Краткое содержание дисциплины (конспекты лекций) Тема 1 Смысл жизни как вызов

Вид материала

Содержание

Тема 9. Функционализация и индивидуализация человека в современном обществе.
Человек как часть «системы вещей»: функционализация человеческой жизни и самореализация через потребление.
«Новый гуманизм» общества потребления.
Мораль потребления вещей, знаков и отношений.
Феномен нарциссизма и его место в современном обществе.
Бодрийяр Ж. («Прозрачность Зла»)
Персонализация и индивидуализация как основные императивы современной эпохи.
Нарцисс в мире нарциссов.

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

Тема 9. Функционализация и индивидуализация человека в современном обществе.

Новый статус высшего смысла жизни, неведомый никогда прежде, обусловлен, прежде всего, переходными процессами, в рамках которых ценности общности постепенно сменяются ценностями различия. Культивируемые в данном обществе качества личности наиболее адекватно способен выразить образ Нарцисса (Ж. Липовецки), погруженного в неповторимую бездну самого себя. Нарциссизм вместе с императивом индивидуализации требуют небывалой комбинаторики моделей самораскрытия, для присвоения которых открыты любые исторические эпохи и любые культуры. Соответственно и высшее сверхфизическое начало, неугодное в предшествующую эпоху, постепенно включается в ряд доступных индивидуализационных моделей, но исключительно на личностном уровне, притом в форме факультативного приложения. Индивидуальное достигает все большей степени автономности, сама социальность неуклонно тяготеет к коммуникативной сфере, приобретает преимущественно игровой характер, обращается в спектакль (Г. Э. Дебор).
^

Человек как часть «системы вещей»: функционализация человеческой жизни и самореализация через потребление.

Окруженный вещами.

Системы вещей (по Ж.Бодрийяру):

Функциональные системы (дискурс вещей)
Внефункциональные системы (дискурс субъекта)
Мета- и дисфункциональные системы (гаджеты и роботы)
Социоидеологическая система вещей (потребление)

Бодрийяр Ж. («Система вещей»): «Приумножая число вещей, общество на них переносит способность выбора и тем самым нейтрализует опасность, которую всегда представляет для него этот личностный императив. Отсюда явствует, что понятие «персонализации» — нечто большее, чем прием рекламного внушения; это фундаментальное идеологическое понятие нашего общества, которое через «персонализацию» вещей и представлений стремится достичь еще большей интеграции личностей».
^

«Новый гуманизм» общества потребления.

Бодрийяр Ж. («Система вещей»): «окончательным завершением общества потребления (не в силу какого-то макиавеллического заговора технократов, а просто по структурной логике конкуренции) становится функционализация самого потребителя, психологическая монополизация всех его потребностей — то есть вполне единодушное потребление, наконец достигшее гармонической согласованности с концентрацией и абсолютной заорганизованностью производства. […]

С другой стороны, идеология конкуренции ныне повсеместно отступает перед «философией» личностного самоосуществления. В современном обществе, с его повышенной интеграцией, индивиды уже более не соперничают друг с другом в обладании благами, они самореализуются в своем потреблении, каждый сам по себе. Лейтмотивом является теперь уже не конкурентный отбор, а персонализация для всех».
^

Мораль потребления вещей, знаков и отношений.

Бодрийяр Ж. («Система вещей»): «универсализация и эффективность достигаются ценой крайнего упрощения, обеднения, когда язык социального достоинства регрессирует чуть ли не до предела: «Человека характеризуют его вещи». Связность системы достигается благодаря созданию некоторой комбинаторики, набора условных элементов; то есть этот язык функционален, но символически и структурно беден.

Из того факта, что система прочтения и опознавания знаков действует сегодня для всех, что знаки достоинства всецело социализировались и объективировались, отнюдь не вытекает еще реальная «демократизация». Представляется, напротив, что принудительная соотнесенность с одной системой лишь обостряет желание дискриминации; в рамках самой этой однородной системы явно развертывается, постоянно обновляясь, навязчивое стремление к иерархическим отличиям. Барьеры морали, этикета и языка рушатся, зато в сфере вещей возникают новые барьеры, новые исключительные правила; эта новая классовая или кастовая мораль сумела проникнуть даже в самую бесспорную материальность вещей».

Бодрийяр Ж. («Система вещей»): «потребление определяется как систематическая тотально идеалистическая практика, которая далеко выходит за рамки отношений с вещами и межиндивидуальных отношений, распространяясь на все регистры истории, коммуникации и культуры».

Бодрийяр Ж. («Система вещей»): «нет больше никакого проекта, есть только вещи, объекты. Вернее ска зать, проект не исчез — просто он довольствуется знаковой реализацией через вещь-объект. То есть объект потребления — это как раз и есть то самое, в чем «смиряется» проект. […]Бесконечно-систематический процесс потребления проистекает из несбывшегося императива целостности, лежащего в глубине жизненного проекта. В своей идеальности вещи/знаки эквивалентны друг другу и могут неограниченно умножаться; они и должны это делать, дабы ежеминутно восполнять нехватку реальности».
^

Феномен нарциссизма и его место в современном обществе.

Миметичность культуры и общество различий.

Бодрийяр Ж. («Прозрачность Зла»): «Секрет Другого состоит в том, что мне никогда не представляется возможность быть самим собой, и я существую лишь благодаря фатальному отклонению того, что приходит извне. […] Итак, существование всегда обретает форму не иначе, как путем отклонения смысла или бессмысленности, отклонения чего-либо иного. Мы не обладаем собственной волей, и Другой не есть то, с чем мы сталкиваемся по собственной воле. Он являет собой вторжение чего-то приходящего извне; это совращение чуждого и его выбор.

