Geum.ru

Иван Лесны. Онедугах сильных мира сего (Властелины мира глазами невролога) Иван лесны

Вид материалаСтатья

Содержание


Вацлав ii
Подобный материал:
1   ...   16   17   18   19   20   21   22   23   ...   34
мыслительных способностей, что на научном языке называется

артериосклеротической деменцией (она характеризуется тем, что образуются так

называемые люцидные интервалы, или периоды, когда пациент с умственной точки

зрения абсолютно нормален). Свои умственные затруднения пациент может долго

скрывать, сохраняя как можно дольше общественные функции.

Следовательно, видимо, Болеслав II страдал болезнью своего времени --

артериосклерозом мозга, но он перенес и не менее одного паралича, когда

потеря сознания длится всего несколько секунд, зато потом следует, как

правило, потеря двигательной функции половины тела, которая постепенно

восстанавливается.

Именно на это время, согласно источникам, приходится приказ Болеслава

II об уничтожении Либице. Могла ли болезнь повлиять на его решение? Мы

пытались показать, как Болеслав на протяжении всего периода своего правления

стремился сделать все для того, чтобы укрепить чешское государство и власть

Пржемысловичей. Как государь, отличавшийся благоразумием и осторожностью,

храбростью и решительностью, он не мог поступить иначе, чем поступил, ибо

видел в Славниковичах и их землях угрозу для дальнейшего развития чешского

государства и использовал при этом методы жестокие, но не исключительные для

той суровой эпохи. В исторических источниках того времени нет каких-либо

упоминаний о вмешательствах или проявлениях недовольства в знак протеста со

стороны правителей других государств, симпатизировавших или поддерживавших

дружеские связи со Славниковичами. Весьма возможно, мозговой инсульт и

последовавший паралич половины тела ускорили у пациента (опасавшегося из-за

ухудшения состояния упустить случай) принятие решения уничтожить Либице.

Впрочем, ручаться головой за это утверждение не может ни один невролог.

Тем не менее хронист Козьма в определенной степени подтверждает наш

диагноз смерти Болеслава II (7 февраля 999 года):

"В последний час уста застыли". Это может свидетельствовать о

последовавшем тромбозе в левом полушарии переднего мозга (нарушение речи?)

или в стволе мозга (парализованное лицо?).

Прежде чем закончить историю Болеслава, вернемся к его сопернику

Войтеху Славнику. Как мы знаем, он принял мученическую смерть в 997 г. от

рук пруссов в Прибалтике. Войтех желал отдать всю жизнь за христианскую

веру, но этого, видимо, не понимали пруссы-язычники, которые видели в нем,

как и в его брате Радиме, посланнике Оттона III, посла смерти, а не

провозвестника новой религии. Поэтому Войтеха ждала смерть, а Радима --

пленение. Его дальнейшую судьбу предоставим историкам.

Печальной иронией истории стал тот факт, что немного лет спустя после

либицкой экзекуции (которая означает не только завершение дела единства, но

и, по мнению Ванчуры, "семя раздора и бедствий"), после смерти Болеслава II,

мощь Пржемысловичей и чешского государства падает настолько, что ей не

удается оправиться и в будущих поколениях.


^ ВАЦЛАВ II


Люди не любят воинственных вояк, топот лошадей и военные пожары.


Король -- монах! Точно так же его могли бы называть королем бедных. Или

королем мира. Собственно, это одно и то же.

Даже самый доблестный рыцарь никогда не проникал в глубину души тех,

чья жизнь заполнена мирным трудом.

Людмила ВАНЬКОВА. "Королевский пурпур тебя не спасет".


Люди, "чьим жизненным уделом был спокойный труд", любили Вацлава II,

хотя и не всегда это высказывали. Тем не менее, в достопамятный день 24 мая

1283 года они проявили свои чувства с таким энтузиазмом, спонтанностью и

искренностью, каких не доставалось еще ни одному чешскому государю. В тот

день Вацлав возвращался в Пражский Град после более чем четырехлетнего

интернирования в Бранденбурге, и народ уже с раннего утра шпалерами стоял

вдоль улиц, по которым должен был проследовать торжественный кортеж.

