Доклад Совета по национальной стратегии Выборы: идеологический ландшафт (взгляд гражданского общества) Преамбула
| Вид материала | Доклад |
- Доклад Общественного совета мо г. Балаково «О состоянии гражданского общества, 625.49kb.
- Общественная палата тамбовской области доклад о состоянии гражданского общества в Тамбовской, 2519.45kb.
- Столичные эксперты и власти Сибири обсудят развитие гражданского общества, 368.22kb.
- Записки гражданского общества, 1118.72kb.
- Рубрика – Актив Подрубрика – Научный зал Доклад о состоянии гражданского общества, 211.3kb.
- В. А. Щитинский Директор фгуп «Роснипиурбанистики», Председатель Совета Национальной, 59.23kb.
- План мероприятий по реализации Концепции содействия органами исполнительной власти, 102.69kb.
- Доклад о состоянии гражданского общества, 3095.02kb.
- Молчание как семиозис в практике и мистике исихазма1 I. Эпистемологическая преамбула, 39.19kb.
- Доклад Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества, 4938.95kb.
Доклад Совета по национальной стратегии
Выборы: идеологический ландшафт (взгляд гражданского общества)
Преамбула
Остается год до главного политического события в стране – парламентских и президентских выборов в Российской Федерации. По мере приближения этой даты в политической элите, государственном аппарате и экспертном сообществе нарастает напряжение. Кто станет главным кандидатом на пост главы государства: Владимир Путин? Дмитрий Медведев? Другой, неизвестный нам кандидат, выдвинутый при поддержке тандема? В поисках ответа на этот вопрос в информационное поле вбрасывается масса версий, различных аргументов и интерпретаций. Надо заметить, что сами представители тандема своими последними заявлениями лишь усиливают интригу, заставляя политологов гадать – принято ли между двумя высшими должностными лицами страны решение о кандидате-2012 или нет.
По мере приближения президентских выборов в стране происходит усиление идеологического противостояния и политической борьбы. Но речь идет вовсе не о борьбе окружения Владимира Путина с окружением Дмитрия Медведева, о чем мы читаем чуть ли не каждый день в газетах. Более того, идеологическая борьба ведется вовсе не за кандидата Путина или кандидата Медведева, как это представляют некоторые, а за то, какая политика будет проводиться в стране в ближайшие годы.
В современной России есть два круга идеологической борьбы – внешний и внутренний. Внешний – это противостояние оппозиционных политических партий, это критика власти справа – со стороны праворадикальной оппозиции (Борис Немцов, Гарри Каспаров, Михаил Касьянов и их единомышленники); это критика власти слева – умеренная КПРФ и радикальный Эдуард Лимонов и другие. Это активность оппозиционных парламентских партий – ЛДПР, «Справедливая Россия», уже упомянутая КПРФ. Это партийные СМИ. Это феномен влиятельных блогеров, атакующих власть – Алексей Навальный и другие. Этот внешний круг идеологической борьбы достаточно хорошо виден, просчитывается, проанализирован. Именно в рамках этого внешнего круга чаще всего идеологическая борьба персонализирована, атака ведется, в том числе, на высшее руководство страны.
Куда большее значение имеет другой – внутренний круг идеологической борьбы. Речь идет о тех важных дискуссиях, которые ведутся внутри правящей элиты, внутри самой власти, внутри элитного ядра. Именно там разворачивается реальная политическая борьба, которая ведется по всем ключевым направлениям современной российской жизни.
Этот круг идеологической борьбы не всегда очевиден, порой - мало заметен, зачастую, о нем можно судить лишь по отдельным внешним проявлениям. Однако именно идеологическая борьба в этом круге наиболее значимо для будущего России, для определения вектора развития нашей страны. В своем докладе мы сконцентрируем внимание именно на этом – внутреннем – круге идеологической жизни.
Необходимо выделить несколько принципиальных обстоятельств, которые характеризуют эту борьбу.
Поскольку идеологическая борьба идет внутри самого элитного ядра, то она ведется не напрямую, что называется в лоб, по политическим и идеологическим тезисам. Эта борьба и полемика ведется на других площадках, иной раз тех, которые, казалось бы, далеки от политики – например, в области экономики, культуры, в различных сферах социальной жизни. Проявления этой борьбы мы можем видеть в самых неожиданных форматах и на самых различных площадках.
Поскольку жесткая идеологическая борьба внутри власти не может полномасштабно проявляться в СМИ и информационном поле, то она находит новые формы своего выражения, иногда непривычные, например – в блогосфере. Одной из специфических форм проявления этой борьбы, на которой мы остановимся подробнее, стала битва экспертных докладов, ориентированная на узкий круг экспертного сообщества.
Внутренняя идеологическая борьба разворачивается на фоне очень динамичных реальных процессов в стране, которые за гаданиями о кандидате на пост президента РФ совершенно упускаются из виду. В России наступает принципиально новый этап развития. В политической жизни нарастает динамика. А сохранение роста экономики и уровня жизни требует новых решений. Население едва ли почувствует это до марта 2012 года, но после выборов ощутит наверняка.
В обществе растет ощущение приближающихся перемен, каких-то развилок в будущем. Эти развилки нужно не проглядеть и на них не ошибиться. Стабильность уже достигнута, поэтому для её сохранения на первый план выходит не стабилизация, а развитие.
Россия вступает в новый период. Тревожные признаки в экономике нарастают. Если не брать в расчет нефтянку и несколько прорывных отраслей, картина выходит тревожная. В стране – кризис управления. Многие чиновники перестали даже делать вид, что работают. И это – в Москве. В некоторых регионах же ситуация вообще критическая.
В первом квартале 2011 года инфляция составила 4 процента. Если в этом году ее еще удастся сдержать в приемлемых рамках, то в 2012-м она вполне может выйти из-под контроля. На этом фоне сгущаются социальные тучи. С 2006 года рост цен в России опережает рост пенсий. Все это оборачивается кризисом социальных ожиданий: запросы различных социальных групп на свой кусок национального благосостояния остаются прежними и даже растут, а вот удовлетворить их в условиях посткризисной экономики уже все сложнее и сложнее.
В результате рушится привычная формула: рост благосостояния основных социальных групп снимал напряженность в обществе. Этот условный консенсус общества и власти – блага населению в обмен на карт-бланш властям – сегодня многими ставится под сомнение. После марта 2012 года ситуация начнет меняться драматически. В социологии существует один закон, который действует безотказно: как только наступает кризис ожиданий, в обществе начинается разброд. А кризис социальных ожиданий налицо: слишком уж они были раскручены в последние десять лет и слишком сложно их удовлетворить сейчас, когда страна только начинает выходить из кризисной фазы развития.
Кроме того, наше население научилось считать – соотносить свои доходы и расходы. В качестве примера приведем пенсионеров, которые, выслушивая реляции руководителей об очередном повышении пенсий, вместо эмоций начинают подсчитывать тарифы на коммунальные платежи, делая неутешительный вывод: эти платежи и инфляция растут быстрее, чем пенсии. В результате, вместо ожидаемой благодарности властям в этой социальной группе растет недовольство, разочарование, ощущение, что за заявлениями о повышении пенсий скрывается обман.
В политическом смысле отмеченные процессы оборачиваются внутренней эволюцией коалиции путинского большинства – того самого большинства, которое являлось социально-политической и электоральной базой действующей власти на протяжении десятилетия. Эта коалиция «зажила», «зашевелилась», «задвигалась», как только заработал закон де Токвиля, согласно которому обвал социальных ожиданий приводит к тому, что недовольство перерастает в острый кризис. И когда? Накануне президентских выборов. И эта тенденция будет только нарастать.
