Содержание 1999 г. №1

Вид материала

Документы

Содержание Т.П. Хлынина Волжина Т.А

Подобный материал:

• А. Н. Фоломьев и др. М.: Владос, 1999. 235 с.: табл. Содержание лекция, 27.16kb.
• Энджел Д. Поведение потребителей. – Спб.: Питер Ком, 1999. – 768 с. Содержание, 151.31kb.
• Annual Bank Conference on Development Economics, Washington, D. C., April 28-30, 1999., 605.1kb.
• Республики Башкортостан «Как платить за коммунальные услуги. Льготы. Тарифы. Субсидии», 2793.49kb.
• Гуревич П. С. Культурология: Учеб пособие. — М.: Знание, 1999. — 287 с. Содержание, 43.48kb.
• Курс лекций: Учеб пособие. Ростов н/Д.: Феникс, 1999. 512 с. Содержание, 28.12kb.
• Седьмой Генеральной Ассамблее в Баку в июне 1996 г., доклад, 248.66kb.
• Гидденс Э. Социология. – М.: Эдиториал урсс, 1999. – 704 с. Содержание, 206.87kb.
• Развитие марксистско-ленинской философии. Синтез "белой" и "красной" идей. Новое космическое, 489.12kb.
• Din 17455-1999 «Трубы круглого сечения сварные из нержавеющей стали общего назначения», 1013.84kb.

Деятельность Наркомнаца по развертыванию
национально-государственного строительства
на Северном Кавказе: состояние и перспективы
исследования проблемы

^

Т.П. Хлынина

Процесс становления советских национальных автономий, получив ший в отечественной историографии звучное наименование национально-государственного строительства, нашел свое отражение в огромном количестве научных исследований. Их содержание, не раз становившееся предметом ожесточенных полемик, наглядно свидетельствует о том, что проблемы “освещения и оценки национальной политики большевиков и проведенного ими национально-государственного строительства в первые годы советской власти” по-прежнему остаются одними из ключевых и наиболее спорных вопросов новейшей российской истории [1].

Фактически начавшийся в октябре 1917 г., данный процесс постоянно находился в сфере пристального внимания советского и партийного руководства. Необходимость его скорейшего осуществления в условиях развернувшегося ожесточенного гражданского противоборства потребовала от большевиков более гибкого подхода к разрешению национальных проблем. Результатом стало то реальное многообразие форм национального самоопределения, которое позволяло на практике охватить советским строительством все без исключения народы страны.

Содержание и идеологическая направленность такого рода автономных образований, как правило, были подчинены задаче восстановления и упрочения новой власти. Однако целый ряд обстоятельств (хозяйственная разруха, резкое падение жизненного уровня населения, несформированность классового сознания у подавляющего большинства народов и этнических групп) при проведении конкретных мероприятий в области национально-государственного строительства требовали целенаправленного и адресного руководства. Завершение Гражданской войны и политическая победа партии большевиков явились теми знаковыми событиями, которые свидетельствовали о начавшемся процессе централизации во всех областях жизни советского общества. Не стало исключением в этом отношении и национально-государственное обустройство народов Северного Кавказа.

Отсутствие опыта национально-государственного строительства, как в центре страны, так и на местах, породили целый ряд ведомств и учреждений, призванных осуществлять строительство новой жизни на территории бывших национальных окраин. Ведущее положение среди них по праву принадлежало Народному комиссариату по делам национальностей РСФСР, созданному в соответствии с декретом II Всероссийского съезда Советов от 26 декабря 1917 г.

Наркомнац, призванный обеспечивать мирное сосуществование народов, оказывать всемерное содействие их культурному и хозяйственному развитию, наблюдать за правильным проведением в жизнь национальной политики советской власти, являлся единственным учреждением, в основу структурного деления которого был положен именно национальный принцип. В его состав входили нацио-нальные комиссариаты и отделы, в том числе и отдел горцев Кавказа. Именно Наркомнацу принадлежала решающая роль в активизации национально-государственного строительства в Российской Федерации, оказании содействия автономиям в решении материально-технических и организационных проблем.