Государя пришла приветствовать вся Прага, мещанство и беднота, монахи в

рясах и рыцари с мечом на поясе, опытные турнирные бойцы и дворовая челядь;

вельможные чешские паны, придворные и церковные сановники входили

непосредственно в королевскую свиту. Всем хотелось собственными глазами

увидеть представителя династии, которая свыше четырех столетий правила в

чешских землях, наследника престола и сына великого отца, который пятью

годами ранее геройски пал в неравной битве на Моравском поле, -- а перед

ними предстало дитя, мальчик неполных двенадцати лет, махавший ручонкой

ликующей толпе.

Все связывали большие надежды с его возвращением в Чехию. Наконец-то

должны были прекратиться печальное опекунство Оттона Бранденбургского и

бесчинства его мародеров в чешских городах и весях, пашалык Рудольфа

Габсбурга, голод и эпидемии, бесправие и злоупотребления, что долгие годы

отравляли жизнь населению королевства. Работный люд, т. е. крестьяне,

горняки, ремесленники, хотели получить возможность спокойно трудиться и

добиваться справедливости, порядка в стране и безопасности передвижения по

дорогам. Мещане ожидали, что молодой король подтвердит их старые и

предоставит им новые привилегии, купечество желало точных мер и надежных

денег, священники и монахи рассчитывали на новые церкви и монастыри с

обширными угодьями, дворянство, особенно знатные чешские паны, намеревались

потребовать, чтобы Вацлав оставил за ними все владения, крепости и замки,

включая и те, что им удалось за пять лет безвластия отнять у церкви и

короны. Епископ Тобиаш из Бехине, в отсутствие Оттона Бранденбургского глава

земского управления, желал того, чтобы Вацлав оставил его на этом посту,

пока сам не вырастет и не сможет держать скипетр. Если это вообще

когда-нибудь произойдет...

Достаточно было одного взгляда, чтобы засомневаться в будущем молодого

короля. Ребенок по возрасту и виду, хилого телосложения и со слабым

здоровьем, с внутренними следами долгого одиночества и отлучения от матери и

родного дома, он не мог внушить вельможам из свиты прочной уверенности в

том, что все их пожелания сбудутся. Как мы увидим, их опасения не были

лишены оснований. Зато народные чаяния Вацлав выполнил до последнего и к

тому же сумел сделать такое, о чем многие из его предшественников на троне

не смели даже и мечтать. В тот майский день 1283 года он возвращался в свою

оголодавшую, разграбленную, изнуренную и обнищавшую страну. За двадцать два

года, что ему предстояло прожить, он стал одним из самых могущественных и

богатейших владык тогдашней Европы.

Однако, листая летописи и хроники, читая современников или более

поздних авторов и биографов Вацлава, мы зачастую встречаем у них разные

суждения и даже противоречивые характеристики, как если бы речь шла не об

одном и том же человеке, а о нескольких.

Тогда как одни видят в этом выдающемся представителе Пржемысловичей

только чудака, человека слабовольного и без капли мужества, "потакающего

самому себе в буйствах и праздности" (Данте), не унаследовавшего "хотя бы

немного силы духа, предприимчивости, храбрости и честолюбия, которыми

отличался его отец" (Ф. Палацкий), или, например, "нервно трепещущего

интеллектуала на троне" (Й. Шуста), другие видят в нем выдающегося деятеля,

который расширил королевство; правителя с прозорливым политическим и

государственным мышлением, энергичного монарха, без колебаний выступавшего

против самых сильных чешских вельмож. Так, в историческом романе Л.

Ваньковой он характеризуется как король, "который, хоть и не стал богатырем,

зато обладал сильным духом, не покинувшим его даже в удушающих объятиях

смерти".

Кто прав? Каким Вацлав II был на самом деле?

