«University Library» Editorial Council

Вид материала

Документы

Содержание Прежде всего горы Прежде всего горы История гор — начало истории Средиземноморья?

Подобный материал:

• Бродского Beinecke Library of Yale University. Это интервью, 174.92kb.
• Л. Д. Троцкого Том 1 Редактор-составитель Ю. Г. Фельштинский Вступительная статья, 8514.71kb.
• Murphy Cambridge University Press, Second Edition The Oxford Bookworms Library www, 505.41kb.
• Aluminum Anodizers Council, aec aluminum Extruders Council, сша: Академическая Социальная, 600.98kb.
• Eastern Michigan University (usa) Chongqing University of Technology (China) Doğuş, 197.08kb.
• Professor Tiit Land, Rector of Tallinn University keynote presentations пленарное заседание, 110.2kb.
• Летние каникулярные программы с изучением английского языка lynn university, 61.66kb.
• Baltic University Programm А27462 10. Глушенкова Е. В. учебник, 17.54kb.
• Curriculum vitae валдис Затлерс Дата рождения, 18.58kb.
• Oxford University Press, 1996 New Headway Intermediate. Lis & John Soars. Oxford University, 580.89kb.

Горцы в городе

Этот суровый образ жизни⁹¹ и бедность, надежда на большие удоб­ства и притягательность платы за труд побуждают горцев спускаться в низину (всегда спускаться, никогда не взбираться), говорит каталон­ская поговорка⁹². Дело в том, что ресурсы гор при всем их разнообра­зии всегда ограниченны. Когда пчел становится слишком много⁹³, улей переполняется, и волей неволей им приходится роиться. Улей нужда­ется в свежем воздухе во что бы то ни стало. Он отбрасывает лишние рты, как вчерашние Овернь и особенно Канталь извергали из себя людей: детей, ремесленников, подмастерьев, попрошаек⁹⁴.

Трудно проследить за этой богатой событиями историей. В доку­ментах нет недостатка, их даже слишком много. Покинув пространство гор с их смутными воспоминаниями, на равнине и в городах мы вступа­ем в царство упорядоченных архивов. Вновь прибывший или уже по­бывавший здесь житель гор всегда встречает внизу кого-то, кто занесет его приметы на карточку и составит более или менее занятный портрет. Стендаль наблюдал сабинских крестьян в день Вознесения в Риме. «Они спускаются с гор, чтобы встретить великий праздник в соборе Святого Петра и посетить службу»⁹⁵. «Они закутаны в суконные плащи, сшитые из лоскутьев, ноги заворачивают в портянки, перевитые скре­щивающимися шнурами; свой угрюмый взгляд они прячут под лохма­ми черных волос; на грудь свисают войлочные шляпы, которые при­обрели темно-бурый цвет от дождей и солнца; крестьян сопровождают их домочадцы, столь же дикие, как и они сами»⁹⁶. По обитателям гор ме­жду Римом, озером Турано, Аквилой и Асколи можно судить, на мой взгляд, добавляет Стендаль, о нравственном состоянии Италии около 1400 года»⁹⁷. В Македонии в 1890 году Виктор Берар встречает везде­сущих албанцев, одетых в живописные костюмы кавалеристов и про­фессиональных солдат⁹⁸. В Мадриде Теофилю Готье встречаются торговцы водой, «молодые галисийские muchachos , в куртках табачно­го цвета, в коротких панталонах, в черных гетрах и остроконечных ша­почках»⁹⁹; были ли они так же одеты, когда бродили по Испании в XVI ве­ке (впрочем, там были и женщины) по ventas , о которых говорит Сервантес, в компании своих соседей-астурийцев¹⁰⁰? Один из последних,

Парни. Постоялым дворам.