Все это усиливает идеологическое противостояние, которое обусловлено тем, что кто бы ни был избран на пост главы государства, этот человек никуда не сможет уйти от решения новых, доселе неведомых проблем. И делать ему это придется в иной политической и социальной обстановке – гораздо менее комфортной, чем это было в последнее десятилетие.
В результате, в правящей элите определенный разброд наблюдается уже сейчас. Элиты учатся жить в новой реальности – у них исчезло чувство уверенности в завтрашнем дне, начались рефлексия, поиск виноватых, обострилась внутрифракционная борьба. А это значит, что в российскую жизнь вернулась политика, вернулась идеология.
Причем идеология эта еще четко не сформулирована. Битва за нее только начинается и только разгорается. Несколько групп развернули ожесточенную борьбу за то, какую систему ценностей будет отстаивать тот президент, которого Россия выберет в марте 2012 года.
Последние недели отмечены серией экспертных докладов различных уважаемых институтов и центров: Центр стратегических разработок, Фонд «Стратегия-2020», ИНСОР, Московский центр Карнеги, Институт экономических стратегий и другие. Анализируя эти аналитические труды, СМИ стали рассматривать доклады как борьбу окружений президента и премьера – команд, стоящих за Дмитрием Медведевым и Владимиром Путиным, каждая из которых преследует свои интересы. Проанализировав упомянутые доклады, мы поняли, почему СМИ свели эти аналитические труды к таким упрощенным установкам.
Дело в том, что все эти доклады не носят объективный аналитический характер, а представляют собой субъективные, зачастую заданные извне, мнения. Эти доклады не отвечают требованиям научных трудов, а представляют собой идеологические позиции. Они предельно субъективны и идеологизированны. Именно в этом качестве мы их и анализируем в нашем докладе.
Сегодня большинство экспертов обвиняет эти доклады в непрофессионализме. Во многом это соответствует действительности. Но причина этого кроется не в том, что авторы этих трудов не профессиональны. Нет – уважаемые эксперты, работавшие над этими трудами, известны своей компетентностью и профессионализмом. Но в этих трудах они выступают не в роли ученых и экспертов, а в роли идеологов. Они не анализируют все варианты развития, стоящие перед страной, а навязывают свой (или заданный им извне) вариант. Они предлагают не объективный анализ, а субъективные предпочтения. Отсюда и возникает ощущение непрофессионализма.
А на самом деле имеет место быть подмена формата: идеологические документы представляются общественности в качестве научных разработок. Зачастую, эти тексты даже не выверены, внутри них имеются противоречия. Приведем в качестве примера последний доклад ИНСОР: в начале доклада говорится о том, что «серьезный вред российской модернизации наносит обладание остатками ядерного потенциала. … Подобно расслабляющему сырьевому проклятию, впору говорить о ядерном проклятии». А в конце доклада отмечается, что «унаследованный от СССР ракетно-ядерный потенциал остается на обозримую перспективу надежной гарантией того, что ни одно из государств не рискнет совершить агрессию против нашей страны». Похоже, разные группы экспертов писали разные части доклада, а общая редактура текста отсутствовала. Это явный признак того, что важен был не объективный аналитический труд, а демонстрация заявленной позиции. Подобные грешки свойственны и другим докладам.
Мы критически осмыслили представленные общественности доклады, понимая под критикой не стремление обругать эти аналитические труды, а проанализировать их, выявить их сущность. Сущность же этих докладов состоит в том, что они представляют собой не научный анализ, а идеологические манифесты.
Тем ни менее, сам факт борьбы докладов демонстрирует, что Россия, в который уже раз в своей истории, пытается определиться, что она собой представляет. Является ли она неполноценной, недоделанной частью западного мира («мы - Европа»), идет ли своим собственным путем, противостоя Западу («мы – Евразия»), или же пытается развиваться как современное государство, не теряя национальную идентичность, но при этом не стесняясь заимствовать у того же Запада то, что может оказаться полезным («мы – особая Европа»). Элитное ядро расколото на три лагеря в зависимости от позиции по данному вопросу.
Сразу оговоримся, что идеологическое деление элитного ядра на два лагеря во многом условно, зачастую палитра идеологических предпочтений шире. А представлять Владимира Путина и Дмитрия Медведева как лидеров каждого из лагерей – неправильно. Анализ риторики и логики действий каждого из представителей тандема и их окружения, зачастую, не позволяет вычленить, к какому из условных лагерей конкретные персоналии могли бы принадлежать. Таким образом, каждая политическая фигура может стать тем полем, по которому проходит тот идеологический разлом, который мы анализируем в нашей работе.
В этом докладе мы проанализируем основные линии идеологического разлома внутри элиты, а также намерено остановимся подробнее на тех из них, которые наименее представлены в публичной сфере.
^ Основные линии идеологического противостояния
Стратегии экономического развития: партия «мирового рынка» против партии индустриализации
В экономической сфере в современной России обостряется противостояние двух идеологий. Причем как в экономической политике Правительства, так и в конкретных принимаемых решениях в экономике очевидно влияние обеих моделей.
С одной стороны происходит реинкарнация либеральной модели развития. Идеологически она представлена, условно говоря, «партией мирового рынка» в лице последователей Гайдара, которая на протяжении почти двадцати лет продолжает оказывать серьезное влияние на экономические реформы в стране. В настоящее время она представлена командой Владимира Мау – идеолога-теоретика данного лагеря. Среди ее представителей - Анатолий Чубайс, Алексей Кудрин и многие другие видные деятели.
Во главу угла сторонники либеральной модели ставят институциональные реформы. Доминирующим направлением экономической политики представители данной идеологии видят последовательную либерализацию экономики страны. По их мнению, государство должно оставить себе функции «ночной сторожа» и «экономического полицейского», устанавливающего правила игры и смотрящего за их соблюдением. А формировать и определять экономический курс будет крупный бизнес.
Россия, по мнению последователей данной модели, должна стать частью глобальной экономики, обслуживая ее интересы. Для начала – обеспечивая российскими природными ресурсами мировую промышленность, затем – более тесной промышленно-финансовой интеграцией, заключающейся в создании условий для прихода в Россию ведущих транснациональных корпораций (не только в качестве рынка сбыта, но и в качестве места производства). Это, по мнению данного лагеря, послужит гарантом надежной интеграции России в мировую систему экономических отношений.
В рамках этой логики крайне важным представляется необходимость скорейшего присоединения России к ВТО, поскольку через эту организацию страна должна вписаться в мировую экономическую систему, полноценно участвовать в международном разделении труда. Не важно, какой ценой Россия вступит в ВТО, членство в данной организации, а также те преференции, которые она дает, окупят все уступки, считают представители данного лагеря.
При нынешней слабости экономических институтов представители данного подхода считают рискованным вкладывать средства в реальный сектор экономики. Важнее – формировать «подушку безопасности» из сверхдоходов, получаемых страной от экспорта энергоносителей. Данная подушка поможет России избежать катаклизмов в случае мировых экономических кризисов, резких колебаний цен на нефть, газ и металлы. В свою очередь крупный бизнес должен самостоятельно, без помощи (но и без «руководящей роли») государства справляться с экономическими проблемами, в том числе, диктуемыми мировым рынком. В случае, если крупные компании допустили просчеты в своей бизнес стратегии, они должны отвечать за это самостоятельно перед собой, акционерами, кредиторами. Государство не обязано вступаться за них – ведь государство, как было отмечено выше, только устанавливает правила игры и наблюдает за их соблюдением.
