Geum.ru

Плутишкина сказка

Вид материалаСказка
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   59
Часть 2

Н А Ш Е С Т В И Е

1 9 9 1


1.


После возвращения из Сказки жизнь снова потекла обычным чередом. Плутишка ходила в Институт, где ее приняли в аспирантуру, и размышля­ла, о чем бы это ей написать диссертацию. Ничего путного в голову не приходило и Плутишка была ужасно недовольна, поскольку с детства счи­тала себя Весьма Выдающейся Плутишкой, а какая же может быть Выдающая­ся Плутишка без диссертации - если уж не докторской, то хотя бы канди­датской? Кот, правда, говорил, что Плутишка и без диссертации лучше всех на свете, но сама она придерживалась другого мнения и уже выменя­ла на три книжки фантастики Словарь Умных Непонятных Слов, без кото­рых, как известно, ни одна Выдающаяся Личность диссертации не пишет.

Впрочем, справедливости ради следует сказать, что Плутишку все время отвлекали. То приходило известие, что Кузя испекла большой пирог и надо было срочно есть его, запивая вином со странным названием "Вози зубами", то Кот добывал где-то плитку шоколада или большой арбуз... Ну какая тут может быть диссертация, сами подумайте!

Или, скажем, посылка, пришедшая вдруг по самой обыкновенной почте от Гимли и Барлога - там оказались такие украшения из камней, что их, конечно же, нельзя было не показать немедленно всем-всем-всем!

Или толстые пакеты, которые стали приходить от Марины Зеленой!

Ее заклятый враг Пиноккио нанес Марине коварный и подлый удар - он вышел в отставку и предоставил перчилийцам свободу. Те до того обрадовались, что даже не стали выгонять Пиноккио из Перчилии и только Буратино, привыкший к борьбе в подполье, все никак не мог остановиться и упорно продолжал "навешивать фонари" Полицейским Барбосам из своей знаменитой рогатки. В результате Марине стало неинтересно писать ее роман про Перчилию. Гнусный Пиноккио должен был быть свергнут или даже убит из рогатки Буратино, а уж никак не выйти в отставку! Такого свинства она от него никак не ожидала!

Впрочем, долго предаваться унынию было не в правилах Марины. Для успокоения нервов она принялась перечитывать полное собрание сочинений Дюма-отца и вскоре пришла к выводу, что, не смотря на всю свою дотош­ность, этот маститый писатель оставил в своих романах кучу белых пя­тен, лишь вскользь упомянув массу всевозможных событий, представляв­шихся ему, видимо, чем-то второстепенным. Марина возмутилась, посколь­ку с детства считала, что в приключениях знаменитых мушкетеров ничего второстепенного быть не может, и тут же взялась писать новый роман, восполняя пробелы в трудах классика. Написанные главы она отправляла на рецензию Коту и Плутишке и читать их было, конечно же, куда инте­реснее, чем просиживать в библиотеке в размышлениях о теме для диссер­тации. Тем более, что Плутишка только читала присылаемые главы, а ре­дактировал их Кот, стараясь отучить марининого принца Конде вставлять в свою французскую речь выражения на французском языке, а некого ви­конта Де Сен-Реми - говорить "пожрать" вместо "поесть", что, по мнению Зеленой, должно было демонстрировать демократизм виконта.


Впрочем, основное время у Кота уходило на другое - он повадился летать. Летал он, как вы сами понимаете, не как знаменитый Карлсон, который живет на крыше, и даже не пользовался своим хвостом, который, если вы не забыли, мог служить Коту не хуже, чем Карлсону его пропел­лер. Нет, Кот летал иначе. Один из его многочисленных приятелей пода­рил Коту старый самолет - истребитель времен Великой Войны и Кот летал на нем над Ла-Маншем. Самолет этот, разумеется, был не простой - за приборной доской его кабины была спрятана настоящая машина времени: стоило включить мотор - и Кот оказывался в осени того далекого года, когда над Британией висели тучи самолетов с черными крестами на крыль­ях и из этих туч шли дожди из огня и железа. Там, в небе над Ла-Ман­шем, у Кота был заклятый враг, летавший на красноносом "мессершмит­те"...


... Солнце стояло еще высоко, когда со стороны французского бере­га появились две быстро увеличивающиеся точки. Кот бросил взгляд через правое плечо - на месте ли его ведомый - и дал мотору самый полный газ. Вскоре стали различимы желтые носы идущих навстречу "мессеров"...

Вот они разошлись "ножницами", - влево-вверх и вправо-вниз, чтобы взять в клещи самолет Кота, и бросились на него, расчертив небо огнен­ными струями трассирующих пуль. Кот тоже нажал на гашетку и, когда оба "мессера" пронеслись прямо перед лобовым стеклом кабины, успел уви­деть, как летят клочья их обшивки, вырванные пулями его "спитфайра".

