Содержание 1999 г. №1
| Вид материала | Документы |
- А. Н. Фоломьев и др. М.: Владос, 1999. 235 с.: табл. Содержание лекция, 27.16kb.
- Энджел Д. Поведение потребителей. – Спб.: Питер Ком, 1999. – 768 с. Содержание, 151.31kb.
- Annual Bank Conference on Development Economics, Washington, D. C., April 28-30, 1999., 605.1kb.
- Республики Башкортостан «Как платить за коммунальные услуги. Льготы. Тарифы. Субсидии», 2793.49kb.
- Гуревич П. С. Культурология: Учеб пособие. — М.: Знание, 1999. — 287 с. Содержание, 43.48kb.
- Курс лекций: Учеб пособие. Ростов н/Д.: Феникс, 1999. 512 с. Содержание, 28.12kb.
- Седьмой Генеральной Ассамблее в Баку в июне 1996 г., доклад, 248.66kb.
- Гидденс Э. Социология. – М.: Эдиториал урсс, 1999. – 704 с. Содержание, 206.87kb.
- Развитие марксистско-ленинской философии. Синтез "белой" и "красной" идей. Новое космическое, 489.12kb.
- Din 17455-1999 «Трубы круглого сечения сварные из нержавеющей стали общего назначения», 1013.84kb.
Землевладение и землепользование
Терского казачества
(вторая половина ХIХ – начало ХХ вв.)
А.И. Хасбулатов
Проблема землепользования и землевладения Терского казачества привлекает исследовательский интерес с давних пор [1]. Общины терских казаков, как автономный контингент русского населения на Северном Кавказе, возникли со второй половине ХVI в. Путь Тер-ского казачества от гонимого, вне законного, “беглого населения” к “вольному обществу”, а затем – к “служивому сословию” был длительным и противоречивым. На первоначальном этапе царское правительство не имело достаточных сил, чтобы насильственными мерами подчинить своей власти “вольное” казачество на юге России, поэтому предпринимало лояльные, мирные меры, чтобы использовать казачество для государственных дел, в том числе и защиты границ государства. Казакам посылалось жалование, бое-припасы, хлеб и др. Такая правительственная политика способствовала постепенному превращению казачества в особое, привилегированное сословие, которое в ХVIII – XIX ве-ках становится окончательно военно-служивым.
В начале XVIII в. казачьи общины были преобразованы в иррегулярные войска и вольное Терское казачество вошло в состав во-оруженных сил Российской империи. На основании Указа от 3 марта 1721 г. терские казаки перешли в ведение военного ведомства и подчинялись непосредственно военной коллегии России [2].
В 1832 г. казачьи части на Северном Кавказе были сведены в Кавказское линейное войско, а в 1860 г., с образованием Тер-ской и Кубанской областей, разделено на Черноморское, Кубанское и Терское казачьи войска. Области, населенные казаками, сведенными в казачьи войска, были в военном и административном отношении подчинены Главному управлению казачьих войск. С начала ХIХ в. казачьи войска были переподчинены казачьему отделу Главного штаба Военного министерства. С 1827 г. наследник российского престола провозглашался “Атаманом всех казачьих войск” России. Во главе каждого войска стоял свой “Наказной” (назначенный) атаман, который одновременно являлся Начальником области. При атамане создавался войсковой штаб, который управлял делами войска через атаманов отделов и станичных атаманов. Станичные и хуторские атаманы избирались на станичных сходах и непосредственно подчинялись Наказному атаману Терских казачьих войск.
С окончанием Кавказской войны цар-ское правительство серьезно занялось укреплением положения Терского казачества, на которое оно смотрело, как на силу, которая должна стать одной из основных в претворении в жизнь имперской политики на завоеванной силой оружия территории. В то же время царизм во второй половине ХIХ в. вынужден был считаться с развивающимися в стране, в том числе и в казачьих областях, товарно-денежными отношениями и приспосабливаться к ним. Власти должны были решать и чисто политические задачи, одновременно укрепляя экономическое положение казачества.
Землепользование Терского казачества резко отличалось от землепользования гор-ских и русских крестьян. Казачество сложилось как особое, военное сословие, опора царизма в ее завоевательной и колониальной политике в крае, соответственным было и отношение к нему со стороны властей, в том числе в обеспечении их землей.
За службу государству за казачьим войском власти закрепляют земли, часть которой войско передает в пользование казачьим станицам на общинных, полуфеодальных началах. Эта форма землепользования за службу за казаками сохранялась с незапамятных времен в течение веков без особых изменений, вплоть до революций 1917 г.
Многолетнее соперничество за обладание землею между казаками, горцами и крестьянами-переселенцами, политика и методы царизма, применяемые в вопросах землепользования и землевладения, исключительно осложнили аграрный вопрос в Чечне и Ингушетии, как и в целом в горских районах на Северном Кавказе. В 60-е и в последующие годы ХIХ в. прослеживается неуклонный, хотя с разной интенсивностью, рост казачьего землевладения в Терской области. По закону 1869 г. казаки получали право на 30 дес. надельной земли на ревизскую душу. Этим же законоположением было предусмотрено: если с увеличением населения отведенной станицам надельной земли “будет причитаться менее 20 дес. на душу, то войсковое начальство приводит ее в нормальную пропорцию” выделением из запасных земель к станичным юртовым наделам недостающей земли [3].
