богатых дворян,

которые остались верными Ричарду в битве при Босворте, а их вотчины

конфисковал в свою пользу. И сделал это на основании того, что началом

своего правления установил задним числом день перед босвортской битвой!

Ричарда он лишил всех гражданских прав, привилегий и собственности, но перед

парламентом он обвинил его только в тирании и жестокости, даже не вспомнив о

сыновьях Эдуарда. Это означает, что в то время они еще были живы где-то за

стенами королевской крепости Тауэр. Но тем самым он выдал Ричарду лучшее

свидетельство о том, что "невинные дети" были задушены не по его приказу, а

приказу кого-то другого, если только вообще их постигла такая участь.

Последний их след исчезает где-то летом 1486 года, через год после смерти

Ричарда. Оба мальчика могли вполне умереть от какой-нибудь инфекции,

например, от дифтерита, о чем свидетельствуют результаты осмотра двух

Детских скелетов, найденных недавно при раскопках в Тауэре и

идентифицированных с помощью современных средств как останки сыновей

Эдуарда. Теория об их убийстве как будто оказалась несостоятельной.

Кому тогда надо было, чтобы молва об их насильственной смерти

разнеслась по миру?

Скорее всего, Генриху VII.

Отменив буллу "Титулус Региус" (он приказал уничтожить ее копию и под

угрозой смерти запретил о ней говорить), он совершил серьезную ошибку. С

одной стороны, он восстановил честь дочери Эдуарда, Елизаветы, с которой он

заключил брак в январе 1486 года, чтобы сохранить за Тюдорами династическую

преемственность по женской линии. Но с другой стороны, одновременно

восстановил право преемственности у ее братьев-узников, которые таким

образом стали законными наследниками престола. В тот момент, когда он это

осознал, они уже представляли для него реальную опасность.

Умерли ли они насильственной или естественной смертью, но начала ходить

молва о "черном злодействе", а его организатором был назван Ричард III. Надо

было опорочить память о нем, очернить добрую славу, которой он все еще

пользовался в королевстве, превратить его в циничного узурпатора престола.

Особая заслуга в этом принадлежит Джону Мортону, епископу Элийскому,

заклятому врагу Ричарда. Генрих VII отблагодарил его за это архиепископством

Кентерберийским и кардинальской митрой.

Официальная версия об участии Ричарда в ликвидации мальчиков стала

известна общественности лишь в 1502 году, через семнадцать лет после

Босворта. Тогда якобы сделал признание некий сэр Джеймс Тиррел, бывший при

Ричарде кем-то вроде мажордома Тауэра. Он сказал, что в то время, когда

король путешествовал, он якобы по его подсказке задушил обоих заключенных

сыновей Эдуарда...

И следующий этап кампании опорочивания имени Ричарда, который проходил

во время правления второго Тюдора -- Генриха VIII, также связан с епископом

Джоном Мортоном. Тогда-то возникла уже упоминавшаяся вначале "История

Ричарда III", которая была фактически пасквилем на последнего Плантагенета.

Его авторство приписывается Томасу Мору, философу и гуманисту, известному

как автор "Утопии" и основоположник утопического социализма. При Генрихе

VIII он был канцлером королевства (позже за разногласия с королем был

казнен). Во времена правления Ричарда Мору было пять-восемь лет, так что в

любом случае эта хроника -- свидетельство из вторых рук. Информатором Мора

был не кто иной, как епископ Джон Мортон. Эти порочащие данные переписывали

другие историки, а так как и во время правления Елизаветы I иных источников

не существовало, то ими пользовался также Вильям Шекспир, когда писал свою

хронику "Ричард III". Он изобразил короля как отрицательного героя,

великолепно увенчав таким образом, хотя и невольно, упорные усилия Тюдоров

по преданию анафеме последнего Плантагенета... Правда, Генрих VII не был

таким пристрастным только в отношении Ричарда III. Свои планы он

реализовывал последовательно, не оставляя ничего на волю случая. Шаг за

шагом он избавлялся от всех возможных претендентов на трон, особенно от

наследников Йоркской ветви, оставшихся в живых после Босворта, включая

незаконного сына Ричарда, Джона Глусестера. А то, что ему не удалось сделать

до 1509 года, доделал его сын и преемник Генрих VIII, по прозвищу "Синяя

Борода".

Ричард III как больной человек. Уже в самом начале мы дали понять, что

нас интересует этот государь как человек, страдавший физическим уродством.

Так, в хронике Мора (или Мортона?) это физическое уродство связывается с

тем, что он был недоношенным, т. е. родился раньше нормального срока. В этой

связи мы уже говорили о нем в 1972 г. в предисловии к книге "Детский

церебральный паралич с точки зрения невролога". Мы исходили тогда из

старейших отечественных работ об этом заболевании, написанных неврологом

Ладиславом Гашковецем и психиатром Антонином Геверохом в конце прошлого

века. К сожалению, оба они, очевидно, опирались на Шекспира (горбатое

чудовище, на которое даже "собаки лают"!).

