Geum.ru

История Христианской Церкви

Вид материалаДокументы

Содержание


Обновление попыток к посредничеству
Подобный материал:
1   ...   32   33   34   35   36   37   38   39   ...   68

Блокада



"Давайте закроем доступ на наш рывок пяти кантонам, -
предлагали они, запретим им торговать зерном, вином,
солью, оружием и металлом. Таким образом мы поддержим
мирных людей, которые находятся среди них, и избежим
пролития невинной крови." Это заявление, несмотря на
противостояние цюрихцев, было принято 15 мая, повсе-
местно объявлено и тотчас приведено в исполнение. Для
лесных городов это решение было весьма жестоким. Их
гористая родина вынуждала жителей закупать большую
часть всего необходимого для жизни из местностей, распо-
ложенных в долинах. Горнорудные разработки их родины
оставляли для них лишь небольшие клочки земли для зем-
леделия. Большинство жителей занималось скотоводством.
Все, кроме молока и сыра, все необходимое в их жизни, они
вынуждены были закупать в долинах Нидерландов. Все это
для них самым внезапным образом стало недоступным, все
пути на рынки городов были перекрыты. Решение исполня-
лось строжайшим образом. Последствия были весьма
печальны. Со стола бедняков один за другим исчезли хлеб,
вино и соль. Разразился жестокий голод, а за ним последо-
вали неизменные его спутники: болезни и эпидемии, неся с
собой смерть и безысходность среди несчастных жителей
гор. Громкий вопль бедствия поднялся на горах и громовым
голосом докатился до всех уголков низменности. Многие
сердца были тронуты состраданием, некоторые голоса, как
с той, так и с другой стороны, гневно поднялись против
жестокого решения цюрихцев и их союзников. „Что из это-
го может выйти? - спрашивали люди друг друга. - Ведь
Павел пишет к римлянам, говоря: „Если враг твой голоден,
накорми его; если жаждет, напои его: ибо делая сие, ты
соберешь ему на голову горящие уголья. А что делаете вы?"
Этот справедливый вопрос, к сожалению, толкнул реформа-
торов от одной роковой ошибки к другой. Вместо того, что-
бы проповедовать Евангелие бедным, покорять их сердца
истинной любовью, они отняли у них насущный хлеб. Не
могло быть иначе, что католики, доведенные до черты от-
чаяния такой жестокостью своих противников, поклялись в
кровной мести.

Здесь да будет упомянут тот факт, что Цвингли был
решительным противником блокады и выступал против нее
со всем авторитетам своей личности. И на собраниях совета,

и в церкви он неустанно выступал против исполнения роко-
вого решения. С присущей ему прозорливостью он тотчас
усмотрел величайшую опасность от такого мероприятия.
По его мнению, война быстрее покорила бы католические
кантоны, чем такое непримиримое действие. Правда, это
казалось лучшим решением проблемы, чем война, но по
своей сути являлось намного беспощаднее и ужаснее. Пре-
дать все огромное население на ужас и истребление от голо-
да - это никак не могло иметь добрых последствий, но,
несомненно, вело к тому, чтобы ненависть и ожесточение
противников достигли наивысшего предела. Своим острым
взором Цвингли видел также, что всякое промедление обра-
тится во зло Цюриху. „Таким образом, - думал он, - мы
вновь теряем уже приобретенные преимущества и даем пя-
ти кантонам время и возможность вооружиться и напасть.
Имейте в виду, что кесарь не примкнет к ним, но нападет на
нас с одной стороны, тогда как они нападут с другой. Это
справедливая война не против Слова Божьего, но против
того, что мы как виновных, так и невиновных лишаем на-
сущного хлеба, отнимаем его от стариков и детей, моря их
голодом. Таким образом, мы вызовем гнев бедного народа,
бывших наших друзей и братьев превратим в злейших вра-
гов."* Однако все его доводы были безуспешны, к его голосу
никто не прислушивался. Другие кантоны, особенно Берн,
оставались непоколебимы в своем мнении к великому на-
роду Цюриха, что мы и увидим вскоре.

