В век просвещения

Вид материала

Документы

Содержание Глава четвертая

Подобный материал:

• Тема : Век Просвещения век Разума, 35.9kb.
• Тема: Век Просвещения. Стремление к царству Разума, 60.31kb.
• Русская философия эпохи просвещения содержание, 292.19kb.
• Название. Конспект урока «Русская культура эпохи Просвещения. Петербургский классицизм», 202.69kb.
• Краснослободцев Иван Владимирович, 409 гр. Запись текста, Концептуальная обработка, 203.05kb.
• И научной литературы А. Л. Никифоров философия науки: история и методология. Москва., 1543.91kb.
• Сказка для взрослых в пяти частях, 212.14kb.
• Xvii век: эпоха Просвещения, Гойя и Гете, 3584.21kb.
• Методические рекомендации по применению примерной номенклатуры дел, 477.15kb.
• Философия Эпохи Просвещения, 191.82kb.

_g-

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ФИЛОСОФСКО-ЭТИЧЕСКИЕ ИДЕИ МАСОНСТВА В РОССИИ

1. Масонство как философско-религиозное течение

Однозначная оценка масонства не может выразить всей слож­ности его реальных проявлений. В трудах К. Маркса и Ф. Энгель­са мы находим принципиально важные для правильной оценки масонства замечания о его месте в духовной жизни эпохи Про­свещения, о его идейной и социальной неоднородности, позволяю­щей использовать масонские организации как в прогрессивных, так и в реакционных целях Г

Как идеологическое течение масонство получило широкое рас­пространение в Европе в начале XVIII в. Признавая несовершен­ство и несправедливость современного им общества, масоны, однако, отнюдь не покушались на разрушение его устоев, считая источником зла не систему общественных отношений, а нравствен­ную испорченность человека. Неудовлетворенность реальной дей­ствительностью, точнее, отдельными ее сторонами, неясное осоз­нание позитивных идеалов, боязнь революционных преобразова­ний в сочетании с воспитанием в традициях религиозного мышления приводили к тому, что консервативная масонская оппо­зиционность обретала характер внеконфессионального поиска истинной религиозно-этической доктрины, призванной изменить общественные нравы. В противовес официальной церковной мора­ли и материалистической этике Просвещения масоны пытались создать собственную систему нравственного самосовершенствова­ния и самопознания, считая ее реализацию одной из главных своих задач. Масонство привлекало к себе немало передовых людей своего времени.

Философские воззрения масонства характеризуются эклектиз­мом: в процессе выработки собственной идеологии масонство ассимилировало элементы различных, подчас весьма противопо­ложных идейных течений. Этим, в частности, можно объяснить тот факт, что в масонстве наряду с мистицизмом наличествуют от­дельные порой идущие от идей Просвещения тенденции.

Вступление в полулегальные союзы «братьев» — ложи, ордена и дальнейшее продвижение в иерархии масонских степеней (гра­дусов) облекались в формы соответствующих церемоний и ритуа­лов, связанных отчасти с символикой древних и средневековых

¹ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 7. С. 274; Т. 17. С. 634; Т. 18. С. 345, 359.

157

строительных объединений, почему масоны именовались также «вольными каменщиками».

Характерной особенностью масонства вообще и российского масонства в частности является то, что, с одной стороны, оно выступает как идеологическая система, а с другой —- как органи­зационная форма.

Поэтому первоначально многие представители русского дво­рянства, в том числе видные деятели культуры, усматривали в масонских ложах главным образом готовую форму организации и объединения наиболее нравственно ценных и культурно значи­мых сил страны. Этим и объясняется то обстоятельство, что мно­гие деятели русской культуры XVIII в. принимали активное участие в работе масонских лож или были связаны с ними в раз­личные периоды своей жизни. Но масонские организации при тайном характере их деятельности уже в первые десятилетия своего существования нередко становились прибежищем различ­ного рода искателей приключений и политических интриганов. Это видели многие честные и преданные идеям нравственного самосо­вершенствования члены масонских лож, как, например, Н. И. Но­виков, отметивший, что существует «много ложных обществ, на­зывающихся сим именем, много шарлатанов и обманщиков на­зываются сим именем»².

Идеологические концепции в масонстве середины XVIII в. не были еще достаточно четко дифференцированы: становление иде­ологии масонства происходит несколько позднее организационно­го оформления лож. Сама же идеология русского масонства никогда не была единой и целостной, поэтому ее можно рассмат­ривать в развитии, учитывая как особенности ее становления в середине XVIII в., так и происходившую в ней сложную эволю­цию в последующий период.

