Москва 2008 ббк 87 б 202 Балашов Л. Е. История философии (материалы)
| Вид материала | Документы |
- Л. Е. Балашов противоречия гегелевской философии москва ● 2006 Балашов Л. Е. Великий, 3352.39kb.
- Л. Е. Балашов учебное пособие москва ● 2011 ббк 87. 7 Б 20 Л. Е. Балашов. Этика: Учебное, 4343.08kb.
- Кафедра истории отечественной философии история русской философии программа курса москва, 631.65kb.
- Материалы научно-методической конференции Красноярск 2010 г. Ббк 74. 202, 2226.17kb.
- Кафедра современных проблем философии История зарубежной философии Учебно-методический, 2107.18kb.
- Программа Вступительных испытаний Врамках экзамена история философии по направлению, 462.46kb.
- Учебно-методическое пособие Рабочие материалы для самостоятельной подготовки к практическим, 591.28kb.
- Ю. Е. Скрыльник // Живые объекты в условиях антропогенного пресса: Х международной, 54.1kb.
- Учебно-методический комплекс дисциплины «История западной философии», часть 6 («Западная, 386.4kb.
- Учебное пособие Москва ● 2008 удк 343. 851. 5 Ббк 67. 518. 8-91, 1217.93kb.
Платон о диалектике
Платон во многом подготовил, удобрил и взрыхлил почву для категориологии Аристотеля. Читаешь его и видишь Аристотеля с его аналитикой и диалектикой (категориальной логикой). Вот, например, как он определял диалектику:
«Различать все по родам, не принимать один и тот же вид за иной и иной за тот же самый… Кто, таким образом, в состоянии выполнить это, тот сумеет в достаточной степени различить одну идею, повсюду пронизывающую многое, где каждое отделено от другого; далее, он различит, как многие отличные друг от друга идеи охватываются извне одною и, наоборот, одна идея связана в одном месте совокупностью многих, наконец, как многие идеи совершенно отделены друг от друга. Все это называется уметь различать по родам, насколько каждое может взаимодействовать [с другим] и насколько нет.» (Софист 259д).
А. О. Маковельский комментирует: «Диалектика, по Платону, есть соединение общего и частного… Если понятия (идеи) совершенно отделены друг от друга, то можно только сказать: «Человек есть человек», «Хорошее есть хорошее» и т. п. Если же все идеи могут смешиваться, то движение может предицироваться о покое и покой — о движении. Мы должны отвергнуть и совершенную изолированность идей, и их всеобщее смешение. Остается принять, что некоторые идеи допускают взаимное соединение, а другие не допускают. Диалектика определяет, какие соединения идей возможны и какие невозможны. Функция диалектики — определять, какие роды согласуются между собой и какие взаимно исключают друг друга.» (А.О.Маковельский. История логики.)
И определение диалектики и комментарий А.О.Маковельского свидетельствуют о том, что Платон отлично понимал существо диалектической мысли.
Николай Кузанский
Николай Кузанский (1401-1464) внес значительный вклад в становление категориологии. Им, в частности, выдвинута идея совпадения противоположностей. Если взять многоугольник и увеличивать количество сторон, то в бесконечности этот многоугольник совпадет с кругом. Противоположности в бесконечности совпадают. Этой своей идеей он подвинул далеко вперед дело осмысления диалектики реальных противоречий.
Николай Кузанский уделял много внимания анализу фундаментальных философских понятий-категорий. Любопытны названия некоторых его сочинений: «О становлении» (1442), «О бытии-возможности» (1460), «О неином» (1462)
Ф. Бэкон и проблема категорий
А.Л.Субботин:
“Опровержение толкований, или “Герменеи”, имеет дело с категориями, в терминологии Бэкона — трансценденциями, или привходящими качествами сущего. К их числу относятся такие всеобщие понятия, как “много” и “мало”, “раньше” и “позже”, “идентично” и “различно”, “возможно” и “действительно”, “обладание” и “лишение”, “целое” и ”часть”, “движение” и “покой”, “сущее” и “несущее”. Мы помним, что бэконовская первая философия изучает эти трансценденции с точки зрения физики, герменеи же должны исследовать их с точки зрения логики. “Именно такое исследование мы называем здесь учением об опровержениях ложных толкований, — писал Бэкон, — Это, несомненно, разумная и полезная часть науки, так как общие и широко распространенные понятия неизбежно употребляются повсюду, в любых рассуждениях и спорах; и если с самого начала тщательнейшим и внимательнейшим образом не устанавливать четкого различия между ними, они совершенно затемняют сущность всех дискуссий и в конце концов ведут к тому, что эти дискуссии превращаются в споры о словах. Ведь двусмысленность слов или неправильное толкование их значений — это то, что мы назвали бы софизмами из софизмов”(Ф.Бэкон. Соч. в 2-х тт., т. 1, М., 1971. С. 321-322). (См.: А.Л.Субботин. Ф.Бэкон, М., 1974. С. 70).