Ужасные последствия всеобщего эмбарго, между тем, в
лесных кантонах становились все ощутимее. Бедствие под-
скакивало все выше и выше и наконец повергло гордых гор-
цев в отчаяние. Со всех сторон заключенным недоступными
стенами им уже ничего другого не оставалось, как взять в
руки оружие и силой разрушить их. Однако для этого их
собственных сил было недостаточно, но их обращение за
помощью к другим странам осталось тщетным. Тогда в
необузданной дикой ярости они кинулись к оружию с кри-
ком: „Нам заблокировали дороги, мы же разрушим их
силой оружия!" В нужде они искали утешения в своей рели-
___________________________

* Мерль д' 0бине, том 4, стр. 396.


гии. Посещали затворников и другие паломнические места,
объявляли всеобщие молитвы, брали в руки четки и несчет-
ное количество раз повторяли „Отче наш". Все же немедлен-
ное начало войны было отодвинуто католическими лиде-
рами, которые считали, что необходимо несколько выждать.
Несогласие и всеобщее недовольство среди протестантов
было небезызвестно им, и они полагали, что с течением вре-
мени это примет большие размеры.

Обновление попыток к посредничеству



Между тем, предпринимались различные попытки при-
мирить между собой враждующие стороны, но все было
напрасно. Цюрих и Берн требовали, чтобы свобода пропове-
ди Слова Божьего была разрешена в пяти кантонах не
только в отдельных служебных местах, но и по всей терри-
тории. В данных обстоятельствах это требование было уже
чересчур. Однако они не желали довольствоваться мень-
шим. Католики же со своей стороны заявляли, что они не
вступят ни в какие переговоры прежде, чем не будет снято
эмбарго. В течение двух месяцев пять раз собирались пред-
ставители всех кантонов на переговоры. В последний раз
они собрались 24 августа. Нейтральные кантоны, поддержи-
ваемые мощью иностранцев, особенно со стороны Фран-
ции, прилагали огромные усилия привести враждующие
стороны к перемирию, однако им ни на малейший шажок
не удалось приблизить противников к примирению.

Со дня на день положение Цвингли становилось мучи-
тельнее и тяжелее. С того времени, как он начал вмеши-
ваться в политические дела, его авторитет среди народа и
глубокое уважение к нему мало-помалу начали испаряться.
В нем уже видели не великого реформатора, но государст-
венного деятеля и воина. Постепенно в Цюрихе окрепла пар-
тия, которая была с ним не согласна, не понимала его планов
и прежде всего стремилась избежать военных действий,
предлагаемых им. Число недовольных возрастало с каждым
днем. Напрасно истощал Цвингли все свое пламенное крас-
норечие, чтобы вновь завоевать себе уважение народа. Его
огромное влияние на массы, которое было прежде, уже
миновало. Правда, его еще охотно слушали, но уже не же-
лали следовать его советам. Роковое противоестественное
объединение двух противоположных черт в характере духов-
ного и мирского воина в Цвингли во всех вызывало замеша-
тельство и неуверенность в нем. Целью политики Цвингли
было объединение обоих противников, но вскоре он должен
был испытать, что верующих нельзя впрягать с неверующи-
ми в одно ярмо. Смешение церкви с государством, которое
привело христианство к растлению во время царствования
Константина, должно было стать роковым и для швейцар-
ского реформатора и самой Реформации. Он должен был в
полной мере пожать горькие плоды своего превратного
образа действий. После того, как он смешал однажды дело
Реформации с политикой, он уже не имел власти и силы пре-
дотвратить ужасные последствия этого шага.