Царское правительство уделяло большое внимание сохранению казачьей земельной общины, наделяя казаков земельными наделами, освобождая их от общественных и государственных повинностей, кроме воин-ской. По достижении 17(18)-летнего возраста все лица мужского пола казачьего сословия зачислялись на военную службу, одновременно они получали право на один пай “во всех станичных угодьях и довольствиях”. Однако при конкретном распределении земли не все станицы имели в указанных размерах достаточное количество душевых наделов. Так, в 1845 г. в Бороздинской и Александровской станицах Терской области было около 20 тыс. лишних душевых наделов, в то же время в Старогладковской и Новогладковской станицах не хватало более 400 душевых наделов на наличных реестровых казаков для наделения их надельными земельными участками по установленной законом казакам норме из общинных земель [4].
И хотя далеко не все казачьи станицы имели достаточно земель, “средняя обеспеченность” землей казачьего сословия в целом была довольно высокой, о чем свидетельствуют данные таблицы.
Мужское казачье население с совершенолетия обязано было нести военную службу в течение 20 лет, в том числе 3 года в “приготовительном” разряде, 12 лет в “строевом”, из них 4 года на действительной службе (1-я очередь) и 8 лет на льготе (2-я и 3-я очереди) с периодическими лагерными сборами, и 5 лет в запасе. В 1909 г. срок службы был сокращен до 18 лет за счет уменьшения “приготовительного” разряда до одного года. На военную службу казак обязан был являться со своим обмундированием, снаряжением, холодным оружием и верховой лошадью. Царские власти поддерживали казачью станичную сельскую общину, на которую возлагалась забота о приобретении коня, снаряжении казаков на службу и др. Наделяя казаков значительными надельными земельными участками, освобождая их от земских и других повинностей, государственных налогов, кроме несения военной службы, царские власти искусственно поддерживали отсталые, средневековые формы землепользования. Таким образом они пытались, притом не без успеха, разобщить казаков с остальным населением, в первую очередь с горским, превратить казачество в орудие поддержания колониальных порядков в крае.
Начало землепользования у терских казаков относится ко второй половине XVI в., когда они основали первые городки по Тереку. За прошедший с этого времени период и до конца XIX в. формы и размеры землевладения и землепользования у казачества претерпели значительные изменения. В одних случаях это было связано с естественным ходом исторического процесса – увеличением населения, освоением и заселением новых территорий (земель), а также общественно-экономическим развитием; в других – с искусственным насаждением царским правительством угодных ему форм землевладения и землепользования, что создавало экономическую основу завоевательной политики, чем царизм активно занимался и после окончания Кавказской войны.
На первоначальном этапе появления казачества, когда пахотной земли, сенокосов, лугов было много, каждый казак обрабатывал землю без всяких ограничений столько, сколько хотел и мог. В 1845 г. было издано одно из первых положений о землепользовании казачества на Тереке, которое устанавливало порядок в землепользовании. 21 апреля 1869 г. вышел Закон “О поземельном устройстве станиц и о войсковых запасных землях”, а 13 мая 1870 г. было “высочайше” утверждено “Положение об общественном управлении в казачьих землях”. На основании последних документов земли Терского казачьего войска подразделялись на: 1) юртовые земли, из которых отводились земли казакам-станичникам в надельное пользование из расчета по 30 дес. на мужскую душу казачьего сословия; 2) земли частновладельческие, которыми наделялись казачьи генералы, штаб и обер-офицеры, а также классные чиновники войскового сословия, когда они выходили на пенсию, в размере от 200 до 400 дес. каждый, в зависимости от воинского звания и чина; 3) войсковые запасные земли, которые предназначались “на разные войсковые надобности” [6].
^ Размеры земельных наделов в казачьих станицах Кизлярского
и Сунженского отделов по данным на 1873 г. [5]
Станичные юртовые (общинные) надельные земли считались предоставленными в бессрочное общинное надельное пользование станичным (юртовым) обществам и не могли стать собственностью станичников. Эти земли считались принадлежащими всему Терскому казачьему войску. В “Положении” о станичном обществе говорилось: “Земли, отведенные станицам, состоят в общинном владении общества каждой станицы. Никакая часть земли и никакое угодье в черте станичного юрта заключающиеся, не могут выходить из владения станичного общества в чью-либо личную собственность”. Особенностью общины, в том числе и казачьей, являлось основание его на натуральном хозяйстве, что сказывалось и в последующем, даже в условиях развития товарно-денежных отношений во второй половине ХIХ в. Общинное устройство и общинное землепользование сковывали личную инициативу станичников, консервируя сословные отношения в среде казачества.
