Москва 2008 ббк 87 б 202 Балашов Л. Е. История философии (материалы)
| Вид материала | Документы |
- Л. Е. Балашов противоречия гегелевской философии москва ● 2006 Балашов Л. Е. Великий, 3352.39kb.
- Л. Е. Балашов учебное пособие москва ● 2011 ббк 87. 7 Б 20 Л. Е. Балашов. Этика: Учебное, 4343.08kb.
- Кафедра истории отечественной философии история русской философии программа курса москва, 631.65kb.
- Материалы научно-методической конференции Красноярск 2010 г. Ббк 74. 202, 2226.17kb.
- Кафедра современных проблем философии История зарубежной философии Учебно-методический, 2107.18kb.
- Программа Вступительных испытаний Врамках экзамена история философии по направлению, 462.46kb.
- Учебно-методическое пособие Рабочие материалы для самостоятельной подготовки к практическим, 591.28kb.
- Ю. Е. Скрыльник // Живые объекты в условиях антропогенного пресса: Х международной, 54.1kb.
- Учебно-методический комплекс дисциплины «История западной философии», часть 6 («Западная, 386.4kb.
- Учебное пособие Москва ● 2008 удк 343. 851. 5 Ббк 67. 518. 8-91, 1217.93kb.
Качество и количество как ступени познания
Чтобы объективно оценить значение качества и количества как определений материи и, соответственно, категорий мышления, нужно очистить их от наслоений, связанных с представлением о предшествовании качества количеству в познании. Многие наши философы по традиции придерживаются гегелевской схемы движения категорий (от качества к количеству). Между тем диалектика познания качества и количества, которая является отражением объективной диалектики этих категорий, не выделяет какую-либо из них в качестве предшествующей или последующей.
Критика гегелевской концепции предшествования качества количеству
До Гегеля философы не задумывались над тем, в каком порядке следует рассматривать качество и количество. Тем более они не задумывались, в какой последовательности эти категории выступают в познании, т.е. в какой последовательности осуществляется их познание. Начиная с Аристотеля порядок рассмотрения категорий был таким, что качество рассматривалось после количества (см. в философии нового времени таблицы категорий Гоббса и Канта). Гегель изменил этот порядок, мотивируя изменение тем, что "по своей природе качество есть первое":
"определение количества, — пишет он, — обычно приводят раньше определения качества и притом это делается без какого-либо обоснования. Мы уже показали, что началом служит бытие, как таковое, значит качественное бытие. Из сравнении качества с количеством легко увидеть, что по своей природе качество есть первое. Ибо количество есть качество, ставшее уже отрицательным; величина есть определенность, которая больше не едина с бытием, а уже отлична от него, она снятое, ставшее безразличным качество. Она включает в себя изменчивость бытия, не изменяя самой вещи, бытия, определением которого она служит; качественная же определенность едина со своим бытием, она... есть его непосредственная ограниченность. Поэтому качество как непосредственная определенность есть первая определенность и с него следует начинать"1.
Как видим, свой тезис о первичности качества Гегель доказывает прежде всего тем, что "бытие как таковое", с которого начинается по его мнению логическое движение категорий, есть качественное бытие. Однако он не объясняет, почему "бытие как таковое" является качественным бытием. Из предыдущего текста следует, что начальное бытие есть "определенность, как таковая: качество". 3десь налицо круг в определении. Сначала Гегель определяет начальное бытие через "определенность как таковую: качество". 3атем он меняет их местами: "бытие, как таковое, значит качественное бытие". Остается недоказанным исходный пункт: почему "бытие как таковое", т.е. начало, является именно качественным бытием.
Основной аргумент Гегеля в пользу первичности качества состоит в том, что поскольку логическое движение абсолютной идеи начинается с бытия, а качество есть тождественная бытию определенность, то оно и должно быть первым, в частности, предшествовать количеству. Гегель воспользовался здесь методом исключения. Если качество тождественно бытию, то противоположное ему количество не тождественно, безразлично бытию. Это значит, что оно не может быть с самого начала, а появляется лишь как реакция на качественное бытие, как его отрицание.