Положив самолет в левый вираж, он тут же увидел еще одну несущую­ся ему в лоб пару "желтоносых". Снова скрестились огненные трассы, и одному из немцев не повезло - он вспыхнул, выбросив клуб черного дыма, и над водою повис тюльпан парашюта. Второй "желтоносый" проскочил за спину Коту. Тот заложил крутой правый вираж и увидел, как трое "мессе­ров" атакуют его ведомого, а еще одна точка быстро приближается со стороны Франции. Кот бросился в самую гущу этой свалки. Навстречу ему полоснули две струи огня и он ощутил, как самолет его задрожал от рву­щих крылья снарядов. Кот бросил быстрый взгляд на приборную доску - двигатель в порядке! - потом на миг обернулся - кто-то уже заходил ему в хвост - и в следующий миг сам вцепился в ближайшего "желтоносого", не обращая внимания на протянувшиеся к нему сзади трассы.

"Желтоносый", пытаясь уйти от Кота, энергично бросался из стороны в сторону, но это его не спасло, и над проливом повис еще один парашют. Кот, сделав полупетлю, оторвался от того, кто гнался за ним самим, и направил свой самолет в сторону Франции - он хорошо знал, кто тот единственный, что может лететь оттуда в одиночку!

Да, это был он, "красноносый". Стремительная атака на встречных курсах - и от "мессера" полетели клочья обшивки, а двигатель у Кота начал давать перебои. Впрочем, это было не самое страшное - немец стрелял прекрасно и уже дважды сам Кот катался из-за него на парашюте над проливом. На этот раз, однако, врагу Кота не повезло - сделав рез­кий вираж, Кот мертвой хваткой вцепился ему в хвост и, как ни крутился "красноносый" - уйти ему не удавалось. Выждав момент, когда враг све­чой пошел вверх, крестом раскинув крылья в прицеле "спитфайра", Кот нажал на гашетку и "мессер" превратился в клуб дыма и огня, из которо­го вывалился человек в синем комбинезоне и дернул кольцо парашюта...

В этот миг к двум уцелевшим "желтоносым" подошли еще четверо, а вдали показались еще две пары. Кот и его ведомый едва успевали укло­няться от летевших со всех сторон струй огня. Коту снова повредили двигатель, обороты его упали до опасного предела, но и Кот не терял времени даром, так что над проливом плыла уже целая клумба парашютов.

- Сволочь! - сказал Кот, когда очередной "мессер" невредимым выс­кочил из прицела, потому что кончились патроны, и повернул к своему аэродрому. Двигатель тянул плохо, но хуже было то, что на хвосте повис какой-то "желтоносый". Он не стрелял и Кот прекрасно знал, почему - выжидал момент, когда на посадке Кот будет совершенно беззащитен... Но для Кота это был не первый боевой вылет - стремительный маневр над са­мой взлетной полосой аэродрома - и "мессер", промахнувшись, промчался мимо, а Кот приземлился на краю полосы и выключил двигатель.

И вернулся в сегодня...


- Зачем тебе это надо? - спросила его однажды Плутишка. - Лета­ешь, как сумасшедший. Три сотни побед и четыре креста за заслуги - и все тебе мало?

Они сидели на скамейке на Черноморском бульваре и Кот, сощурив­шись, глядел на заходящее солнце.

- Мало, много - не все ли равно... - грустно сказал он. - Это не жизнь, это -

вместо... Вместо того, чего не хватает...

- Неужели тебе не хватает войны? - Причем тут война, - вздохнул Кот. - Дело вовсе не в войне... - А в чем? - Самое прекрасное, что может быть - это когда ты весь сжат, как пружина, и брошен вперед... - Тогда тебе надо бегать стометровки! - Стометровки - это тоже вместо, это не жизнь, - сказал Кот. - Нужно какое- нибудь Настоящее Дело... Наша Марина Зеленая называет себя роман-тиком, потому что запоем читает романы Дюма. Но ведь Настоящая Романтика может быть только в Настоящем Деле! - Ну и нет, - возразила Плутишка. - Вот давай пойдем с тобой в поход и вечером где-нибудь в лесу возле речки будем петь песни у кост­ра - и будет романтика! - Это будет отдых, а не романтика, - вздохнул Кот. Плутишка надулась.