Итак, тайна философии, возможно, состоит не в познании самого себя, не в осознании направления собственного движения, не в размышлениях о самом себе или вере в себя, но в поисках пути Другого, в поисках того, о чем помышляет другой, в вере в тех, кто верит. Прецессия всех неясных и недоступных пониманию решений, пришедших извне, является маловажной; главное — принять чуждую форму любого события, любого объекта, любого случайного существа, поскольку так или иначе вы никогда не узнаете, кто вы есть. Сегодня, когда люди потеряли свою собственную тень, необходимо, чтобы за ними кто-то следовал. Сегодня, когда каждый теряет свои следы, возникает насущная необходимость, чтобы кто-то шел по этим следам, даже если местами он стирает их и вы исчезаете. Это игра формы исчезновения, предполагающей соучастие и символическое обязательство, загадочной формы связи и разрыва»

^ Бодрийяр Ж. («Прозрачность Зла»): «Мы уже не способны верить, но верим в того, кто верит. Мы уже не способны любить и любим лишь того, кто любит. Мы не знаем, чего хотим, и хотим лишь того, чего хочет кто-то. Происходит нечто вроде всеобщего уклонения, в процессе которого желания, способности, знания оказываются не то чтобы заброшенными, но отставленными для второй инстанции».

Рост миметической матрицы уже давно сменил свой вектор с экстенсивного на интенсивный, экспансия вширь стала проблематичной в силу ограниченности естественных объектов желания, над ней все больше преобладает рост путем усложнения внутренней структуры — структуры малых различий.
^

Персонализация и индивидуализация как основные императивы современной эпохи.

Игра качественных различий, так же как и игра различий количественных, конечна, но неисчерпаемость ее материала имеет больший запас прочности, нежели грубое количественное многообразие. Тем не менее, система качественных различий без опоры на трансцендентный принцип, повторим, по своей сути столь же исчерпаема, как и ее грубое подобие. Хаос отсрочен, но продолжает тянуться к нам своей дланью, несущей растворение. И тут на сцену выходит Нарцисс. Аплодисменты.

Выход Нарцисса открывает новую вселенную, бастионы которой встают на пути истощения различий. Отныне игра различий переносится, главным образом, на клетки внутреннего мира субъектов игры — игровое поле, как известно, столь же бескрайнее, как и макрокосм.
^

Нарцисс в мире нарциссов.

Мир души, внутренний мир человека вполне может обернуться безграничным космосом. Однако основная проблема заключается в том, что эта бездна остается по большей части бесплодной, поскольку не имеет достаточно адекватных средств переноса себя во внешний мир интерсубъективного символического пространства. Нарцисс экстериоризирует свой интимный мир, и сам по себе этот мир необычайно подлинен, искренен и неповторим. Но в силу ограниченности средств выражения, за исключением случаев гениальности или болезненности, что, по сути, есть одно и то же с точки зрения нормальности, плод душевных исканий, мук отличается лишь незначительными деталями от творения Нарцисса-соседа и, как правило, обречен затеряться в океане продуктов культуры самовыражения. И Нарцисс стремится обрести подлинность через признание в узком кругу себе подобных, обещая признающему его Нарциссу ответное признание. Порождая из себя свой интимный мир, Нарцисс продолжает пристально вглядываться внутрь себя, порождающего новый мир. Сравнивая свое дитя с творениями других, он находит себя в апогее, на пике игры различий, все глубже изучая себя, проводя границы и водоразделы инструментами психоанализа и множества популярных сегодня методик самопознания (благо, постмодернистский интерконтекстуальный подход к культурному наследию человечества позволяет) уже в области собственной личности, сознательного и — вот где раздолье! — бессознательного.

Совершенно неважно, из каких именно источников происходит богатство этого внутреннего символизма, транскультурное текстовое пространство, доступное современному страждущему, позволяет ему черпать целые колонии символов практически откуда угодно без запретов и ограничений, и либо выбирать себе новую родину (исторические Индию, Тибет, Египет, Японию, Ирландию или виртуальные, вроде какого-либо киберпространства или одной из множества игровых вселенных, etc.), — либо произвольным образом извлекать наиболее яркие жемчужины здесь и там («Panasonic», Дао, Биг-Мак, Дева Мария, Конституция, шаманизм, etc.), а затем склеивая, сращивая их друг с другом тем или иным боком, украшать небосвод новыми созвездиями безграничной эклектики или, в очень редких случаях, безупречно гармоничными партиями Игры в бисер. Важно, что слияние Нарциссов в малые общества происходит с учетом наибольшей транзитивности лингвистической материи их символических вселенных. Нарцисс ищет такого Другого, коммуникационные издержки при взаимодействии с которым были бы минимальны, чтобы оболочка, ограждающая внутреннюю бездну от адекватного выражения во внешнем мире, была уже задним числом в некотором роде взломана самим фактом родственности того, что таится внутри наших оболочек.

Важно, что сегодня эта миниколония Нарциссов способна символически противостоять всему своему историко-культурному окружению. Какова бы не была степень транзитивности языков двух и более внутренних вселенных, бездна остается до конца не переносимой, и Нарцисс, обремененный собственной бездной, порой, так и не способен найти в Другом достаточное вместилище для нее. Но в микросоциуме Нарциссов, вопреки всем доминантам социокультурной среды, расцениваемой ими в качестве враждебной или просто более-менее успешно ими игнорируемой, открывается возможность возрождения трансцендентного средоточия смыслов, изжитого мировоззреческой моделью, господствующей во внешнем мире.

Blog