Начало формы Конец формы Б. В. Соколов. Правда о Великой Отечественной войне (сборник статей)
| Вид материала | Сборник статей |
- И научной литературы Начало формы Конец формы В. Гейзенберг. Физика и философия, 2763.51kb.
- Начало формы Конец формы, 5914.38kb.
- Юбилейная медаль «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», 21.03kb.
- План мероприятий, посвященных празднованию 65-й годовщины Победы в Великой Отечественной, 735.86kb.
- Урок-монтаж о Великой Отечественной войне Цели урока, 76.15kb.
- 66 лет победе в Великой Отечественной войне!, 6.6kb.
- Справка об участии администраций связи рсс в праздновании 65-й годовщины Победы в Великой, 82.72kb.
- Внашей библиотеке ты сможешь взять любую из предлагаемых тебе книг о Великой Отечественной, 289.54kb.
- Историческое значение победы нашего народа в Великой Отечественной войне, 243.01kb.
- Viii наш край в великой отечественной войне (1941-1945 гг.), 204.47kb.
вооруженного конфликта, что, очевидно, и было сделано советским руководством.
Сохранилось косвенное свидетельство того, что решение о расстреле польских
офицеров обсуждалось на Политбюро именно в свете возможности формирования
антигерманской польской армии, хотя стенограммы заседания не сохранилось
(или она до сих пор не рассекречена). По свидетельству С. Л. Берия, ссылающегося
на своего отца, Л. П. Берия на этом заседании выступал против расстрела,
аргументируя это так: "Война неизбежна. Польский офицерский корпус - потенциальный
союзник в борьбе с Гитлером. Так или иначе мы войдем в Польшу, и конечно
же, польская армия должна оказаться в будущей войне на нашей стороне".{9}
Одним из доказательств в пользу того, что Л. П. Берия действительно был
против уничтожения поляков, может служить тот факт, что в тексте предложения
НКВД по решению судьбы пленных поляков, которые "все... являются закоренелыми,
неисправимыми врагами советской власти", в составе тройки, призванной вынести
смертные приговоры, фамилия Берия вычеркнута, вероятно, рукой самого наркома
и заменена фамилией Кобулова.{10} Вполне возможно, что Л. П. Берия на самом
деле видел возможность союза с некоммунистической Польшей, учитывая его
послевоенные идеи о воссоединении некоммунистической Германии и предоставлении
большей самостоятельности странам Восточной Европы, и потому был против
расстрела поляков. Но, вне всякого сомнения, Сталину и подавляющему большинству
членов Политбюро нужна была лишь абсолютно послушная коммунистическая Польша
после войны, и это предопределило судьбу польских офицеров.
17 апреля 1940 г., обобщая опыт финской войны на совещании высшего
комсостава, Сталин в целом оценил его положительно - как успешную репетицию
будущей большой войны в Европе:
"Спрашивается, кого мы победили? Говорят - финнов. Ну, конечно,
финнов победили. Но не это самое главное в этой войне. Финнов победить
- не бог весть какая задача. Конечно, мы должны были финнов победить. Мы
победили не только финнов, мы победили еще их европейских учителей - немецкую
оборонительную технику победили, английскую оборонительную технику победили,
французскую оборонительную технику победили. Не только финнов победили,
но и технику передовых государств Европы. Не только технику передовых государств
Европы, мы победили их тактику, их стратегию... Мы разбили не только финнов
- эта задача не такая большая. Главное в нашей победе состоит в том, что
мы разбили технику, тактику и стратегию передовых государств Европы, представители
которых являлись учителями финнов. В этом основная наша победа". Советский
вождь отметил и серьезные недостатки, нерешенные задачи, например: "Создание
культурного, квалифицированного и образованного командного состава. Такого
командного состава нет у нас или есть единицы", или: "Требуются хорошо
сколоченные и искусно работающие штабы. До последнего времени говорили,
что такой-то командир провалился, шляпа, надо в штаб его. Или... случайно
