Москва 2008 ббк 87 б 202 Балашов Л. Е. История философии (материалы)
Вид материала | Документы |
СодержаниеМера в истории человеческой мысли |
- Л. Е. Балашов противоречия гегелевской философии москва ● 2006 Балашов Л. Е. Великий, 3352.39kb.
- Л. Е. Балашов учебное пособие москва ● 2011 ббк 87. 7 Б 20 Л. Е. Балашов. Этика: Учебное, 4343.08kb.
- Кафедра истории отечественной философии история русской философии программа курса москва, 631.65kb.
- Материалы научно-методической конференции Красноярск 2010 г. Ббк 74. 202, 2226.17kb.
- Кафедра современных проблем философии История зарубежной философии Учебно-методический, 2107.18kb.
- Программа Вступительных испытаний Врамках экзамена история философии по направлению, 462.46kb.
- Учебно-методическое пособие Рабочие материалы для самостоятельной подготовки к практическим, 591.28kb.
- Ю. Е. Скрыльник // Живые объекты в условиях антропогенного пресса: Х международной, 54.1kb.
- Учебно-методический комплекс дисциплины «История западной философии», часть 6 («Западная, 386.4kb.
- Учебное пособие Москва ● 2008 удк 343. 851. 5 Ббк 67. 518. 8-91, 1217.93kb.
Мера в истории человеческой мысли
Мера в ранней греческой культуре и философии
Первоначально люди рассматривали меру исключительно в русле своей практической деятельности и поведения — как средство или принцип деятельности. Многочисленные свидетельства этому мы находим в ранней античной литературе и у семи греческих мудрецов, живших в 7-6 веках до н. э.
У Гомера слово "мера" означает чаще всего единицу измерения: сажень, мера муки или длина пути, место стоянки кораблей. У Гесиода, который прославился как теоретик рационального ведения хозяйства, "мера" употребляется как социальная и практическая норма, обозначающая определенный ритм деятельности. "Меру во всем соблюдай и дела свои вовремя делай" (Гесиод. Труды и дни, 694). Необходимо соблюдать надлежащую меру во всем, чтобы добиться успеха в работе. С мыслью Гесиода перекликается следующее высказывание Феогнида: "Слишком ни в чем не спеши, ибо в деле любом человеку лучший указчик — мера". Эти высказывания носят регулятивно-нормативный характер. Наряду с этим мы находим у Гесиода и эстетическое понимание меры как "лучшего" и "приятного": "Меру в словах соблюдешь и всякому будешь приятен"(там же, 720)1.
В изречениях знаменитых "семи мудрецов" мера как принцип деятельности занимает весьма почетное место. По свидетельству Платона "сойдясь вместе, они посвятили их (краткие и достопамятные изречения — Л.Б.) как начаток мудрости Аполлону в его храме, в Дельфах, написавши то, что все прославляют: "Познай самого себя" и "Ничего сверх меры”2. Практически каждый из семи мудрецов высказался по поводу меры: Клеобул — "мера лучше всего" ("мера — наилучшее"). Солон — "ничего слишком" ("ничего лишнего, сверх меры"). Фалес — блюди меру (“пользуйся мерой”, “соблюдай меру”). Питтак — "знай меру". Биант — "приобретешь: делом — память /о себе/, надлежащей мерой — осторожность". Периандр — "в удаче будь умерен, в беде — рассудителен"1. Хилон — “Ничего слишком; все хорошо, что в меру"2.
С возникновением собственно философии мера стала осмысляться не только как средство или принцип деятельности, но и как объективное определение вещей самих по себе, как одна из основных характеристик реального мира. Начало такому пониманию меры положили Гераклит, Парменид, пифагорейцы.
Гераклит утверждал, что все в мире носит мерный характер, подчиняется мере. Об этом свидетельствует прежде всего фрагмент В 30:
"Этот космос, один и тот же для всего сущего, не создал никто ни из богов, ни из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерами загорающимся и мерами потухающим"3.