Государство, согласно данной модели, должно проводить социальную политику не прямым регулированием, а рыночными методами. «Монетизация» льгот – один из подобных инструментов. Вместо ответственности государства за функционирование социальной инфраструктуры необходимо сделать рыночной саму социальную систему, а экономические игроки, которые в нее придут, на основе рыночных механизмов сами наведут в ней порядок. Рациональное поведение потребителей, с одной стороны, и интерес бизнеса, с другой, нормализуют сферу социальных услуг по принципу «спрос – предложение». Важное значение уделяется последовательному усилению доли среднего и малого бизнеса на рынке, в том числе и на рынке социальных услуг.
Данному лагерю противостоит другая партия - условно говоря, партия реииндустриализации, партия новой промышленной политики. В отличие от «партии мирового рынка», данная партия во главу угла ставит промышленное развитие страны, ориентацию, прежде всего, на внутренний рынок, развитие производств на территории России.
В рамках данной партии упор делается на внутренний рынок, на ориентацию промышленности на удовлетворение спроса и нужд населения и отечественного производства. Пресловутая сырьевая зависимость России данным лагерем рассматривается не столько как ущербность нашей страны, сколько как ее конкурентное преимущество, из которого, однако, необходимо извлекать пользу не просто в виде получения сверхприбыли, а в виде рационального инвестирования получаемых средств. Под рациональным инвестированием понимается не вложение в неработающую «подушку безопасности», за что ратует иной лагерь, а создание современной промышленности и приобретение новейших технологий – т.е. вложение в работающие активы. Например, получая средства от ТЭК данный лагерь предлагает инвестировать их в развитие отечественного машиностроения, которое завязано на ту же нефтянку, газ и металлургию.
Ключевой текущей задачей данный лагерь видит необходимость резкого технологического прорыва в отечественной промышленности, обновление ее устаревшего парка, внедрения современных технологий, закупки за рубежом новейшего оборудования. На эти цели и должны расходоваться сверхприбыли, получаемые страной от нефтегазового и металлургического секторов, как основных экспортных отраслей экономики России, полагают представители данного лагеря.
Важна не либерализация экономической политики сама по себе и для себя самой, а ее практичность, рационализация, прагматизм экономических отношений в целях стимулирования экономического развития, модернизации инфраструктуры, экономического роста. Какие методы более эффективны для достижения этих целей, такие и должны применяться – где то сугубо рыночные рычаги, где то – механизмы государственного принуждения, где то - государственные инвестиции или интервенции (как в сельском хозяйстве), где то – налоговые послабления, а где то и карательные штрафы.
Членство в ВТО для данного лагеря – не самоцель. Его представители отвергают непродуманные уступки в ходе переговоров о вступлении в организацию, призывают учитывать в первую очередь интересы отечественных производителей, а не зарубежных, которые диктуют России свои условия. Не отрицая тех преимуществ, которые дает ВТО для России в случае вступления в организацию на разумных и взаимовыгодных началах, представители данного лагеря отмечают и те опасности, которые несет вступление в ВТО для экономики России. Особую озабоченность вызывает сельское хозяйство, которое в нашей стране – обладательнице самой большой территории в мире и значительного количества земли сельхозназначения – стремительно деградирует, уже проигрывая на внутреннем рынке странам, которые еще в недавнем прошлом не могли прокормить себя сами (Египет, Китай). Поэтому позиция данного лагеря весьма конкретна: вступать в ВТО разумно и выгодно только защитив отечественного производителя, причем как на внутреннем, так и на внешнем рынках.
Государство данная партия рассматривает как главного экономического игрока и главного инвестора. Таким образом, государству в рамках данного подхода отводится не только внешняя роль стороннего наблюдателя, но и активная роль непосредственного участника рыночных отношений.
Одна из главных задач государства – не только стимулирование экономического развития, но и сохранение национальной безопасности в экономике – экономического суверенитета. Поэтому, с точки зрения позиции данного лагеря, вполне логично, что, когда мировой финансовый кризис ударил по крупным российским корпорациям, закредитованным и перезаложенным в западных банках, государство предоставило огромные средства (заметим, бюджетные средства) для частного бизнеса, дабы он смог перекредитоваться и сохранить российское лицо.
Государство в текущих условиях не должно отказываться от непосредственного регулирования социальной сферы, уходя из нее с помощью монетизации льгот, считает данная партия. Уход государства чреват социальным взрывом, поскольку в условиях деградации социальной инфраструктуры бизнес, на данном историческом этапе, не способен навести порядок в социальной сфере на базе сугубо рыночных отношений, что не исключает подобные отношения на следующем историческом этапе развития нашей страны.
^ Социальная сфера: свобода индивида и социальное здоровье нации
Второй уровень идеологического противостояния – социально-бытовой. Здесь также можно наблюдать два подхода. Один исходит из приоритета человека в определении его собственной жизни – тому как ему жить. Он базируется на концепции индивидуализма, приоритета свободы личности. Второй исходит из приоритета нравственного и физического здоровья общества, ставя борьбу за здоровье нации выше пожеланий отдельного индивида.
Первый подход, базируясь на концепции свободы личности, подразумевает полную свободу человека относительно собственных действий в социуме, которые затрагивают его персональный выбор: если он хочет травить себя алкоголем, табаком, наркотиками – то это его личное право. «Каждый вправе сам выбирать – убивать себя теми или иными способами, или сохранять свое здоровье, приумножать его» - лозунг данного подхода.
В основе этого подхода лежит вера в разум человека, надежда на позитивную роль каждой личности и человечества в целом как в своей собственной жизни, так и во взаимодействии с обществом. Признавая полную свободу выбора человека, этот подход исходит из того, что любая личность, как и любой живой организм, живет по законам инстинкта выживания. Человек тянется к лучшему, стремится оградить себя от вредных и опасных явлений, стремится жить дольше, быть здоровым, тянется к счастью.
В основе данного подхода лежат принципы, сформированные последними столетиями европейской мысли. Индивидуализация всех сфер жизни, рационализм, эгоцентризм – исходя из этих категорий, предполагается, что свобода выбора и улучшение социальной среды обитания стимулируют человека к лучшему. Если же индивид выбирает пороки – то это его личное право, и никто не в праве ему в этом помешать. Но что необходимо в этом отношении сделать – так это оградить других представителей общества от пороков данного индивида, равно как и от распространения пороков в целом.
Таким образом, выбор череды наслаждений – личная прерогатива индивидуума. Как он распорядится этим выбором – его собственное право. Степень собственного гедонизма и пути личного удовлетворения человек выбирает сам.
Напротив, второй подход исходит из христианского тезиса об изначальной греховности природы человека. Осознание человеком своей греховности и поврежденности логически ведет к желанию эту природу исправить или, по крайней мере, оградить от дальнейшего падения. Человек слеп и потакает своим страстям, считают представители данного подхода. Большинство людей слабы и далеко не каждый способен силой воли, внутренними убеждениями, религиозными нормами или даже эгоцентричной заботой о себе противостоять порокам.
Человека нельзя оставлять наедине с самим собой, ибо человек есть существо порочное – таков изначальный идейный базис, на котором зиждется этот подход. Личное поведение человека должно регламентироваться морально-этическими нормами, а поведение человека в обществе – особенно.
