Москва  2008 ббк 87 б 202 Балашов Л. Е. История философии (материалы)

Вид материала

Документы

Содержание О соотносительности, парности категорий материи и движения

Подобный материал:

• Л. Е. Балашов противоречия гегелевской философии москва ● 2006 Балашов Л. Е. Великий, 3352.39kb.
• Л. Е. Балашов учебное пособие москва ● 2011 ббк 87. 7 Б 20 Л. Е. Балашов.  Этика: Учебное, 4343.08kb.
• Кафедра истории отечественной философии история русской философии программа курса москва, 631.65kb.
• Материалы научно-методической конференции Красноярск 2010 г. Ббк 74. 202, 2226.17kb.
• Кафедра современных проблем философии История зарубежной философии Учебно-методический, 2107.18kb.
• Программа Вступительных испытаний Врамках экзамена история философии по направлению, 462.46kb.
• Учебно-методическое пособие Рабочие материалы для самостоятельной подготовки к практическим, 591.28kb.
• Ю. Е. Скрыльник // Живые объекты в условиях антропогенного пресса: Х международной, 54.1kb.
• Учебно-методический комплекс дисциплины «История западной философии», часть 6 («Западная, 386.4kb.
• Учебное пособие Москва ● 2008 удк 343. 851. 5 Ббк 67. 518. 8-91, 1217.93kb.

О соотносительности, парности категорий материи и движения

Представление о материи и движении как парных, соотносительных категориях, имеющих один уровень общности и фундаментальности, достаточно признано в философии. С другой стороны это представление не стало всеобщим регулятивным принципом, пронизывающим всю систему мировоззренческих категорий. Этому мешают два других представления, также достаточно распространенных в философии. Это представление о материи как наиболее фундаментальной категории, обозначающей объективную реальность¹, и представление о движении как атрибуте материи, пусть важнейшем, но все же атрибуте, т.е. чем-то подчиненном, имеющем менее универсальное и фундаментальное по сравнению с материей значение.

Между тем представление о парности, соотносительности материи и движения имеет глубокие корни в философии. Вспомним элеатовскую антитезу всеединого бытия и движения многообразного, учение атомистов о полном и пустом (атомах и пустоте), учение Декарта о материи и движении, учения Толанда, французских материалистов ХVIII­ века, Шеллинга, Гегеля.

Почему я выступаю за соотносительность, взаимоподчиненность материи и движения (а не одностороннюю подчиненность второй категории первой)? Дело в том, что реальная диалектика мира подсказывает, что должна быть изначальная раздвоенность, противоречивость, симметрия, если можно так выразиться, основных определений мира. Мир в некотором роде упорядочен, т.е. так или иначе определен и его определения выражаются (плохо или хорошо) в системе категорий мышления и далее в системе философских категорий путем последовательного деления, членения категорий на противоположные определения. Первое деление начинается с самого первого понятия — понятия о мире. И оно, как уж было сказано, раздваивается на категории материи и движения.

Теперь взглянем на проблему с другой стороны. Мир противоречив, "соткан" из бесчисленного множества различных противоречий. Если рассматривать его как более или менее упорядоченное целое, то нужно признать, что множество противоречий — это не набор сосуществующих противоречий, расположенных одно возле другого и не связанных друг с другом. Оно представляет собой иерархическую систему взаимосвязанных противоречий. А иерархическая система предполагает основное противоречие, которое содержит в себе все другие противоречия. Такое противоречие по смыслу должно связывать основные, фундаментальные определения мира. Ими как раз и являются материя и движение.

В самом деле, для диалектически мыслящего философа должны быть очевидны соотносительность материи и движения, то, что они являют собой противоречивое единство. Поскольку это так, нетрудно представить различные и даже противоположные точки зрения на соотношение материи и движения. Ведь в противоречии акцент можно ставить и на единстве, тождестве сторон, и на их противоположности, внешности друг другу. Действительно, в истории философии наблюдается целый спектр точек зрения на соотношение материи и движения — от их неразличения к акцентированию внимания на их единстве, затем к их внешнему связыванию, далее к раздельному представлению, противопоставлению и, наконец, к признанию одной из сторон соотношения ничтожной или даже недействительной. В последнем случае мы имеем дело с такими крайними позициями, как элеатовская, отрицающая движение, и бергсоновская, отрицающая материю в качестве носителя движения¹. Вообще-то в истории философии наибольшее распространение имели не крайние точки зрения, а промежуточные, приближающиеся в той или иной степени к диалектическому решению проблемы соотношения материи и движения. Среди этих точек зрения главенствующими были два подхода в зависимости от того, на тождестве или противоположности ставили акцент в указанном соотношении. В одном случае материя и движение рассматривались как внешние друг другу определения². В другом подчеркивалась, декларировалась их неразрывная связь, внутреннее единство³. Первый подход был преобладающим в Новое время. Философы и ученые рассматривали материю как нечто косное, инертное, пассивное; движение отрывалось от материи, а источник движения видели в чем угодно, только не в противоречиях. Конечно, такой взгляд неправилен, но не потому, что он ложен, а потому, что односторонен. Ведь и противоположный взгляд, акцентирующий внимание на внутреннем единстве материи и движения, неприемлем по той же причине. Он чреват опасностью сведения материи к движению⁴.