Возникает вопрос: почему немецкий философ связал с бытием именно качество, а количество вынес за скобки бытия. Ответ следует искать в истоках объективно-идеалистической философии. Согласно Платону (а еще раньше это мнение высказывали элеаты) истинное бытие едино, нераздельно. Небытию же свойственны множественность, раздельность, которые характерны и для количества. По учению неоплатоников и средневековых схоластов-реалистов Бог открывается уму философа как последовательное нисхождение от наивысшей реальности, единства и общности к небытию, множеству и раздельности и как обратное восхождение от небытия, множественности и т.д. к безусловному, единому и всеобщему бытию. 3десь качественные определения относятся к бытию, а количественные определения — к небытию.
Далее, Гегель пытается в самом понятии количества найти основание для характеристики его как внешней определенности бытии. "Величина, — пишет он, — есть определенность, которая не едина с бытием, а уже отлична от него... Она включает в себе изменчивость бытия, не изменяя самой вещи, бытия"2. Действительно, если бытие есть бытие вещи, то всякое количественное изменение, не затрагивающее ее существования как данной вещи, безразлично ему. Гегель считает возможным пренебречь отличием бытия от вещи, чтобы показать внешний характер количества. Однако, мы знаем, что начальным бытием по Гегелю является "бытие, как таковое". Вполне очевидно, что между этим бытием и бытием вещи нельзя ставить знак равенства, так как бытие вещи — наличное, конечное, ограниченное бытие, которое (с точки зрения гегелевской логики) не может быть начальным бытием. Если же говорить о количестве применительно к бытию вообще, то аргумент Гегеля об отсутствии связи между изменением количества и изменением бытия теряет свою силу (бытие как таковое не может быть больше или меньше).
Рассматривая количество как снятое, "ставшее безразличным" качество, Гегель исходит из ограниченного понимания этих категорий. Качество он мыслит как специфическую, конкретно-чувственную определенность предмета; количество же, напротив, — как неспецифическую, абстрактно-чувственную определенность. В действительности качественная определенность выражает не только специфику предметов, но и общее между ними (см. об этом ниже п. 322.2 “Качество”). Между специфическим и общим качеством можно представить примерно то же отношение, что и между определенным количеством (количественным изменением в границах вещи) и бытием вещи. Если, например, взять конкретные плоды в их отношении к плоду вообще, то можно сказать, что их специфическая определенность безразлична к определенности плода вообще, так как с переходом от одного конкретного плода к другому (например, от яблока к груше или персику) качественное бытие плода остается неизменным (т.е. плод вообще остается плодом вообще). Таким образом, если принять за точку отсчета бытие плода вообще, то нетрудно прийти к выводу, что конкретное качество яблока или груши является чем-то внешним по отношению к общему качеству плода как такового.
Вместе с тем количество далеко не так безразлично к определенности нечто, как его желает представить Гегель в первых разделах "Учения о бытии". Позднее, в разделе "Мера", он отходит от узкой трактовки понятия количества, так как она ему больше не нужна. Он критикует "наше обыденное сознание, принимающее количество за безразличную границу" и даже опровергает "как ложное" "это одностороннее удержание абстрактной определенности определенного количества"1.
Пытаясь все же совместить односторонний взгляд на количество как безразличную границу с представлением о нем как определенности, изменение которой может повлечь за собой гибель нечто, Гегель вынужден говорить о "хитрости" понятия количества2.
Не последнюю роль в выдвижении Гегелем идеи логического предшествования качества количеству сыграло то обстоятельство, что он понимал соотношение категорий как линейный триадический процесс: первая категория означала у него тезис (утверждение), следующая за ней категория — антитезис (отрицание), и третья категория, которая завершает данный цикл логического развития, синтез (отрицание отрицания). Осознав диалектическую противоположность качества и количества и их объединение в мере, он должен был какую-то из этих категорий выбрать в качестве тезиса, а противоположную — в качестве антитезиса. Так сложилась линейная триада категорий:
Качество — тезис (утверждение)Количество — антитезис (отрицание)
Мера — синтез (отрицание отрицания).
Такая схема движения категорий весьма привлекательна своей простотой и наглядностью. Однако триадическое движение категорий можно представить и по-другому: в виде раздвоения единого и последующего синтеза на новой основе. В этом случае в качестве тезиса выступает непосредственное, нерасчлененное единство, тождество полярных категорий. Антитезисом является отрицание первоначального единства, разъединение и противопоставление категорий. Наконец, и качестве синтеза выступает новое единство, теперь уже не непосредственное, а внутренне расчлененное, развитое.