Данный подход воспринимает человека не как самостоятельную и отдельную биологическую единицу, которая вправе сама решать как ей жить, а, прежде всего, как часть социума – единицу социума. И в рамках данной логики человеку отказано в праве принимать собственное решение о своей персональной деградации, поскольку эта деградация будет касаться не только его как личности, но и его как единицы общества, а, значит, будет в той или иной мере и тем или иным способом затрагивать интересы всего социума.
Как следствие, в основе позиции данного подхода лежит тезис о праве общества регламентировать поведение человека, ограждать его самого от собственных же пороков, тем самым защищая и общество от деградации.
На практике это означает, что борьба за здоровье нации подразумевает право государства на жесткие действия в отношении социальных болезней, в результате которых происходит деградация отдельных личностей и общества в целом. Целью является сохранение генофонда, препятствие вымиранию России, ее депопуляции. Для достижения этой цели применим широкий арсенал средств, в том числе и тех, которые могут быть непопулярными, ущемлять пожелания отдельных людей. Таким образом, общественные цели и задачи ставятся выше интересов отдельной личности.
Ярким примером подобного подхода является нашумевшее уголовное дело в отношении главы антинаркотического центра на Урале, который насильственными действиями лечил наркоманов. В результате он был осужден за «похищение человека», поскольку удерживал в своем центре наркомана со стажем против его воли.
Примеров противоположного подхода является организация бесплатного распространения шприцов среди наркоманов, требования выдачи наркоманам со стажем наркотиков в официальных центрах в «медицинских целях», поскольку они все равно не могут обходиться без них.
Отметим, что противостояние между двумя лагерями проходит не по вопросу о здоровье нации – сложно найти политические группы, которые бы выступали за распространение социальных болезней и против оздоровления (в прямом смысле этого слова) общества. Разлом проходит при ответе на вопрос: «Кто субъект развития – личность или государство?». То есть личность сама определяет свое отношение к собственной жизни и жизни окружающих или на это есть право и у государства, которое может использовать имеющиеся у него запретительно-стимулирующие функции, аппарат подавления и проч. для сохранения генофонда нации, ставя, тем самым, коллективистские цели (общество и его будущее) выше индивидуалистских.
Однако, важно подчеркнуть, что подобный диспут носит отнюдь не абстрактный философический характер о природе человека, а происходит в конкретной и довольно жесткой реальности, что делает его особенно острым. Современные реалии таковы, что в настоящее время над Россией нависла реальная угроза разрушения. Последний раз угроза такого масштаба возникал только в 1941-м. Но не внешний враг может уничтожить нашу страну, а мы сами: беспрецедентная алкоголизация населения, вал наркомании, коррупция и воровство, аборты, социальное сиротство, агрессивная пропаганда гомосексуализма, легитимация проституции как образа жизни. Большинством населения и элитными группами все это воспринимается как прямое следствие духовной деградации, потери национально-духовных ориентиров в обществе, кризиса современного интеллектуального поиска.
Данные явления происходят на фоне беспрецедентной индивидуализации бытия граждан нашей страны. Нынешняя Россия представляет собой редкую среди современных государств страну по уровню социальной консолидацией граждан. Взаимовыручка, поддержка, стремление к объединению, совместное решение проблем случаются крайне редко, стихийно и на очень короткий период времени, и связаны, в основном, с такими явлениями как футбольные матчи. Налицо высокая степень разобщенности индивидов и групп, непрочность социальных связей, противоречивость и конфликтность взаимоотношений. Высокая степень дифференциации экономических и политических интересов. Значительная часть наших граждан проживает, условно говоря, в социальном гетто – зоне депривации, о чем свидетельствует исследование Фонда «Общественное мнение», базирующегося на результатах опросов 2007 и 2010 годов. Отношения между людьми определяются социальным капиталом, мерой доверия друг другу. А в настоящее время в значительной части общества отсутствует и солидарность, и ответственность, и надежда как-то выйти из тяжелой жизненной ситуации.
По этому, в социуме и элитах нарастает запрос, с одной стороны, на консолидацию общества, а с другой – на формирование нового гражданина страны – ответственного гражданина. Этот запрос уже значится в новой формирующейся национальной повестке. Вопрос заключается в том, кто и каким образом ответит на данный запрос.
Характерно, что от российской элиты из сферы культуры мы слышим мощный посыл о том, что спасти страну можно только всем вместе, когда каждый гражданин совершит свой собственный духовный подвиг, в качестве аналога которого может служить искупляющий годы греха и безбожия подвиг русского народа в Великой Отечественной войне. В качестве подтверждения приводится тот факт, что в те годы атеистического политического режима резко усилилась роль Церкви – общество консолидировалось, и Церковь была одним из институтов данной консолидации. Более того, случилось то, что прежде казалось невозможным – произошла, условно говоря, конвенциональная консолидация атеистической власти, сталинского режима, и Церкви. Спустя 60 лет мы понимаем, что победу в войне одержал прежде всего Дух, а уже затем штыки и пушки.
Сегодня же духовным подвигом должно стать обретение каждым гражданином ответственности, заявляют видные деятели нашей культуры. Преодоление тяжких социальных болезней возможно только через консолидацию всего общества и обретение ответственности каждого гражданина. Ответственность предполагает сознательность. Только сознательный человек может чувствовать ответственность за себя, за свои действия, за своих близких, за свою страну. Сознательность присуща только разумному человеку, человеку с моралью, совестью, и - верой. Дефицит этих императивов в современной реальности оборачивается тотальной безответственностью, которая ускоряет деградацию страны, общества и каждого ее члена.
Ответственность каждого члена общества означает стабильность для всех, для всего общества. В этом возможно формирование новой коалиции большинства. Назовем ее условно «коалиция за стабильность и развитие». В этой формулировке стабильность не противоречит развитию, в отличие от существующей идеологической дихотомии, когда партия стабильности и партия развития находятся в политическом противоречии (особенно ярко это проявляется в экономических диспутах).
Особую роль здесь играют духовные начала человеческой жизни, всегда – даже в советское время – занимавшие важное место в иерархии ценностей нашего общества. Именно в них сосредоточены те нравственные императивы, без которых человек не может стать сознательным и ответственным гражданином страны. Идя этим путем, можно «нащупать» здравый баланс между интеграцией России в окружающий мир и сохранением самоидентификационной платформы. Этот путь можно обозначить как «позицию духовной ответственности», когда движение вперед осуществляется через труд и духовный поиск, которые противопоставляются нигилизму и разрушению устоев.
^ Самоидентификация современной России
Один из базовых вопросов современности - проблема самоидентификации Российской Федерации, ее граждан. В современном мире есть мало государств, которые столь остро испытывали бы проблему осознания своей идентичности. Что есть Российская Федерация? Новое государственное образование, созданное в 1991 году? Еще одна «свежая» демократия на Евразийском пространстве? Наследница и правопреемница СССР? Потомок Великой России (Российской Империи), чья преемственность была нарушена 74 годами советского режима? В настоящее время Россия – страна с поливариантной структурой самоидентификации, что затрудняет попытки консолидации граждан, равно как и процесс выработки общенациональной идеологии.
Было бы ошибкой полагать, что вопрос самоидентификации имеет сугубо ретроспективный характер, касается самоощущения отдельных граждан. Напротив, этот вопрос пронизывает все сферы российской жизни, в том числе напрямую определяет идеологию экономических реформ.
