«University Library» Editorial Council

Вид материалаДокументы

Содержание


На восток и на запад от Сицилии
Два мира Средиземноморья
Водные равнины 179
Урок турецкой и испанской империй
14. Пролив Босфор
По ту сторону политики
Подобный материал:
1   ...   9   10   11   12   13   14   15   16   ...   37
11 *** /- ^

uniti per rubbare , как говорят венецианцы, не щадят более никого. Все становится их добычей. Даже турки угрожают им великой расправой. Да­же рагузанцы в один прекрасный день отправляются против них в поход. Венеция дает волю своему гневу, осаждает Фьюме или Сенью и по тако­му случаю предает огню все, вплоть до «мельничных колес», «вешает пред­водителей». Но всего этого недостаточно, чтобы искоренить зло. Вдохнов­ляет подобные авантюры не Сенья и не Фьюме (последний только пытался одно время организовать торговлю продуктами пиратства, но без особого успеха), а Триест, где все продается и перепродается: турецкие рабы, ко­торых покупает для своих галер великий герцог Тосканский, прекрасная золотая парча и камлоты, награбленные у венецианцев — этот противник им подстать. За Триестом стоят эрцгерцоги, венские Габсбурги и, косвен­ным образом, Габсбурги испанские. Напрасно купцы из Италии и Венеции пытаются закрепиться в Крайне и Хорватии, в Штирии. Ширятся ряды деревенских торговцев, бродячих разносчиков, все более и более подчи­няющих себе торговый оборот на материке, устанавливающих связи с пиратством и с внешней торговлей. Вот от этого многоликого противни­ка Венеция должна защищать свои привилегии. На этом пути ее ждут и не­удачи, и компромиссы, и неожиданности.

Масса подобных наблюдений, из которых можно было бы легко со­ставить книгу об Адриатике, свидетельствует о единстве «залива»,


*** ****

В основном из турецких краев.

Дьяволы.

Лица... объединившиеся для разбоя.

Риска и Сень.

174

Сердце Средиземноморья. Моря и побережья

формирующемся под итальянским влиянием, единстве скорее куль­турном и экономическом, нежели политическом. «Залив», без сомне­ния, принадлежит венецианцам, но еще в большей степени в XVI веке он является областью триумфального распространения итальянского духа. Это не значит, что Далмация стала итальянской в том смысле, в каком это понимали еще недавно пропагандисты расовой экспансии. Вся прибрежная кайма Retroterra* населена сегодня славянами108. Не­смотря на некоторые внешние отличия, так же было и в XVI веке. В Ра-гузе того времени итальянский образ жизни был вопросом удобства: итальянский язык является языком торговли по всему Средиземно­морью, но принадлежность ко всему итальянскому — это также вопрос моды и предмет снобизма: мало того что сыновья из знатных семейств отправляются учиться в Падую, что секретари Республики являются столь же хорошими итальянистами, как и латинистами (документы в архивах Рагузы почти всегда составлены на итальянском языке), но представители правящих фамилий, заправляющих делами и полити­кой, без стеснения изобретают для себя итальянские генеалогии. И это при том, что сии гордые gentes происходят от какого-нибудь славян­ского горца, что итальянизированные имена выдают их славянские корни, что выходцы гор беспрестанно пополняют число прибрежных жителей, что славянский язык является обиходным языком, на ко­тором общаются женщины и народ и, в конце концов, даже элита, по­тому что в протоколах города Рагузы можно прочитать неоднократно повторяющийся формальный приказ употреблять на заседании рек­торов только итальянский язык. Если такой приказ был нужен...

Из этих уточнений со всей определенностью явствует, что Адриати­ка XVI века была увлечена утонченной цивилизацией соседнего полу­острова, что она жила в его орбите. Рагуза — город итальянского искус­ства: Микелоццо работал во дворце ректоров, но из городов altra spon-da это наименее затронутый влиянием Венеции, поскольку он был зависим от нее лишь короткое время. В многочисленных документах, происходящих из Зары, из Спалато , с острова Керсо***** и из других

*** ****

Материка. Роды.

Другого берега Сплита. Црес.

Водные равнины 175

мест, при необходимости можно найти имена школьных учителей, свя­щенников, нотариусов, деловых людей, даже евреев, прибывших с по­луострова и являвшихся носителями и проводниками итальянской ци­вилизации, укореняющейся здесь109.