“Положение” 1869 г. о казачьей общине в последующем изменялось, издавались дополнения, поправки, которые имели целью закрепить общинное землепользование в станицах, сохранить казачье сословие, как орудие и опору в руках царизма. Так, в 1893 г. Военный Совет по управлению казачьим войском уточняет, что казаки на станичных землях имеют дома, хозяйственные постройки, сады, но земля в пределах станичных юртов отнюдь не может перейти на праве собственности к какому-либо лицу. Войсковой Совет имел право отбирать у станиц юртовые земли “для нужд войска”. Это должно было напомнить рядовым казакам, что они являются не владельцами юртовых наделов, а условными пользователями земли за службу. Пока казак относился к казачьему сословию и нес военную службу, он пользовался казачьим земельным наделом и другими преимущественными правами, связанными со службой в казачьих частях. Когда казак переставал служить и переходил в другое сословие, он лишался привилегий, связанных с принадлежностью к казачьему сословию, в том числе права получения станичного земельного пая.
Во второй половине XIX в. под воздействием развивающихся товарно-денежных (капиталистических) отношений былое “монолитное единство” казачества постепенно рушилось. Ежегодно на пенсию уходило большое количество казачьих офицеров и чиновников, их наделяли десятками тысяч десятин земли. В новых условиях, с развитием товарно-денежных отношений лишь незначительное число из них занимались хозяйственной деятельностью, большинство предпочитали продавать свои земельные участки или сдавать их в долгосрочную аренду предпринимателям. Только за 1887 г. в Терской области было продано более 3000 дес. земли. Еще большее распространение получила продажа земель казачьими офицерами и чиновниками к началу XX столетия.
Земли войскового запаса должны были гарантировать “благополучие и обеспеченность” всего Терского казачества. Земли войскового запаса предназначались для наделов вновь организуемых станиц, выделения дополнительных наделов станицам при нехватке собственных земель до нормы, под устройство конных заводов, опытных агрономических участков и др. Из земель войскового запаса получали земельные участки также офицеры и чиновники при выходе на пенсию. Власти ревностно следили за тем, чтобы земли войскового запаса постоянно пополнялись. Если в 60-е годы XIX в. войсковых запасных земель в Терской области насчитывалось до 100 тыс. дес., то в 1901 г. они достигали 149 574 дес. (150 %). К 1901 г. было отведено по отделам в Терской области в частное владение 128 436 дес. земли 691 владельцу, в основном казачьим офицерам, выходившим на пенсию. Только за один 1901 г. различные лица, в большинстве случаев казачьи офицеры, дворяне, купцы, продали Терскому войску около 19 тыс. дес. земли [4, с. 88, 92; 7].
Юртовая станичная земля считалась достоянием всего станичного общества и подлежала разделу на паевые наделы по муж-ским душам. Порядок пользования юртовой землей, все решения станичных обществ находились под строгим контролем областного войскового начальства, которое в свою очередь руководствовалось инструкциями “Главного управления казачьих войск”. Начальник Терской области, являющийся одновременно и Наказным атаманом Терских казачьих войск, издавал специальные инструкции, устанавливавшие конкретный порядок пользования станичными землями, в том числе и сдачи в аренду. Сдачу казачьих земель в аренду рекомендовалось приурочить к 1 марта – до начала весенних полевых работ и весеннего выпаса скота. Договоры о сдаче земли в аренду утверждались областным правлением, которое могло отменить их, если считало невыгодным или усматривало в этом нарушение соответствующей инструкции.
В аренду сдавались все виды казачьих земель, при этом площади сдаваемых в аренду казачьих земель с каждым годом увеличивались, а арендные цены росли значительно быстрее, чем сдаваемые в аренду земли. Так, с 1889 по 1913 г. площадь сдаваемой в аренду земли станичными обществами в Терской области выросла с 316 250 до 453 781 дес. (144 %), а вырученная сумма за аренду за это время возросла с 128 081 до 959 920 руб. (749,5 %) [4, с. 88, 92; 7], т. е., если площадь сдаваемой в аренду земли за 24 года выросла в 1,5 раза, то сумма за аренду возросла в 7,5 раза. Казачьи земли в аренду в основном сдавались под выпас скота (зимний и летний) и сенокос. 21 мая 1892 г., в условиях расширения арендного дела, была принята специальная “Инструкция станичным и хуторским правлениям Терской области о порядке сдачи в арендное содержание выделенных из станичных и хуторских юртовых наделов оброчных земельных и других статей общественного хозяйства”. Эта инструкция частично учитывала уровень развития товарно-денежных отношений и разрешала сдавать казачьи земли в аренду и под пашни, в том числе и станичникам юртовые наделы, что ранее официально запрещалось.
Во второй половине XIX в. все больше арендуемых земель использовалось под хлебопашество. Станичные общества в этих условиях стремятся сдавать в аренду земли небольшими участками – в 100 дес. и менее, увеличивать доли распашки в сдаваемых в аренду землях, чтобы получать больший доход. Такая аренда была более выгодна как для безземельных горцев, так и для казаков. Когда сделка совершалась конкретными лицами между собой, без посредников, то горцам она обходилась дешевле, а казаки-общинники получали арендную плату напрямую и больше. Тем самым обе стороны значительно выигрывали от такой аренды.