- Не сердись, - сказал Кот. - Каждому свое. А Зеленая, между про­чим, и в

самом деле, романтик. Но не потому, что запоем читает Дюма, нет! Вот

когда она, забывая о еде и сне, пишет свою собственную книгу, надеясь,

что ее герои смогут заменить Бруса ЛИ ее Хунте - это и есть романтика, а

не вместо нее. Она отдает все сердце, всю душу - и это счастье, когда

можно жить так!

Чертовски грустно, когда знаешь, как много ты можешь, а все, что ты

можешь - никому не нужно. Как хорошо сказано:

Так плачет стрела без цели...


Плутишка хотела что-то сказать, но не успела - Кот вдруг навост­рил уши, весь напрягся и, привстав, уставился куда-то в конец бульвара.

Плутишка посмотрела в ту сторону и медленно встала...

По бульвару, бесшумно ступая, шел Черный Конь с приникшим к его шее всадником в черном.

- По-моему, это Альтерэго... - сказала Плутишка.

- Да, это его конь, - отозвался Кот. - Что-то случилось!

И они побежали навстречу коню.


Черный Рыцарь был без сознания, доспехи изрублены и все в крови, но опущенная к стремени рука продолжала сжимать меч.

- Альтерэго! Альтерэго! - Плутишка начала трясти рыцаря за плечо. Тот в ответ только тихо простонал.

Кот взял коня под уздцы и быстро повел его к дому Плутишки.

- Что ты собираешься делать? - спросила она.

- Надо отнести его к тебе...

- Ко мне?! Да его в больницу надо! Он же умрет!

- В больницу? Интересно, как мы там будем объяснять, кто это та­кой и что с

ним случилось... Да и не врач ему сейчас нужен, не будь я Радужный Кот!

- А кто?

- Мы с тобою! Не зря ведь его конь принес Альтерэго именно сюда!

- Ладно, давай его к нам. Хорошо, что мама с папой вчера к друзь­ям в гости

на неделю уехали! А то я представляю их лица при виде нашей компании...

И конь еще... Его-то мы куда денем?

- Конь здесь вряд ли задержится. Думаю, что он пригодится мне очень

скоро...


Привязав коня у подъезда, Плутишка и Кот потащили рыцаря в квар­тиру на пятом этаже. За дверью, учуяв Кота, сразу залилась лаем Рона, но едва лишь Плутишка открыла дверь, как собака, увидев Альтерэго, се­ла на задние лапы и заскулила.

Рыцаря уложили на папин диван. Кот попытался взять у него меч, но пальцы Альтерэго не разжимались.

- Возьми его за руку, - сказал Кот Плутишке.

Та коснулась ладонью руки раненого и меч с грохотом упал на пол.

- Альтерэго! - позвала Плутишка, но рыцарь не ответил, даже не застонал...

- Он умирает! - закричала Плутишка. - Ему немедленно надо врача! Что же

ты стоишь?!

- Его врач - здесь... - ответил Кот.

Он склонился над раненым и сказал громко и отчетливо:

- Капитан Альтерэго! Рыцарь Ночного Дозора! Ты слышишь меня?

- Да... - тихо, но отчетливо ответил рыцарь.

- Это я, Радужный Кот! Ты в доме друзей, капитан! Говори! Ты дол­жен! Что

произошло?

- Они захватили Город Мастеров. Спеши... - и Альтерэго снова по­терял сознание.

Глаза Кота сверкнули. Он медленно выпрямился.

- Вот оно что... Да, надо спешить.

- А мы? - тихо спросила Плутишка.

- Ты останешься с ним, пока он не встанет на ноги. Тем более, что вряд ли

кто-нибудь сможет помочь ему лучше, чем ты. А потом... Он бу­дет знать,

что надо делать!

- Но как же он узнает об этом?

- Это несложно, - ответил Кот и оглядел комнату. Взгляд его оста­новился на зеркале. Кот подошел к нему и провел лапой по раме. Зеркало на мгновенье вспыхнуло голубоватым светом и снова погасло.

- Если это зеркало отражает комнату - значит, все в порядке, - сказал Кот. –

Ну а если что-то будет неладно - оно покажет вам...

- Совсем как в настоящей сказке. Только там зеркало делается мут­ным...

- Это не совсем сказка - про зеркало, - ответил Кот. - Пока о че­ловеке помнят

- зеркало будут протирать и оно не замутится. Ну а если о человеке

забывают... Вот тогда и замутится зеркало. Все мы живы до тех пор, пока

есть кто-то, хотя бы один, кто о нас помнит...

- Хорошо, это все понятно. Но как же я буду лечить капитана?

- Это как раз несложно, - вздохнул Кот. - Его надо почаще держать за руку и

кормить вареньем или медом. Конфетами тоже можно, но лучше

шоколадом...