52 Полуострова: горы, равнины, плоскогорья

Диего Суарес, по профессии, видимо, солдат, автор записок о событиях в Оране в конце XVI века, рассказывает о своих похождениях, о том, как он бежал еще ребенком из родительского дома, как нанялся рабо­тать на строительство Эскориала, где пробыл некоторое время, найдя для себя подходящее пропитание, el plato bueno . Но его родные, в свою очередь, спускаются с гор Овьедо, несомненно, для того, чтобы участво­вать, как и многие другие, в летних сельскохозяйственных работах в старой Кастилии. И Диего скрывается по соседству, чтобы не быть узнанным¹⁰¹. Вся старая Кастилия кишит иммигрантами с гор, которые приходят с севера и иногда возвращаются туда. Эта Монтанья , ко­торая является продолжением Пиренеев от Бискайи до Галисии, едва может прокормить своих жителей. Многие из них погонщики мулов, такие как марагаты ¹⁰², о которых мы еще будем говорить, или как крестьяне-возчики из partido * . Рейноса, отправляющиеся на юг с подводами, груженными ободьями и досками для бочек, и затем воз­вращающиеся в свои деревни и поселки на севере с зерном и вином¹⁰³. Постине, не сыскать средиземноморского региона, который не ки­шел бы этими горцами, непременными участниками жизни городов и равнин, выделяющимися своими багровыми лицами, часто своей одеж­дой, своими всегда вызывающими любопытство обычаями. Город Спо-лето, который в 1581 году посетил Монтень, пересекая плоскогорье по дороге от святых мест Богоматери Лоретской, является центром, при­тягивающим людей особого рода, мелочных торговцев и барышников, готовых ко всякого рода посредничеству, для которого требуется по­больше сметки, чутья и поменьше щепетильности. Банделло в одной из своих новелл показывает, какими пылкими и страстными ораторами они становятся в трудную минуту, как они не лезут за словом в карман и умеют быть убедительными, когда чувствуют в этом необходимость. Именно сполетинцы, говорит он, издеваются над простаками, благо­словляя их именем святого Павла, зарабатывают с помощью ужей и без­зубых гадюк, попрошайничают и поют на площадях, продают бобовый порошок в качестве средства против чесотки. С корзиной, подвешенной

*** ****-

Хороший стол (исп.).

Гора.

Жители области Марагатерия в Леоне.

Округа.

^ Прежде всего горы 53

на шею через левую руку, они слоняются по всей Италии, громкими

1П4

криками зазывая прохожих .

Жители Бергамаско¹⁰⁵ — так называют в Милане все население в контадо — также хорошо известны в Италии XVI века. Где только их не встретишь! В Генуе и в других портах они работают грузчиками. На­завтра после битвы при Мариньяне они возвращают к жизни окрест­ные миланские земли, покинутые во время войны¹⁰⁶. Несколькими го­дами спустя Козимо Медичи пытается привлечь их в Ливорно, город, где никто не хочет жить из-за лихорадки. Эти грубые мужланы, неук­люжие, прижимистые, привычные к тяжелому труду, «странствуют по всему миру», замечает Банделло¹⁰⁷ (в Эскориале работал даже архи­тектор Джован Баттиста Кастелло по прозвищу Бергамаско¹⁰⁸), «но они не тратят больше четырех кваттрино в день и спят не на постели, а на соломе». Разбогатев, они наряжаются и важничают, не становясь от это­го более великодушными, менее неотесанными или смешными. Как на­стоящих комедийных персонажей их по традиции изображают в роли

тг ***

карикатурных мужей, посылаемых женами в Корнето , как деревен­ского чурбана в одной из новел Банделло; если это может служить из­винением, его извиняет то, что он нашел себе супругу в Венеции, среди тех красавиц, которые продают свою любовь за одну пьечетту поза­ди собора Сан Марко¹⁰⁹.

Однако не превращается ли этот портрет в карикатуру? Горец легко становится посмешищем для господ, живущих в городах и на равнине. Он подозрителен, он внушает страх, он потешен. В Ардеше еще около 1850 го­да жители гор спускались вниз по случаю знаменательных событий. Они приезжали на мулах в полной сбруе, надев праздничную одежду, с женами, увешанными сверкающими и дутыми золотыми украшениями. Уже их наряды отличались от нарядов равнинных жителей, хотя и те и другие имели местные черты, и строгая старомодность их костюмов обычно забав­ляла деревенских кокеток. Мужланы сверху вызывали только иронию у крестьян внизу, и браки между их семьями были редкими¹¹⁰.