Нет единства в ответе на этот вопрос и в элите.
Для одних российская государственность – это РФ. То есть Россия – государство с 20-летней историей, новое образование, пусть и несущее в себе наследие эпохи СССР, перед которым, как перед любым новым организмом, открыты все горизонты, все возможности, а прошлое – наследие другого государства, другой государственной системы, от которой современная Россия, как молодое государство, свободно.
Как любая молодая демократия, Россия переживает издержки бурного роста, но в целом направление ее развития очевидно – современное демократическое европейское государство.
Для других Россия – это наследница Великой России, которая началась с государственности Древней Руси. То есть порядок такой: протогосударственность древних славян – Киевская Русь – Московская Русь – Россия – Российская империя – СССР – РФ. Вот базис современной России. Этому государству - тысяча лет. Вектор его развития предопределен многовековой историей. Современная демократия – лишь очередной этап развития, причем пока что самый малый по временному сроку.
Все периоды развития нашей страны для этого лагеря имеют важное значение с точки зрения осмысления природы России, ее сути и, как следствие, направления развития. Мы – не молодая европейская демократия, а Европа – не наш вектор развития. Россия – самодостаточная (если и не сейчас, то потенциально и с точки зрения ее прошлого) держава, самобытное государство. Ее нельзя отнести в полном смысле слова к Европе или Азии. Россия - особая субстанция. Соответственно, европейским аршином мерить ее неправильно и бессмысленно.
Вопрос самоидентификации современной России неизбежно ставит сопутствующие вопросы – роль и место русского народа, роль и место Русской Православной Церкви.
Одни делают ставку на формирование нового сообщества – граждан России, россиян, объединенных ценностями новой российской демократии. Исходя из необходимости формирования новой гражданско-национальной общности, сторонники этого подхода считают, что любые национальные (в смысле этничности) вопросы должны уйти на второй план. Этничность вообще не имеет значение. Значение имеет гражданская позиция, гражданская вовлеченность в процесс управления государством.
Другие основой российского общества видят русский, который живет в тесном взаимодействии с другими традиционными народами России. Ценностные установки русского народа, выработанные за более чем тысячелетнюю его историю, признаются более важными, чем ценности молодой российской демократии. Поскольку русский народ – это государствообразующий этнос, сердцевина и основа России – то самочувствие русского народа, состояние его национальной культуры и духа, степень солидарности предопределяют крепость России как государственного образования в целом, считают они.
Этот лагерь не готов, условно говоря, «растворить» русский народ в россиянах, признавая также право на самобытность и иных народов России. Концепция «россиян» рассматривается как опасная попытка ассимиляции русского народа, потери им своих отличительных национально-культурных черт, что приведет к катастрофическим последствиям для всей страны.
Один лагерь выступает за сугубо светский характер российской государственности, дистанцирование государства от религии, конфессий, религиозных институтов. Религия – частное дело индивида, к государству это не имеет отношения.
Другой лагерь выступает за усиление роли РПЦ в жизни общества и государства, некоторые сторонники этой точки зрения даже видит русское православие в качестве государственной религии при уважении к остальным традиционным для территории России конфессиям, соблюдении их прав. Усиление роли РПЦ обусловлено тем, что именно православная церковь - главная сила консолидации русского общества, основы нашей страны.
^ Переосмысление новейшей истории
Поиски ответа на вопрос о самоидентификации современной России неизбежно обращены не только в будущее, но и в прошлое. Как следствие, идеологическая борьба касается и осмысления истории России. Сегодня наиболее острые дискуссии идут по вопросу переосмысления Великой Отечественной Войны и роли Иосифа Сталина в ней.
С точки зрения оценки роли Сталина в советской истории, прежде всего – его роли в Великой Отечественной Войне, есть несколько аспектов. Что была победа в той войне: условно говоря, подвиг русского народа вместе с государством или подвиг русского народа против государства? Кто такой Сталин – диктатор и тиран, устроивший геноцид собственной армии и народа, или великий триумфатор, создавший великое государство СССР, контролировавшее половину земного шара и определявшее ход мировой истории?
Соответственно в ответе на этот вопрос есть три основные позиции:
Сталин – преступник. Войну выиграл народ. Причем народ ее выиграл, условно говоря, вопреки Сталину;
- Народ выиграл войну во главе со Сталиным. Роль Сталина в Победе – это роль вождя воюющего государства, человека, консолидировавшего общество в борьбе против могущественного врага;
- Войну выиграл народ, и совершенно неважно, был бы Сталин в этот исторический период во главе СССР или нет. На исход войны эта личность решающего влияния не оказала.
Актуальность этой темы усиливается предложением масштабной десталинизации России, которую предлагает либеральный лагерь. Речь идет о комплексе конкретных политических, которые могут коснуться широкого круга лиц. Проект десталинизации расколол элиту.
Возникает вопрос – почему этот проект возник именно сейчас? С чем это связано? Разве в современной России нет других проблем? Без сомнения, знание всего исторического наследия страны позволяет более адекватно определить пути политического и экономического развития России на данном этапе. Но так ли актуален вопрос о Сталине именно в настоящее время?
Кроме того, в новейшей истории России десталинизация в той или иной форме уже проводилась несколько раз. Никита Хрущева активно развивал эту тему после ХХ съезда коммунистической партии. Тогда тональность задавали литераторы – журналисты, писатели, поэты, в общем – «властители душ». Второй всплеск этой темы возник в период перестройки и шел до середины 1990-х годов. Наиболее активно выступили историки. Сейчас провести десталинизацию предлагают главным образом политики и политологи.
Есть точка зрения, что проект десталинизации – это не осмысление тяжелого периода жизни нашей страны, а подрыв его прошлого. Некоторые политологи (Михаил Делягин, Глеб Павловский) считают, что «воинствующий антисталинизм» - это попытка некоторых либералов снять с себя ответственность, избежать наказания за свою политику последних двух десятилетий. Политика десталинизации, по их мнению, чревата стиранием исторической памяти, а также стремлением «завиноватить» россиян, то есть подорвать их жизнеспособность, объяснив, что в нашей истории не было героев, а были только палачи и жертвы. Это попытка развернуть ориентиры общественных интересов из будущего в прошлое и зафиксировать их там, в прошлом. А это - один из признаков общества, которое не способно к развитию, соответственно, не способно быть источником конкуренции.
В рамках десталинизации предлагается даже запрет на ряд профессий (прежде всего – в системе государственного управления) в зависимости от оценки человеком роли Сталина в истории. То есть предлагаются действия по аналогии с политикой денацификации в послевоенной Германии. Можно представить себе, насколько мощный потенциал конфликтности в наше и без того конфликтное общество могут привнести подобные действия.
Возникает вопрос, а что собственно представляет собой проект десталинизации? Освобождение от тоталитарного прошлого или от собственной истории?
Отметим, что десталинизация в том или ином виде идет в России последние полвека и стала частью российской культуры. Сейчас она протекает не столь эмоционально, как прежде, благодаря чему появляется возможность спокойно и более глубоко разобраться в этом историческом явлении. Одним из инструментов к пониманию вопроса стал отечественный кинематограф. За последние годы вышел целый ряд кинофильмов, так или иначе затрагивающих эту часть нашей истории – фильм «Край», «Утомленные солнцем», «В августе 1941 года», сериалы «Апостол», «Ликвидация» и многие другие. В них отражены тяжелейшие условия жизни того периода и жестокость политического режима, но также и несгибаемый дух советских граждан, стремление к победе, единение народа и страны. Суровость времени и реальной жизни – вот отличительные черты осмысления сложного периода жизни нашей страны в сталинский период. Вождь фигурирует как объективный исторический контекст. Это сильно отличается от «разоблачительно-чернушного» периода отечественного кинематографа перестройки и начала 1990-х, который зачастую лишь провоцировал у части общества совсем иные настроения, своего рода «ностальгию по сильной руке».