Поскольку все в мире, по Гераклиту, лишь видоизменения огня, постольку все имеет меру, является мерным.
Заслуживают внимания и такие фрагменты: "Солнце <пра-вит> <космосом> согласно естественному порядку (...) Оно не преступает положенных границ, ибо если оно <преступит> должные сроки, его разыщут Эринии, <союзницы Правды>"4. "Солнце не преступит /положенных/ мер, а не то его разыщут Эринии, союзницы Правды"5.
В этих фрагментах содержится та мысль, что мера лежит в основе порядка вещей. Нарушение меры — это нарушение порядка, — так считает Гераклит.
Идея меры как фундаментальной характеристики бытия и мышления своеобразно преломляется в учении Гераклита о логосе. Нужно иметь в виду, что уже в VI-V в.в. до н. э. существительное имело в греческом языке более двадцати значений — от обыденных значений "слово", "рассказ", "повествование" до математического отношения величин6. Гераклит, безусловно, учитывал эту многозначность слова "логос". Его Логос, играя роль упорядочивающего начала и мышления и бытия, в то же время многолик, многокатегориален. Он, в сущности, содержит в себе идею категориального строя мышления и категориальной упорядоченности мира. Соответственно и мера, как одно из конститутивных начал мира, занимает достойное место в ряду значений гераклитовского Логоса, является одной из его ипостасей.
В отличие от Гераклита Парменид в своем основном учении — о всеедином бытии — исключил самую мысль о мере как характеристике бытия. И это понятно, поскольку его бытие "по истине" лишено каких-либо количественных определений. Здесь мы имеем пример своего рода доказательства от противного: если оторвать качество от количества, то исчезает феномен меры; ведь мера — то, что связывает качество и количество.
Парменид не ограничился, однако, учением о всеедином бытии. Вынужденный сообразоваться с опытом, как свидетельствует Аристотель1, он выдвинул учение "согласно мнению" — о двух первоначалах (горячем, огне и холодном, земле), которые смешиваясь в разных пропорциях образуют все многообразие чувственно воспринимаемых вещей. От Парменида сохранились конкретные свидетельства того, как он понимал смешение первоначал. Элеец по-своему знал диалектику качества, количества и меры. Он, в частности, знал, что не во всех случаях сочетание элементов дает нужное качество, а лишь при соблюдении надлежащей меры-пропорции. Как видим, в указанном учении Парменида в неявном виде содержится идея меры как характеристики вещей самих по себе.
Пифагорейцы внесли значительный вклад в развитие мерных представлений. Они не просто декларировали мерный характер всего сущего, но и попытались на основе математических исследований и физических опытов доказать взаимно однозначное соответствие определенного качества с определенным количеством. По существу, именно с них начинается осознанное применение идеи меры в науке, искусстве, практике.
Если Гераклит рассматривал меру с качественной стороны — как нечто упорядочивающее, организующее, поддерживающее порядок вещей, то пифагорейцы рассматривали ее преимущественно с количественной стороны, раскрыли для себя и человечества количественную душу меры.
В сущности все их учение о числах есть полунаивная, полумистическая теория меры.
"Раннее пифагорейство, — пишет Е.А. Рихтер, — пытается говорить о числах, как конкретных множествах, не отделяя их от материального воплощения этих множеств; и наивная или мистическая, на наш современный взгляд, теория натуральных чисел как определенных принципов вещей есть не что иное, как самая наивная теория меры: единица, двоица, триада и т.д. — характеризует не только количественную, но и качественную специфику вещей. Лишь намного позже, по существу только у Аристотеля и Евклида, натуральное число, слитое с представлением о множестве, стало пониматься как специфическое определение количества. У ранних пифагорейцев натуральное число — это мера. Их учение о космосе как числе... есть не что иное как попытка применения закона меры, правда, в самой простейшей форме качественного различия конечных множеств, определяемых натуральными числами"2.