Именно по такой триадической схеме, а не по гегелевской, осуществляется познание качества, количества и меры1.
Вообще следует отметить, что Гегель в своем конструировании логического движения категорий (внутри раздела "Учения о бытии" и “Учения о сущности”: “качество количество мера” и “сущность явление действительность”) не ставил задачу отобразить реальный ход познания этих категорий. В противном случае он расположил бы их как-то иначе относительно друг друга. В самом деле, в сознании мы идем не только от внутреннего к внешнему, но и от внешнего, являющегося к внутреннему, глубинному, сущностному. Оба движения равноправны. В полном соответствии с платоновской традицией Гегель выделил первое движение и проигнорировал второе.
Некоторые философы восприняли тезис Гегеля о первичности качества, но интерпретировали его несколько иначе, понимая, что аргументация немецкого философа не является достаточно убедительной. Они, в частности, заявляют, что познание качества всецело относится к сфере чувственного опыта2. На этом же основании они проводят мысль, что категория качества исторически и логически предшествует категории количества.
Критика концепции предшествования качества количеству в познании
Рассмотрим аргументы, к которым прибегают философы, отстаивающие тезис о предшествовании качества количеству в познании. Наиболее распространенным является следующий аргумент: качество познается уже в ощущении (на чувственной ступени), а количественные представления возникают как результат абстрагирования, на более высокой ступени познания. Здесь, во-первых, не совсем правильным является утверждение, что качество познается уже и ощущении. Качественную определенность предмета человек лишь начинает сознавать в ощущении. Познание же качественности в полном объеме (в том числе иерархии качественных уровней) предполагает не только деятельность органов чувств, но и предметно-орудийную деятельность, и абстрагирующую работу ума. Во-вторых, неправомерно относить начало познания количественной определенности явлений к более высокой, чем ощущение, cтупени познания. Иначе мы должны признать, что ощущение дает информацию лишь о качественной стороне явлений1. А это противоречит данным современной науки. Исследования по психологии и физиологии высшей нервной деятельности убедительно показывают, что количественная сторона явлений дана уже в ощущениях. "Благодаря ощущениям, — пишет Б.Г. Ананьев, — человек непосредственно, "чувственно" отражает качество и интенсивность воздействия предметов и явлений внешнего мира"2. В физиологии высшей нервной деятельности органы чувств (в широком смысле) называют анализаторами, т.е. органами, благодаря которым человек может анализировать, различать воспринимаемые объекты. Осуществляемый ими чувственный анализ позволяет оценивать явления окружающей действительности не только с качественной стороны, но и с количественной (по силе, интенсивности, длительности и т.д.). Согласно закону Вебера-Фехнера интенсивность ощущения находится в логарифмической зависимости от силы вызвавшего это ощущение раздражителя, выраженной в единицах порога ощущения. Закон, по существу, утверждает, что ощущения информируют нас не только о качественной стороне объектов, но и о количественной. Иначе нельзя было бы говорить о логарифмической зависимости интенсивности ощущения от силы раздражителя.
Несостоятельность мнения о предшествовании качественного познания количественному можно отчетливо видеть на примере деятельности зрительного анализатора. Этому анализатору свойственно как хроматическое (цветное) зрение, так и ахроматическое (черно-белое). Если благодаря первому он дифференцирует цветовые пятна, качественно отличающиеся друг от друга, то благодаря второму (ахроматическому зрению) он дифференцирует различную интенсивность света — от полной темноты до яркого дневного света. Как видим, зрительное ощущение информирует нас и о качественной стороне явлений, и о количественной.
Таким образом, ясно, что познание количества начинается так же рано, как и познание качества. Ни о каком абсолютном предшествовании качественного познания количественному не может быть и речи.