Современная десталинизация – это объективное осмысление истории, такой, как она была. Это осмысление и белых, и черных ее страниц, от которых никуда не деться. Необходимо уйти от крайностей, когда для одних Сталин - «вселенское зло», а для других – «великий вождь и учитель».
В этой связи политика десталинизации так, как ее видят радикалы – по сути, с насильственным отказом от объективного осмысления трагического периода истории страны и с запретом на профессию тем, кто придерживается иной точки зрения – представляется неправильной и разрушительной. Этот процесс должен идти объективно, без давления извне и с дискуссиями, пусть и тяжелыми. Нельзя криминализировать сферу исторического знания.
В результате в обществе на очередную попытку десталинизации сформировано три позиции:
1. Провести десталинизацию нужно, очистив современные российские политические реалии от наследия мрачных времен.
2. Десталинизация – это очередная политическая кампания определенной политической группы, истинный смысл которой лежит в политической борьбе различных идеологических лагерей.
3. Условно говоря – «да отстаньте от нас со своим Сталиным! Он – история, а мы живем в современных реалиях. У нас много других текущих и важных проблем».
^ Восприятие модернизации: идеологическая «вилка» подходов
Тематика модернизации вброшена в повестку дня и активно обсуждается. Но это вовсе не означает единства подходов к ней.
Первая развилка подходов выражается в том, что есть группы элиты, которые действительно выступают за модернизацию, по-разному ее понимая, а есть те, которые лишь на словах вынуждены декларировать поддержку политике модернизации, однако на самом деле их устраивает все так, как оно сейчас есть. И более того, модернизация для них – это угроза собственному существованию. Это, условно говоря, – «партия сырьевиков».
«Партия сырьевиков» – это сторонники концепции нефтяной державы. Любые модернизационные проекты для них – угроза благосостоянию. Ресурсы модернизации, как и остальных проектов в современной России, сосредоточены в ТЭКе. А значит, реализация модернизационных проектов приведет к перераспределению доходов от нефтегазового комплекса страны. «Партия сырьевиков» не заинтересована что-либо менять, поскольку любая модернизация будет проходить за счет сверхприбылей от продажи нефти и газа и перераспределения доходов от этой сферы на другие цели. Это настоящий конкуретный вызов, который отодвинет сырьевиков на задворки политики.
Среди тех групп, которые действительно выступают за модернизацию, выделяется два подхода.
Одни воспринимают модернизацию как вестернизацию и даже американизацию России. Для них модернизация – способ вхождения России в современный глобальный мир. В каком-то смысле это - идеалистическое восприятие модернизации как входного билета в клуб развитых государств, как признание передовыми странами России в качестве члена подобного клуба.
Для других модернизация – промышленное и технологическое перевооружение страны, качественное развитие России с ликвидацией тех ошибок, которые были накоплены в 20-м веке. Для них модернизация – прагматичная политика по формированию передовых отраслей российской экономики.
Условно эти два подхода можно представить как две партии:
- «Партия Александра Второго» – модернизация как институциональные реформы и европеизация России
- «Партия Александра Третьего» – модернизация как индустриализация России, формирование мощной отечественной промышленности на российской почве, возможно, даже на антизападной основе – «антизападная модернизация».
Социо-культурным следствием модернизации для одних должно стать становление России в качестве страны – аналога западноевропейской державы, пусть и со своими особенностями. Для других - обретение Россией своей сущности как лидера Восточной Европы и Евразии, реализация России как Консервативной Европы, которой противопоставлена западно-либеральная модель Европы.
Еще одна развилка - методы реализации модернизации.
Одни выступают за авторитарную модернизацию, апеллируя к историческому опыту – самые успешные модернизационные проекты в России проводились авторитарными методами: вестернизация Петра Великого, сталинская индустриализация, военные реформы Николая Первого и так далее. Причем феномен России заключается в том, что чаще всего за авторитарную модернизацию выступают радикальные либералы. Авторитарный либерализм, продавливание авторитарными средствами западных образцов на российской почве – их любимая модель.
Другие считают, что модернизации должна сопутствовать демократизация политической и общественной жизни – возвращение выборов на всех уровнях власти, расширение гражданского представительства в системе принятия решений, рост гражданского общества как опоры модернизации.
Эти подходы заметны в самых разных сферах жизни. Можно привести пример из области политической регионалистики. Одни выступают за возвращение прямых выборов губернаторского корпуса. А другие – не только за сохранение системы назначений глав регионов, но и за отмену муниципальных выборов.
Аргументация следующая: муниципальный уровень давно приватизирован силовой бюрократией. Там тасуется одна и та же колода: местный «олигарх», вор, силовик, продажный чиновник. Какие бы выборы ни устраивали, выберут все равно одного из них. Так лучше уж назначать руководителей муниципалитетов: как минимум они станут ответственными подотчетными, как максимум их можно в любой момент снять. В отличие от избранного главы муниципалитета, чтобы сместить которого нужно ждать следующих выборов.
^ Система образования и модернизация страны
Важнейшим вопросом, напрямую связанным с дискуссией о путях модернизации российской экономики, является реформа системы образования. Реформа образовательной системы была начата именно потому, что ее нынешнее состояние не отвечает актуальным потребностям современного российского общества, вызовам сегодняшней экономики. Но в рамках этой реформы существуют два разных подхода.
Один подход рассматривает образование как рынок, который, как и любой другой рынок, предоставляет соответствующие услуги. При этом продуктом этого рынка является набор компетенций. Потребитель вправе воспользоваться услугами этого рынка или не воспользоваться. Соответственно выбор образования и вообще выбор учиться или нет – это личностный выбор человека. Аналогичная система существует в США, где начальные и средние школы – это место времяпрепровождения, а не обучения, детей и подростков. Собственно обучение идет на следующем этапе образовательной системы, на который попадают далеко не все, и на пути к которому существует масса отсечений. Например, в виде высокой стоимости высшего образования.
Другой подход рассматривает систему образования как ресурс общественного развития. Этот ресурс дает знание и просвещение. Его продукт - социализация, повышение общего образовательного и культурного уровня страны, а в конечном счете – социальный прогресс за счет улучшение качества человеческого потенциала максимально широких слоев граждан страны. В рамках такого подхода образование – это не личное дело индивида, а задача всего общества и государства. Соответственно, государство вправе выбирать формат образования и предлагать его обществу.
ЕГЭ – это лишь частная проблема дискуссии двух подходов. В конечном счете, противостояние идет между типизацией образования, внедрением единых для всех, но упрощенных стандартов, ориентированных на последующий рынок труда, с одной стороны. И системой, ориентированной на поиск лучших из лучших среди учеников при последовательном повышении общего уровня образования и культуры среди населения в целом, с другой стороны. Один подход – условно, прагматический, он ориентирован на потребности рынка. Его продуктом являются ученики-адаптанты, обладающие набором навыков и компетенций, востребованных современной экономикой. Другой подход – условно, идеалистический, он ориентирован на качественные характеристики общества, на внедрение ценностной системы, которая совершенно не обязательно поможет ученикам в последствие приспособиться к рынку (например, такая ценностная категория как «патриотизм» вовсе не дает преимуществ на рынке).