Для развития мерных представлений (и, соответственно, генезиса категории меры) учение пифагорейцев имело то существенное значение, что они выдвинули принцип взаимосвязи качества и количества, который можно сформулировать примерно так: всякому качеству (вещи или явлению) соответствует свое количество (число). Этот принцип настойчиво проводился ими во всех рассуждениях. Правда, он мало подкреплялся логическими доводами и эмпирическими подтверждениями. Недостаток тех и других пифагорейцы восполняли наивно-мистическими представлениями. Наиболее характерна в этом отношении их мистика чисел.
Сильная и в то же время слабая сторона учения пифагорейцев обнаруживается и в другом принципе, развивающем и дополняющем указанный принцип. В основном положении их учения (число есть сущность всех вещей) содержится мысль о зависимости качества от количества. Пифагорейцы угадали реальное отношение качества к количеству. В этом — сильная сторона их учения. Каждому качеству не просто соответствует свое количество, но оно зависит и определяется количеством. Вся экспериментирующая и наблюдающая наука опирается на это положение, исходит из него. Не случаен тот факт, что именно эксперимент с музыкальными струнами (один из первых в истории науки) привел к открытию, которое укрепляло веру Пифагора во всемогущество чисел, подтверждало принцип зависимости качества от количества.
"Пифагор (и его школа), — отмечает Ф.Х. Кессиди, — открыв числовые (количественные) соотношения, лежащие в основе музыкальных тонов и гармонии, распространил эти отношения на все вещи и явления, а также на мир в целом”1.
Гегель, разбирая аргументы пифагорейцев, должен был признать, что открытые Пифагором музыкальные соотношения свидетельствовали в пользу его учения:
"Другое применение или демонстрирование числовых определений, как существенных в вещах, представляли собою музыкальные соотношения (...) Здесь различия оказываются разными числовыми соотношениями (...) Отношение тонов друг к другу покоится на количественных различиях, из которых одни могут образовать гармонию, а другие — дисгармонию. Пифагор был первым, усмотревшим, что музыкальные соотношения, воспринимаемые слухом различия, могут быть определены математически... Субъективное, простое чувство, испытываемое нами, когда мы что либо слышим, было Пифагором истребовано для рассудка, и он завоевал для последнего это чувство посредством твердых определений, ибо ему приписывается открытие основных гармонических тонов, покоящихся на простейших числовых отношениях. Ямвлих рассказывает, что Пифагор проходил однажды мимо кузницы и обратил внимание на удары, в результате которых получилось особенное созвучие; он затем сравнил между собою вес молотов, от ударов которых получилось особое созвучие, и соответственно этому математически определил соотношения тонов; наконец, он применил выводы этого вычисления в опыте над струнами"2.
Слабость позиции пифагорейцев в указанном вопросе состоит в том, что их положение о зависимости качества от количества находится в основном на уровне догадки, окутано туманом наивно-мистических представлений. Кроме того, данное положение носит односторонний характер. Пифагорейцы делали упор лишь на зависимость качества от количества, в то время как реальное соотношение этих категорий таково, что между ними имеет место взаимозависимость, взаимообусловленность.
Подытоживая сказанное о пифагорейцах, отмечу, что еще в древности хорошо понимали значение того, что они сделали. Платон писал: "предшественники наши, открывшие эти (музыкальные — Л.Б.) системы, завещали нам, своим потомкам, называть их гармониями и прилагать имена ритма и меры к другим подобным состояниям, присущим движениям тела, если измерять их числами; они повелели нам, далее, рассматривать таким же образом всякое вообще единство и множество"1.
Знаменитый тезис Протагора — "Человек есть мера всех вещей, существующих, что они существуют, несуществующих же, что они не существуют"2— при всей своей спорности, а может быть благодаря ей, сыграл огромную роль в дальнейшем осмыслении меры. Наверное, сам Протагор не подозревал, какое богатство идей содержит его тезис. Для нас важно то, что протагоров тезис повышает статус меры — она становится одним центральных понятий философии, объектом пристального внимания философов и вообще мыслящих людей.
Следующая важная веха в формировании меры как понятия и категории — учения Платона и Аристотеля.