Деятельность Народного комиссариата становится предметом исследовательского интереса уже в первое пореволюционное десятилетие. Однако в те годы процесс осмысления национальной политики носил в основном прикладной характер. Сюжеты, связанные с работой Наркомнаца и его учреждений, призваны были, прежде всего, иллюстрировать достижения советской власти в области хозяйственного и культурного развития нерусских народов [2]. Так, У. Алиев, с именем и деятельностью которого связано немало ярких страниц советской истории края, оценивая успехи новой власти на Северном Кавказе, указывал на постоянную организационную и материальную помощь, оказываемую горцам со стороны высшего органа государственной власти. Ее конкретные результаты свидетельствовали, по его мнению, о постоянном внимании руководства страны к нуждам горского населения [3]. Отсутствие же в рассматриваемый предвоенный период времени аналитических исследований, в той или иной степени проясняющих социальную природу и направленность деятельности первого национального учреждения, во многом объяснялось несформированностью источниковой базы самой проб-лемы, а также ее пониманием как сугубо практической задачи [4].

Заложенные в те годы традиции изучения деятельности высших органов советской власти в создании и дальнейшем укреплении основ национальной государственности различных народов получили свое логическое разрешение в послевоенный период. Следует отметить, что, несмотря на постоянно подчеркивавшуюся в литературе значимость Наркомнаца в процессе национально-государственного строительства, его роли в налаживании и обеспечении связи центра с регионами, специальных исследований, посвященных этой теме, не так много [5–7].

Тем не менее, на основе введенных в научный оборот документальных источников и, прежде всего, фонда самого Наркомнаца, многочисленных постановлений партии и правительства по решению в стране национального вопроса в историографии сложились достаточно внятные представления о предназначении и деятельности комиссариата, их тесной связи с вопросами советского строительства среди нерусских народов страны. Большинству исследователей Наркомнац виделся и по-прежнему видится органом диктатуры пролетариата, проводником “ленинско-сталинской национальной политики”. По заключению ряда специалистов, “для решения задач правильного установления взаимоотношений между русским пролетариатом и инонациональным крестьянством … необходимо было иметь в системе социалистического государства специальный орган, через который бы партия и советское правительство могли проводить в жизнь свою национальную политику и все мероприятия, направленные на установление сотрудничества и дружбы между народами в едином многонациональном государстве” [6].

В принципе, соглашаясь с мнением о необходимости наличия подобного ведомства, которое координировало бы материальные и финансовые усилия правительства по “поднятию бывших национальных окраин”, все же хотелось бы отметить, что сложившиеся в историографии представления о предназначении последнего весьма далеки от реалий того времени. Для многих народов страны, в том числе и для народов Северного Кавказа, Наркомнац являлся, прежде всего, олицетворением их законного признания новой властью, готовой искупить все “прегрешения и несправедливости” предыдущего строя. Именно этим, по большей своей части символиче-ским искуплением, он изначально и занимался, созидая в “горниле пролетарской революции” советские нации и народности.

Наркомнац не только изыскивал необходимые средства и вел “неустанную разъяснительную работу среди трудящихся национальных регионов страны”, но и стал тем идеологическим рупором, который формировал национальное самосознание прежде
“угнетенных народов”. Упоминания об этом любопытном обстоятельстве можно встретить даже в таком политически ангажированном источнике, как многочисленные воспоминания непосредственных участников национально-государственного строительства в различных районах Северного Кавказа.

В его пользу также свидетельствуют и обозначенные в литературе задачи Наркомнаца, прослеживаемые в их взаимосвязи с “различными периодами развития советского социалистического государства”. Так, если для начального периода его деятельности были характерны “борьба за освобождение народов от национального гнета и выработка программных документов”, то в последующий период преобладающим направлением стали “государственное устройство национальностей, административный передел России по национальному признаку в интересах сближения трудящихся масс угнетенных народов с пролетариатом России” [7].

Вместе с тем в осмыслении проблемы остается немало спорных вопросов, связанных, прежде всего, с оценкой результатов этой деятельности, их соответствия потребностям и возможностям самих нерусских народов. Помощь исследователям в этом отношении может оказать и недавно изданный аннотированный Каталог протоколов заседаний Коллегии Наркомнаца, Совета Национальностей, Малой коллегии с прилагаемыми к ним материалами за весь период деятельности Наркомата [8]. В предисловии к Каталогу особо отмечается, что, несмотря на введение в научный оборот значительного круга источников, “материалы Наркомнаца, принявшего непосредственное участие в проведении в жизнь национальной политики государства, не были использованы в полной мере” [1, с. 6].