Городская округа (ипшл.). В дальнейшем язык не уточняется, если из

контекста ясно, о каком языке идет речь, или если примечание относится

к итальянскому языку.

Мелкая медная монета.

Город в Италии; здесь по аналогии с «корнуто» — рогоносец.

Мелкая серебряная монета.

54 Полуострова: горы, равнины, плоскогорья

Таким образом, социальные и культурные барьеры постепенно за­меняют собой довольно прозрачные географические барьеры, которые беспрерывно нарушались самыми разными способами. Горцы иногда спускаются вместе со стадами, и это является одной из стадий перего­нов скота на выпас; иногда в разгар жатвы они нанимаются на работу внизу, и эти сезонные миграции носят гораздо более частый и об­ширный характер, чем обычно думают: это и савояры¹¹¹ на пути в ниж­нюю Рону, и пиренейцы, нанимающиеся на сбор урожая близ Барсело­ны, и даже корсиканские крестьяне, всякое лето в XV веке пере­бирающиеся в тосканскую Маремму¹¹². Иной раз они окончательно обосновываются в городе или на сельских землях внизу: «...сколько дере­вень в Провансе и даже в Конта своими улочками, извивающимися по крутым склонам, напоминают об их родине в горах, о маленьких город­ках южных Альп»¹¹³, откуда вышли их жители? Еще вчера для сбора урожая парни и девушки с гор приходили целыми толпами на равнины и побережье нижнего Прованса, где «гаво(т)»**, выходец из Гапа, по су­ти дела имя нарицательное, всегда был известен «как человек, способ­ный к тяжелой работе, небрежно одетый и привычный к грубой пи­ще»¹¹⁴. Такие же наблюдения на более ограниченном, но и более све­жем материале можно сделать, обратившись к лангедокским равнинам, на которые стекается бесконечный поток эмигрантов с севера, из Дофи­не, а еще более из Центрального массива, Руэрга, Лимузена, Оверни, Виваре, Велэ и Севенн. Этот поток затопляет Нижний Лангедок и обычно перехлестывает его границы в направлении богатой Испании. Его состав обновляется каждый год и почти каждый день за счет обез­земеленных крестьян, безработных ремесленников и батраков, прихо­дящих на жатву, на сбор винограда или на молотьбу, за счет искателей приключений, оборванцев и нищенок, странствующих проповедников и монахов, музыкантов и пастухов, сопровождающих скот. Голод — ве­ликий организатор этих походов с гор. «В основе этого исхода, — призна­ет историк, — во всех случаях лежит очевидное сравнение уровней жиз­ни, говорящее в пользу средиземноморских равнин»¹¹⁵. Эти оборванцы бредут в обе стороны, умирают на дороге или в больнице, но в конце кон­цов они обновляют человеческие ресурсы внизу, где веками закрепляется

Венэссен.

Отсюда название танца.

Прежде всего горы 55

тип бродяги-северянина, довольно высокого роста, с голубыми глазами и русыми волосами

Перегоны скота на пастбища в горы сопровождаются перемеще­ниями с этажа на этаж, далеко превосходящими все остальные, но это возвратно-поступательное движение, о котором мы поговорим подроб­нее в дальнейшем.

Другие формы экспансии населения гор не имеют ни таких раз­меров, ни такого постоянства. Нам становятся известными только от­дельные ее случаи, с трудом поддающиеся оценке, за исключением, быть может, «военных» миграций, ибо все или почти все горы имеют свои «швейцарские кантоны»¹¹⁶. Помимо бродяг и авантюристов, ко­торые следуют за обозами, не получая ни гроша, в надежде поживиться военной добычей, горы поставляют профессиональных солдат, по тра­диции служащих тому или иному государю. Корсиканцы сражаются под знаменами французского короля, Венеции или Генуи. Солдаты герцогства Урбино и Романьи, которых отдают на службу по контракту их правители, имеют дело в основном с Венецией. Если их господа из­меняют, как в сражении при Аньяделло в 1509 году¹¹⁷, то крестьяне так­же следуют за ними, оставляя на произвол судьбы Республику святого Марка. В Венеции всегда хватает мелких властителей из Романьи, нару­шивших присягу и находящихся под судом, обращающихся в Рим с просьбой об отпущении грехов и о возврате имущества¹¹⁸; за это они от­правляются в Нидерланды служить Испании и католической Церкви! Сто­ит ли ссылаться еще на албанцев, на палликаров Морей, на «анатолийских быков», которых привозят в Алжир и в другие места из нищих гор Азии?

