Geum.ru

Содержание 1999 г. №1

Вид материалаДокументы

Содержание


Т.М. Гудушаури
Подобный материал:
1   ...   33   34   35   36   37   38   39   40   41
^

Т.М. Гудушаури



В этнической культуре грузинского народа четко проявляются характерные для нее мировосприятия, верования – представления, традиции, и, конечно, пласты, отражающие влияние чужих культур и универсальных ценностей. В контексте сказанного привлекает внимание своеобразие религиозных взглядов жителей горного региона Восточной Грузии – хевсуров. Надо учесть, что это регион, который всегда имел собственную оригинальную культуру традиций, мифов, ритуалов и обрядов. Здесь всегда преобладала система синкретных религиозных верований и инвариантов “народного христианства” [1]. Это обусловлено, прежде всего, своеобразной консервацией остатков дохристианской и раннехристианской религии в горных регионах, что является результатом их определенной замкнутости, традиционного характера и защищенности от процесса исторических изменений.

Основная цель исследования – выявление и обобщение элементов стыковки, пересечения и синкретизации двух типов религиозного мышления – традиционного (архаиче-ского) и современного (христианского), что хорошо прослеживается в кавказском этнографическом материале немецких ученых-путешественников XIX в. (К. Ган, Р. Эркерт, Г. Радде, Н. Зейдлиц).

Материалы подобного характера зафиксированы в немецких исследованиях в достаточном количестве и представляют интересный объект для изучения, поскольку они собраны самими авторами на Кавказе, в частности, в горных регионах Грузии в середине XIX в. и большей частью не подвергались научному анализу.

С древнейших времен человек мог жить лишь в строго определенном и упорядоченном космосе [2]. Традиционные религиозные верования собственно отображают представление о мировом порядке. Именно восприятию мирового порядка в хевсурском религиозном мышлении уделяется значительное место в этнографическом материале немецких ученых.

Исходя из данного материала можно сказать, что космос для хевсуров единое целое, представленное тремя космическими пластами или уровнями с соответственной окраской (черная, красная, белая) и делится на земную и потустороннюю жизни. Деление и существование взаимосвязи между земной и загробной жизнью имеют огромное значение для хевсурского мировоззрения. Хевсуры верят, что после смерти существование продолжается в ином мире. По их мнению, переход в потусторонний мир происходит через узкий мостик, проложенный над смоляной рекой, в конце которого сидят судьи и распоряжаются судьбами усопших – отправляя их в рай или в ад. Виновные не могут пройти мост и падают в смоляную реку, из которой невозможно вы-плыть. Прежде всего привлекает внимание, что дифференциация усопших происходит до того, как они попадут в загробный мир и, соответственно, уже здесь фигурирует механизм наказания в виде смоляной реки. Имея в виду перечень преступлений и наказаний, который приводится в работах К. Гана и касается душ уже попавших в загробный мир, надо предполагать, что хевсурское представление иногда допускает возможность прохода через мост и виновных душ, но они обязательно будут наказаны уже в ином мире. Формы наказания своеобразны, например, лгунов ошпаривают горячей водой; человека, присвоившего чужую землю, вынуждают взвалить на спину мешок с землей и в сопровождении дьявола отправляют в ад; мать, оставившая ребенка, носит на груди змею, и т.д. Привлекает внимание, что ад представляет собой замкнутый, темный четырехугольник; виновные души попадают туда в сопровождении дьявола. Это наводит на мысль, что в хевсурском религиозном мышлении сохранена идея психопомпа (проводники душ), хотя и трансформированная под дьявола. Картина ада практически совпадает с представлениями в других регионах Грузии и подчеркивает профанность десакрализованного, гомогенного пространства, в котором невозможна коммуникация. Это впечатление еще больше усиливается черной окраской ада. Одинаково строго наказуемо в разных регионах Грузии присвоение чужой земли, и этим, по нашему мнению, подтверждается ее особенная ценность в жизни хевсурской общины. Что касается самой общины, она представляется патриархальным, структурно слабо дифференцированным социумом с хорошо развитой системой родства. Об этом свидетельствуют, прежде всего, представления о нарушении родственных отношений, как об особом и строго наказуемом преступлении, а также общая картина загробного мира, в котором усопшие распределяются по родственным ячейкам и даже существует система так называемых “мгебреби”, т.е. встречающих, в обязанность которых входит довести душу усопшего до своей ячейки – “антаби”.