Расширение источниковой базы данной проблемы, возможно, внесет недостающую ясность и в понимание деятельности некоторых комиссариатов и отделов самого Наркомнаца. Так, до сих пор отсутствуют исследования по истории возникновения и деятельности отдела горцев Кавказа, непосредственно занимавшегося осуществлением национально-государственного строительства на Северном Кавказе. Созданный в июле 1918 г., отдел являлся представительным органом горских народов “в составе центрального органа РСФСР. Его непосредственными задачами являлись: информирование центральных органов власти о нуждах горского населения и их удовлетворении, широкая агитация идей советской власти среди горцев и выработка на началах советской Конституции оснований и положений административно-территориальной и национальной автономии на Северном Кавказе и в Дагестане” [9].

Из имеющихся в литературе отрывочных сведений, характеризующих работу отдела, и знания реального положения дел в регионе, можно предположить, что наиболее действенным институтом национально-государственного строительства для народов Северного Кавказа оказались национальные представительства. Дело в том, что непо-средственно сам процесс становления государственности в национальных районах и областях региона развернулся по окончании Гражданской войны и потребовал новых форм взаимодействия с центром. “В период после Гражданской войны, когда в стране основные усилия направлялись на решение задач по развитию народного хозяйства, культурного строительства, было очевидным, что вырабатываемые в 1918–1920 гг. в результате творчества народных масс формы связи между различными регионами устарели” [10, с. 91].

19 мая 1920 г. ВЦИК принял декрет “О реорганизации Народного комиссариата по делам национальностей”. В соответствии с ним автономии выделяли в состав Наркомнаца национальные представительства, которые и должны были возглавить соответствующие национальные подразделения комиссариата. Их деятельность, положение в общей системе государственного руководства национально-государственным строительством, а также вопросы взаимодействия с центральными и местными органами власти получили отражение, как в работах общего характера, так и в специальных исследованиях.

Из этих исследований, посвященных истории становления и организации национальных представительств, следует выделить работу И.Т. Грищука [11]. В ней на основе привлечения архивных и опубликованных источников содержится развернутое изложение основных этапов и направлений деятельности представительств, анализируются их достижения. Автор отмечает три периода в истории развития самого института национального представительства и дает исчерпывающий перечень основных задач, актуальных для каждого периода.

Зарождение института национального представительства, по мнению автора, относится к 1918 г. Начало ему положили национальные комитеты и национальные отделы – местные органы Народного комиссариата по делам национальностей [11, с. 2]. В первый период своей деятельности с 1918 по 1920 гг. национальные отделы и комитеты представляли компактные народы и выполняли агитационно-пропагандистские задачи, “мобилизовали широкие массы национальностей”
на борьбу с интервентами и белогвардейцами. Весной 1920 г. начался новый этап в работе Наркомнаца, связанный с созданием национальной государственности. При нем утверждаются отделы автономных республик и областей как коллегиальные, представительные органы национально-государственных образований. В их задачи входила защита интересов своих автономий и осуществление политических, экономических и культурных связей этих учреждений с всероссийскими органами власти и управления. Третий период охватывал собой время с 1924 г. “до победы социализма в нашей стране”, когда работа представительств носила самый разнообразный характер. Именно это десятилетие в деятельности национальных представительств, по заключению исследователя, не подвергалось изучению [11, с. 2].

Институт национального представительства изучал опыт советского, хозяйственного и культурного строительства в национальных районах страны, разрабатывал и вносил на рассмотрение высших органов государственной власти и управления законопроекты, направленные на повышение экономического, социально-культурного и политического уровня национального населения автономных республик и областей. Его работа применительно к национальным образованиям Северного Кавказа получила наиболее полное освещение в трудах Н.Ф. Бугая [10, с. 91–141; 12; 13].