попался в штаб человек с жилкой, может командовать, говорят: ему не место
в штабе, его на командный пост надо". (Здесь, кстати сказать, получался
тришкин кафтан: чтобы ликвидировать острую нехватку полевых командиров,
приходилось оголять штабы.) Не удовлетворили Сталина и индивидуальные качества
бойцов:
"...Требуются для современной войны хорошо обученные, дисциплинированные
бойцы, инициативные. У нашего бойца не хватает инициативы. Он индивидуально
мало развит. Он плохо обучен, а когда человек не знает дела, откуда он
может проявить инициативу, и поэтому он плохо дисциплинирован. Таких бойцов
новых надо создать, не тех митюх, которые шли в гражданскую. Нам нужен
новый боец. Его нужно и можно создать: инициативного, индивидуально развитого,
дисциплинированного". Чувствуется, что к рядовым "митюхам" "великий вождь
и учитель" особого сочувствия не испытывал и готов был бессчетно жертвовать
их жизнями для удовлетворения собственных внешнеполитических амбиций. Однако
по поводу сроков, в течение которых возможно устранить недостатки, присущие
советским вооруженным силам к началу финской войны, Сталин питал опасные
для себя и страны иллюзии: "...Наша современная Красная Армия обстреливалась
на полях Финляндии - вот первое ее крещение. Что тут выявилось? То, что
наши люди - это новые люди. Несмотря на все их недостатки, очень быстро,
в течение каких-либо полутора месяцев, преобразовались, стали другими,
и наша армия вышла из этой войны почти что вполне современной армией, но
кое-чего еще не хватает. Хвосты остались от старого. Наша армия встала
крепкими обеими ногами на рельсы новой, настоящей советской современной
армии. В этом главный плюс того опыта, который мы усвоили на полях Финляндии,
дав нашей армии обстреляться хорошо, чтобы учесть этот опыт. Хорошо, что
наша армия имела возможность получить этот опыт не у германской авиации,
а в Финляндии, с божьей помощью. Но что наша армия уже не та, которая была
в ноябре прошлого года, и командный состав другой, и бойцы другие, в этом
не может быть никакого сомнения". Оговорка про германскую авиацию доказывает,
что именно Германия в тот момент рассматривалась в качестве следующего
после Финляндии противника, причем, поскольку на Гитлера планировалось
напасть в тот момент, когда основные сухопутные силы будут заняты на Западе,
основную угрозу для наступающих частей Красной Армии Сталин действительно
должен был видеть в люфтваффе, которое быстро могло бы перебросить самолеты
на Восток и бомбово-штурмовыми ударами замедлить продвижение советских
войск. А Сталин думал именно о широкомасштабном наступлении, провозгласив
в той же речи 17 апреля 1940 г.:
"Армия, которая воспитана не для наступления, а для пассивной
обороны; армия, которая не имеет серьезной артиллерии; армия, которая не
имеет серьезной авиации...; армия, которая ведет хорошо партизанские наступления
... не могу я такую армию назвать армией".{10а}
То, что вскоре после финской войны планировалось советское наступление
на Западе в случае, если Германия увязнет на "линии Мажино", доказывается
происшедшими после Московского мира изменениями в дислокации войск. К концу
войны на финском фронте было 55 стрелковых дивизий, 4 кавалерийские и мотокавалерийские
дивизии, 8 танковых бригад и 3 авиадесантные бригады Красной Армии с 4
тыс. танков и 3 тыс. самолетов. Их них, начиная с апреля, на Запад было
переброшено 37 дивизий и 1 танковая бригада, в том числе: в Одесский округ
- 2 дивизии, в Киевский особый - 15, включая 2 кавалерийские, в Белорусский
(Западный) особый - 20, включая 2 мотокавалерийские, и 1 бригада. Еще одна
танковая бригада вернулась в Московский военный округ вместе с 2 дивизиями,
по 1 дивизии были переброшены в Сибирь и Закавказье. Остальные соединения,
участвовавшие в войне с Финляндией, остались в Ленинградском военном округе
или были расформированы. Из числа переброшенных в западные округа около
30 дивизий прибыло до июня 1940 г., остальные 7 или 8 - в июле и августе.