Рай для хевсуров многоэтажная, белая башня, достигающая неба, она ярко освещена солнцем, а рядом растет доходящий до неба тополь. Наше внимание привлекли две детали – источник освещения и подчеркнутая роль тополя. Думается, что это может указывать на существование здесь в прошлом развитого солярного культа, с одной стороны, и особой значимости сакрального дерева – с другой. Тем более, что белая башня сама ассоциируется с деревом и является одним из символов древа мира и вселенского центра. Души усопших расположены на разных этажах башни в соответствии с мерой виновности и находятся в ярком свете или тусклом освещении, на самом верху играют невинные дети. Эта картина рая практически повторяется во всех этнографических материалах, хотя иногда критерием распределения душ служит возраст – пожилые располагаются на первом этаже и т.д., соответственно изменяется и освещение. Думается, что эта идентичная картина совпадает с потенциальной возможностью совершения грехов – минимальной в детстве и максимальной в пожилом возрасте. Подобная картина рая должна соответствовать существованию строго определенных и соблюдаемых правил жизни хевсурской общины, которая не допускает возможность остаться ненаказанным, и видимо, вера в загробную жизнь и загробное наказание тоже способствовали регулированию социальной жизни общества.

Особо выделяется в картине рая символика древа жизни. Прежде всего, она реализуется в форме белой башни. Как известно, башня, гора, дерево – космологические структуры, обладающие признаками универсальности. Это впечатление еще больше усиливает растущий рядом тополь. Тут уже четко фиксируются два варианта одного космологического символа – башня, дерево – и акцентируется связь мирового дерева с небом и солярной символикой. Думается, в хевсурском раю основная нагрузка древа жизни приходится на его коммуникативные функции, подразумевается, что башня–дерево не только и не столько символ вечности жизни, сколько мировая ось, проходящая через са-кральный центр и объединяющая три космических уровня, в чем, собственно, и проявляется идея вечной жизни. Трехуровенное и трехцветное восприятие космоса – характерное явление для хевсурского религиозного мышления. Особая значимость такого представления отображается в погребальной традиции хевсуров. Как правило, покойник одет в три разноцветные рубашки – белую, синюю и красную, что соответствует основным цветам космических пластов.

Особое место в данных немецких ученых отводится отношению к покойникам. Обращается внимание на то, что, несмотря на существование в хевсурском представлении красивой картины рая, они очень боятся смерти, что обусловило возникновение своеобразной традиции, связанной с усопшими. Эта традиция не допускает, чтобы человек умер дома, а потому его выводят во двор. Если смерть все же наступит дома, покойника ритуально очищают, так как считается, что душа чиста, а прах скверен. Для ухода за покойником существуют так называемые “наревеби” – молодые люди, в обязанности которых входит помыть, побрить и одеть покойника, для женщин существуют девушки “наревеби”. Из-за контакта с покойником “наревеби” оскверняются и поэтому, по традиции в течение 6–7 дней они находятся в доме усопшего и каждодневно умываются в реке; после последнего умывания они очищаются от скверны. Г. Мерцбахер в этом видит влияние законов Моисея [3]. Нам кажется, что это, скорее, связано с маздеанством, в частности, с идеей скверности праха и средствами очищения, приводимыми в “Авесте”. Траур распространяется на всю деревню, каждый ее житель считает себя обязанным соболезновать семье и предложить помощь. По этнографическим данным К. Гана, в северном Хевсурети похороны происходят в тот же день, а поминки справляют попозже, а в южной части региона похороны и поминки происходят одновременно, на второй или третий день. До кладбища покойника сопровождают только “наревеби”. В церемонии похорон большую роль играет так называемый “шабатера”, под которым подразумеваются все родственники до седьмого колена, они всегда поддерживают друг друга и имеют определенные обязанности и права перед “шабатерой”.