Заслуживает отдельного рассмотрения история албанцев¹¹⁹. От­личаясь повышенной привязанностью к «саблям, золотому шитью, почестям»¹²⁰, они чаще всего покидают родные горы, именно чтобы стать солдатами. В XVI веке они встречаются на Кипре¹²¹, в Вене­ции¹²², в Мантуе¹²³, в Риме, в Неаполе¹²⁴, на Сицилии, повсюду вплоть до Мадрида, где они надоедают своими прошениями и своими жалоба­ми, требованием бочек пороха или годового содержания, своей дерзо­стью, своей вспыльчивостью и драчливостью. Вследствие этого в Ита­лии перед ними постепенно закрываются все двери. Тогда они отправ­ляются в Нидерланды¹²⁵, в Англию¹²⁶, во Францию во время наших ре­лигиозных войн; это солдаты, ищущие приключений, за которыми

От греч. «храбрый», ополченцы при турках.

56 Полуострова: горы, равнины, плоскогорья

тянутся их жены, дети и их попы¹²⁷. Правители Алжира¹²⁸ и Туниса от­казывают им, затем бояре Молдавии и Валахии. Тогда они устремляются на службу Порте, как это было с самого начала и как это стало массовым явлением начиная с XIX века. «Где сабля, там и вера»: они за тех, кто их кормит. А если нужно, «они признают своим пашой свое ружье и ви­зирем свою саблю»¹²⁹, распоряжаясь ими по собственному усмотрению и становясь разбойниками. Начиная с XVII века множество албанцев, в большинстве своем православные, рассеиваются по Греции, где они ведут себя, как в побежденной стране. Шатобриан не мог не обратить на них внимания в 1806 году¹³⁰.

История Корсики, Корсики вне собственно острова, не менее по­учительна. Повсюду эта страна хочет получить свое, что, впрочем, более или менее справедливо. «Сколько островитян стали знаменитыми в Ис­пании», — записывает де Бради¹³¹. Де Лекас, иначе Васкес, был мини­стром Филлипа II (это совершенно точно, и Сервантес даже посвящал ему стихи). Де Бради продолжает: настоящий Дон Жуан был корсикан­цем, корсиканцем по отцу и по матери, он называет нам даже его имя и имена его родителей; поднимается также вопрос о том, чтобы устано­вить, родился или нет Христофор Колумб в Кальви! Не вдаваясь в пре­ния о Дон Жуане, можно установить большое число несомненных корси­канцев — моряков, барышников, торговцев, сельскохозяйственных рабо­чих — если не говорить о короле Алжира¹³² или о пашах и ренегатах турецкого султана, — которые рассеяны по всему Средиземному морю.

Столетия эмиграции раскидывают по свету и миланских горцев. Мы го­ворили о жителях Бергамаско, подданных Венеции. Но в Альпах нет ни од­ной горной долины, которая не имела бы своего выводка эмигрантов, всегда готовых к отправлению. Часто новые изгои находят приют на своей второй родине. Бродячие торговцы скобяными товарами из Валь Виджеццо по тра­диции отправлялись во Францию, где иногда оседали окончательно, напри­мер семья Меллерио, сегодняшние ювелиры с улицы де ля Пэ¹³³. Жители Тремеццо предпочитали Рейнскую область: из их рядов вышли Майнони и Бренгано, франкфуртские банкиры¹³⁴. Начиная с XV века эмигрантов из Вальмазино притягивал к себе Рим¹³⁵. Мы встречаем их в аптеках и бу­лочных вечного города, а также в Генуе. Мужчины трех pievi* озера Комо — особенно из Донго и Градевоны — открывали постоялые дворы вплоть до Палермо. Отсюда довольно любопытно и ясно прослеживаемое сходство

Приходов.