В казачьих областях земли войскового запаса были значительными, они создавались по закону от 21 апреля 1869 г. для дополнитель-ных наделов станицам и в целом для различных нужд Терского казачьего войска. Эти земли находились полностью в распоряжении казачьего войскового управления, которое сдавало их в аренду и использовало и для других хозяйственных нужд казачьего войска в целом. Из войсковых запасных земель выделялись земли станицам для юртовых наделов, малоземельным станицам периодически отводились дополнительные земельные участки. В то же время сами войсковые запасные земли постоянно пополнялись за счет передачи части казенных земель в войсковой запас, а также за счет прикупки земель войсковым правлением у частновладельцев и др. Царизм, укрепляя свое влияние среди казачества, увеличивал надельную землю для станичных обществ. Запасные казачьи земли прежде всего сдавались в аренду на льготных условиях станичным и хуторским обществам без торгов и залога.
Аренда войсковой запасной земли гор-ским населением играла меньшую роль в их жизни, чем аренда других категорий землевладения и землепользования, хотя для отдельных горских обществ аренда войсковой запасной земли являлась основным (часто единственным) условием их хозяйствования, особенно для скотоводства в качестве пастбищ. Со временем значение аренды казачьей земли для горского крестьянства возрастает. Некоторые горские крестьяне десятки лет жили хуторами на арендованных казачьих запасных участках и не имели других средств существования. Таким образом, аренда казачьих (войсковых) земель становится важнейшим объектом хозяйственной деятельности для значительной части горского населения Чечни.
Основу существования казачьей общины составлял земельный надел с угодьями при станице. Станичная земля распределялась между ревизскими душами – станичным населением мужского пола. Как уже отмечалось, все лица мужского пола войскового сословия по достижении возраста службы имели право на земельный пай “во всех общих станичных угодьях и довольствиях”. Казаки получали землю за военную службу, которая была практически условной платой за службу в казачьих частях. По “Положению” 1870 г. для казаков устанавливался земельный надел в размере 30 дес. на душу мужского пола. Следовательно, на казачью семью с 2–3 членами мужского пола приходилось от 60 до 90 дес. и более земли. Можно согласиться с выводом, что казачьи земли в начале XX в. представляли «из себя настоящую муниципализацию. Большие обла-сти принадлежат отдельному казачьему вой-ску… Казаки в среднем имеют по 52 дес. на двор, крестьяне – по 11 дес. … На почве этой “муниципализации” развиваются чисто феодальные отношения. Эта, фактически существующая, муниципализация означает сословную и областную замкнутость крестьян, раздробленных различиями в размерах землевладения, в платежах, в условиях средневекового пользования землей за службу и др.» [8].
Земли, отведенные станицам в качестве юртового надела, состояли в общинном владении каждого станичного общества. Земли станичного (юртового) надела, согласно существующим законоположениям, не могли стать собственностью станичников, за этим строго следили власти, особенно казачьи верхи, а также и сами станичники. Земля считалась собственностью всего казачьего войска, станицам и станичникам она предоставлялась на праве бессрочного пользования на надельном праве за службу. Власти заботились о недопущении перехода казачьих земель в руки других сословий, поэтому в законе предусматривалось: “Казаки и не казаки, коим принадлежат дома, хозяйственные постройки и сады в станичных юртах, владеют находящеюся под сими постройками и садами землею отнюдь не на праве собственности, а лишь на праве постоянного пользования. Вследствие сего, ни купчие крепости, ни другие способы укрепления недвижимой собственности в пределах станичных юртов не могут давать права на владение находящихся там земель на праве собственности” [3, с. 119]. Когда в 90-е годы ХIХ в. начинается промышленная добыча нефти в Грозненском нефтепромышленном районе и на станичных и общинных землях была обнаружена нефть, в законоположение вносятся уточнения, что “войско, как собственник земли, сохраняет за собою право на землю и на все, что заключается в ее недрах”.
Малоземельным станицам, в которых не хватало земель для душевых наделов, власти отводили дополнительно земли из запасных земель Терского казачьего войска.
В Терской области наиболее малоземельными были станицы Сунженского отдела. Так, в конце XIX в. 12 станиц данного отдела владели дополнительными земельными участками общей площадью более 47 тыс. дес. в основном за пределами Сунженского отдела. Эти участки, как правило, располагались на довольно значительном расстоянии, от 50 до 100 и более верст от станиц, что затрудняло и удорожало ведение на них хозяйственной деятельности. В большинстве случаев эти земли казаки не разрабатывали сами, а сдавали в долгосрочную аренду, преимущественно под выпас скота.
Казачество, на протяжении веков явившееся опорой царизма в колонизации южных окраин России, в том числе Северного Кавказа, получало щедрое вознаграждение от царского правительства не только в виде земельных наделов, освобождения от налогов. Предоставлялись казакам и другие льготы. Например, офицерам и чиновникам казачьих войск при выходе на пенсию выделялись вместо пенсии значительные земельные наделы, до 400 дес. и более каждому. В Терской области к концу XIX в. таковых земель было выделено около 350 тыс. дес. [4, с. 94; 9]. Нужно отметить, что казачьим офицерам и чиновникам царские власти выделяли земли хорошего качества и в удобных местах. Так, 27 казачьих офицеров из станицы Червленной получили земельные наделы в Пятигорском отделе, где земли считались одними из лучших во всей Терской области. В 1904 г. в Терской области частных земель было 523 305 дес., из которых 100 363 дес. находилось в Пятигор-ском отделе [10] и считались они удобными для занятий сельским хозяйством.