Но Адриатика принадлежит не только Италии. Будучи вытянутым не только с севера на юг, но и с запада на юго-восток, море служит доро­гой в Левант, изобилующей старинными маршрутами и торговыми свя­зями, и открыто также, как мы увидим, для проникновения восточных болезней и эпидемий. Адриатическая цивилизация многослойна, в нее внедряется восточная культура, и в ней продолжается византийская. Все, таким образом, способствует своеобразию этой пограничной зоны. Ее католицизм является воинствующей религией, сталкивающейся с православным миром, угрожающим с высоты соседних гор, и с без­мерной турецкой опасностью. Если Далмация, несмотря на все ее пере­воплощения, остается верной Венеции, как в свое время заметил Ла-манский, то это потому, что, помимо венецианской Синьории, она со­храняет верность Риму, Католической церкви. Даже такой город, как Рагуза, столь чуткий к своей выгоде, окруженный со всех сторон и турецким, и православным миром, в общем живущий среди еретиков и неверных, проявляет поразительное католическое рвение. Рассмотреть ее религиозные устои было бы столь же любопытно, как и ее эконо­мические структуры, впрочем, к самым высоким духовным порывам здесь примешивается — а почему бы и нет? — практический расчет. Преданность Риму защищает Рагузу от внешней угрозы; в этом можно убедиться на примере тяжелейшего кризиса 1571 года. А когда расцвет Возрождения, пришедшего сюда поздно, как в Венецию и Болонью, сменяется в начале XVII века великим экономическим спадом, выход­цам из Рагузы уготованы блестящие духовные карьеры, которые при­водят бывших купцов и банкиров в качестве князей и служителей Церкви во все уголки христианского мира, в том числе и во Францию.

Географические, политические, экономические, культурные, рели­гиозные факторы — все способствует складыванию однородного адриа-тического мира. Границы этого мира повторяют контуры моря: в тол­ще балканского континента они доходят до того места, где пролегает основной водораздел между латинским и греческим христианством. С другой стороны, на западе, они образуют тонкую разграничительную линию по всему Апеннинскому полуострову, с севера на юг. Обычно обращают внимание на очевидное различие между Северной Италией

176 Сердце Средиземноморья. Моря и побережья

и Италией полуостровной. Но и менее явное противостояние Италии тирренской и Италии левантийской по линии восток — запад столь же существенно. Оно играло в истории роль некоей скрытой пружины. Длительное время восточная часть полуострова превосходила и опере­жала западную в своем развитии. Но именно в лоне западных городов, Флоренции и Рима, зародился Ренессанс. Этот порыв передался Ферраре, Болонье, Парме и Венеции только на исходе XVI века. Такие же маятниковые колебания наблюдаются и в экономической сфере: упадку Венеции сопутствует триумф Генуи; позднее Ливорно выходит на первое место среди городов полуострова. Восток, запад; Адриатика, Тирренское море: каждая из двух половинок полуострова, как бы рас­качивая коромысло огромных весов, по очереди становится ареной, на которой решаются судьбы Италии и всего Средиземноморья.

^ На восток и на запад от Сицилии

Малые моря являются самыми оживленными участками водной сти­хии, по волнам которых беспрестанно снуют небольшие суда и лодки. Здесь происходят основные экономические и исторические события. Но наряду с ними немаловажное место в общей структуре Средиземноморья занимают благодаря своему безлюдью обширные пространства моря.

В XVI веке Внутреннее море, столь небольшое по меркам наших се­годняшних скоростей, включало в себя немало опасных и запретных участков, мертвых зон, которые отделяли друг от друга целые миры. Самой крупной из этих враждебных зон было Ионическое море. Вместе с пустынной областью на юге Ливии, продолжением которой оно явля­ется, оно образует территорию, как раз и отделяющую Восток от Запа­да, безлюдную в обеих своих частях, на суше и на море110.

За «Сицилийскими воротами» начинается другой обширный уча­сток моря, который простирается от берегов Сицилии или Сардинии до Балеарских островов, Испании и Магриба. Это море (назовем его Сардинским), с его негостеприимными берегами и мощными порыва­ми норд-веста и леванта, не сулит мореплавателю ничего хорошего... При движении вдоль параллелей все трудности плавания сливаются, сходятся воедино.