Если масонство 50—70-х годов XVIII в., развивающееся под воздействием идей Просвещения, обнаруживает немало точек соприкосновения с передовыми идеалами эпохи, то с середины 70-х годов наблюдается процесс усиления мистических исканий, намечается сближение вырабатываемых масонских доктрин с тра­диционной религией.

В масонстве странным образом переплелись, казалось бы, несовместимые, противоположные идеи и принципы, что отметил еще А. С. Пушкин: «Странная смесь мистической набожности и философического вольнодумства, бескорыстная любовь к про­свещению, практическая филантропия отличали их от поколения, которому они принадлежали. Люди, находившие свою выгоду в коварном злословии, старались представить мартинистов за­говорщиками и приписывали им преступные политические виды. . . Нельзя отрицать, чтобы многие из них принадлежали к числу недовольных; но их недоброжелательство ограничивалось брюз­гливым порицанием настоящего, невинными надеждами на буду-

2 Новиков Н. И. Избр. соч. М.; Л., 1951. С. 614.

158

щее и двусмысленными тостами на франкмасонских ужи­нах» ³.

Документальные свидетельства о появлении в России первых масонских лож относятся к 30—40-м годам XVIII столетия. Из многочисленных масонских «систем», функционировавших в Рос­сии, наиболее важное значение получили система Английского (Елагинского) масонства, Рейхелевская (шведско-берлинская) система. Шведская система и Розенкрейцерство.

Отталкиваясь от предлагаемых западноевропейским масонст­вом общих теоретических положений и принципов, воспринимая масонство как разновидность внеконфессионального религиозно-этического течения, члены русских лож стремились к созданию собственной версии философско-религиозного учения.

В организационном плане русские ложи оказывались в под­чинении у своих западных руководителей, что вызывало недоволь­ство и было двусмысленным как в глазах самих масонов, так и в глазах правительства.

Для русских масонов было характерно настороженное отноше­ние к их иноземным начальникам, а неуклонно возраставший интерес к сближению с православно-христианской традицией оп­ределяли стремление к обособлению от всеевропейской организа­ции масонства, выразившееся в неоднократных попытках освобо­диться от зависимости высшего западного орденского руководст­ва ⁴.

Необходимо отметить также, что с середины 80-х годов в стра­не возникают тайные национальные ложи, тяготеющие к сбли­жению с православно-христианской традицией, вне связи с орга­низациями европейского масонства, что было, несомненно, ре­акцией на зависимость российского масонства от Запада. Главное требование к членам этих лож — «чтоб был россиянин, и, конеч­но, греческого вероисповедания, хотя из другого закона в наш крещением возрожден» 5.

Господствующей масонской системой в России в середине XVIII в. явилась так называемая английская система масонства, возглавляемая «Великим Провинциальным мастером для всей России» И. II. Елагиным. Сохранившиеся сочинения и записки русских масонов, прежде всего самого И. II. Елагина, фрагменты масонских речей, произнесенных в ложах, тексты масонских песен отражали тяготение масонов этого периода к философии Просве­щения и деизму, скептицизм в отношении христианства, а также попытки построить, исходя из «естественной» природы человека, особую систему морали в духе идеалов Просвещения.

Исследователь русского масонства Г. В. Вернадский, рассмат­ривая вопрос о соотношении «вольтерьянства» и масонства в ела-

³ Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. М., 1958. Т. VII. С. 352--353.

⁴ Неудивительно, что масоны-иностранцы сетовали, что высшие, с их точки зрения,

₅ Цели ордена в России «большею частью упускаются из виду».
Предначертания об основании дружеской справедливой и совершенной ло­
жи // ГАКО. Ф. 103. Оп. 1. Ед. хр. 1174. Л. 4.

159

гинской системе, вполне аргументированно обосновывал мысль о том, что масоны этих лож «почти сплошь вольтерианцы; обрат­но, среди русских поклонников Вольтера едва ли не все в 1770-е годы были масонами»⁶.

Скептическое отношение масонов к христианству и его критика с позиций деизма весьма волновали служителей православной церкви, которые видели в масонах «скотоподобных, безбожных атеистов, отступников, раскольников. . . нрава и ума эпикурейско­го и франкмасонского» ⁷. Духовенство с тревогой констатировало, что «секта оных масонов умножается, и философы Вольтер и Руссо величаются» ⁸.