Мучимый мрачными предчувствиями, Цвингли пережи-
вал безотрадное время. Он видел, что со всех сторон надви-
гались мрачные, тяжелые грозовые тучи и что он не имеет
никакой силы разогнать их. Он вынужден был смотреть
безучастно, как его Отечество и Реформация шли навстречу
неизбежной катастрофе. Он не мог уже предотвратить это.
Многие его друзья и приятели оставили его, враги же из
всеобщего недовольства им пожинали себе выгоду и на всех
его путях расставляли сети и препятствия. Защитники
монашества, которых втайне оставалось еще немало, снова
подняли свои головы, сторонники наемной военной службы
за границей были недовольны поведением Цвингли и
выставляли его виновником всех страданий народа. С над-
ломленным сердцем реформатор уразумел, что ему не оста-
ется ничего иного, как отказаться от открытого публичного
служения: его действия были ложно истолкованы, его сове-
там не следовали и сам он был всячески оклеветан.

Так, 26 июля на большом совете он объявил о своей
отставке со следующим пояснением: „Никто уже со мной не
считается, избирают себе советниками врагов Евангелия, не
следуют за моими указаниями и советами, сваливая при
этом всю ответственность на меня. Я не могу и далее нахо-
диться на этом месте." Совет впал в большое затруднение,
поскольку такое заявление реформатора было совершенно
неожиданным. Он знал, что Цвингли прав, и в то же время

чувствовал, что отставка Цвингли в данный момент станет
роковой для Цюриха. Да и не только Цюрих, но и вся
Реформация окажутся в опасности, если прежний лоцман,
который до сих пор вел корабль, выпустит из своих рук руль
управления и отдаст судно на волю волн. Совет послал бур-
гомистра и многих членов магистрата к Цвингли с просьбой
не оставлять Отечества в такой критический момент и
забрать свое заявление об отставке. Цвингли долго колебал-
ся. Три дня и три ночи провел он в постоянных молитвах,
умоляя Бога о Его руководстве. Когда же уполномоченные
совета объявили ему, что дело Реформации безнадежно
будет проиграно, если он сейчас уйдет с поля боя, то он
решил остаться на своем посту. „Я остаюсь с вами, - сказал
он, - и буду действовать во благо народа до самой смерти."

С обновленным усердием он с головой окунулся в полити-
ческую деятельность в надежде вновь обрести свое прежнее
влияние на народ и поднять мужество цюрихцев. Однако он
вскоре увидел себя горько обманутым и разочарованным.
Какая-то неисцелимая слепота, казалось, поразила как пра-
вительство, так и весь народ. Со дня на день в Цюрихе уси-
ливалась антипатия к войне. И во внешней политике все
усилия Цвингли оставались безуспешными. Разные кан-
тоны и города не имели между собой единства; напрасно
цюрихский реформатор пытался удалить из середины их
яблоко раздора, чтобы собрать воедино все силы на защиту
Реформации. С большой опасностью для жизни он напра-
вился в Бремгартен, где 10 августа состоялось четвертое
заседание представителей кантонов. Сопровождаемый дву-
мя своими друзьями под покровом ночи он проскользнул в
дом знаменитого историка Буллингера и встретился там с
делегатами из Берна. Со слезами на глазах он просил их
содействовать снятию эмбарго. Самыми вескими и вырази-
тельными доводами он описывал им пагубность данного
мероприятия и огромную опасность, которая надвигается
на основании этого для реформ. И хотя делегаты из Берна,
как свидетельствует Буллингер, на какое-то мгновение
были глубоко тронуты ходатайствами и доводами реформа-
тора, обещали ему приложить все усилия, чтобы избежать
угрожающей опасности, все же в итоге оказалось, что все

усилия Цвингли были напрасны. После многочасовых пере-
говоров они распрощались. Цвингли же, чтобы избежать
огласки, вновь под покровом ночи покинул город. Со мно-
гими слезами он прощался со своим юным другом Буллин-
гером, предчувствуя, что он в последний раз заключает его в
свои объятия. Со словами: „Храни тебя Бог, дорогой Ген-
рих! Будь верен Господу Иисусу Христу и Его Церкви!" - он
простился с ним с печалью на сердце.