Покойнику в гроб кладут табак, трубку, воду (если усопший ребенок – сладости) и немного серебряных денег, чтобы он смог выкупить участок земли, на котором его хоронят. Кроме того, дают кусок угля, чтобы отпугнуть злого духа, немного хмеля и ореховую скорлупу с топленым маслом для ран [4].

Надо отметить особую значимость для хевсурского религиозного мышления поминок, о чем свидетельствует традиция справления поминок при жизни. Это, как правило, делают одинокие люди, когда они не уверены, что после смерти им справят подобающие поминки.

Значительную роль в похоронном ритуале играет лошадь. По обычаю, в день похорон к покойнику подводят его коня (это делает вдова), на седле укреплены зажженные свечи, вдова трижды ударяет ее хлыстом и обращается к усопшему со словами, которые подтверждают, что этот конь будет служить ему в ином мире. Потом коня передают в подарок близкому родственнику, в большинстве случаев, дяде с материнской стороны или другу усопшего. Иногда перед смертью человек сам дает распоряжения, кому передать коня, за ним хорошо смотрят и выводят только на скачки. Если конь плохо ухожен, семья может забрать и передать его другому хозяину. Иногда лошадь продают, хоть за полцены, так как в загробном мире она может служить только первому владельцу. Несмотря на это, покупатель обязан пожертвовать святилищу серебряный кубок [5, s. 128]. Подобная традиция существует почти у всех народов Северного Кавказа (осетины, ингуши, чеченцы), что подчеркивает общекавказский характер данного феномена.

После того, как похороны закончены и “наревеби” возвращаются в дом усопшего, режут корову и поджаривают ее печень. “Наревеби” и родственники должны трижды отрезать от печени по маленькому кусочку и положить в рот. Это считается снятием поста, поскольку до того семья говела. Остальное мясо дают детям или хранят до следующего дня, когда его едят уже все родственники [6, s. 37].

Одним из интересных компонентов ритуала является молчание. По немецким данным, в день похорон, самый близкий родственник выбирает двух мужчин и одну пожилую женщину из числа родственников, которым дают испеченные специально для этого три хлеба и усаживают около очага. Они сидят безмолвно, пока хуцеси (священник) не освятит хлеб. После этого они три раза обносят хлеб вокруг головы и молча кладут на подоконник в комнате усопшего и лишь тогда могут заговорить и присесть к столу [5, s. 3]. Считается, что данная церемония означает своеобразные проводы души усопшего, так как очаг для грузинских горцев является одним из символов сакрального центра, а сакральный центр, со своей стороны, обозначает место, через которое проходит космическая ось, соединяя три мировых уровня. Это место, где возможен переход из одной формы существования в другую. Так, на наш взгляд, подчеркивается особая роль символов центра в мировосприятии хевсуров. Определенные элементы (освящение хлеба) могли появиться лишь после христианизации страны, хотя в целом данный ритуал требует более тщательного изучения и анализа с целью выявить его основную функцию и символическую нагрузку.

Особое отношение у хевсуров к людям, погибшим при несчастных случаях. Как и в других регионах Грузии считается, что душу такого человека захватывает дьявол и ее надо вызволить. Существует интересная традиция вызволения души, в которой значительную роль играет священное знамя. Этот ритуал зафиксирован как у грузинских ученых, так и в работах немецких путешественников. В частности, по данным немецких авторов, во время ритуала выносят знамя святилища (это делает знаменосец – служитель святилища), закалывают черного козленка (мясо которого предназначается дьяволу), знамя подносят к тому месту, где произошел несчастный случай, закрепляют в землю. Потом через голову выбрасывают кусочки мяса жертвенного козленка, служитель святилища произносит слова: “Я забираю душу у дьявола”, – забирают знамя и возвращаются к покойнику в надежде, что его душа освободилась от плена. Только после этой церемонии можно выполнить обряды, связанные с усопшим [6, s. 226]. По нашему мнению, тут несколько примечательных моментов. Прежде всего, особая нагрузка священного знамени, которая приходится на ее коммуникативную функцию. Как известно, священное знамя олицетворяет древо жизни, и, соответственно, является символом сакрального центра. Думается, именно через эти качества участвует оно в ритуале, т.е. когда знамя закрепляется в землю, этим фиксируется вселенский центр, создается символическое отверстие в миро-здании и становится возможным коммуникация с дьяволом, хтонным символом с целью освобождения забранной души. О хтонной символике говорит и черный цвет жертвенного козленка.