Впрочем, воздействия на русских масонов философии Про­свещения не следует преувеличивать. Для многих из них было типично искреннее признание крупнейшего русского масона И. В. Лопухина: «Никогда не был еще я постоянным вольнодум­цем, однако, кажется, больше старался утвердить себя в вольно­думстве, нежели в его безумии, и охотно читывал Вольтеровы насмешки над религиею, Руссовы опровержения и прочия подо-бныя сочинения» ⁹.

И. В. Лопухин как тип русского масона чрезвычайно показате­лен. Как и большинство русских «братьев», он принадлежал к тем, для кого, по словам Г. В. Плеханова, не проходило «бесследно хотя бы и кратковременное увлечение «антиклопедистами». Вку­сив от древа «антиклопедического» познания добра и зла, они уже не вполне удовлетворялись своими старыми религиозными по­нятиями. Это было мучительно. И тем мучительнее, чем сильнее хотелось им верить. Вот тут-то и приходила к ним на выручку мистика XVIII столетия»¹⁰.

Г. В. Плеханов очень точно указал в данном случае на процесс перехода русских масонов от деизма к мистике, которая гораздо больше, нежели старая христианская догматика и обрядность, годились для внесения полного мира в души, прошедшие через «вольтерьянство» ".

Аналогичный путь прошел и Н. И. Новиков, в мировоззрении которого нередко сочетались как просветительские, так и религи­озно-мистические, масонские идеи. По собственному признанию, масонство стало его прибежищем, когда «находясь на распутье между вольтерианством и религией, я не имел точки опоры, или краеугольного камня, на котором мог бы основать душевное спокойствие. . .» ¹².

⁶ Вернадский Г. В. Русское масонство в царствование Екатерины II. Пг., 1917.
С. 104—105.

⁷ Пыпин А. Н. Русское масонство. Пг., 1916. С. 98.

⁸ Там же.

s Лопухин И. В. Записки. М., 1860. С. 147.

¹⁰ Плеханов Г. В. История русской общественной мысли // Соч.: В 24 т. М.; Л.,
1925. Т. XXII. С. 263.

¹¹ Там же.

1² Лонгинов М. Н. Новиков и московские мартинисты. М., 1967. С. 99.

160

Желанием вырваться из этого «распутья», порожденного стремлением противопоставить крайностям отрицания религии, равно как и крайностям религиозной ортодоксии, некую универ­сальную религиозно-философскую систему, во многом объясняет­ся огромный интерес к масонству в 70-е годы XVIII в.

Особой популярностью в эти годы пользуется система, про­водником которой в России стал барон Рейхель. В отличие от масонов-вольтерьянцев елагинских лож «братья» рейхелевского масонства заявляли о своем стремлении вести поиск масонских истин «чрез самопознание, строгое исправление самого себя по стезям христианского нравоучения» >э.

Идеологические принципы рейхелевского масонства вели к сближению с христианством, что вполне удовлетворяло россий­ских масонов, многие из которых еще совсем недавно искренне считали себя «вольтерьянцами» и деистами. «Когда читаны были (в ложах), по нынешним актам уже управляемых, поучения, сопряженные с христианством, я поражаем был величественным характером, каковы и человеку предлежит, желал, чтобы сие было истинно. . .» — писал один из «вольных каменщиков», еще не­давно, по собственному признанию, поносивший христианство «упоенный ядом вольнодумства» ^и.

В связи с идеологической переориентацией русского масонства происходит и качественное изменение его состава. От него отделя­ются многие, прежде проявлявшие к нему интерес пред­ставители русского общества. В то же время ложи начинают заполнять искатели «откровения» в познании природы, человека и бога. «Мистика в конце столетия, — отмечал историк русского масонства А. Н. Пыпин, — почти вполне овладела (первоначаль­но деистическим) масонским обществом»¹⁵.

Господство мистицизма в масонстве 80-х годов во многом было связано с идеологией розенкрейцерства — масонской системы, получившей широкое распространение в России в конце XVIII в.

Учение розенкрейцеров было весьма эклектичным, представ­ляя собой соединение отдельных положений философии гности­цизма и неоплатонизма, древнееврейской каббалы и средневеко­вой алхимии; как религиозно-мистическое течение розенкрейцер­ство обращалось и к древнеегипетским мистериям, и к мистике средневековья.

Сочинения западноевропейских и русских масонов, создавае­мые в эту пору, носили ярко выраженный антиматериалистиче­ский характер. И это понятно: ведь именно борьба с материализ­мом и атеизмом просветителей становится главной задачей масон­ских идеологов в конце XVIII в.