К началу ХХ в. Терское казачье войско владело до 30 % всей территории Терской области, из которой более половины были удобные, пахотные земли. Обеспечивая казачье сословие экономической основой, источником дохода и благополучия, прежде всего землей, как средством производства, власти стремились сохранить надежную и постоянную опору в лице казачьих войск. Однако былое единство казачьего сословия и его особое общинное, замкнутое землепользование рушилось под воздействием развивающихся капиталистических отношений. Все большее место в экономической жизни тер-ского казачества занимали новые хозяйственные отношения, в том числе сдача в аренду казачьих земель. В аренду земли в первую очередь сдавали многоземельные станицы, а также дополнительно выделенные станицам земельные участки, так как они часто находились на значительном расстоянии от станиц и были часто годны только для пастьбы скота.
Власти строго следили и предпринимали меры по сохранению и даже увеличению казачьих земель. Но на практике земельные паи юртовых наделов, которыми пользовалась основная масса казачества, как в средних цифрах, так и конкретно в отдельных семьях, в станицах с годами не увеличивались, а даже уменьшались. Это было связано, прежде всего, с естественным приростом населения и имущественной дифференциацией. Следует отличать земельный пай от душевого надела. Земельный пай казаков состоял из пахотной и покосной земли, которую должны были получать от передела до передела каждый член казачьего станичного общества, начиная с 17-летнего возраста, и вдова с детьми. Душевой же надел состоял из всех угодий, причитающихся на мужскую душу земель, которыми наделено был станичное общество, включая сюда, кроме пахотной и покосной земли, также пастбища, лес. Каждой станице, кроме душевых наделов, прирезался дополнительный надел в 300 дес. на церковь [3, с. 119].
Лучшие по качеству земли в Терской области были в Пятигорском и Сунженском отделах, где большая часть земель считалась “удобной” для хлебопашества, хозяйственной деятельности в целом. Запасные земли Тер-ского казачьего войска имелись больше в Кизлярском и в Пятигорском отделах. В этих отделах и отводились в основном дополнительные наделы малоземельным станицам, каковых больше всего было в Сунженском отделе. Дополнительно выделяемые земли, которыми наделялись малоземельные станицы в Кизлярском отделе, в основном относились к категории “неудобных”, были покрыты песками или болотами, годны практически только под выпас скота. В конце ХIХ в. жителям станиц войскового сословия было предоставлено право сдавать земли в аренду не только лицам войскового сословия, но и гражданскому населению, в том числе и горцам. Этим правом казаки в конце XIX – начале ХХ в. пользовались все больше, причем арендаторы находились из среды предпринимателей, что было выгодно и казачеству.
В Терской области значительная часть “Высочайше” пожалованных офицерам и чиновникам земель к концу ХIХ в. перешла в руки “гражданского” населения. Земля все больше становится предметом купли-продажи и наживы в руках разного рода посредников – спекулянтов и предпринимателей. Продажа казачьими офицерами земель получает все более широкое распространение. Еще в 80-х годах XIX в. начальник Терской области с тревогой писал, что казачье сословие вскоре перестанет быть в числе крупных землевладельцев.
Между тем казачьи офицеры только в Кизлярском, Пятигорском отделах, частично в Сунженском, несмотря на стесненное положение с обеспечением казаков-общинников юртовыми земельными наделами, получили и продолжали получать десятки и сотни тысяч десятин земли в частную собственность. Всего по Терской области к началу ХХ в. по казачьей территории было отведено в частную собственность 672 участка земли, составлявшие 118 437 дес. Было продано первоначальными собственниками 439 участков земли, составлявшие 77 455 дес. Таким образом, было продано более половины (65,4 %) пожалованных казачьим офицерам и чиновникам земель. Однако правительственная политика в этом направлении не претерпела существенного изменения и в дальнейшем, власти продолжали укреплять экономическое положение казачества и увеличивать их земли. Так, только за один 1901 г. в Терской области было в войсковой запас куплено около 25 тыс. дес. земли, а отмежевано казачьим офицерам 2640 дес. земли [10, с. 96, 99, 100].
На начало ХХ в. душевой надел пахотной станичной земли составлял в среднем:
в Кизлярском отделе – 20 дес., в Пятигор-ском и Моздокском – 18,8, в Сунженском – 10,6 дес. Особенно быстрый рост земельных владений Терского казачества приходится на последнюю треть XIX в. Если в 1864 г. Терскому казачьему войску принадлежало
1193141 дес. земли (до 86 % из них удобной), то к 1902 г. эта территория возросла почти в 2,5 раза и составляла 2 969 355 дес. (248,9 %) [3, с. 22; 10, с. 88–89]. За последнюю треть XIX в. казачьи земли возросли почти в 2,5 раза. Наибольшие земельные наделы в Терской области получали казаки Кизлярского отдела, а самые меньшие – Сунженского. Тем самым царское правительство искусственно насаждало в Терской области выгодные для себя формы казачьего землевладения, пытаясь создать прочную экономическую базу своей завоевательной политики.
Большая часть войсковых запасных земель Терским областным правлением сдавалась в аренду частным лицам. В зависимо-сти от назначения земель и целей аренды устанавливались разные сроки: пашни и луга – до 12 лет; земельные участки под сады, огороды, каменоломни, для рыбной ловли, пчеловодства – до 24 лет; участки под заводы, фабрики, паровые мельницы – до 99 лет.