И так как в обеих работах говорилось о непропорциональности фигуры, мы

предполагали спастическую гемиплегию с расстройством движения одной половины

тела.

Только британский ортопед П. Роудз, который в 1977 г. очень подробно

рассмотрел "физическую деформацию" Ричарда III, вообще не допускал детский

паралич. Он считал, что небольшие ортопедические дефекты лопатки и плеча

могли быть результатом плечевого паралича верхнего типа с парализованным

плечевым сплетением и предплечьем. Это довольно часто бывает в результате

тяжелых родов.

Нам точно неизвестно, были ли в случае Ричарда тяжелые роды, или нет,

но у нас есть несомненные свидетельства его няни, которая подавала сведения

матери о детях, доверенных ее заботам. Каждый раз она говорит: Ричард пока

жив. Таким образом, в раннем детстве он был очень слабым. На его портрете,

написанным, очевидно, вскоре после его смерти неизвестным художником,

который определенно очень хорошо знал Ричарда III, без сомнений, левое плечо

ниже правого; видно также, что правый уголок рта оттянут книзу. Более того,

имеется много сведений о том, что он хромал и что стопы у него свисали

("конская" стопа?). Этих свидетельств столько, что их нельзя не принимать во

внимание.

Несколько противоречивы сведения о его родах. Был он недоношен, или

плод выходил тазом вперед? Роудз указывает, что при одиннадцатом ребенке, к

тому же не полностью доношенном, роды бывают при тазовом предлежании плода,

что может вызвать осложнения. А такие тяжелые роды могли привести к

некоторой форме детского церебрального паралича и даже к парезу, т. е. к

параличу плечевого сплетения. Мы проверили у наших акушеров, и они считают

этот взгляд правильным.

И все же я думаю, что от первоначального диагноза, в соответствии с

которым Ричард III перенес детский паралич, мы должны будем отказаться. Его

нельзя полностью исключить, но он неправдоподобен. Человек, который в битве

при Барнете размахивал в тяжелейшей сече боевым топором, вряд ли мог иметь

большое расстройство двигательного аппарата центрального происхождения,

особенно если принять во внимание, что боевой топор пятнадцатого века был

изрядно большим и тяжелым.

Однако он вполне мог страдать параличом периферийных нервов (вялый

паралич), вызванным травмой корешков двигательных нервов, исходящих из

шейного пояса, -- довольно частая травма при тяжелых родах. В таком случае,

были парализованы лишь мускулы плеча и предплечья, рука была в порядке. А

если к тому же еще это была левая рука -- на портрете у Ричарда левое плечо

ниже, -- то он мог бы размахивать топором или мечом, держа их в правой руке,

а левой только вести коня.

Почти определенно речь шла о раннем (послеродовом) заболевании, ведь в

раннем детстве он был настолько слаб, что няня постоянно сомневалась, что он

вообще выживет.

Почему он хромал? Доказано, что при параличе шейного сплетения в

меньшей мере бывает затронута и центральная нервная система по тем же

причинам, т. е. в результате трудных или вообще ненормальных родов. Такое

небольшое церебральное нарушение, сопутствующее верхнему типу послеродового

плечевого паралича, могло быть причиной не только хромоты (легкого

расстройства движения нижних конечностей), но и возможных более темных

сторон характера Ричарда.

Вообще-то, кто знает, не было ли первоосновой отчаянного крика о

помощи, ставшего крылатыми словами "Королевство за коня!" то, что левой

слабой рукой Ричард не мог держать поводья так крепко, как правой рукой. Так

под ним пал конь в тот момент, когда на карту были поставлены королевство и

жизнь.

Это, вполне понятно, никто уже не сможет доказать. Так же, как никто

уже не сможет полностью объяснить таинственную смерть племянников Ричарда в

Тауэре. И то и другое закрыто от нас пеленой времени, непроницаемым

занавесом шести столетий.

Но все же одно нам удалось -- показать Ричарда III в несколько ином,

нетрадиционном свете. Ведь он был нисколько не хуже (если не был лучше), чем

его современники и наследники в борьбе за престол. И уж, в любом случае, он

не был таким извергом, каким его изобразил Шекспир.

Однако, чтобы не произошло недоразумение: этой нашей констатацией мы ни

в коей мере не хотим умалить художественную силу шекспировской трагедии.

Целью великого английского драматурга, определенно, не было ни в "Ричарде

III", ни в других трагедиях, где главный герой -- узурпатор королевского

трона, давать точный исторический образ, и уж, тем более, подменять историю.