Любопытны колебания Шеллинга. В работе «Идеи к философии природы» материя для него косное начало: «Невозможно движение материи без внешней причины». А в работе «О мировой душе» он говорит прямо обратное: «Изначальное движение свойственно материи как таковой… Всякий покой, всякое устойчивое состояние тела относительно. Тело покоится лишь относительно данного определенного состояния материи».

Очевидно, истина лежит где-то посередине. Материя и движение и внешни друг другу, и внутренни. В этом состоит основное противоречие мира.

Кстати, в истории философии помимо "качаний маятника" в ту или другую сторону понимания соотношения материи и движения, были и такие концепции, которые объединяли указанные противоположные подходы. К примеру укажу на точку зрения Д. Дидро, изложенную им в "Философских основаниях материи и движения" (1770 г.). Остановлюсь на ней подробнее. Как пишет Т. Д. Длугач, Дидро, не довольствуясь однозначными выводами метафизического материализма, "разлагает метафизическое мышление с помощью "метода парадокса" и находит противоречия внутри исходных понятий материи и движения"¹. С точки зрения Дидро, воспринявшего тезис о единстве natura naturans и natura naturata, творящая природа существует как некое целое и в этом плане может рассматриваться как нечто однородное, где движение осуществляется только через присоединение или отсоединение вечно существующих элементов; но будучи в то же время сотворенной, природа состоит из различных частей и должна быть понята как то, что разнородно; в этом случае каждой особой части материи должно соответствовать специфическое движение, которое не может быть получено от другого тела и является, таким образом, самопроизвольным. В указанной работе Дидро обсуждает обе точки зрения и приходит и к выводу, что самопроизвольное движение существует наряду с движением, возникающим в результате причинного воздействия одного тела на другое. Критикуя тех, кто считает, что тело само по себе не одарено ни действием, ни силой, Дидро утверждает, что "тело преисполнено деятельности и силы и само по себе, и по природе своих основных свойств, рассматриваем ли мы его отдельные молекулы или всю массу"². Причинное воздействие предполагает действие извне, но "молекула, наделенная свойством, присущим ее природе (движение — Л.Б.), сама по себе есть деятельная сила. Она воздействует на другую, в свою очередь воздействующую на нее"³. Сила, по мнению Дидро, может быть или внешней, или внутренней; только последняя есть то, что присуще молекуле, так сказать, интимно, внутренне, что конституирует ее как молекулу. И если "сила, действующая на молекулу, истощается", то "внутренняя сила молекулы неистощима. Она неизменна, вечна"¹. Иначе быть не может, так как "в природе все преисполнено разнообразной деятельности"². Материю можно, конечно, рассматривать только как однородную, но это предположение, по словам Дидро, чревато многими несообразностями и, чтобы избавиться от некоторых из них, нужно допустить также и разнородность материи; "я останавливаю, — пишет Дидро, — свой взор на общей массе тел; я вижу все в действии и противодействии, я вижу, как все разрушается и восстанавливается в другой форме; я наблюдаю возгонку, разложение, всевозможные соединения — явления, несовместимые с однородностью материи; отсюда я заключаю, что материя разнородна, что в природе существует бесконечное разнообразие элементов, что у каждого из этих элементов благодаря его своеобразию есть особенная, прирожденная, неизменная, вечная, неразрушимая сила и что действие этих внутренне присущих телу сил выходит за пределы тела; таким образом созидается движение или, вернее, всеобщее брожение во вселенной"³.

Дидро не приемлет ни той, ни другой крайности в понимании материи и движения. Он показывает, что если мы встанем на какую-нибудь одну точку зрения, то неизбежно придем к противоположному выводу. Доказательство существования только внешнего движения приводит к признанию самопроизвольного, внутреннего движения. Но к такому же результату, считает Дидро, мы придем с противоположного конца: настаивая лишь на самопроизвольности движения, мы очень скоро убедимся, что материя однородна, а движение — причинно обусловлено⁴.

Дидро, наверное, один из немногих мыслителей Нового времени, кто осознал в какой-то мере диалектическую связь материи и движения, отталкиваясь от крайностей противопоставления и отождествления материи и движении.