В последнем случае требовалось “Высочайшее соизволение”. Казачьи земли в целом, находящиеся в общинной, частной и войсковой собственности, являлись источником дохода и благополучия всего казачьего (сословия) войска.
В пореформенный период все активнее нарушаются старые общинные порядки землепользования. Проявляется это как в росте частного землевладения, так и в развитии арендного дела. Так, за 10 лет, с 1877 по 1887 г., по далеко не полным данным, площадь сдаваемых казаками в аренду земель увеличилась с 230 тыс. дес. до 379 тыс. дес. (164,8 %). Это были в основном пастбищные земли, цены на которые были относительно невысокими, хотя они и росли из года в год: за указанные десять лет цены выросли в среднем с 17 до 27 коп. за десятину (159 %). Со временем увеличивались и сроки сдачи в аренду и станичных казачьих земель – с одного года до пяти, десяти и более лет. На части сданных в аренду казачьих землях возникали хутора, хозяйственные постройки, разводились сады. Хотя это и противоречило установленным законодательно правам общинного пользования землей, но это было вызвано развивающимися товарно-денежными отношениями, которые вносили свои коррективы.
Процессы, происходившие с казачьими землями в конце XIX в., подтверждали, что “капиталистическое землевладение есть владение землей со стороны того, кто имеет капитал и лучше всего приспособляется к рынку. Кому бы ни принадлежала земля в собственность, старому ли помещику, государству или надельному крестьянину, – все равно земле не миновать руки хозяина, который всегда сможет арендовать ее. Аренда растет во всех капиталистических странах при самых различных формах землевладения. Никакие запрещения не в силах помешать капиталисту, хозяину с капиталом и с знанием рынка, прибрать себе к рукам землю, раз рынок господствует над всем общественным производством, т. е. раз это производство остается капиталистическим… Аренда – более гибкая форма, при которой приспособление землепользования к рынку происходит всего проще, всего легче, всего быстрее” [11].
Под влиянием проникновения капитализма постепенно в сословном, феодально-замкнутом казачьем землевладении рушились господствовавшие здесь веками устои казачьей самобытности, что вело к ослаблению и ликвидации экономической основы казачества, как военно-феодального сословия. Частные (в том числе и казачьи) земли становились объектом купли-продажи, а войсковые и часть душевых надельных паев – объектом капиталистической аренды. Это вело к имущественному расслоению, постепенному обезземеливанию значительной части казаков, тогда как все более широкое распространение получает увеличение в земледелии роли купчей и арендованной земли.
Власти пытались препятствовать “разлагающему” действию капитализма на казачество. В специальном приказе по кавказ-ским казачьим войскам в 1888 г. Главнокомандующий констатирует, что “более зажиточные казаки за ничтожную плату скупают эти паи у бедных нуждающихся… как свои, так и легко приобретаемые у бедняков паи сдают в аренду не только своим казакам, но даже, и большею частью, иногородним. Зло от такого ненормального порядка происходящее, очевидно. Отчасти бедняки… казаки, легко и скоро растратив полученные ими впредь на весь более или менее продолжительный срок арендные деньги, попадают в совершенную кабалу, делаются батраками у казаков-мироедов и у кулаков иногородних и окончательно утрачивают всякую возможность быть снаряженными как следует и готовыми к службе казака”. Далее в приказе предписывалось: впредь в станицах строго воспрещать продолжение “указанного ненормального порядка”, чтобы “станичная земля была непременно в общинном пользовании каждой станицы, хутора и поселка и чтобы для обработки ее станицы держались в делении земли на участки только между своими станичниками, прежнего, освященного временем, порядка и обычая” [3, с. 125, 126, 127]. Подобного же содержания приказы издавались и в последующие годы, однако они не изменили и не могли изменить процесс развития товарно–денежных отношений в казачьей среде.
В аренду сдавались как станичные земли, так и земли войскового запаса. Терское казачье войско за сдачу земель получило арендной платы: в 1872 г. – 3875 руб., в 1881 – 11 472 руб. (296 %), в 1900 г. – 16 559 руб. (427,3 %) [3, с. 19, 22]. Войсковая земля сдавалась, как правило, в аренду большими участками посредникам, которые их уже сдавали более мелкими участками в субаренду. Понимая невыгодность такого положения, войсковое правление само стало дробить земли на более мелкие участки, с целью создать конкуренцию между арендаторами и поднять арендные цены.
Главное управление казачьих войск еще в 80-х годах ХIХ в. ввело новые правила и порядки сдачи войсковых земель в аренду, а в начале ХХ в. был создан Терский областной “Комитет о нуждах сельскохозяйственной промышленности”. Власти пытались “упорядочить” арендное дело, устранить или хотя бы ограничить арендаторов-посредников с тем, чтобы выгоду от аренды получало само казачество. Однако в арендном деле оставались посредничество, обман, подкуп, что ложилось тяжелым бременем в первую очередь на плечи арендаторов – русских иногородних крестьян и безземельных горцев. С полной уверенностью можно сказать, что к ликвидации такого положения всерьез никто не стремился.