Король для другого века! Сын Пржемысла Отакара II и Кунгуты Галичской,

Вацлав родился 27 сентября 1271 года. В ту пору отец его находится на

вершине своей власти. Он -- король чешский, маркграф моравский, австрийский

герцог и владыка Каринтии и Крайны, победитель во многих сражениях, участник

двух крестовых походов на Литву, Пржемысл достиг успехов и внутри страны

(ослабления княжества Витковичей благодаря основанию города Ческе-Будеевице,

монастыря "Золотая корона" и Противина; замены деления на замки с угодьями

времен Болеслава новой структурой земского управления и судопроизводства;

поддержки развития горного дела, торговли и ремесел; завершения колонизации

пограничных областей и их населения и их заселения немцами; расцвета науки и

искусства). Поэтому придворные пииты именовали Пржемысла королем "железным и

золотым", сравнивая его с Александром Македонским и никогда не забывая

упомянуть, что он наидоблестнейший из рыцарей.

В XIII веке, в котором Пржемысл Отакар II прожил всю, а его сын Вацлав

-- большую часть своей жизни, рыцарство в чешских землях воспевалось как

вершина мужественности, а его носители воспринимались как некие идолы

(подобно кино- и спортивным звездам и популярным певцам нашего времени). А

если таким рыцарем был государь, то слава венчала его уже при жизни и имя

его повторялось во всех концах Европы. Так было и с королем Пржемыслом

Отакаром II. Известность его не ослабла ни в последнее пятилетие, когда его

преследовали неудача за неудачей, в том числе и на поле брани, ни когда его

кандидатура не прошла на трон императора Священной Римской империи (1273),

ни когда вследствие предательства собственной знати он был вынужден

заключить с победившим соперником Рудольфом Габсбургом постыдный Венский мир

(1276), потеряв альпийские земли и Хеб, ни когда в роковой битве у Дюрнкрута

он был совершенно не по-рыцарски пронзен копьем и мечом и влеком в пыли до

смерти. Но и потом никто не мог поверить, что король-рыцарь, мастерски

владевший мечом, мог пасть в бою. Рудольфу Габсбургу пришлось в течение 30

дней демонстрировать его останки в Вене. Слава "железного и золотого" короля

пережила века.

Совсем иначе складывалась судьба его сына, наследника престола Вацлава.

По части храбрости, мужественности, ловкости в обращении с оружием Вацлав не

пошел в отца, хотя нет сомнения в том, что при дворе его побуждали к этим

проявлениям рыцарства. Правда, только до семи лет, т. е. до трагической

гибели Пржемысла (26 августа 1278 года), хотя, очевидно, и раньше меч его не

занимал. У него были другие задатки. А главное, природа не наградила его

необходимыми для рыцарского образа жизни ростом, крепкими руками и

выносливостью, -- короче, физическими данными.

После поражения на Моравском поле и гибели отца происходит трагический

перелом не только в физическом, но и душевном развитии королевского

отпрыска, и без того нервно лабильного. Репрессии победителя обрушились на

все королевство, на всех его жителей, не исключая и сына Пржемысла. Как

известно, Рудольф Габсбург занял Моравию и оставил ее себе на пять лет в

залог, якобы для возмещения расходов на борьбу с Пржемыслом. В свою очередь,

Чехия "пользуется охраной" наемников бранденбурского маркграфа Оттона V

Длинного, племянника павшего короля (сына Божены Пржемысловны). После

политических интриг и вооруженных стычек, в ситуации полного хаоса ему

поручается опекунское управление Чехией и воспитание юного короля, кстати

уже помолвленного в январе 1279 года с дочерью Рудольфа -- Гутой.

Через месяц Оттон отправляет Вацлава и его мать, вдовствующую королеву

Кунгуту, в замок Бездез, который строго охраняют. С этого момента жизнь

наследника чешской короны превращается в страдание. За заточением в Бездезе

последовало интернирование в чужой среде в Цвиккау, Берлине и, наконец, в

бранденбургском Шпандау. Его опекун и воспитатель Оттон V не очень нянчился

с младшим двоюродным братом, о чем мы узнаем из источников той эпохи

(согласно "Збраславской хронике", в Бездезе его морили постами и голодом) и

по данным антропологических исследований его останков (на челюсти и костях

Вацлава II были обнаружены следы рахита, вызванного недостаточным питанием и

нехваткой витамина "Д" в детстве).