А ведь и до переброски соединений с финского театра западные приграничные
округа обладали немалыми силами. В Белорусском особом округе было 17 стрелковых
и 3 кавалерийские дивизии, подкрепленные 5 танковыми бригадами, в Киевском
- 23 стрелковые и 4 кавалерийские дивизии с 6 танковыми бригадами. Одесский
округ, предназначавшийся для действий против Румынии, был слабее. Но и
здесь имелось 8 стрелковых и 2 кавалерийские дивизии, а также 2 танковые
бригады. Всего, таким образом, с учетом 3 стрелковых дивизий и 3 танковых
бригад, размещенных в Прибалтике, и войск, переброшенных из Финляндии,
Сталин мог к концу июня выставить против Германии до 84 стрелковых и 13
кавалерийских и мотокавалерийских дивизий вместе с 17 танковыми бригадами
(по числу танков - 200 и более - каждая такая бригада не уступала германской
танковой дивизии).{11} Следует учесть, что в случае вторжения советских
войск в Германию и Польшу (в то время выступление Румынии, еще не лишившейся
Бессарабии и Сев. Буковины, на германской стороне было невероятным), вермахт
в начале июня на Востоке мог противопоставить этим силам только 12 пехотных
дивизий, 9 из которых были ландверными и обладали очень ограниченной боеспособностью.
В июне здесь была сформирована еще одна пехотная дивизия, но это не меняло
общей картины подавляющего советского превосходства.{12}
Вероятно, учитывая возможность скорой войны с Германией, срок
начала демобилизации 686 тыс. военнослужащих, оказавшихся после войны с
Финляндией "излишними" в Красной Армии, штат которой (без ВМФ) с 1 мая
установили в 3 200 тыс. человек, был отодвинут до 1 июля.{13} Создавалась
и группировка авиации на Западе: сюда перебросили основную часть освободившейся
после финского конфликта авиации. Как признавал на совещании высшего комсостава
РККА в декабре 1940 г. тогдашний командующий авиацией Ленинградского военного
округа А. А. Новиков: "В 1940 г. боевая подготовка частей ВВС ЛВО проходила
в несколько своеобразных условиях: до августа месяца все части ВВС округа
были заняты выполнением особых заданий и только к августу месяцу возвратились
с Украины...".{14} Показательно и то, что, по свидетельству А. М. Василевского,
уже в апреле 1940 г. был в основных чертах готов в Генеральном штабе план
стратегического развертывания войны Против Германии, коррективы в который
пришлось вносить только под влиянием результатов боевых действий Германии
на Западе.{15}
Материалы так и не завершенного весеннего 1940 г. плана развертывания
против Германии не опубликованы. Неизвестно, сохранились ли они вообще.