- Ну и ну! - удивилась Плутишка. - Можно подумать, что это не Черный

Рыцарь, а Карлсон! Меня бы так лечили!

- Дело вовсе не в варенье, - усмехнулся Кот, а потом снова стал серьезным.

- Я должен идти. Проводи меня.


Внизу у подъезда он стал отвязывать Черного Коня.

- Ты поедешь один? Что же ты сможешь сделать один? - спросила Плутишка.

- Один? Я никогда не бываю один - даже там, где нет никого... Один...

Знаешь, почему мне среди прочего так нравится летать на том самолете,

который мне подарили? Это не только вместо того, что не хватает. Это так

похоже на то, что есть... Даже если сначала есть ве­домый - ты все равно

почти всегда оказываешься один, помощи от него мало... И как в жизни –

раз за разом тебя сбивают, но ты снова и снова поднимаешь свой

самолет...

- Но ведь тут будет совсем другое! - воскликнула Плутишка. - Что ты

сможешь - один?

- Ну, во-первых, один всегда может отыскать других, а во-вто­рых... Помнишь

башню, где живет Черный Рыцарь? Там на полках много книг. Одну из них

я часто раскрываю, когда бываю там...


..."Это был голос воплощенного здравого смысла, того самого, ко­торый учит нас не вмешиваться в чужие дела, заниматься своими, нам ведь не изменить мир; здравого смысла, делающего возможным насилие, преступление, нищету, войну, потому что подлецов на свете не так уж много, они были бы бессильны, если б не люди со здравым смыслом, кото­рые тебе говорят: занимайся своим делом, не лезь, ну что тебе надо, такова ситуация."


- Это все книжки! - сердито воскликнула Плутишка.

- Это книги, которые люди написали для людей, чтобы те были Людь­ми. В

тот день, когда я увижу, что от меня в этом мире уже ничего не зависит,

что я ничего уже не могу сделать - меня не станет, даже если я и останусь

при этом среди живых.

Знаешь, давай не будем об этом, а то ты начинаешь сердиться на меня, а

я больше всего на свете не люблю, когда ты сердита по моей ви­не.


Одним махом он вскочил в седло. Плутишка взяла коня за повод.

- Что же ты собираешься делать? В одиночку штурмовать Город?

Кот пожал плечами.

- Откуда мне знать? Там будет видно...

- Может, лучше дождаться, пока встанет на ноги Черный Рыцарь и ехать

вместе?

- Он сказал, что надо спешить, - покачал головою Кот. - А он не скажет

просто так...

- И ты будешь один против всех...

- Почему же всех? Разве мало у меня там друзей? Вспомни - ты ведь видела

многих.

- Я видела еще и Госпожу Черной Долины и помню ее слова...

Кот усмехнулся.

- Госпожа Черной Долины? А почему бы и нет? Она ведь, помнится,

говорила: если что - заходи!

- А ты не забыл о ее Коне Бледном?

- Что проку думать о нем с утра до ночи? Все мы не вечны.

И, кроме того... Думаю, что сейчас ты поможешь мне...


Кот внимательно взглянул на Плутишку и сказал:

- Я ведь для тебя только Кот и не более того, не так ли?...

Плутишка нахмурилась и уставилась в землю.

- Посмотри на меня! - раздался голос Кота и на Плутишку вдруг дохнуло

ледяным холодом.

Она взглянула на него. С головы до пят Кот был в доспехах из чер­ного мерцающего льда, ледяное забрало шлема опущено...

- Память о службе у Ее Величества Снежной Королевы! - глухо расс­меялся Кот. - В этой броне не страшна даже Госпожа Черной Долины. А теперь мне пора. До встречи!

- До встречи... - Плутишка отпустила повод.


Кот повернул коня, резко сказал ему "Вперед!" - и Черный Конь бесшумным своим карьером умчал его в вечерние сумерки.


2.


Плутишка принялась лечить Черного Рыцаря. Кот сказал, что его на­до держать за руку... Плутишка решила сочетать приятное с полезным, взяла из шкафа интересную толстую книжку, села на папин диван рядом с рыцарем, положила раскрытую книжку на колени, придерживая ее левой ру­кой, а правую положила на руку раненого. Рука у него была горячая...

- Альтерэго! - тихо позвала Плутишка, но тот не ответил. Она вздохнула и стала читать книжку...


Перед рассветом Плутишка все-таки задремала с книжкой на коленях, но почти сразу же проснулась - потому что рука Черного Рыцаря шевель­нулась в ее руке.

Плутишка открыла глаза и взглянула в лицо капитана. Глубокая тень от забрала прятала, как всегда, черты Альтерэго, но блеск открывшихся глаз Плутишка различила.

- Где я? - тихо спросил капитан.