Основную аргументацию в борьбе против идей материализма и атеизма просветителей русские масоны черпали в произведениях

\1 Новиков Н. И. Избр. соч. М; Л., 1951. С. 608—609.

Нечто из работ моих над диким камнем // Рукоп. отд. ГПБ. О. III. 80. Л. 4. Пыпин А. Н. Указ. соч. С. 83.

¹ Заказ № 379 161

западноевропейских мистиков и теософов, являющихся идейными
источниками религиозно-мистического масонского учения. Их
можно разделить на три основные группы. Во-первых, это мисти-
ко-теософские творения Я. Бёме, а также позднейших западно­
европейских и русских интерпретаторов его идей ¹⁶. Во-вторых,
издававшиеся русскими масонами работы западноевропейских
авторов, посвященные проблеме поиска так называемого истинно­
го христианства; здесь прежде всего следует выделить популяр­
нейшую в масонской среде книгу И. Арндта «Об истинном христи­
анстве», вышедшую в 1784 г. Наконец, это сочинения западно­
европейских и русских масонов, посвященные самовоспитанию
человека. Особой популярностью среди книг подобного рода поль­
зовалось сочинение И. Масона «Познание самого себя», изданное )
в Москве в 1783 г. •

Особо важное значение в выработке религиозно-мистического мировоззрения масонов 1780-х годов имело иррационалистическое учение Я. Бёме. В. И. Ленин отмечал «Якоб Бёме=,,,иа т е р и а- \ листически. й т е и с т": он обожествляет не только дух, но < и материю. У него бог материален — в этом его мистицизм» ¹⁷. ;

Высказывая идею «материальности бога», Бёме тем самым как |
бы стремился объединить дух и материю в единую субстанцию, \
утверждая их тождество. В то же время источником активности ;
этой субстанции он считал духовное начало. Таким образом, '
преодоление дуализма у Я- Бёме шло за счет провозглашения \
принципов идеалистического монизма. В целом его воззрения ]
можно определить как «христианский неортодоксальный мистиче- ;;
ский теизм, со значительными пантеистической и диалектической )
тенденциями» ^|8. |

Из оригинальных трудов русских масонов, создаваемых под j сильным влиянием мистических идей Я. Бёме, наибольшей по- | пулярностью пользовались работы И. В. Лопухина и И. Г. Шварца, а

Для формирования мистической идеологии масонства 80-х го- j
дов немалое значение имели труды профессора Московского уни- j
верситета И. Г. Шварца. 1

Утверждая, что философы различных направлений не в со- 1 стоянии объяснить мир и лишь противоречат друг другу на пути | его объяснения, Шварц предлагал обратиться к «неисчерпаемой 1 мудрости» Библии и откровению как главному источнику позна- | ния. Однако успехи опытной науки и возрастающая в России а популярность идей философии Просвещения, сильно поколебав- | шей позиции ортодоксальной религии и источника ее вероучения, |

¹⁶ Из западноевропейских последователей Я. Бёме наибольшее значение для рус- |
ских масонов имел труд Л. К. Сен-Мартена «О заблуждениях и истине»; вы- I
шедший в русском переводе в 1785 г. он стал поистине настольной книгой членов ;|
русских лож. Любопытно, что сам Сен-Мартен к этому времени порвал с масон- 1
ством и пересмотрел свои прежние взгляды и оценки, в том числе высказанные |
в этой книге. 1

" Ленин В. И Полн. собр. соч. Т. 29. С. 53. 1

'8 История диалектики XIV -XVIII вв. М., 1974. С. 78. I

162 1

вынуждают его признать научные открытия. Поэтому легенду о творении мира, восходящую к Я. Бёме, Шварц дополняет изло­жением основ гелиоцентрической системы Коперника.

По утверждению Шварца, совесть, «глас Христа», дает челове­ку верное понятие о том, что есть добро и зло. Но его поступки определяются не только совестью: они есть результат взаимодей­ствия ее с такими человеческими свойствами, как воля и разум. Причем совесть, воля и разум способны осуществить единство человека с божеством. Так как человек есть своеобразный «микро-бог», причем именно христианский «микробог». то божественная троица имеет в нем свое отражение. Такое свойство человека, как воля, отражает бога-отца, совесть — бога-сына, а разум — бога-духа святого: «Они составляют его троицу, и сими-то чувствами познает человек подобие свое с Богом» 'в.