Видимой частью этой дискуссии являются споры о ЕГЭ. Одни видят в ЕГЭ метод стандартизации образования и объективную методику оценки знаний. Другие – метод оболванивания детей, которых натаскивают на то, чтобы ставить крестики в таблице-тесте, а не учиться мыслить; заставляют выбирать из готовых ответов, а не искать ответы самому.
Подводной частью дискуссии является спор: нужно ли сохранить исторический вектор российского школьного и вузовского образования, ориентированный на фундаментальность, основательность, способность прививать широкий кругозор и энциклопедические знания ученикам и студентам? Или нужно сформировать прикладную систему образования, встроенную в потребности рынка, которая пусть и не готовит граждан с широким кругозором, но за то полностью и адекватно комплектует кадрами потребности российской экономики. Нужна вестернизация системы образования и внедрение на этом рынке рыночных принципов? Или нужно сохранить остатки системы советского образование, которое было лучшим в мире, оградить его от разрушения рынком и сохранить его бесплатным для граждан? Как сохранить доступность высшего образования и не потерять в качестве? Что нужно сделать, чтобы все граждане могли иметь возможность получения высшего образования, но не допустить перепроизводства выпускников и дальнейшей девальвация диплома о высшем образовании? Что является продуктом системы образования – конкретные знания и навыки или также система воспитания граждан, внедрение определенных ценностей?
^ Внешняя политика России и международные отношения
В том, что касается выработки Россией внешней политики и определения ее места в системе международных отношений, идеологическое противостояние протекает наиболее обостренно. Во многом это обусловлено и посттравматическим синдромом крушения сверхдержавы, которой был СССР, и попыткой забыть внешнеполитические метания 1990-х годов, которые для многих выглядели как банальная сдача позиций на международной арене.
В результате в современной России мало какая сфера общественно-политической жизни вызывает столько конфликтов и споров, как внешняя политика. При том, что мало какая страна в мире имеет такое количество внутренних проблем.
Один лагерь выступает за то, чтобы Россия в своей внешней политике придерживалась позиции мирового цивилизованного сообщества, под которым понимается западный мир во главе США. По сути, эта позиция примыкает к атлантизму, действуя в рамках которого Россия может претендовать на соответствующие преференции, в том числе беспрепятственное вхождение в глобальный рынок, конкретные экономические выгоды (то же членство в ВТО, право на приобретение передовых технологий и прочее), обретение дополнительной военной защиты – покровительства военной машины НАТО.
Другой лагерь видит опасность того, что Россия не сможет встроиться в западный мир:
а) на равных;
б) без угрозы утраты собственной самоидентификации;
в) без сужения своего геополитического и культурологического пространства.
Напротив, в современном мире – глобальном мире после холодной войны – этот лагерь видит возможность России стать самостоятельным и во многом независимым игроком в условиях многополярности. Трудности, с которыми сталкиваются США при попытках нести бремя лидерства в качестве единственной сверхдержавы, дают России новые и уникальные возможности: вести собственную игру при слабых (по сравнению с СССР) политических ресурсах. Еще один благоприятный фактор – появление и укрепление новых полюсов в современном мире, не заинтересованных в глобальном, неоспоримом лидерстве Соединенных Штатов. Россия уже не станет мировой сверхдержавой, но может остаться глобальным игроком и региональной державой на пространстве Евразии.
Сторонники первого подхода считают: России необходимо встроиться в Западный, то есть североатлантический мир. Пусть даже на правах младшего партнера. Их оппоненты выступают за прагматичное отстаивание своих национальных интересов. Если по какому-либо вопросу предпочтительнее занимать антизападную политику или, скажем, координировать действия с Китаем, то надо поступать именно так, лишь бы это было выгодно с точки зрения национальных интересов страны.
Противостояние между двумя мировоззрениями в сфере внешней политики все более заметно. Возьмем, например, самый свежий пример – кризис вокруг Ливии.
По мнению одних, Россия должна была стать в один ряд с «цивилизованным миром», поддержать жесткую позицию Запада в отношении Муаммара Каддафи, разорвать связи с его режимом, а в Совете Безопасности ООН поддержать резолюцию о введении «бесполетных зон».
Другие убеждены: России не следует нарушать ею же провозглашенные принципы, один из которых – невмешательство во внутренние дела суверенных государств. Гражданская война – даже кровавая – это все-таки внутреннее дело страны, и мировое сообщество не должно поддерживать одну из группировок.
Диаметрально противоположен подход и к личности ливийского лидера. Одни считают вождя Джамахирии кровавым тираном, диктатором, угнетающим собственный народ и погрязшим в коррупции, организатором нескольких террористических актов, которого должен судить международный трибунал.
Для других Муамар Каддафи – жесткий, но эффективный правитель, поднявший уровень жизни в Ливии, а в ходе нынешних волнений сумевший сплотить своих сторонников и удержать власть, отразив натиск мятежников. Кроме того, ливийский руководитель – перспективный партнер, с которым Москва заключила немало выгодных экономических контрактов. А значит, России нет смысла следовать за Западом, объявившим «охоту на Каддафи». У нас – свои интересы и свое понимание того, кто преступник, а кто законный правитель своей страны.
Ожесточенные дебаты идут и по иранскому вопросу. Как должна вести себя Москва? Присоединиться к международному давлению на Исламскую республику или блокировать в ООН все резолюции, направленные против Тегерана. Солидаризироваться с Западом в надежде добиться от него уступок на других направлениях и в других регионах или проводить свою линию, продолжать реализовывать контракты с Тегераном, продавать ему оружие и помогать развивать атомную программу. Воспринимать Иран, который в перспективе может стать ядерной державой, как потенциальную угрозу или признать, что это – проблемы Америки и Израиля, а никак не наши: у Москвы с Тегераном нет серьезных конфликтов, и в последнее время не было. Иран – наш сосед, с которым нам важны долгосрочные стабильные связи.
Примерно в том же ключе ведутся дискуссии вокруг Северной Кореи. Одни требуют не отрываться от «демократического мира», осудить авторитарный режим Ким Чен Ира, его агрессивное поведение по отношению к Южной Корее. Другие, напротив, призывают брать пример с Китая, который никого не слушает, а твердо проводит в жизнь свои геополитические интересы, в том числе на Корейском полуострове. Пхеньян России не угрожает, антироссийских акций не предпринимает, враждебных нам заявлений не делает. Так почему Москва должна записывать его в недруги, перекладывая на себя чужие проблемы? И именно, проблемы Сеула, Вашингтона или Токио.
В «ближнем зарубежье» споров тоже немало. Даже вокруг Грузии, хотя, как казалось после августовской войны 2008 года, уж здесь-то достигнут общенациональный консенсус. Сегодня появляются комментарии и публикации, превозносящие «передовой опыт» грузинских реформ. Посыл такой: враждебное отношение Михаила Саакашвили к России не должно заставлять нас смотреть на ситуацию в Грузии упрощенно: всё, что он делает, – плохо. В экономической сфере, в том, что касается привлечения иностранных инвестиций, в области реформы полиции грузинский президент добился заметных успехов. Многие его начинания неплохо бы перенять и нам.