Разумеется, очень скоро мореплаватели преодолели эти препятст­вия и соединили Запад с Востоком. На севере они двигались с востока на запад и обратно вдоль балканских берегов, затем мимо Неаполя,

Водные равнины 177

с тем чтобы пересечь в дальнейшем Мессинский пролив, который был для них предпочтительнее Сицилийского прохода, менее надежного. Этот важнейший торговый маршрут был путем христиан. Менее удоб­ный и менее оживленный исламский путь пересекает Сицилийский проход по диагонали. Это обычный маршрут турецких флотилий, шед­ший от побережья Албании до Валоны, от Валоны к берегам Неаполя и Сицилии, наконец, от Сицилии до Бизерты, иногда до Алжира. По этому пути следовало гораздо меньшее количество судов.

На юге препятствия обходили, двигаясь вдоль ι |>риканского бере­га, где навигация была довольно интенсивной, судя по донесениям христианских корсаров111. Курсируя в открытом море, они должны бы­ли появляться неожиданно у берега и заставать врасплох суда, идущие из Египта, Триполи, Джербы и иногда из Алжира. В начале XVI века венецианские галеры еще охотились за судами у берберских берегов и настигали их по пути из Сицилии. В конце столетия англичане и гол­ландцы, в свою очередь, ходили вдоль берега Северной Африки, от Гибралтара до Сицилийского прохода, которые они тоже пересекали поперек, чтобы достигнуть берегов Сицилии, а затем Греции, имея пунктом назначения Кандию, Архипелаг или Сирию. Так они поступа­ли, без сомнения, почти всегда, чтобы уклониться от испанцев, контро­лировавших Мессинский пролив.

Все эти маршруты обходят, избегают Ионическое и Сардинское моря. Благодаря им осуществлялась важнейшая связь между восточной и западной частями Средиземноморья, или, если угодно, между Востоком и Западом; роль этих путей в большой истории трудно переоценить. Но наряду с ними следует иметь ввиду контакты, осуществлявшиеся на суше, по дорогам, пересекающим Италию. Апеннинский полуостров является как бы плотиной, разделяющей две половины моря. Анкона и Феррара соединяются с Флоренцией, Ливорно и Генуей. Венеция экспортирует товары через Геную и Тирренское море... К товарам, провозимым через Мессинский пролив и Сицилийский проход, добавляются те, которые доставляются от одного берега Италии к другому караванами мулов. Ра­зумеется, по грузообороту и стоимости товаров эти вспомогательные торговые пути не выглядели бы в наших глазах очень значительными, даже если бы мы и располагали статистическими сведениями о них. Но, по меркам своего века, они играли существенную роль. Они формирова­ли целостность средиземноморского пространства, которое является предметом этой книги. Однако существовала ли эта целостность?

178

Сердце Средиземноморья. Моря и побережья


^ Два мира Средиземноморья

Полагать, что препятствия, громоздящиеся на границе между дву­мя средиземноморскими бассейнами, решительным образом отделяют их друг от друга, означало бы не то что допустить неточность, но впасть в чрезмерный географический детерминизм. Справедливо, что неудоб­ства материковых и морских путей сообщения постоянно препятство­вали значительным миграциям населения из одного морского бассейна в другой. В книге генерала Брэмона, напоминающего своим пылом Эмиля-Феликса Готье, обращается внимание на то, что арабское завое­вание, продолжавшееся с VII по XI век, нисколько не изменило Се­верную Африку в демографическом отношении; что завоеватели были немногочисленны и потому легко поглощены местным населением. По сути дела, речь идет о переносе тезиса Ганса Дельбрюка относительно германских нашествий V века. Но это не имеет значения! Нас в данном случае интересуют естественные препятствия, воздвигнутые природой на пути человека с запада на восток или с востока на запад как по воде, так и по суше. На пути этого движения находится как бы мелкое ячеистое сито, замедляющее его.

Несомненно, что в XVI веке были левантинцы, живущие на запад­ном побережье, греки в Ливорно, киприоты на Балеарских островах и в Кадисе, рагузанцы во всех сколько-нибудь важных портах, левантин­цы и азиаты в Алжире: оба Барбароссы и алжирские янычары являются выходцами с Эгейского моря и из Малой Азии112. И, наоборот, сохрани­лись следы латинской колонизации на востоке, и легион ренегатов за­нимается, по существу, новой колонизацией турецкого мира еще более успешно, чем торговые конторы. Но эти контакты не приобретают су­щественной важности. Несмотря на наличие торгового и культурного обмена, оба бассейна сохраняют свою самостоятельность и свой собст­венный круг общения. Настоящий сплав разных групп населения осу­ществляется внутри каждого из них, невзирая на любые — культурные, расовые или религиозные — преграды*.