^ Прежде всего горы 57

женских костюмов и причесок местности Валь ди Бренцо*¹³⁶. Дело в том, что за этими отъездами часто следовало возвращение. Так, в Неаполе в XVI веке можно встретить немало типично миланских имен¹³⁷; но, как говорил в 1543 году консул Дж. Ф. Озорио, «когда ломбардцы, которые приезжают сюда тысячами на заработки, накопят немного денег, они возвращаются с ними в Милан»¹³⁸. Ломбардские каменщики — (без сомнения, жители Альп) в 1543 году строят замок в Аквилее¹³⁹; с наступлением зимы они возвращаются домой. Но если проследить за перемещениями этих каменщиков или каменотесов, то речь должна идти обо всей Европе и, бесспорно, обо всей Италии. В 1486 году lapi-cide lombardi участвовали в постройке Дворца дожей в Венеции¹⁴⁰.

Даже такая континентальная, такая закрытая со всех сторон стра­на, как Армения, не избежала этого неумолимого для всякой горной ме­стности жребия. Не станем доверять армянским басням о Мюратах, ко­торые под их настоящим именем Мурадян якобы происходят из Кара­баха на Кавказе¹⁴¹. На поверку они выглядят еще менее правдоподоб­ными, чем версия о корсиканском Дон Жуане. Но бесспорно, что армянское рассеяние протекало в направлении Константинополя, Тифлиса, Одессы, Парижа, Северной и Южной Америки. Значительная заслуга принадлежит армянской диаспоре в развитии великой Персии шаха Аббаса в начале XVII века: она поставляла, наряду с прочим, не­обходимых для этого негоциантов¹⁴², которые в то время¹⁴³ добирались в своих вояжах до ярмарок Германии, до венецианских набережных и до торговых лавок Амстердама¹⁴⁴. Их предшественники, пытавшиеся наладить подобные связи, потерпели неудачу. Армяне добились успеха отчасти вследствие того, что были христианами, и во многом благодаря неустанному труду, упорству, умеренности и неприхотливости, ко­торые присущи истинным горцам. «Возвращаясь из христианских стран, — замечает хорошо знакомый с ними Тавернье, — они везут с собой самый разнообразный и мелочной галантерейный товар из Венеции и Нюрнберга, как-то: зеркальца, латунные перстни с финифтью, бусы, ко­торыми они оплачивают купленные в деревнях съестные припасы»¹⁴⁵. У себя в доме в Зольфе, богатой армянской колонии в Исфагане, они на­капливают большие состояния в наличных деньгах, что позволяет им вести такую же праздную жизнь, какую ведут персы, наряжать своих

С южными. Ломбардские каменотесы.

58 Полуострова: горы, равнины, плоскогорья

жен в венецианскую парчу и украшать своих коней серебряной упря­жью. Правда, они могут играть на двух коммерческих досках и, не до­вольствуясь Европой, вести торговые дела с Индией, Тонкином, Явой, с Филиппинами «и всем Востоком, за исключением Китая и Япо­нии»¹⁴⁶. Иногда они отправляются туда сами: Тавернье совершает путе­шествие в Сурат и в Голконду с сыновьями крупного армянского купца из Зольфы; иногда пользуются подставами, устроенными в большом городе по соседству с «баньянами», богатыми индийскими торговцами, эмиссарами азиатского купечества в персидской столице. Некоторые армяне владеют кораблями в портах Индийского океана¹⁴⁷.

Этой эмиграцией конца XVI и начала XVII века объясняется Ре­нессанс в Армении, подобный венецианскому. Но не был ли такой вы­ход за установленные пределы, сколь благотворный, столь и пагубный, причиной того, что уже начиная с XIV века в Армении прекратилось формирование государства, да и вообще социальной среды, обла­дающей высоким потенциалом? Преуспеяние обернулось для страны проигрышем.