Но может быть имеет место относительное предшествование качественного познания количественному, когда сначала познается преимущественно качественная сторона предметов, а затем количественная? В этом случае сравнивают обычно чувственное познание качества и такие формы познания количества как счет и измерение (причем последние берутся в развитом1 виде). Сравнение, конечно, не в пользу качественного познания. Однако, было бы неверно полагать, что количественное познание явлений начинается с возникновения счета и измерения. Этим формам количественного познания предшествует длительная история чувственного (непосредственного) познания количества, когда величины и множества сравнивались, оценивались, "измерялись" приблизительно, грубо, "на глаз"2. В этом плане логически некорректным является вывод о том, что если счет и измерение возникают на сравнительно высокой ступени развития познания, то им обязательно предшествует период качественного и только качественного познания1. Данный вывод неявно основан на ложной посылке о противоположности качественного количественному как непосредственного, чувственно-конкретного, специфического опосредствованному, абстрактному, неспецифическому. На самом деле качественное познание не "останавливается" на чувственной стадии, а развивается в высшие формы, каковыми являются различные виды классификации, систематизации, моделирования и т.д. Эти формы качественного познания в конкретной ситуации могут как предшествовать отдельным видам, этапам количественного познания, так и следовать за ними. Обычно приводят примеры, когда качественное познание предшествует количественному. Между тем в истории науки можно найти немало примеров обратного соотношения этих двух видов познания. Возьмем, например, астрономию. Важной областью этой науки является изучение звезд. Если окинуть взглядом развитие представлений о звездной материи с древнейших времен до нашего времени, то можно увидеть, что современным представлениям о качественном своеобразии и различных типах звезд предшествовали, по существу, лишь количественные представления — об их различии по степени яркости и положении на небе.
В книге Б.М. Кедрова "О количественных и качественных изменениях в природе" приводятся интересные факты из истории физики и химии. "Если мы, — пишет он, — возьмем такие газы, как азот, кислород, водород и углекислый газ, то все они лишены обычных качественных различий, которые могут быть обнаружены непосредственно нашими органами чувств. Они не обладают определенной формой, бесцветны и невидимы, не имеют специфического запаха и вкуса. Поэтому-то газы долго считались просто "воздухом". Только благодаря применению количественного исследования стало возможным познание их качества. Так Блэк установил с помощью весов, что углекислый газ фиксируется щелочами и, следовательно, обладает свойством кислоты. С помощью объемных измерений, основанных на применении пневматической ванны, все газы были разделены. То, что не могло обнаружить непосредственное чувственное познание в смысле раскрытия качества вещей, обнаруживалось с помощью количественных приемов"2. Или другой факт. В 1800 году Гершель произвел количественное исследование энергетической стороны световых явлений. Им было установлено, что по мере перехода от фиолетовой части спектра к красной температура излучения повышалась и наибольшего подъема достигала еще дальше, за границей видимого спектра вообще. Это означало, что существуют какие-то особые лучи, которых мы не видим. Так были открыты тепловые или инфракрасные лучи. 3десь, как и в случае открытия газов, вследствие применения количественного метода стало возможным качественное познание нового объекта, не действующего на наши органы чувств1.
То же самое можно сказать об открытии периодической системы химических элементов. В первой половине ХIХ века химики главное внимание обращали на исследование количественной стороны химических элементов и прежде всего на измерение их атомных весов. Благодаря этому стало возможным познание качественных отношений между элементами, которое привело Д.И. Менделеева к открытию периодической системы элементов. Сам Менделеев отмечал, что качественному познанию химических элементов на новом, более высоком уровне (открытие периодической системы) предшествовал период преимущественно количественного познания. "Знания, относящиеся к количественной стороне химических превращений, — писал он, — далеко опередили изучение качественных отношений"2.
Эти примеры убедительно свидетельствуют о том, что в научном познании наряду с движением от качества к количеству имеет место движение от количества к качеству.
Обосновывая тезис о предшествовании качественного познания количественному ссылаются иногда на тот факт, что прежде, чем измерять, нужно знать что измерять. В действительности этот факт говорит о другом. Местоимение "что" обозначает не качественную определенность предмета, а сам предмет. По своему характеру утверждение "что" является менее сильным, чем утверждение качественной определенности, которое выражается обычно местоимением "какой" (именно от этого местоимения, а не от “что", ведет свое происхождение термин "качество"). Диапазон знания "что" простирается от почти полного незнания качественной определенности "что" до вполне определенного знания. В первом случае ограничиваются утверждением существования: "в таком-то пространстве-времени что-то есть". Во втором случае говорят: "что именно представляет собой предмет". Для измерения достаточно знать, что объект находится в определенном пространстве-времени и что он относится к классу объектов, которые измеряются известным образом. Однако из этого знания вовсе не следует, что мы знаем или должны знать качественную определенность данного объекта. В какой-то мере мы, конечно, обладаем знанием качественной определенности измеряемого объекта. Если, например, предстоит исследовать неизвестный газ, то мы уже знаем, что это не жидкость и не твердое тело, а именно газ. Благодаря этому знанию мы используем определенные количественные методы, которые характерны как раз для исследования газов. Знание того, что этот газ является газом и ничем другим, достаточно для применения количественных методов исследования. Но разве мы знаем, какой это газ?