В результате в пореформенной России в целом, в том числе на Северном Кавказе, “...крестьянская буржуазия оттесняет не только низшую, но и среднюю группу крестьянства. Таким образом происходит специфически свойственное капиталистическому хозяйству вымывание средних членов и усиление крайностей – “раскрестьянивание”… Разложение крестьянства создает внутренний рынок для капитализма. <…> Образование и развитие буржуазии создает рынок двояким путем: во-первых и главным образом, – на счет средств производства (рынок производительного потребления), ибо зажиточное крестьянство стремится превратить в капитал те средства произодства, которые оно “собирает” и от “оскудевших” помещиков, и от разоряющихся крестьян. Во-вторых, рынок создается здесь и на счет личного потребления вследствие расширения потребностей у более состоятельных крестьян” [12].
Таким образом, аграрный вопрос у терских казаков со временем приобретал общие черты, свойственные аграрному развитию пореформенной России в целом. Основная черта пореформенной эволюции землевладения и земледелия состояла в том, что она принимала все более торговый, предпринимательский характер. Этот факт был очевиден по отношению к частновладельческому хозяйству и не требовал особых пояснений. Постепенное превращение в пореформенный период земли в товар способствовало тому, что в России, в том числе и на окраинах, земля становится товаром, предметом купли-продажи. Основная черта пореформенной эволюции земледелия состоит в том, что оно принимает все более торговый, предпринимательский характер.
Казачья община, как хозяйственная единица, во второй половине ХIХ – начале ХХ в. изжила себя, о чем свидетельствовало все активизирующееся проявление нового явления – самовольных захватов общинных станичных земель старшинами, казачьими офицерами, зажиточными станичниками. Станичные общества выносили приговоры, обращались к атаманам отделов и области, однако самовольный захват и распашка общественных земель продолжались. Община в пореформенный период изжила себя и как юридическая территориально-административная единица. Основные принципы самоуправления, в частности, былая видимость “казачьей” демократии – сход, активно отмирали, выборность должност-ных лиц превращается в руках администрации и кучки богатеев в орудие произвола и подчинения основной массы казачества. Современники отмечали, что на сходах станиц в большинстве случаев “играет главную роль не мнение большинства, а мнение зажиточных людей, голоса которых всегда берут перевес над голосами бедняков” [13].
Новое “Положение о воинской повинности и содержании строевых частей Кубан-ского и Терского казачьих войск”, которое до некоторой степени распространяло буржуазные военные реформы 70-х годов и на казачье сословие, должно было способствовать проникновению в казачью среду новых общественно-экономических отношений. Это “Положение” ограничивало службу казаков 15 го-дами, после чего казаки переводились в разряд внутренней службы на льготное положение в течение 7 лет, а затем увольнялись в отставку [10, с. 101–102]. Служащие казаки на действительной службе в мирное время составляли не более трети от военнообязанных, а остальные казаки находились дома на льготе и призывались на действительную военную службу лишь в случае войны или при других чрезвычайных обстоятельств. Казаки по-прежнему приобретали сами оружие, обмундирование и верхового коня с седлом. От службы освобождались казаки, служащие в государственных учреждениях, занимающиеся торговлей, а также учащиеся средних и высших учебных заведений. В основе привлечения казачества к военной службе и выполнения ими полицейских функций лежала система землепользования, складывание которой происходило со времени возникновения Терского казачьего войска.
С начала XIX в. казачьи старшины входили в состав русского дворянского сословия. Земли казачьего дворянства в 1848 г. были объявлены потомственной собственностью. Этим и другими подобными мерами царизм продолжал завоевывать на свою сторону казачьи верхи, в то же время такие меры имели задачу законсервировать экономический и социально-общественный уклад казачества, сохранить в хозяйстве и быте казачества черты феодальных общественно-экономических отношений. Ввиду относительной неразвитости в казачьих областях помещичьего землевладения, товарно-денежные отношения проникали в экономику казачьих станиц после отмены крепостного права относительно активно, чему способствовал и приток пришлого русского иногороднего населения. В самом казачестве также происходил процесс классового расслоения. Хозяйства зажиточной казачьей верхушки постепенно приобретают товарно-денежный характер, росло и число бедняцких казачьих хозяйств, хотя в целом обеспеченность казаков землей оставалась значительной.
К началу ХХ в. имели место многочисленные факты самовольных захватов казачьими верхами в терских станицах отдельных земельных и лесных участков, рощ вдоль рек Терека и Прорвы, где они стали возводить отдельные строения. Чтобы предотвратить такие захваты, в станицах начали избирать специальные комиссии. Избранная сходом станицы Червленной комиссия вполне определенно выразила свое отрицательное отношение к подобным захватам со стороны казачьих офицеров. В своих выводах станичная комиссия записала, что казачьи офицеры в станице “были неограниченной властью, брали себе из общественных угодий рощи и сады и другие усадьбы по неотводному согласию обществ и без его на это приговора, а самопроизвольно”.