Гораздо сильнее телесных испытаний, на хрупкий организм короля-пленника

действовали переживания душевные, "разлука со счастьем", как пишет В.

Ванчура, пребывание в непривычной среде, без нежной материнской заботы и

беззаботных детских игр со сверстниками, -- словом, отсутствие семейного

очага и воспитания чувств. Надо ли после этого удивляться, что в зрелом

возрасте он иногда испытывал ощущения подавленности и страха, что мысль его

нередко путалась, а поведение не имело ничего общего с идеалами

средневекового рыцаря и государя. На психику Вацлава повлиял и скорый отъезд

его матери из Бездеза в Моравию (в литературе, хоть и несправедливо,

осуждаемый, как поступок эгоистичный и жестокий). Можно предполагать, что он

всем своим детским существом был к ней привязан, ибо, вернувшись в Прагу из

бранденбургского плена, с распростертыми объятиями принял не только мать, но

и ее нового мужа, Завиша из Фалькенштейна, с которым Кунгута познакомилась

во время четырехлетнего пребывания в опавском Градеце. О нем молодой король

должен был знать, что Фалькенштейн был одним из активнейших противников отца

как глава соперничавшего с ним могущественного рода Витковичей, паном Южной

Чехии и владельцем поместий в Австрии в областях Зальцбурга и Пассау.

Очевидно, по подсказке матери Вацлав поручил отчиму управление всем

королевством, и при первом же своем государственном решении поступил

правильно.

Завиш энергично принялся за восстановление опустошенной, обнищавшей

страны, изнуренной бранденбургским и габсбургским гнетом. Вскоре ему удалось

установить порядок, притеснить шайки местных грабителей, подстрекаемых

смещенным епископом Тобиашем и его последователями. В интересах укрепления

королевской власти он, не колеблясь, принимал суровые меры против тех

чешских панов (среди них были и члены рода Витковичей), которые после смерти

Пржемысла подливали масла в огонь и грабили как могли, королевское и

церковное имущество. Рожмберки даже разрушили монастырь "Золотая корона" и

захватили Ческе-Будеевице. Теперь их заставили вернуть добычу и возместить

причиненный ущерб. При этом имущественном пере разделе Завиш из

Фалькенштейна не забывал и о себе, о своих сторонниках из других богатых

родов. Однако чем больше он купался в ореоле славы и расположении короля,

тем сильнее росли ненависть и интриги его противников, объединившихся вокруг

Тобиаша из Бехине и Микулаша Опавского (внебрачного сына Пржемысла Отакара

II от одной придворной дамы его первой жены, Маргариты Австрийской). Они

чернили Фалькенштейна перед императором Священной Римской империи и папой

римским, расстраивали его государственные планы, -- впрочем, долгое время

безрезультатно. Вацлав не давал отчима в обиду, обращался с ним подчеркнуто

благосклонно, но прежде всего прислушивался к советам и просьбам своей

матери, которые были для него превыше всего: он еще пребывал в возрасте,

когда сыновья обычно не восстают против матерей.

Но время шло, и происходили события, которые сами по себе -- в том, что

касалось подрывания позиций Завиша -- ничего особого не представляли, но во

взаимосвязи действовали как ручейки, сливающиеся в единый поток, перед

которым не устоит никакая плотина. Сначала в мае 1285 г. скончалась супруга

Завиша, мать - королева Кунгута. Несколько месяцев спустя в Хебе был

узаконен брак тогда уже 14-летнего Вацлава с дочерью Рудольфа Габсбурга

Гутой. В 1 287 г. Гута переезжает в Прагу и готовится подарить мужу

наследника престола. Но новая королева не выносит Фалькенштейна и делает

все, чтобы подорвать его власть и влияние на короля. В начале 1288 г. Завиш

едет в Буду и женится там на сестре венгерского короля Ладислава IV

Елизавете, что, образно говоря, стало последним гвоздем, им самим забитым в

крышку своего гроба.