Зато все попытки навести мосты между двумя крайними точками Средиземноморья остаются рискованной затеей. По крайней мере, вероятность их успеха сомнительна.

Примеры? Финикийцы в свое время осели в Карфагене и отсюда проникали на запад, триумфально преодолевая на своих больших судах далекие расстояния средиземноморского «Дикого Запада». Равным

^ Водные равнины 179

образом древние греки обосновались в Марселе, который тоже служил им отправной точкой для дальнейшей колонизации. Византийцы тоже на какое-то время подчинили себе Сицилию и Италию, Северную Африку и Бетику. Так и арабы в VIII и IX веках завладели Северной Африкой, Испанией и Сицилией... Но все эти великие завоевания не имели будущего или сопровождались разрывом между наступаю­щим войском и метрополией... Такова судьба Марселя, Карфагена и да­же мусульманской Испании, которая в X и XI веках была полностью за­висимой в культурном отношении от Востока, от ^уда она получала поэтов, врачей, учителей и философов, чародеев и даже танцовщиц в красных юбках. Затем произошел разрыв, и, слившись с африкански­ми берберами, здешние арабы зажили западной жизнью. Жители Магриба, которые позднее отправлялись на Восток, чтобы совершить паломничество или с познавательными целями, к своему удивлению, чувствуют себя там «почти как в другом мире». «На Востоке нет ислама», — пишет один из них113. Эта история повторяется на исходе XVI века, ко­гда турецкие наместники в Африке фактически освобождаются от отто­манской опеки.

В восточной части моря подобные же события повторены как бы в симметричном отражении историей крестовых походов и латинских государств. Нужно ли продолжать?

^ Урок турецкой и испанской империй

Каждое море стремится жить собственной жизнью, организовать движение своих парусных судов в замкнутой и обособленной системе: таким образом, речь идет о двух крупных морских комплексах — запад­ном и восточном. Между ними существуют связи и контакты, но, не­смотря на наличие родства, союзных отношений и взаимной зависимо­сти, они имеют тенденцию внутренней закрытости.

В политическом отношении этот факт применительно к XVI веку вырисовывается, пожалуй, даже чересчур ярко. Какую прекрасную гео­политическую карту западного бассейна в период с середины XV до середины XVI века можно было бы начертить, стрелками указывая прежние и новые направления экспансии испанского империализма, позиции, на которых он закрепился и которые использовал для захвата западной части моря! Ведь она была им захвачена. Начиная с 1559 года, благодаря разоружению французского флота и ослаблению политических

180

Сердце Средиземноморья. Моря и побережья




13. Барселонский порт



^ 14. Пролив Босфор

Водные равнины 181

связей между христианнейшим королем Франции и султаном, западная часть Средиземного моря, бесспорно, стала принадлежать испанцам. Му­сульмане сохранили за собой только один берег, и не самый лучший, се­вероафриканский. И то он удерживался только благодаря корсарам, но их владения, ограниченные оборонительной линией испанских гарнизо­нов, подвергались постоянной опасности снаружи и изнутри. В 1535 году Карл V с успехом осадил Тунис; в 1541 году он едва не захватил Алжир, но эту неудачу можно было исправить. В бумагах Consejo de Guerra в Мадриде всегда хранился наготове проект нападения на город реи-сов**, который в один прекрасный день можно было бы привести в ис­полнение. Он едва не был воплощен в эпоху Дона Хуана Австрийского и в 1601 году, во время стремительной вылазки Джован Андреа Дориа.

Ионическое или «Критское» море является, по аналогии, морем От­томанской империи. Овладев берегами восточного бассейна после захва­та Сирии (1516 год) и Египта (1517 год), турки ощутили необходимость стать хозяевами положения и на море, создав мощный военный флот.

И в первом, и во втором случае каждая из двух империй была в не­котором смысле обязана своим появлением и развитием наличию двух половин Средиземноморья. Цинкайзен отметил этот факт в отношении Турции. Но не будет ли справедливо сказать то же и об Испании114? Две части Средиземноморья являются в XVI веке двумя сферами поли­тики с противоположным знаком. Стоит ли после этого удивляться, что великие столкновения на море в эпоху Фердинанда Католика, Карла V, Сулеймана и Филиппа II упорно повторяются на стыке этих двух морей, на их условной границе? Триполи (1511,1551 годы), Джерба (1510,1520, 1560 годы), Тунис (1536, 1573, 1574 годы), Бизерта (1573, 1574 годы), Мальта (1565 год), Лепанто (1571 год), Мод он (1572 год), Корон (1534 год), Ла Превеза (1538 год)...