Представители другого лагеря по-прежнему смотрят на режим Саакашвили как на агрессора и врага, у которого нечему учиться. Даже сама постановка подобного вопроса им кажется кощунственной. Пока этот человек у власти в Грузии, никакой полноценный диалог с Тбилиси невозможен. Нет ни малейших признаков того, что грузинский президент признал свои ошибки и готов отказаться от антироссийского курса. Наоборот, он его ужесточает. Чего стоит хотя бы взрыв памятника героям Великой отечественной войны в Кутаиси! Саакашвили растоптал нашу историю, надругался над нашей общей победой.
Ожесточенные идеологические споры кипят и в отношении Запада. Кто он для нас – потенциальный партнер и союзник или главный геополитический противник? Кто для нас НАТО – военно-политический альянс, членом которого Россия со временем может стать, или враждебный блок, упорно продвигающийся к нашим границам, к конфронтации с которым надо всегда быть готовым?
Для одних Россия – часть западного мира и западной цивилизации. Эти люди убеждены, что основные противники нашей страны – исламский экстремизм и с каждым годом усиливающийся Китай.
Это сейчас на наших восточных границах спокойно, но что будет через двадцать лет? Где гарантии, что со временем китайские власти не вспомнят о своих территориальных претензиях к России? Вначале решат тайваньскую проблему, а потом займутся северным соседом. Ведь регионы нашего Дальнего Востока и Сибири заселены слабо, а в пограничных провинциях Китая – явный избыток живой силы: сотни миллионов китайцев готовы осваивать «жизненное пространство» на наших землях. Тем более, что «китайское проникновение» на российскую территорию уже идет. Даже в Москве – десятки тысяч китайских гастарбайтеров. А в приграничных районах Дальнего Востока – во много раз больше. Не осуществляет ли Пекин с их помощью ползучую экспансию?
Для других Китай – партнер и союзник в борьбе с «однополярным миром». Эти люди не верят в «китайскую угрозу». Они убеждены, что в Пекине меньше всего думают о территориальной экспансии на севере: китайцы генетически не предрасположены к жизни в Сибири. В противном случае они бы ее уже давно заселили. А слухи об «экспансионистских планах Поднебесной» целенаправленно распускают американцы – чтобы вбить клин между Москвой и Пекином.
Представители этого лагеря не верят ни в какую перезагрузку – для них это очередной хитрый маневр Вашингтона. А Барак Обама ничем принципиально не отличается от своего предшественника Джорджа Буша. Ни тот, ни другой не воспринимают нашу страну как союзника. Сильная Россия никому в Вашингтоне не нужна. А значит, будет продолжаться ее окружение с помощью военных баз и лояльных Западу режимов. А НАТО будет размещать свои радары все ближе к нашим границам. Надо это четко понимать, не позволяя усыпить свою бдительность разговорами про перезагрузку.
Нет единства в российской политической элите и относительно двух ближайших наших соседей – Украины и Белоруссии.
На украинском направлении раньше можно было выделить три тенденции, сейчас фактически осталось две. Третья, сошедшая на нет, была особенно сильна после «оранжевой революции». Она объединяла сторонников Виктора Ющенко, Юлии Тимошенко и других «героев майдана».
Но по мере того, как украинские «демократы» дискредитировали себя бесконечными склоками, провалами в экономике, притеснением русскоязычных, заигрыванием с бандеровцами, хвалить их вслух стало признаком дурного тона. Даже Борис Немцов не очень любит вспоминать о том, что был советником Виктора Ющенко. Не добавляет такой факт в биографии политических очков. Ющенко сегодня – одиозный персонаж в глазах большинства украинцев и почти всех россиян.
Что касается политики его преемника – Виктора Януковича – то ее в Москве оценивают по-разному. Более или менее четко в российской элите оформились две группы.
Представители одной считают, что Януковича надо поддерживать, что его курс – максимально лояльный по отношению к нам. Надо быть реалистами: более серьезных уступок не может себе позволить ни один президент суверенного украинского государства. Он же обязан не только думать о своем традиционном электорате (Донецк, Крым и так далее), но и учитывать специфическое мнение жителей западных областей. Янукович и так сделал много, чтобы расчистить завалы в российско-украинских отношениях, образовавшиеся при его предшественнике. Москва и Киев больше не спорят о голодоморе, соратников Бандеры перестали провозглашать героями Украины, прекратились разговоры о вступлении Киева в НАТО, заключен договор о продлении пребывания в Крыму Черноморского флота, к минимуму сведены контакты украинских властей с Михаилом Саакашвили, который при Ющенко был главным союзником на постсоветском пространстве.
Но есть и другое мнение. Его сторонники убеждены, что Янукович не выполнил свои предвыборные обещания в том, что касается статуса русского языка. Он по-прежнему не признан вторым государственным. А значит, остаются предпосылки для дискриминации русскоязычных жителей Украины – пусть не при этом, но, например, при следующем президенте. В российских властных кругах существует точка зрения, что на Януковича надо оказывать политическое и экономическое давление, требуя повышения статуса русского языка.
Еще одна причина недовольства украинским президентом – не слишком активные усилия по присоединению к Таможенному союзу. Когда Янукович боролся за свое избрание, создавалось впечатление, что этот человек готов присоединить Украину к российско-белорусско-казахстанскому ядру СНГ. Но на поверку оказалось, что Киев при новом президенте взял на вооружение излюбленную тактику Леонида Кучмы: много обещать Москве, но мало делать.
По отношению к Белоруссии в российской политической также выделяются несколько групп. Одна из них придерживается мнения, что объединение двух стран должно произойти путем поглощения Россией западного соседа. При этом Белоруссия становится новым федеральным округом, утрачивает государственный суверенитет, принимает правила игры Москвы в экономике.
Взамен Россия берет на себя решения белорусских экономических проблем, которых с каждым годом становится все больше. Особенно в последнее время. Создается впечатление, что запас прочности, который позволял Александру Лукашенко поддерживать экономику на плаву, иссяк. Москва перестала давать щедрые кредиты, продавать газ по той же цене, что и для российских регионов. И теперь, чтобы избежать социального взрыва, белорусский лидер готов на любые уступки – в том числе в вопросах интеграции.
Другая группа считает, что надо сохранить существующую схему – формально имеется Союзное государство России и Белоруссии, фактически же две страны существуют самостоятельно. И сами же платят за себя. Лейтмотив этой группы: нам не надо взваливать на свои плечи решение белорусских экономических проблем, кредиты Лукашенко надо выделять только на рыночных условиях либо в обмен на определенные уступки. Например, передачу России контроля над белорусской газо-транспортной системой, продажу ей крупнейших НПЗ. То есть отношение к Минску не должно отличаться от отношения к любому другому государству – их надо строить на основе экономической выгоды и целесообразности. Эта точка зрения близка многим так называемым «сырьевикам».
Третья группа объединяет поклонников белорусской модели. Они во многом выражают точку зрения самого Александра Лукашенко. Эти люди убеждены, что Минск гораздо более успешно, чем Москва, решает социальные проблемы населения. В белорусском обществе нет такого вопиющего расслоения на бедных и богатых, как в России. Кроме того, Белоруссия безвозмездно обеспечивает безопасность наших западных границ, фактически является форпостом России на натовских рубежах. И уже на этом основании имеет право требовать экономических преференций. В частности, льготных цен на энергоносители, свободного доступа своей продукции на российский рынок.
Представители этого лагеря (среди которых много сторонников КПРФ и ЛДПР) воспринимают Лукашенко не столько как иностранного, сколько как российского политического деятеля. Для них возможное объединение с Белоруссией – первый шаг к возрождению Советского Союза.