См. Ф.Бэкон. Соч. в 2-х тт., т. 1, М., 1977. С. 202-203, 209.
Ф. Бэкон выдвинул тяжкие обвинения в адрес Аристотеля: что “Аристотель своей диалектикой испортил естественную философию, так как построил мир из категорий” (т. 2, стр. 29, М., 1972), что он “много приписал природе по своему произволу”, больше заботясь, “чтобы иметь на все ответ и словами высказать что-либо положительное, чем о внутренней истине вещей” (там же). Выступая против идолов театра или теорий, Бэкон критиковал аристотелевское учение о категориях. “Сколько есть изобретенных и принятых философских систем, столько поставлено и сыграно комедий, представляющих вымышленные и искусственные миры. Человечество уже видело и еще увидит много таких представлений с Субстанцией, Качеством, Бытием, Отношением и другими отвлеченными категориями и началами в главных ролях” (Субботин, стр. 76-77). “Стагириту приходилось отвечать не столько за собственные промахи и недоработки, но и за дотошных комментаторов и изощренных схоластиков, за фанатичных теологов и догматиков всех мастей, подкреплявших свои измышления его авторитетом и рассматривавших весь мир исключительно через призму его трактатов.” (Субботин, стр. 78)
Марксизм: концепция материалистической диалектики
По Энгельсу диалектика — это «наука о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления». Раньше в марксистской философии считалось, что Маркс и Энгельс произвели революционный переворот в философии прежде всего тем, что соединили материализм и диалектику. Якобы до Маркса материализм и диалектика развивались разными философами: материализм был метафизическим, т. е. антидиалектическим, а диалектика идеалистической, т. е. развивалась на почве идеализма. Маркс взял от идеалиста Гегеля диалектику и соединил ее с материализмом Фейербаха.
В марксистской диалектике вся проблематика сводилась к так называемым законам и категориям.
Критика концепции законов диалектики
Можно ли называть некоторые философские основоположения законами? С нашей точки зрения только наука может претендовать на открытие и исследование законов предметной области. В философии же “закон” — лишь одна из категорий, парная категории “явление”, и называть этим же термином некоторые философские основоположения — это логическая ошибка. Либо мы должны признать, что “закон” является высшей категорией диалектики, либо признать, что слово “закон” в случае, когда речь идет о “законе диалектики”, имеет иной смысл, чем тот, когда им обозначают одну из категорий диалектики. Во втором случае создается опасность неоднозначного употребления термина “закон”, ведущая лишь к путанице понятий и к различным перекосам в мышлении.
Одной из причин использования в марксистской философии понятия “закон” применительно к некоторым ее основным положениям служит как раз вольное или невольное проведение аналогии между философией и наукой.
Хотелось бы обратить внимание еще вот на какую сторону вопроса о законах диалектики. Наш мир — это вероятностный мир, и случайность играет в нем не меньшую роль, чем необходимость, закономерность. Выражение “законы диалектики”, хотим мы этого или нет, акцентирует внимание на познании закономерности, упорядоченности реального мира и оставляет в тени другую, прямо противоположную его сторону: неупорядоченность, многообразие явлений, стохастику. А это создает известный перекос в сторону механистического, лапласовского детерминизма, абсолютизирующего необходимость, закономерность, упорядоченность. Перекос в философском мышлении приводит к перекосу и в любом другом мышлении: политическом, экономическом, управленческом... Разве не этим объясняется, что на протяжении десятилетий в нашей стране создавался культ плана, культ приказных, административных методов управления и недооценивалось значение стохастических механизмов, в частности, рынка, системы выборов? У нас преимущественно говорили о сознательности, организованности, планомерности и боролись со стихийностью. А ведь стихийность в определенной мере так же важна, как и планомерность, организованность. Человеческое общество — живая система, и ему нужен не твердый порядок, предполагающий систему жесткой детерминации поведения людей, а живой порядок-беспорядок, учитывающий в равной степени необходимость и случайность, единство и многообразие, общее и частное.