Большую роль в отношениях с загробным миром играют посредники (“месулете”), в основном это женщины или девушки. Они общаются с душами усопших и сообщают родственникам их пожелания или предсказания. К. Ган находит много общего у “месулете” с “кадаги” (предсказатель, человек, который говорит от имени святилища). Прежде всего это выражается в форме общения с загробным миром (потеря сознания, падение и т.д.), хотя заметна и разница. В частности, “кадаги”, как правило, связан со святилищем, его выбирают в святилище, в основном в новогоднее утро. К. Гану кажется, что в этом проявляется особая значимость для хевсуров Нового года [5, s. 229]. Что касается “месулете”, он общается с усопшими всегда дома, особенно в момент оплакивания одежды усопшего. Видимо, определенным объяснением может служить тот факт, что “месулете”, как правило, женщины, которые отдалены от святилища. Если у хевсуров заболевает маленький ребенок, причину определяет “месулете”. Он сообщает семье, если причина болезни исходит от усопшего, т.е. ему хочется, чтобы ребенку дали его имя.
В таком случае ребенку меняют имя, хотя это делается только до трех лет. Он же сообщает родственникам, какими блюдами нужно накрыть поминальный стол. “Месулете” должны соблюдать чистоту и 2–3 раза в году жертвовать святилищу овцу. За свою службу они от людей ничего не берут, но в народе пользуются большим уважением и при каждом празднике им на дом посылают водку и пиво [5, s. 231].

В результате анализа зафиксированного в горных регионах Восточной Грузии немецкими учеными материала о загробной жизни и его сопоставления с соответствующими исследованиями грузинских авторов можно сделать несколько выводов.

В первую очередь, надо сказать, что горное население Грузии глубоко верит в существование тесной взаимосвязи между земным и потусторонним миром. Эта связь осуществляется посредством “месулете”. За-гробный мир – это практически идеализированное отражение реальной жизни, хотя со специфическими особенностями.

Необходимо подчеркнуть восприятие космоса как единого целого, представленного тремя уровнями с соответственной окраской и большое влияние этого представления на погребальный ритуал, а также существование идеи вечности жизни и сакрального центра, реализованные посредством очага, райской башни, священного тополя, знамени.

Предполагается, что общая картина за-гробного мира, перечень всевозможных преступлений и наказаний отображают степень социализации хевсурского общества и указывают на патриархальную, структурно слабо дифференцированную общину с хорошо развитой системой родства, в которой законсервировались остатки дохристианской и раннехристианской религий. Сравнение немецкоязычных этнографических данных с аналогичным материалом грузинских авторов показывает, что принципиальные изменения в сфере религиозных верований не происходили и различия фиксируются только на уровне, когда они не теряют связь с инвариантной схемой и могут рассматриваться лишь в виде основных версий.

И, наконец, принимая во внимание существование в хевсурских представлениях таких своеобразных элементов, как солярное освещение рая, дьявола-психопомпа, “мгебреби”, с одной стороны, и определенную защищенность данного региона от исторических изменений – с другой, можно предположить, что религиозный синкретизм, который проявляется в местных представлениях, может соответствовать постепенному видоизменению религиозного мышления и хевсурские верования представляют собой один из древнейших религиозных грузинских архетипов.


Литература

1. Канделаки М. Религиозный синкретизм и социально-религиозные институты в горной Грузии (на груз. яз.) // Анналы. Тбилиси, 1998. № 1. С. 42.

2. Eliade M. Das Heilige und das Profane. Frankfurt am Main, 1995. S. 135.

3. Hahn C. Bilder aus dem Kaukasus, Neue Studien zur Kenntnis Kaukasiens. Leipzig, 1900. S. 27.

4. Hahn C. Neue Kaukasische // Leisen und Studien, Leipzig, 1911.

5. Merzbacher A. Aus dem Hochgebirgen der Kaukasus. Leipzig, 1901. S. 27.

6. Nioradze A. Begrдbnis und Totenkultrs bei den Chevsuren. Stutgart, 1941. S. 44.


20 мая 2005 г.