Интерес исследователей к различным сторонам деятельности национальных представительств, как правило, не выходил за рамки констатации такого достаточно убедительного факта, как оказание ими материально-технической и организационной помощи своим автономиям. Н.Ф. Бугай одним из первых в отечественной историографии предложил несколько иное понимание и освещение данной проблемы: “Представительства были призваны решать вопросы упрочения межнациональных отношений на социалистических основах, в период их становления и развития, когда приходилось вести ожесточенную борьбу с остатками эксплуататорских классов” [12, с. 18].

Исследователь на основе огромного источникового материала, представленного фондами как центральных, так и северокавказских архивов, показал порядок возникновения разнообразных по характеру своей деятельности представительств горских народов края, объем и содержание выполняемых ими работ, а также процесс их взаимодействия с центральными органами власти. Он особо подчеркивал, что “в сложной социальной обстановке послевоенного периода без налаженной деятельности института представительств власти в центре невозможно было планомерно проводить политику по укреплению межнациональных связей” [13, с. 178–179].
На примере деятельности представительства Горской АССР показана вся сложность разрешения проблемы административно-территориального размежевания национальных округов, входивших в состав республики [13, с. 179 – 181].

В то же время Н.Ф. Бугаем были детально проанализированы основные направления работы и их конкретные результаты в отношении всех без исключения национальных представительств Северного Кавказа. Выявлен и опубликован персональный состав каждого из них [13, с. 199–202]. Более того, практически впервые в литературе акцентировалось внимание не только на финансовых и организационных трудностях в работе представительств, но и на определенном сепаратизме в их деятельности, нежелании считаться с директивами и постановлениями высших органов государственного управления страны [13, с. 185].

Подводя итоги своим исследованиям, Н.Ф. Бугай склонен полагать, что “представительства сыграли заметную роль не в плане поиска необходимых материальных ресурсов для своих национальных государственных образований… а в выработке совершенно новых подходов в установлении связей между народами, в развитии экономики и культуры в национальных регионах страны” [13, с.198]. К сожалению, приводимые исследователем фактические сведения не всегда согласуются с предлагаемыми им выводами. Так, предпринятый автором данной статьи анализ деятельности представительства Адыгейской автономной области в 1922–1924 гг., напротив, свидетельствует о том, что его функционирование “сводилось, главным образом, к изысканию в наркоматах средств для областных отделов, как для организационных нужд, так и для выполнения их непосредственных задач” [14].

Вместе с тем в историографии последнего времени обращается внимание и на то обстоятельство, что зачастую конкретные мероприятия власти “способствовали на практике формированию искаженных представлений как о национальной политике Советской республики в целом, так и о стремлении уйти из-под влияния Центра. Это подтверждает и деятельность функционировавших институтов представительств автономных государственных образований, как в центре, так и на местах”. Подобного рода противоречия возникали вследствие отсутствия четко выработанных принципов взаимоотношений, функциональных обязанностей уполномоченных представителей [13, с. 23].

В целом в отечественной историографии отмечается та огромная организационная, материально-техническая и финансовая помощь, которая была оказана центральными учреждениями и ведомствами страны в начальный период становления советских нацио-нальных образований на Северном Кавказе. Однако при этом постепенно пересматривается роль отдельных советских и партийных руководителей в процессе осуществления национально-государственного строительства, соответствие его основных задач возможно-стям самих народов региона.

В частности, начавшееся в конце 1980-х годов переосмысление теоретического наследия советской национальной политики повлекло за собой и необходимость нового обращения к деятельности ее непосредственных разработчиков – В.И. Ленина и И.В. Сталина. Наиболее резкой критике была подвергнута позиция Сталина, которая сводилась к идее автономизации. Практически все ошибки, допущенные в национально-государственном строительстве в стране, ассоциируются в настоящее время с его деятельностью и породившими ее негативными личными и административными качествами первого Наркома по делам национальностей. Гораздо реже исследователи обращают внимание на непо-средственных исполнителей сталинских идей, которые на практике оказывались порой радикальнее и последовательнее самого И.В. Ста-лина.

В связи с этим Н.Ф. Бугай отметил, что “всей работой в Наркомате по делам национальностей руководил Бройдо, Сталин крайне редко бывал в Наркомнаце и не посещал его заседаний” [10, с. 92]. Многие сотрудники и ответственные работники комиссариата не только разделяли взгляды его руководителя, но считали их недостаточно жесткими. Таким образом, в современной историографии проблемы наметилась довольно показательная тенденция – перенести определенную долю ответственности за “просчеты и перегибы в национальной сфере” на представителей региональной власти.