Признавая правомерность постановки вопроса о предварительном знании объекта измерения, необходимо признать и то, что в это знание должен входить не только минимум знания качественной определенности объекта (о чем говорилось выше), но и минимум знания количественной определенности объекта (приблизительное, оценочное знание его величины, размеров и т.д.). Например, чтобы измерить длину тела, нужно в зависимости от масштаба измерения выбрать тот или иной мерительный инструмент (микрометр, линейку или рулетку). Здесь нельзя обойтись без предварительной оценки длины тела органами чувств, "на глаз". От этой оценки зависит определение масштаба измерения и выбор мерительного инструмента.
Когда говорят о предшествовании качественного познания количественному, то слово "качество" нередко употребляют не в его категориальном значении, а в значении, близком к грамматической форме качественного прилагательного (см. об этом ниже, п. 3222.3). В этом случае понятие качества изображается как феноменологическое, интуитивное, непосредственное понятие, пригодное лишь для фиксации результатов субъективной (чувственной или интуитивной) оценки явлений.
Следует также учесть, что когда говорят о качественных представлениях как доколичественных (или донаучных), то в действительности имеют в виду не только собственно качественные представления (отображающие качественную сторону явлений), но и приблизительные, оценочные представления о количественной стороне, которые называют качественными, так как в языке им соответствуют качественные прилагательные (например, "большой", "маленький", "очень большой", длинный", "длиннее"). Все, что характеризует величину, степень или множество до счета и измерения, что лишь оценивает их, человеческий рассудок относит к доколичественным представлениям, которые он в соответствии с формулой "или-или" (неколичественное, значит качественное) называет качественными.
О нежелательных следствия, вытекающих из концепции первичности качества
Эти нежелательные следствия двоякого рода. Так для Гегеля первичность качества означает, что она является более фундаментальной категорией, чем количество. В его "Учении о бытии" качество занимает по отношению к количеству такое же положение, какое сущность занимает по отношение к явлению в "Учении о сущности". Гегель не раз, в тех или иных частных вопросах, подчеркивал более существенный характер качественных определений по сравнению с количественными. В этой позиции Гегеля таится опасность недооценки количественных методов познания и вообще экспериментирующей науки.
С другой стороны, концепция первичности качества объективно ведет к элиминации категории качества, к зачеркиванию ее научной значимости. Характерно в этом отношении высказывание Ж.-П. Сартра1. Качество, утверждал он, есть категория чувственного, непосредственного восприятия. Наука не знает категории качества; законы могут быть только количественными. Еще более категоричен А.А. Богданов. Качество он характеризовал как "безусловно обывательский термин, который никакой научной ценности не имеет"2. К разряду подобных высказываний относится и афоризм математика Д.Б. Юдина: "Качество — это еще не познанное количество"1. Такое мнение о качестве приобрело прочность предрассудка и попало даже в справочные издания. Так, в "Краткой философской энциклопедии" (М., 1994) читаем: "Сведение качества к количеству — основная тенденция современного естествознания"(с. 207).
В нашей философской литературе недавнего прошлого на основе представления о предшествовании качественного познания количественному делаются попытки истолковать категорию качества как более простую по сравнению с категорией количества2.
В основе указанных представлений о соотношении качества и количества лежит аналогия, обратная той, какую мы видели у Гегеля. Движение от качества к количеству рассматривается теперь как движение от явления к сущности и закону. В самом деле, в познании мы нередко идем от явлений к сущности и законам, от следствий к причинам. Познание явлений, следствий часто предшествует познанию причин, сущности, законов. Если мы настаиваем на предшествовании качественного познания количественному, то невольно напрашивается аналогия, согласно которой качественное познание есть феноменологическое познание или познание явлений, следствий, а количественное познание есть познание причин, сущности, законов. Такова логика концепции предшествования качества количеству в познании.