Как каждый настоящий художник, он хотел прежде всего постигнуть общие

проблемы изображаемой действительности -- конкретную взаимосвязь между

властью и жаждой власти. Не в последнюю очередь он также предупреждал о

возможном повторении кровавых боев за престолонаследие, имевших место в

прошлом, Историческую хронику о Ричарде III он писал к концу правления

Елизаветы I, вскоре после казни Марии Стюарт, когда было ясно, что династия

Тюдоров вымрет по мужской и по женской линии.

А это было время, когда Англия, также благодаря Тюдорам, постепенно

становится морской, торговой и колониальной державой первой величины. Но это

было также время, когда господствовавший до тех пор феодализм близился к

своей агонии, охваченный болезнью, признаки которой Шекспир, бесспорно,

распознал. Ее лечение начнут пятью-десятью годами позже Оливер Кромвель и

сила, которую он будет представлять -- английская буржуазия. Но этот вид

заболевания уже находится за пределами исследований невролога.

^ ЖАННА Д'АРК

Выйдя из народа, выражая мнение трудовых и творческих слоев, она

сделала для спасения монархии -- символа национального единства, залога силы

и общественного авторитета -- больше, чем правящие слои, руководимые

эгоистическими классовыми интересами.

^ ВИКТОР Л. ТАЛЬЕ

Как уже упоминалось, в 1422 году почти одновременно умирают два главных

действующих лица Столетней войны: несчастный эпилептик Карл VI и его

английский соперник Генрих V. С их смертью спор вокруг французского престола

получил новый импульс. Ведь для англичан -- иначе и быть не могло -- вопрос

был совершенно ясен: наследником английского и французского трона является

английский принц, которому к тому времени исполнилось несколько месяцев --

он же позднее Генрих VI. Разумеется, с этим согласна и бургундская сторона

-- французские союзники или, точнее, коллаборационисты англичан. Англичанами

захвачена почти вся Франция, и правит ею чужеземец -- герцог Бедфордский,

регентствующий от имени короля-младенца.

Большего унижения Франции трудно себе представить.

В стране усиливаются нищета и болезни, взимается все больше налогов и

пошлин -- герцог Бедфордский явно не деликатничает с подданными. Возрастает

всеобщая неприязнь к английским оккупантам и французским коллаборационистам.

Англичан насмешливо называют "годдемами" по тому, как они чертыхаются: "God

damn!". Национальное самосознание и патриотизм, до сих пор

распространявшиеся преимущественно в так называемых высших кругах, растут,

как лавина в самых широких массах, становясь почти революционной силой,

особенно в провинции: во многих деревнях крестьяне набрасываются на

ненавистных "годдемов" с косами и вилами.

Однако число французских "друзей" англичан тоже растет Пятую колонну

представляют уже не только бургундцы, к ней относится также герцог

Бретонский, город Париж и парламент (высший суд). Так что многочисленные

народные бунты по всей Франции удается легко подавить.

В руках англичан и их так называемых союзников находится, таким

образом, не только вся северная, но и большая часть южной Франции, в

частности Гиень, Истинные приверженцы дофина, в сущности, законного

французского короля, оказываются в явном меньшинстве. Но это лишь оптический

обман. В массах постепенно зреет чувство принадлежности к своему народу и

своему королю.

На стороне Карла VI стоит мало дворян, но большинство народа.

Однако действительность была такова, что Франция имела двух королей:

одного -- грудного младенца и второго -- одинокого и напуганного юношу.

Фактически не правил ни тот, ни другой -- правил ненавистный английский

регент.

При этом военные силы англичан в оккупированной Франции были

немногочисленными -- для успеха дофину Карлу было бы достаточно одного

победного сражения. Но для этого нужен был меньший раскол в его собственных

рядах и, очевидно, больше мужества, а также дипломатического и военного

таланта дофина, позднее -- Карла VII... В сражении под Верней (1424) он

потерпел поражение, после чего укрылся со своим двором и приверженцами на

юге от Луары в городке Бурж, который еще остался верен ему.

Однако среди запруженной англичанами и бургундцами Франции оставался

еще один крупный город, который не предал Карла: Орлеан. Англичане решили во

что бы то ни стало захватить его и тем самым окончательно поставить дофина

на колени. В начале весны 1429 года (в то время дофин как раз находился со

своими придворными в Шиноне -- одном из немногих замков, еще оставшихся у

него) англичане уже захватили предместья Орлеана; казалось, что его

окончательное падение -- это вопрос нескольких дней, если не часов.

В этот момент в Шинон приезжает семнадцатилетняя девушка сопровождении

вокулерского кастеляна де Бодрикура и шести солдат-наемников. Приезжает для

того, чтобы, как она сама заявляет изумленному дофину, спасти Францию. И для

Blog

Иван Лесны. Онедугах сильных мира сего (Властелины мира глазами невролога) Иван лесны

Содержание