Строительство станичной верхушкой хуторов на общинной земле станичной верхушкой являлось удобной формой захвата станичной общинной земли, поскольку решения сходов об их сносе, как правило, захватчики не выполняли. Атаман Кизлярского отдела по поводу этих захватов в своей объяснительной записке на имя начальника Терской области писал, что как он “ни старался убедить офицеров, чтобы они уступили добровольно свои займища, но они не соглашались, и, таким образом, антагонизм между обществами и офицерами возбуждается все более и более” [14].
Случаи, когда богатые слои станиц, пренебрегая существующими законоположениями и постановлениями станичных сходов, самовольно захватывали, распахивали станичные земли, распространялись в станицах Терской области все больше. Газета “Терские ведомости” в 1900 г. писала по этому поводу, что в Терской области “самоволие в распашке земли дошло до ужасных размеров”. Внутри казачьих станиц все более проявляются противообщинные черты, связанные с развитием товарно-денежных отношений и насущными требованиями появившейся в казачьей среде буржуазной прослойки. В периодической печати того времени высказывалась точка зрения, что общинное землепользование с ее периодическими переделами “представляет собой тормоз в улучшении хозяйства между казаками”, предлагалось ввести более длительные сроки пользования паевыми участками без переделов.
В 1899 г. Терское областное правление приняло решение о выделении в личную собственность участков для хуторов, а также выделении из станичных земель участков в качестве дополнительных паев для разведения ценных сельскохозяйственных культур, что было выгодно и отвечало в первую очередь интересам наиболее состоятельной части станиц. Официальная идеология по-прежнему пыталась представить казаков однородной и равноправной массой, хотя это было далеко от действительности. Сход, выборность станичного правления все больше превращались в фикцию, становились орудиями произвола и подчинения основной массы станичников казачьим верхам.
Итак, в начале ХХ в. Терское казачье войско являлось крупнейшим монополистом-землевладельцем на Северном Кавказе. Казачество в целом было хорошо обеспечено землей. Казачье войско, как владелец крупной земельной собственности, в условиях острой земельной нужды неказачьего населения, имело большие выгоды и получало за сдачу в аренду земли значительные доходы. Такое положение вполне соответствовало замыслам и политике царизма, который стремился укрепить экономическое положение казачества, как колониальной опоры в крае. Вместе с тем процесс развития и становления капитализма охватил и станицы терских казаков. Происходило обострение социально-имущественного расслоения и нарастание классовой борьбы и в казачьей среде. Вследствие особенностей военно-сословной организации казачества классовая борьба здесь не приобрела в то время особенно острый характер. Большинство казаков оставалось “таким же монархическим, как и прежде, однако быстро развивающиеся различия в размерах землевладения, в платежах, в условиях средневекового пользования землей за службу и т.д.”, а также обнищания в годы первой мировой войны привели к 1917 г. к классовому антагонизму, который становится главным противоречием в казачьих областях.
Во время революций 1917 г. не только казаки в станицах, но и казачьи части на фронте переходили на сторону восставшего народа, в том числе и в Терской области, хотя эта борьба здесь и имела свои особенности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Воробьев Р. Земельный вопрос у казаков. СПб., 1908; ^ Потто В.А. Два века Терского казачества. Владикавказ, 1912; Караулов М.А. Терское казачество в прошлом и настоящем. Владикавказ, 1912; Ткачев Г.А. Гребенские, терские и кизлярские казаки. Владикавказ, 1911; Гриценко Н.П. Социально-экономическое развитие притеречных районов в XVIII – пер. пол. ХIХ в. // Труды ЧИНИИ. Грозный, 1961. Т. 4; Заседателева Л.Б. Терские казаки. М., 1974; и др.
2. Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. Т. 6. С. 27.
3. Терский календарь на 1902 год. Владикавказ, 1901. С. 18–19.
4. Денискин В.И. О землепользовании в Терском казачьем войске во II пол. XIX в. // Известия
ЧИНИИ. Грозный, 1972. С. 85, 88, 89. Вып. 1. Т. 9. Ч. 1.
5. Гриценко Н.П. Экономическое развитие Чечено-Ингушетии в пореформенный период (1861–1900). Грозный, 1963. С. 66, 69.
6. Гриценко Н.П. Горский аул и казачья станица накануне Великой Октябрьской социалистической революции. Грозный, 1972. С. 58–59; Терский календарь на 1901 г. Владикавказ, 1900. С. 118.
7. Терский календарь за 1914 г. Владикавказ, 1913.
8. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 16. С. 315–316.
^ 9. ЦГА ЧИАССР. Ф. 32. Д. 198. Л. 4, 5.
10. Денискин В.И. К характеристике частной земельной собственности в Терской области в начале ХХ в. // Социально-политические процессы в дореволюционной Чечено-Ингушетии. Грозный, 1991. С. 110.
11. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 21. С. 382.
12. Он же. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 173–174.
13. Статистическая монография по исследованию станичного быта Терского Казачьего войска. Владикавказ, 1882. С. 159.
14. К 300-летию дома Романовых. Тифлис, 1912. С. 61.
13 сентября 2005 г.
^ ДИНАМИКА СИНКРЕТИЗАЦИИ РЕЛИГИОЗНОГО
МЫШЛЕНИЯ ГРУЗИНСКИХ ГОРЦЕВ ПО ДАННЫМ
НЕМЕЦКИХ ЭТНОЛОГОВ XIX ВЕКА
(Хевсурские верования)