Взаимодействие же этих «проекций» святой троицы в человеке определяет его нравственное поведение. Как видно из изложенно­го, для Шварца поведение личности, в том числе в нравственном отношении, находится в неразрывном единстве и взаимозависимо­сти человека с богом.

Отметим, что для русского масонства как религиозно-этическо­го течения на всех этапах его развития характерен особый интерес к этической проблематике.

Деистическое масонство середины XVIII в., пытаясь создать собственную систему морали, с глубоким вниманием относилось к этическим теориям французского Просвещения, прежде всего к трудам К.-А. Гельвеция. Своеобразное подтверждение это­му — упоминание имени выдающегося философа-материалиста в одной из масонских песен, созданных вскоре после его смерти (1771 г.): «Гельвеция мы почитаем. . .»²⁰.

Этот факт «почитания» Гельвеция следует отметить особо, так как становление морали масонства 1780-х годов будет проходить именно в борьбе идеологов масонского мистицизма, и прежде всего И. Г. Шварца, с этической теорией К.-А. Гельвеция.

Попытки масонства середины XV! И в. построить своеобразную этическую концепцию, исходящую из «естественной природы» человека, весьма сближали его с просветительской этикой. Для русского масонства этого периода характерно отсутствие аскетиз­ма, активное утверждение мысли о том, что жизнь дарует счастье и удовольствия, которыми необходимо пользоваться.

Эпикурейское начало, ярко проявившееся в этических воз­зрениях в 50—70-е годы, не было, однако, единственным и все­объемлющим. Наряду с ним в русском масонстве сильно ощуща­ется и во многом противоположное ему стоицистское направление, влияние которого неуклонно растет и с конца 70-х годов становит­ся преобладающим.

¹⁹ Курс философской истории // Рукоп. отд. ГБЛ. Ф. 147. № 2018. Л. 12 об. ^!" Цит. по: Позднеев А. В. Ранние масонские песни // Scando-Slavica. 1962. Т. 8. С. 58.

11*

163

В отличие от эпикуреизма, основой которого является принцип наслаждения, стоицизм утверждал себя как этика долга. Дилем­ма удовольствия — долга, чувства — долга, склонности — долга была весьма актуальной для нравственных исканий верхов рус­ского общества XVIII в.

Стоицистская этика долга, теоретически обосновывающая достоинство внутренне свободного человека, сумевшего возвы­ситься над «потоком» преходящей повседневности, чрезвычайно увлекала масонов, пытавшихся построить моральную концепцию, своеобразно сочетающую принципы стоической и эпикурейской морали. И именно стоицизм более, чем эпикуреизм, оказал влия­ние на формирование нравственной доктрины масонства, счи­тавшего высшим благом достижение внутренней свободы, обеспе­чивающей полную независимость от внешних условий существо­вания, путем длительного самовоспитания и самосовершенствова­ния, а также перестройки своего внутреннего мира в соответствии с идеалами масонства.

«Итак, истинное щастие находится внутри нас и зависит от самих нас, — писал А. М. Кутузов, — оно есть поставление себя превыше всех случаев»²*.

Это утверждение развивается всецело в традиции стоицизма: неудивительно, что в масонских журналах конца 70-х—начала 80-х годов помещается немало статей и писем, посвященных философам-стоикам, особенно Сенеке, а также фрагментов их философско-этических творений. И подобно стоикам, утверждав­шим, что на мудреца набегают лишь «тени страстей», масонство считало, что подлинная свобода предполагает не только возвыше­ние над внешними обстоятельствами, но и освобождение от власти страстей, способных поработить человека. Так, И. А. Поздеев был убежден, что «истинная есть свобода от страстей, а не от на-чальств» ²².

В соответствии с этим и сам Поздеев и его собратья по Ордену в большинстве своем были убеждены, что какие-либо преобразо­вания социально-политического характера бессмысленны, и не могут иметь для человека решающего значения в силу того, что особождение от внешних тягот вовсе не дает желанной внутренней свободы; истинно же свободный человек ощущает себя таковым и будучи закован в цепи. Исходя из этого, масоны придержива­лись мнения о нецелесообразности нарушения, например, тради­ционных установлений крепостного владения. Масонство призы­вало к мягкому, гуманному отношению к крепостным, которое вовсе не нарушало дворянских привилегий. Однако теоретическое признание равного владычества судьбы и над рабом и над госпо- ; дином приводило масона вослед Сенеке к мысли: «Не презирай ты людей такого состояния, в которое и сам можешь в ту же минуту прийти» ²ⁱ.

²¹