- У меня дома, сэр рыцарь. Вы узнаете меня? - Да. Ты - Плутишка, Самая лучшая на свете. Но как я попал сюда? - Вчера на закате ваш Черный Конь принес вас, вы были без созна­ния… - Мой конь... Где он? - На нем уехал Радужный Кот. - Уехал? Куда?

- Вчера вы на миг пришли в сознание и сказали, что кто-то захва­тил Город

Мастеров, и что надо спешить. И Кот оставил меня лечить вас, а сам

вскочил в седло, сказал коню "Вперед!" - и тот его куда-то унес.

- Он уехал один?

- Да... В доспехах из мерцающего черного льда...


Услышав это, Альтерэго тихо застонал и снова потерял сознание.

Плутишка испугалась, но он скоро вновь пришел в себя. Тогда она доста­ла из шкафа большую банку малинового варенья, которое сварила мама, и плитку шоколада, которую раздобыл для нее Кот, приготовила чай, взяла большую-пребольшую ложку, и принялась лечить рыцаря самым серьезным об­разом, не забывая при этом, разумеется, и себя, так что, когда первая лечебная процедура закончилась, трудно было сказать, кто больше съел варенья - капитан или сама Плутишка.

Лечение явно пошло рыцарю на пользу - он сказал, что ему гораздо лучше, и тут же уснул. Плутишка, которая не спала всю ночь, тоже отп­равилась спать.


После полудня ее разбудил страшный железный грохот в соседней комнате и отчаянный лай Роны.

- Воры! - решила Плутишка и накрылась одеялом с головой. Однако она тут же вспомнила, что там - Черный Рыцарь, и если даже это воры - то он, наверное, с ними подрался и от этого такой ужасный шум. За сте­ной, однако, все затихло. Тогда Плутишка, натянув свои любимые джинсы, отважилась высунуть за дверь свой прекрасный нос.


Рыцарь лежал на полу возле дивана и тихо ругался.

- Что случилось? - бросилась к нему Плутишка.

- Ничего... - сердито ответил капитан. - Извини, если я напугал тебя.

Оказалось, что он, проснувшись, почувствовал себя так хорошо, что решил встать, однако тут же упал от слабости, а поскольку был он в своих железных доспехах, то сами понимаете, что из этого вышло.

Плутишка помогла ему снова лечь на диван и опять принялась лечить его вареньем. Когда банка опустела, рыцарь заявил, что произошло чудо - больной воскрес! - и хотел встать, но Плутишка ему запретила.

- На сегодня шуму было уже достаточно! Лучше расскажите, что же все-таки случилось с Городом Мастеров. Кто его захватил? - и она села рядом с Альтерэго и взяла его за руку.

На лицо капитана легла тень - еще чернее, чем от забрала его шле­ма.

- Герцог Де Маликорн захватил Город...

- Герцог Де Маликорн? - удивилась Плутишка. - Но ведь Караколь убил его в

бою в монастыре Святой Бригитты!

- Да. Но у герцога был сын, унаследовавший его имя, титул и гер­цогство. И

он поклялся, что Город Мастеров будет принадлежать ему.

- И захватил Город?! Наверное, был страшный бой?... Скажите, мно­го

погибло Мастеров? И живы ли Караколь и Вероника?...

- Если бы это был бой! - с горечью воскликнул Черный Рыцарь. - Но нет...

Молодой герцог хорошо знал, что Мастера отважны в бою и не же­лал

испытывать судьбу на поле брани. Он захватил Город хитростью...


В один прекрасный день... Впрочем, его лучше называть несчастным, этот день - в Городе появился господин Меркачифле. Он был хорошо одет, прекрасно подстрижен, имел недурные манеры и почти всегда улыбался. Вот только глаза его при этом оставались холодными и неподвижными...

Он был весьма богат и купил превосходный дом, но не в лучших кварталах Города, а рядом с ними, и каждую неделю стал устраивать званые вечера.

Но звал он на эти вечера не старых уважаемых Мастеров, а молодых подмастерьев. Он не жалел ни еды, ни вина, ни денег на музыкантов, и, когда за все это подмастерья провозгласили его самым уважаемым челове­ком в Городе, он приступил к своему главному делу...


Ты, наверное, знаешь, что не один год проходит прежде, чем под­мастерье может быть произведен в Мастера, и то лишь после того, как своей работой сможет подтвердить право называться Мастером. И лишь став Мастером, он получает право голоса в управляющем Городом Совете Мастеров, и много других прав, ведь девиз Города Мастеров - "Честь - по Труду!" и неспроста на Знамени Города - Молот и Наковальня...