Политика лишь отражает скрытую реальность. Две части Среди­земноморья, в которых распоряжаются непримиримые противники, отличаются друг от друга в природном, экономическом, культурном от­ношении; каждая из них является отдельной исторической областью. С точки зрения физической географии климат на востоке более конти­нентальный, более резко меняющийся, чреватый более сильными засу­хами, чем на западе, и более сильной жарой, поэтому здешние земли

Военного совета. Капитаны пиратских судов.

182 Сердце Средиземноморья. Моря и побережья

еще более лишены растительности, если это возможно, еще более не­плодородны и «обожжены», как сказал бы Теофиль Готье. Зато моря здесь более благосклонны к человеку. Кто расскажет о движущей роли Эгейского моря в установлении здешних связей? Следует подчеркнуть легкость мореплавания в восточной части Средиземноморья, тем более что этот факт, похоже, мало известен. Вот важный документ 1559 года, касающийся данного вопроса. Один из советников выражает пожела­ние, чтобы Синьория Святого Марка снарядила на Кипре, как и на дру­гих венецианских городах, некоторое число галер; их можно было бы затем переправить без труда на остров Кандию, поскольку переход можно осуществить задолго до дня Святого Григория (12 марта), обычной даты выхода сторожевых кораблей из Александрии и с остро­ва Родос. В самом деле, прибавляет он, H boni tempi usano in quelle parti più a bon hora ehe in queste, благоприятная для плавания погода насту­пает там раньше, чем у нас115. Не в этом ли кроется источник того запа­са времени, которым всегда располагал, по-видимому, турецкий флот? Быстроту его выдвижения следует отнести на счет раннего прекраще­ния штормов на Эгейском море. Это серьезное преимущество в эпоху, когда смена времен года определяла собой ход войны.

^ По ту сторону политики

Экономические и культурные различия между двумя частями Сре­диземноморья в XVI веке лишь обостряются, в то время как они ме­няются ролями. Начиная с XIII века Восток беспрерывно теряет одно за другим свои преимущества в сфере материальной цивилизации и техники, крупной промышленности, в банковском деле, в накоплении серебра и золота. XVI столетие довершает его поражение беспреце­дентной экономической драмой, которая разыгрывается из-за того, что торговые пути Атлантики покончили со старинной привилегией Ле­ванта быть единственной сокровищницей богатств, поступающих из «Индий». После этого с каждым днем растет пропасть между уров­нем жизни на Западе, изменяющимся благодаря техническому и про­мышленному прогрессу, и на Востоке с его дешевизной, при которой поступающие с Запада деньги автоматически вырастают в цене и при­обретают более высокую покупательную способность.

Но это различие уровней воссоздает некоторое экономическое единство двух бассейнов, необходимость которого преодолевает все

L

Побережье континентов 183

преграды, включая политические, и которое достигается всевозможны­ми средствами, включая пиратство. Сила тока определяется разностью потенциалов: чем выше их расхождение, тем выше потребность в свя­зывающих их потоках. Востоку нужно воспользоваться преимущества­ми Запада, получить в них любой ценой свою долю: он жаждет при­обретения драгоценных металлов Запада, т. е. американского серебра; это заставляет страны восточного Средиземноморья перенимать евро­пейские технические достижения. В свою очередь, растущая западная промышленность должна куда-то вывозить излишек своей продукции. К этим важным вопросам мы еще вернемся в нашей книге. Ведь имен­но эти глубинные потребности, нарушавшие и восстанавливавшие рав­новесие, эти вынужденные перемены приводили в движение все рыча­ги средиземноморской жизни и управляли ими на расстоянии116 .

2. побережье континентов

Средиземноморье всегда считалось второй родиной мореплавателей. Об этом говорилось много раз. Как будто бы наличия кромки берега уже было достаточно для того, чтобы заселить его, и заселить моряками! На самом деле Средиземное море не знает такого изобилия потомственных мореходов, как северные и атлантические моря. Здесь они рождаются только в некоторых областях и в незначительном количестве.