Здесь возникает вопрос: как понимать диалектический детерминизм? Обычно с детерминизмом связывают концепцию, признающую объективную закономерность и причинную обусловленность всех явлений. Между тем такое понимание детерминизма не позволяет проводить различие между лапласовским и диалектическим детерминизмом. Детерминизм нельзя связывать только с тремя категориями: необходимостью, закономерностью, причинностью. Кто так делает, тот неизбежно скатывается на позиции лапласовского детерминизма, т. е. отрицания или, в лучшем случае, полупризнания объективного существования случайности, беспорядка.
Категории мышления суть отражения объективных категориальных определений мира. Определения мира и есть объективные детерминации. Таким образом, в самом глубоком смысле диалектический детерминизм означает признание детерминации всего существующего и происходящего объективной системой категориальных определений мира, форм бытия мира.
Ф.Энгельсом были сформулированы три основных закона диалектики:
1. Закон единства и борьбы противоположностей (закон диалектического противоречия);
2. Закон перехода количества в качество и обратно (закон перехода количественных изменений в качественные);
3. Закон отрицания отрицания.
Маркс и Энгельс утверждали, что это — гегелевские законы1. На самом деле Гегель нигде не говорил о законах диалектики. Это марксисты вслед за своими классиками приписывают ему концепцию законов диалектики. На самом деле эта концепция – упрощенная, примитивная интерпретация диалектических идей Гегеля.
Как видим, на первом плане в марксистской диалектике— законы (диалектики). Они важнее явлений, так как управляют ими, а беспорядка и хаоса вроде бы нет. Когда утверждается мысль, что всё регулируется законами, то происходит крен в сторону порядка, закономерности. На самом деле, в мире и человеческом обществе хватает всего: и порядка, и беспорядка. Уникальные, единичные явления отнюдь не подчиняются во всех отношениях законам. Иными словами, существует очень сложная диалектика порядка и хаоса, необходимости и случайности, законосообразности и незаконосообразности, причинности и беспричинности. В марксизме все это сдвигалось в сторону порядка, законосообразности.
Наш мир — это вероятностный мир, и случайность играет в нем не меньшую роль, чем необходимость, закономерность. Выражение “законы диалектики”, хотим мы этого или нет, акцентирует внимание на познании закономерности, упорядоченности реального мира и оставляет в тени другую, прямо противоположную его сторону: неупорядоченность, многообразие явлений, стохастику. А это создает известный перекос в сторону механистического, лапласовского детерминизма, абсолютизирующего необходимость, закономерность, упорядоченность. Марксистская диалектика – это, в сущности, вариант квазилапласовского детерминизма.
«Закон» единства и борьбы противоположностей
Главный в марксистской диалектике – закон единства и борьбы противоположностей. В.И.Ленин называл его ядром диалектики. Особенность этого «закона» в том, что с внешней стороны он утверждает идею порядка, законосообразности (закон ведь!), на самом же деле он «позволяет» марксистам делать все, что угодно, учинять какой угодно порядок-беспорядок. Концепция диалектических противоречий родилась из противопоставления формально-логическому закону запрета противоречия. Формальная логика запрещает говорить об одном и том же да и нет. А марксисты утверждают, что так можно говорить. Например, движение — это когда тело находится в данном месте и в то же время не находится. Как и Гегель, марксисты путали отрицание и противоположность. Они считали, что диалектические противоречия имеют форму отрицания и утверждения одновременно. Отрицание аморфно, неопределенно и зависимо от утверждения [того, что отрицается]. Отрицательное понятие включает в себе абсолютно всё, кроме того, что отрицается. Если рассматривать небелое, то под ним можно понимать всё, кроме белого. Истинно диалектическая формула – это соединение противоположностей типа белого и черного. В марксизме постоянно путали формально-логические противоречия с диалектическими, и в результате возникло много парадоксов и софистических уловок, которые приводили к трагедиям. Это было характерно не только для марксистской диалектики.
Таким образом, марксистский «закон» единства и борьбы противоположностей содержит в себе как истину, так и ложь. Истинного в нем то, что он утверждает идею реальности и всеобщности диалектических противоречий, объединяющих тождество и противоположность. Ложного в нем то, что он путает, смешивает диалектические противоречия с формальнологическими, реальные противоречия с противоречиями в языке и мышлении.