- Как на Знамени Подгорного Царства гномов! - воскликнула Плутиш­ка.

- Да, у них похожие знамена, но у Мастеров там еще Кольцо Единс­тва. Ну

так вот... Этот Меркачифле стал убеждать подмастерьев, что с ними

поступают несправедливо.


- Вас, - говорил он, - заставляют работать на Мастеров и ждать годами, пока

вы сможете вступить в свои полные права, а разве вам, мо­лодым, не

хочется уже сейчас всего точно так же, как и этим старым Мастерам?


Некоторые поначалу возражали ему, что стать Мастером не так-то легко и просто, что надо много работать и много учиться Делу, чтобы по праву именоваться Мастером.

На это Меркачифле отвечал с улыбкой:

- А почему, собственно, в жизни непременно надо быть Мастером? Разве

именно они повсюду - самые уважаемые люди? Вот вы сегодня пьете вино

у меня, а не в доме одного из ваших Мастеров. А я ведь не из Мас­теров, я

из тех, кто умеет делать деньги. Для этого вовсе не обяза­тельно стучать

молотом или шить сапоги. Если хотите, я могу научить вас, как делать

деньги, не наживая себе мозоли у наковальни и не портя глаза над

рабочим столом...


Так он говорил, а поскольку в жизни, к сожалению, подмастерьев всегда больше, чем Мастеров, то многим из молодых нравились его речи. Кое-кто последовал его советам и стал делать деньги. Например, один сапожный подмастерье, который за три года обучения так и не пришил ровно ни одной подметки, взял в долг у Меркачифле большую сумму, ску­пил у сапожных дел Мастеров всю обувь на полгода вперед, а потом стал продавать ее горожанам втридорога. Горожане ворчали, но ведь больше не у кого было купить... Разбогатевший подмастерье стал устраивать пируш­ки для своих приятелей.

- Вот видите! - сказал Меркачифле. - Этот парень умеет жить! Он и безо

всяких мозолей стал уважаемым человеком. Посмотрите на него - он сам

себе господин. А то, что у вас называется цеховым братством - это

рабство!


Эту последнюю фразу он повторял так часто, что со временем те, кто его слушал, стали думать именно так, хотя, если их спрашивали, в чем, собственно, выражалось это самое рабство - никто из них не мог ответить ничего вразумительного - ведь они не думали, они просто пов­торяли услышанное.


А Меркачифле между тем продолжал свои речи:

- У вас в Городе считают врагами герцогов Де Маликорнов. Да, ког­да-то один

из них захватил ваш Город, якобы - как утверждают старые Мастера - с

целью грабежа. Но разве герцоги Де Маликорны - не уважае­мые люди?

Умение жить принесло им богатство. И как знать - не лучше ли было бы

Городу под управлением уважаемого, умеющего жить человека?


Этот хитрый лис помалкивал о том, что Де Маликорны сколотили свое богатство грабежом захваченных стран. Правда, всякий желающий мог узнать об этом из старинных летописей, хранящихся в Библиотеке Города Мастеров, но подмастерья были уверены, что им незачем знать историю, ведь все это было давно, а живут они сегодня и надо уметь жить... И они стали "уметь жить" на все лады...


- А что же старые Мастера? - спросила Плутишка.

- Старые Мастера? Поначалу они не принимали все это всерьез, ду­мали,

что все это - по молодости лет. Караколь пытался бить тревогу, но от него

только отмахивались - мало ли о чем там шумят подмастерья вокруг

заезжего человека... Мастера слишком поздно поняли, что проис­ходит –

когда разбогатевшие "умением жить" подмастерья стали смеяться над

Мастерами на улицах Города.

- Чего вы добились своим трудом? - тыкали им пальцем подмастерья.

- Вон Меркачифле и торговец вашими башмаками богаче вас!


А Мастера и в самом деле были не слишком богаты - все, что было сработано в Городе Мастеров, расходилось по всей стране и по таким це­нам, что даже бедняки были одеты и обуты. Мастера считали, что если в доме есть лютня и книги - это важнее, чем золотые подсвечники и бокалы из хрусталя. Для них Достоинство Мастера всегда было превыше богатс­тва.

Ну а Меркачифле продолжал свои речи...

- И не надоело вам, людям, умеющим жить, быть под властью этих старых Мастеров, их Совета?

- Надоело! - отвечали подмастерья. - А что делать? Поднять мятеж? Э-хе-хе! Как бы Мастера Оружейники не наломали нам бока! Они ведь не только умеют ковать мечи, но и владеют ими - дай бог каждому!

- Ну зачем же мятеж? - сказал тогда Меркачифле. - Для чего проли­вать свою кровь уважаемым людям, сражаясь с этими Мастерами, которые ничего не понимают в жизни? Слушайте меня...