В настоящее время интерес исследователей к истории и деятельности первого “национального” органа власти формируется под воздействием принципиально иных, нежели ранее, теоретических представлений о природе и сущности национальной политики советского государства и ее отдельных направлений. Переосмысливаются некогда незыблемые положения о, безусловно, полезной и исключительно положительной деятельности Наркомнаца, анализируется его роль в инициировании многих межэтнических конфликтов [15]. К сожалению, до сих пор в литературе отсутствуют работы, посвященные организации и деятельности национальных отделов и комитетов местных органов власти на Северном Кавказе, представительств Наркомнаца в автономных республиках и областях края. Многие историографические положения несут на себе печать революционной риторики первых лет советской власти и нуждаются в научном переосмыслении.


Литература

1. Козлов В.П. Предисловие // Архив новейшей истории России. Серия “Каталоги”. Т. 7. Протоколы руководящих органов Народного комиссариата по делам национальностей РСФСР. 1918–1924 гг.: Каталог документов. М., 2001. С. 5.

2. Национальный вопрос и Советская Россия. М., 1921; Советская политика по национальному во-просу в РСФСР // Систематический сборник действующих актов правительства Союза ССР и РСФСР по делам национальностей РСФСР. Октябрь 1917 – ноябрь 1927. М.-Л., 1928.

3. Алиев У. Достижения Советской власти на Северном Кавказе в области национальной политики. К 10-летию Октября. Ростов н/Д, 1927.

4. Малютина А.В. Историография проблем Народного комиссариата по делам национальностей
// Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 1979. № 1. С. 60.

5. Либман Х.Ю. Совет национальностей. М., 1940; Бардин А. Борьба с интервентами в 1918 г. и Наркомнац // Исторический журнал. 1942. № 10; Мансветов Н.В. Великая Октябрьская социалистиче-
ская революция и создание Народного комиссариата по делам национальностей // Вопросы истории. 1949. № 8; ^ Волжина Т.А. Наркомнац и национально-государственное строительство в 1920 году: Дис. … канд. ист. наук. М., 1949; Мазур Г.А. Народный комиссариат по делам национальностей и его роль в создании СССР: Дис. … канд. юр. наук. М., 1952; Малютина А.В. Строительство Народного комиссариата по делам национальностей // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 1979. № 3.

6. Песикина Е.И. Народный комиссариат по делам национальностей и его деятельность в 1917–1918 гг. М., 1950.

7. Макарова Г.П. Народный комиссариат по делам национальностей РСФСР. Исторический очерк.
М., 1987.

8. Архив новейшей истории России. Серия “Каталоги”. Т. 7. Протоколы руководящих органов Народного Комиссариата по делам национальностей РСФСР. 1918 – 1924 гг.: Каталог документов. М., 2001.

9. Мулукаев Р.С. Из истории Терской автономной советской республики (март 1918 – февраль 1919 г.) // Известия Северо-Осетинского НИИ. Орджоникидзе, 1958. Т. 21. С. 17.

10. Бугай Н.Ф. Представительства – конститутивные органы межнациональных связей. 20-е годы
// Северный Кавказ: национальные отношения (историография, проблемы). Майкоп, 1992.

11. Грищук И.Т. Проводники интернациональной дружбы (из истории деятельности института национального представительства). Деп. ИНИОН РАН № 28414 от 23.07.87. Воронеж, 1986.

12. Бугай Н.Ф. Советы в определении форм межнациональных отношений в РСФСР // Национальные отношения и национальные процессы в СССР: во-просы истории. Сб. науч. тр. М., 1990. С. 18–33.

13. Бугай Н.Ф., Мекулов Д.Х. Народы и власть: “социалистический эксперимент”. Майкоп, 1994.
С. 167–202.

14. Хлынина Т.П. Адыгея в 1920-е годы: проблемы становления и развития автономии. Краснодар, 1997. С. 71.

15. Чеботарева В.Г. Наркомнац РСФСР: Свет и тень национальной политики. 1917–1924 гг. М., 2003.


24 июня 2004 г.