Однако, основываясь на опубликованном варианте стратегического развертывания
от 18 сентября 1940 г.{16} и на наших подсчетах распределения сил к лету
1940 г. между западными приграничными округами, можно предположить, что
тогда главный удар предполагался на варшавском направлении. План сентября
1940 г. предусматривал основным вариантом нанесение главного удара к югу
от Брест-Литовска, но в зависимости от обстановки допускал главный удар
северной группировкой советских войск с целью овладения Восточной Пруссией,
причем в условиях лирного времени считалось необходимым "иметь разработанными
оба варианта".{17} К июню 1940 г. удар по Восточной Пруссии представлялся
весьма проблематичным, поскольку в формально независимой Литве тогда была
еще слишком слабая группировка советских войск - 1 усиленная стрелковая
дивизия с 1 танковой бригадой.{18} Основная же группировка советских войск
тогда была в Белоруссии, откуда напрашивался удар на Варшаву. Второй же
удар, очевидно, планировался на юго-западном направлении силами Киевского
особого военного округа, также располагавшего значительными силачки. Судя
по срокам демобилизации тех, кто был призван на финскую войну с 1 июля
1940 г., Сталин планировал начать вторжение на Западе в конце июня или
в начале июля, когда, по расчетам, Гитлер, начавший весной наступление
против Франции, должен был увязнуть в борьбе с английскими и французскими
войсками и ввести в бой все свои резервы. 10 мая 1940 г. Германия начала
генеральное наступление на Западе, предварительно уведомив об этом СССР.{19}
В тот же день был выпущен указ от 7 мая о введении генеральских званий
в Красной Армии, и через несколько дней после начала боевых действий командующим
западных приграничных округов - Киевского особого и Западного особого были
назначены имевшие большой боевой опыт в Монголии, Испании и Финляндии свежеиспеченные
генерал армии Г. К. Жуков и генерал-полковник Д. Г. Павлов, а за несколько
дней до этого, 7 мая, наркомом обороны стал командовавший советскими войсками
в финской войне маршал С. К. Тимошенко. Сталин, сообщая Жукову о новом
назначении, многозначительно заметил: "Теперь у вас есть боевой опыт (успешная
наступательная операция на Халхин-Голе. - Б. С.)... Принимайте Киевский
округ и свой опыт используйте в подготовке войск". И при этом, уже зная
о начале германского наступления на Западе, добавил, что западным союзникам
"придется самим расплачиваться за недальновидную политику" отказа от коалиции
СССР и "умиротворения" Гитлера за счет агрессии на Восток.{20}
По свидетельству бывшего офицера правительственной охраны Г. А.
Эгнаташвили (его отец, А. Я. Эгнаташвили, был заместителем начальника охраны
Сталина), в ночь с 6 на 7 мая 1940 г. на вечеринке в их квартире Сталин
произнес примечательный тост. У хозяйки дома, немки по национальности,
дочь от первого брака тогда жила в Америке, и мачеха Г. А. Эгнаташвили
очень боялась, что СССР будет воевать с США. Сталин ее успокоил: "Уважаемая
Лилия Германовна, не беспокойтесь, не волнуйтесь... - и задумался. - Воевать
с Америкой мы не будем". Потом переложил стакан в другую руку и застыл,
как сфинкс. Прошла минута, прошла вторая, прошла третья... А он все усы
поглаживает. Мы глаз с него не сводим, шелохнуться боимся. И тут он поднял
правую руку, погладил усы и отчеканил: "Воевать мы будем с Германией! Англия
и Америка будут нашими союзниками! Не беспокойтесь, не волнуйтесь! За ваше
здоровье!" - и выпил...".{20а}
Характерно, что Жукову фактически было предписано готовить войска
к наступлению. Сомневаться в том, что с 12-13 слабыми германскими дивизиями
справятся даже советские войска, показавшие в финской войне крайне низкую
боеспособность, не приходилось. Но все расчеты спутал Гитлер, который менее
чем за три недели разгромил французскую армию и оттеснил англичан к морю.
Теперь Красная Армия рисковала в случае вторжения в Польшу и Германию встретиться
с основными силами победоносного вермахта, и такое вторжение стадо слишком
опасным. Советские генералы, по свидетельству Л. М. Сандалова, с удивлением
сокрушались: "Кто бы мог подумать, что немцам потребуется лишь немногим
больше двух недель, чтобы разгромить основные силы французской армии?"