^ История гор — начало истории Средиземноморья?

Горы, пожалуй, можно назвать кузницей человеческих ресурсов, используемых в других местах; благодаря своему беспорядочному, рас­точительному образу жизни они питают всю историю моря¹⁴⁸. Возмож­но, эта история вначале протекала именно в горах. Очень похоже, что образ жизни раннего Средиземноморья был образом жизни гор, ведь в средизменоморской цивилизации, «так же как и в цивилизации Ближнего Востока и Азии, прослеживаются и дают о себе знать ското­водческие наслоения»¹⁴⁹, напоминающие о первобытном мире перего­нявших свои стада и кочевавших с места на место охотников и пастухов, с редкими вкраплениями скороспелых высокоразвитых культур. Их жизнь была тесно связана с высокогорьем, часто преображенным чело­веческими руками.

Каковы причины этого? Быть может, богатый выбор природных ресурсов, а также то, что равнины были изначально заболоченными и служили рассадником малярии, либо они были подвержены наводне­ниям во время разлива рек. Населенные равнины, являющие собой се­годня образцы процветания, — это поздний результат, выстраданный столетиями коллективных усилий. В Древнем Риме в эпоху Варрона

Прежде всего горы 59

жило еще воспоминание о временах, когда на лодках плавали по Ве-лабру*. Лишь постепенно производственная деятельность человека распространилась с вершин на низменности, грозящие лихорадкой, по­блескивающие стоячей водой.

Доказательств этому достаточно. Вот карта доисторичесгих поселе­ний Нижней Роны, позаимствованная из исследования П. Жоржа¹⁵⁰,. Все известные стоянки расположены на верхних пластах известняка, которые доминируют над низменностью дельты на востоке и на севере. Прошли тысячелетия, пока в XV веке не начались работы по осушению Роны¹⁵¹. Точно так же в бассейнах и в долинах рек Португалии отсутст­вуют доисторические слои. Горы, напротив, были населены уже в эпоху бронзы. Истребление лесов в них началось гораздо раньше, чем в сред­ней Европе. В IX—X веках жизнь текла еще вблизи от вершин; поселе­ния, которые восходят к этой эпохе, эпохе астуро-леонских королей, почти всегда, и это не случайно, расположены выше современных деревень¹⁵².

Пример Португалии уводит нас за пределы Средиземноморья. Но вот область, находящаяся в самой его сердцевине, Тоскана — страна нешироких и естественным образом заболоченных равнин, пересекаемых долинами, которая образована постепенно поднимающимися холмами; здесь много древних городов, они возвышаются на последнем этаже, на склонах хол­мов, покрытых сегодня виноградниками и оливковыми рощами. Все это города этрусков, городки-крепости, вскарабкавшиеся на спины холмов; Hochrückenstädte , как называет их А. Филиппсон¹⁵³. Равнинные города Пиза, Лукка, Флоренция, напротив, приобретают значение позднее, в римскую эпоху¹⁵⁴, и еще долгое время болотистые топи вокруг Флорен­ции представляют опасность¹⁵⁵ — впрочем, и в XVI веке тосканские низ­менности все еще не полностью осушены. Напротив, губительные воды в конечном итоге отвоевывают для себя новое пространство. Болота распро­страняются в Валь ди Кьяне и на краю равнины, затопляемой Тразимен-ским озером. Увеличивается количество заболеваний лихорадкой в Марем­мах и на пахотных равнинах Гроссетго, где, невзирая на все усилия полити­ки Медичи, не удается выращивать хлеб в объемах, достаточных для экс­порта¹⁵⁶. Таким образом, противостояние гор и равнин является также противостоянием исторических эпох. Аграрные исследования научили нас

Площадь в Риме. Захребетные города (нем ).

60 Полуострова: горы, равнины, плоскогорья

различать в Центральной и Западной Европе новые и старые земли — Alt­land* и Neuland** немецких историков и географов; первые обрабатывались в неолитическую эпоху, вторые были затронуты только средневековой и современной колонизацией. Старые земли, новые земли: в Средизем­номорье это почти синонимы понятий «горы» и «равнины».