И в одну ненастную ночь, когда на улицах Города не было ни души, один из подмастерьев подсыпал дурман в ужин стражам городских ворот, а когда они уснули - распахнул ворота Города и в них вошли солдаты Де Маликорна.


Когда на рассвете Мастера проснулись, было уже поздно - на всех углах стояли чужие солдаты, а над Ратушей вместо Знамени Города развевалось герцогское знамя с грифом, сжимающим в когтях золотой гульден... А Меркачифле стал наместником герцога...

- И Мастера - смирились?... - спросила Плутишка.

- В ту ночь солдаты герцога схватили Караколя и Оружейников в их домах и

бросили в подвалы Ратуши...

Я узнал обо всем этом от Вероники, ей вместе с сыном удалось выб­раться

из Города.

- А где же вас так изранили?

- Я пытался выручить Караколя и Оружейников... Чтобы люди Города

Высоких Башен не пришли на помощь Городу Мастеров, солдаты Де

Маликор­на и его союзников осадили Высокие Башни. Их чертовски много,

куда больше, чем было тогда, когда ты спасла наш Город, однако ночью я

су­мел пройти через их линии. Но в Городе Мастеров я не смог пробиться в

подвалы Ратуши. Слишком много солдат, слишком много света... Их

факелы были - как целое море огня... Но я не мог отступить! Так что, если

бы не мой Черный Конь... Значит, это он унес меня оттуда... И принес к

твоему дому...

Так ты говоришь, что Радужный Кот отправился туда?

- Да. Я хотела уговорить его дождаться, пока вы поправитесь, но он не хотел

ждать, ведь вы сказали, что надо спешить... Он еще сказал, что если с ним

что-то случится - мы все увидим вот в этом зеркале, и вы тогда будете

знать, что надо делать...


Она взглянула на зеркало. Там отражалась только комната, где они были. Плутишка вздохнула.

- Капитан, - спросила она, - Кот, когда уезжал, был в доспехах из черного мерцающего льда, и он сказал, что в этой броне ему не страшна даже Госпожа Черной Долины. Он что, бессмертен в ней? -"Не страшна" не означает "не опасна", - печально усмехнулся Чер­ный Рыцарь. - Он мог бы сказать и по другому - "ничего не значит"...

Плутишка снова вздохнула.

- А вы давно знаете Кота? - спросила она.

- Очень! - ответил Черный Рыцарь.

- У вас такое странное имя... Красивое, но странное... Знаете ли вы, что оно

означает?

- Знаю. Альтерэго - "Другое Я".

- Значит вы - тот же Кот?...

- Не совсем так... "Другим Я" называют тех, кто настолько нам близок, что

становится как бы частью нас самих. Но можно и чуть иначе - это те, в ком

мы находим все то, чего так не хватает нам в жизни. Те, кем мы могли или

хотели бы быть... И те, в ком мы узнаем самих се­бя... У нас ведь даже

Кони не просто оба Черные - они братья, родивши­еся в один день и час,

только поэтому мой конь и повинуется Коту, дру­гому он бы не подчинился.

- А мне?...

- Зачем тебе Черный Конь? Тебе куда больше подходит белый Глазас­тик.

- Ой, вы его тоже знаете, да? Я его тысячу лет не видела! Как он там?

- Как всегда. Думаю, тебе еще доведется посидеть в его седле. Ес­ли,

конечно, ты сама этого захочешь.

- Конечно, захочу!


На ночь Плутишка снова накормила рыцаря вареньем и съела вместе с ним плитку шоколада, а когда он уснул, забралась с книжкой в свою пос­тель и глубокой ночью так и уснула с книжкой в руках.

Проснулась она оттого, что в соседней комнате кто-то разговари­вал. Плутишка узнала голоса Мамы и Папы.

- Этого только не хватало! - с ужасом подумала она. - И вообще - они же в гости уехали! Вот всегда так, когда не надо!

Она осторожно выглянула из своей комнаты...


Возле дивана, опираясь на свой меч, молча и неподвижно стоял Чер­ный Рыцарь, словно парадные латы из старинного замка, а Мама и Папа с удивлением его разглядывали.

- А-а-а, - сказал Папа Плутишкин, увидев плутишкин нос, - вот она где! Это

вы что, из Оружейной Палаты утащили?

- Вот еще! - возразила Мама Плутишкина. - Это они принесли с рас­копок.

Смотри, как латы покорежены!

- Действительно, - сказал Папа Плутишкин, - прямо как после автомобиль-

ной аварии. Это надо отдать на реставрацию!