{21}
Нам представляется, что Сталин вряд ли стал бы длительное время
выжидать истощения сторон в ходе боевых действий на Западе. Ведь невозможно
было заранее предсказать, когда и которая из сторон первой потеряет способность
сопротивляться. Судя по разговору с Жуковым, боеспособность вермахта Сталин
расценивал все же выше, чем боеспособность союзных армий. Если поражение
Германии не несло угрозы СССР, который в этом случае, очевидно, мог бы
без труда оккупировать Польшу и другие страны Восточной Европы, то крах
Франции грозил остаться с Германией один на один. Так что в интересах Сталина
было не медлить с нападением, как только все германские силы втянутся в
бои на Западе. Однако "блицкриг" Гитлера во Франции исключил возможность
немедленного советского нападения. Советская сторона стала готовиться к
войне более основательно.
Здесь играло роль не только и, возможно, не столько то обстоятельство,
что теперь Красной Армии пришлось бы столкнуться с главными силами вермахта.
Еще более важным могло быть то, что после краха Франции перед СССР открывалась
соблазнительная перспектива в случае решительной и быстрой победы над Германией
оккупировать всю континентальную Европу. Но операция на гораздо большую
глубину требовала еще больше сил и средств, более тщательной подготовки.
В частности, развернувшееся уже после поражения Франции ускоренное формирование
воздушно-десантных корпусов может быть понято именно в свете планов оккупации
Западной Европы. Как показали последние недели войны с Японией в 1945 г.,
воздушно-десантные войска лучше всего использовать тогда, когда противник
уже деморализован, находится на грани капитуляции и почти не оказывает
активного сопротивления. В случае скорого крушения вермахта в столкновении
с Красной Армией свежесформированные воздушно-десантные корпуса легко могли
бы высадиться во Франции или даже Испании.
В июне 1940 г. было начато формирование механизированных корпусов
трехдивизионного состава (в танковые дивизии развертывались существовавшие
ранее бригады, формирование же моторизованных дивизий было начато еще в
мае), а с июля - новых стрелковых дивизий, предназначенных для западного
театра. При создании механизированных корпусов проявился авантюризм и гигантомания,
свойственные советскому военному планированию и организации. В условиях
острой нехватки средств связи, недостатка опыта эксплуатации техники и
организации маршей два советских танковых корпуса, участвовавших в сентябре
1939 г. во вторжении в Польшу, отстали при продвижении даже от кавалерии,
хотя почти не встречали сопротивления. Новые механизированные корпуса имели
вдвое больше танков по сравнению с прежними танковыми (1031 против 560)
и были еще менее управляемы, так как количество средств связи не увеличилось,
а уровень подготовки личного состава оказался еще ниже. Одновременно было
начато формирование 9, а в феврале 1941 г. - еще 20 корпусов, предназначенных
к дислокации в западных приграничных округах, включая Ленинградский. Для
этого не хватало ни техники, ни обученных кадров. В результате год спустя,
в июне 1941 г., корпуса еще не были полностью укомплектованы, так что сроки
их формирования (по крайней мере первых 9) оказались беспрецедентными в
мировой военной истории. Но небоеспособность новых механизированных Корпусов
стала ясна советскому командованию только после 22 июня 1941 г. {22}
Наряду с усилением армии Сталин обеспечил себе новые плацдармы
для вторжения в Восточную Европу и Германию. В июне 1940 г. советские войска
оккупировали государства Прибалтики, а также румынские Бессарабию и Северную
Буковину.
Тем самым появился плацдарм в Литве для вторжения в Восточную
Пруссию, и Красная Армия продвинулась по направлению к румынским нефтяным
источникам. Определенные шаги были предприняты и по отношению к Польше
и Чехословакии: не позднее октября 1940 г. Сталин поручил Л. П. Берия провести
предварительные мероприятия по подготовке создания польских и чехословацких
военных формирований в СССР. 2 ноября нарком внутренних дел доложил о проведенной
работе среди оставшихся польских пленных, работе по отбору тех офицеров
и солдат, которые готовы были бы воевать против Германии на стороне СССР
без какой-либо санкции лондонского правительства В. Сикорского. Отобранной