——————
Если «закон» единства и борьбы противоположностей в какой-то мере отражает реальность, то два других «закона» диалектики – не более, чем философские мифы. О концепции закона перехода количества в качество см. ниже, стр. 252.
Критика концепции «закона» отрицания отрицания
Надуманность концепции законов диалектики особенно видна на примере закона отрицания отрицания. Концепция этого закона навязывает нам жестко однозначную (почти в духе лапласовского детерминизма) схему направления развития, становления. Она, по существу, исключает элемент случайности в возникновении нового, многовариантность путей развития, становления1.
Концепция закона отрицания отрицания уязвима еще вот в каком отношении. Этот закон определяется обычно как закон, характеризующий направление процесса развития, единство возникновения нового и относительной повторяемости некоторых моментов старого (см.: Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 471). Между тем, если вдуматься, закон отрицания отрицания не может характеризовать направление развития в полной мере. В самом деле, во всяком развитии (становлении) важнейшим моментом является переход от старого к новому, т. е. конструктивное движение от одного положительного содержания к другому. В законе же отрицания отрицания акцент делается на отрицании, пусть это будет даже второе отрицание, отрицающее первое. Да, действительно, новое отрицает старое. Но это лишь момент отношения нового к старому. В новом есть другое положительное содержание, которого нет (никогда не было!) в старом, и понятием отрицания это содержание отнюдь не выявляется в полной мере. Из отрицания старого отнюдь не следует утверждение нового, иначе правы были бы анархисты и всякие отрицатели-нигилисты. Отрицание всегда остается отрицанием, как бы его ни называли: снятием, диалектическим отрицанием, вторым отрицанием. (В гегелевской философии отрицание имело смысл положительного понятия, так как для этой философии характерна закольцованность представлений — абсолютный, мировой дух в конечном счете возвращается к себе). В понятии отрицания, если оценивать его реалистически, на первый план всегда выступает отрицательное содержание. Иначе это понятие обозначалось бы другим словом. Конечно, между отрицанием как разрушением-уничтожением и отрицанием как моментом развития есть разница. Но это не дает нам права считать диалектическое отрицание таким моментом, который делает развитие развитием, а становление — становлением. “Закон” отрицания отрицания отражает лишь факт отрицания и преемственности между новым и старым. В полной мере взаимоотношения старого и нового характеризуются категориями развития и становления. Никаких искусственных подпорок, хотя бы в виде “закона отрицания отрицания”, не требуется для объяснения смысла указанных категорий. Уж если говорить о раскрытии содержания категорий “развитие” и “становление”, то следует сказать, что это содержание раскрывается в целой системе категорий и понятий1.
——————
Концепция «закона отрицания отрицания» навязывает историческим процессам жесткую схематику. Сначала должно быть утверждение, потом отрицание, а затем отрицание отрицания. Сначала тезис, потом антитезис, а затем синтез. На самом деле, всё в жизни, в обществе-истории многовариантно, движется весьма сложными путями, где-то отступает, где-то движется по кругу, где-то развивается, а где-то становится, движется вперед. И человек не просто следует законам истории, а выбирает. Да, последующее отрицает предыдущее, но развивается только то, что не только отрицает, но и что-то утверждает. Из семени рождается стебель и он отрицает семя. Затем из стебля опять появляются семена-зерна. Происходит как будто отрицание отрицания. На самом деле, здесь процесс намного сложнее. Имеет место не только отрицание, но и утверждение. Из отрицания старого отнюдь не следует утверждение нового. Отрицательное само по себе есть только отрицательное и положительного из него не выколупишь, не получишь.
Критика марксистской концепции философских категорий
Кроме этих основных законов в марксистской диалектике рассматривались разные философские понятия-категории, которые получили статус категорий диалектики. Это материя и движение, пространство и время, возможность и действительность, сущность и явление, случайность и необходимость, причина и следствие, качество, количество, мера и т. д.
Положительным в марксистской концепции философских категорий было то, что она во многом следовала Аристотелю и Гегелю в анализе категорий. Философы-марксисты наработали большой материал по отдельным категориям и некоторым категориальным парам-семействам.
Недостатком этой концепции было то, что она недалеко ушла от Аристотеля и Гегеля в анализе категорий. Если в анализе отдельных категорий и некоторых их семейств марксисты достигли больших успехов, то в разработке собственно категориальной логики (систематики категорий) их успехи были весьма скромными, если не сказать больше.