По мере того, как Вацлав подрастал, рос и его интерес к делам

государственным. Еще недавно он полностью был удовлетворен регентским

правлением отчима. Но сейчас, избавленный от материнской опеки, он начал все

чаще прислушиваться к голосам, говорящим, что Завиш хочет поссорить его с

римским императором, советуя ему предъявить претензии на часть утерянных

альпийских земель, перешедших во владение тестя Вацлава -- Рудольфа

Габсбурга. Повздорить с ним мог бы разве что самоубийца или авантюрист вроде

Завиша, этого узурпатора и пособника дьявола. Когда бы чешский король

захотел в будущем расширить границы своего царства, прилагать усилия надо

будет там, где нет опасности столкновения с великодержавными интересами

Рудольфа Габсбурга и его рода. А если кто-то дает королю иные советы, то он

враг королевства и пржемысловского престола. Пусть Вацлав постарается

избавиться от Фалькенштейна, пока не поздно...

Эти и подобные речи, произносившиеся, в основном, супругой Вацлава

Гутой в качестве глашатая габсбургской стороны в Чехии, способны были

подействовать и на людей с намного более сильным характером, чем был

психически лабильный Вацлав. В итоге он сдался и поверил, что Завиш и в

самом деле готовит ему погибель. Прежнее восхищение отчимом постепенно

уступало место ревности к его успехам и рыцарской внешности, а потом

опасениям и страху. Когда же в конце 1277 г. умирает первенец Вацлава, а

Фалькенштейну, словно в насмешку, жена рожает очередного здорового потомка

мужского рода, к тому же королевской крови, боязнь Вацлава за судьбу

пржемысловской династии возрастает настолько, что он решает действовать. В

январе следующего года Завиша арестовывают и сажают в Белую башню Пражского

Града, а вскоре после этого осуждают на смертную казнь с конфискацией всего

имущества. Могущественные Рожмберки и связанные с ними роды, не собираясь

мириться с этим, объявляют Вацлаву войну. Король, однако, подавил бунт

способом, не имеющим, пожалуй, аналога в истории. Завиша водили в кандалах

от одного неприятельского замка к другому, и достаточно было Микулашу

Опавскому, стоявшему во главе карательного отряда, пригрозить, что знатному

заложнику отрубят голову, если ворота не отворятся, как все мятежники

сдавались (кроме братьев Завиша в замке Глубока, где приговор и был приведен

в исполнение 24 августа 1290 года).

В день казни Завиша закончилась в Чехии эпоха опекунского и регентского

правления. Бразды правления взял в свои руки король, 19-летний юноша с

немощным телом и хилым здоровьем, но тем не менее твердо решивший ни с кем

не делить власть, править самому, к тому же иначе, нежели его

предшественники, осененные рыцарской славой.

Серебро дороже золота. Сразу же следует сказать, что монарх Вацлав

начал неплохо. Наоборот. Словно одержим стремлением выйти из тени своего

отца, великого "железного и золотого" короля, к решению внутренних и внешних

дел он приложил столько энергии и почти лихорадочных усилий, проявил столько

проницательности, осмотрительности, а также и хитрости и холодной

расчетливости, что это до наших дней вызывает восхищение (или по меньшей

мере изумление) у его биографов.

Достойны внимания прежде всего сама форма, способ правления Вацлава.

Подобно своему отцу, он утверждал идею феодальной монархии с центральным

управлением и ограниченным участием в нем дворянства. При этом он отставил

наиболее видных панов и преданных королю дворян на высших земских

должностях, но без влияния на направленность и проведение политики двора.

Здесь, наоборот, он предпочитал образованных советников - профессионалов,

знатоков права, экономики, финансов, специалистов по делам церкви, культуры

и внешней политики. Из них он позднее создал (как и французский король,

современник Вацлава Филипп IV Красивый) королевский совет, в немалой мере

прообраз нынешних министерских кабинетов. В совет входили прелаты и учебные

- богословы (епископ Тобиаш из Бехине, Бернард из Каменице, Петр из