- Хватит и простого ремонта, - сказал вдруг Черный Рыцарь и Плу­тишкины-старшие опешили от удивления - они-то и в самом деле думали, что это пустые доспехи!

Потом Мама Плутишкина всплеснула руками:

- Господи, да оно живое!

- Та-ак, - сказал Папа Плутишкин. - Это еще что за явление? Плутишка выбралась из-за двери и, спрятавшись за рыцаря, сообщила:

- Это Капитан Альтерэго, друг нашего Кота.

- Ага! - сказал Папа. - А где сам этот усатый-полосатый?

И он заглянул под стол, но увидел там только Рону, всем своим ви­дом и стуком хвоста по полу немедленно выразившую личную преданность главе дома.

- Он уехал на коне капитана освобождать Город Мастеров от герцога Де Маликорна, - сообщила Плутишка. - А чего ж они вдвоем не поехали? - простодушно удивился Папа. - Все-таки веселее да и шансов вдвое больше. - Капитан уже ездил, - вздохнула Плутишка, - там его и помяли... - Здорово помяли, - сказал Папа Плутишкин, критически оглядев доспехи Альтерэго. - Надо будет позвонить тому жестянщику, который последний раз чинил наш "москвич". Сделает, как новые! - Ну, с этим успеется! - решительно заявила Мама Плутишкина. - Для начала человека надо накормить. Плутишка! Немедленно отправляйся в магазин и купи там что-нибудь вкусное! - Ладно, - сказала Плутишка. - А вы почему так рано вернулись? - Да там хозяйку с аппендицитом увезли, а мужа ее в командировку отпра- вили, - ответил Папа. - Ну да нам и дома неплохо. Тут, видишь, и компания есть!


Плутишка, радуясь, что все так удачно обошлось, побежала в мага­зин. Там она накупила муки для блинов, бубликов, пирожных эклер и даже копченую свиную грудинку, вздохнула, что нет Кота, который любил, ког­да она его навьючивала, и потащила покупки домой в сумке на колесиках.

Когда она вернулась, Мама что-то жарила на кухне, а Папа Плутиш­кин с Черным Рыцарем сидели в комнате за столом и беседовали.

- Мы тут уже во всем разобрались, - сказал ей Папа. - Жаль, что нельзя

было послать с Котом нашу артиллерийскую дивизию прорыва - мы бы из

того герцога сделали гурьевскую кашу!

- Я очень беспокоюсь за Кота, - выглянула из кухни Мама Плутишки­на, - но в

зеркале, слава богу, пока ничего страшного не видно. И во­обще мойте руки

- сейчас будем обедать.


За обедом Папа Плутишкин вдруг уставился на Черного Рыцаря и спросил:

- А вы, часом, не рыболов?

Плутишка поперхнулась чаем и закашлялась.

- Да нет, - сказал рыцарь, - я вообще-то по другой части, если не сплю - так в

дозоре, так что со временем, сами понимаете...

- Не слушайте Папу, - Плутишка, наконец прокашлялась. - Это он хо­чет,

чтобы вы его машину вытаскивали, если на проселке застрянет.

- Тебя не спросили! - сказал Папа. - Много ты понимаешь в рыбной ловле!

Сазана от карпа не отличишь, даже на тарелке!

- Я тоже, - признался Черный Рыцарь.

- Очень жаль, - вздохнул Папа.


После обеда Папа повез Черного Рыцаря, который уже вполне твердо держался на ногах, к жестянщику. Они объяснили мастеру, что латы помя­ли на киносъемках. Тот, оглядев повреждения, только крякнул, но не ударил в грязь лицом и к вечеру доспехи были в полном порядке - вмяти­ны выправлены, трещины заварены, шарниры смазаны.

- Вроде неплохо, - сказал мастер. - Но впредь вы там поосторож­нее, а то

доспехов на каждый дубль не напасетесь!

- Это точно, - сказал Папа Плутишкин. - Такая, знаете ли, публи­ка, войдут в

раж - никак не остановишь!

Они поблагодарили мастера и откланялись.


Вечером по телевизору показывали "Приключения Квентина Дорварда".

- Ну и доспехи у них! - удивился рыцарь, глядя на экран. - И ру­бятся,

как дровосеки. Где их только учили?

- Точно! - согласился Папа. - Как начнут про войну кино крутить - так тоже

хоть стой, хоть падай! Я уже не говорю про рыбную ловлю...

Ночью, когда все уже собрались спать, Рона вдруг залилась лаем.

- Тихо, калоша старая! - цыкнула на нее Плутишка. - Это еще что такое?!


В тот же миг Черный Рыцарь быстро шагнул к зеркалу за ее спиной. Плутишка обернулась. Из зеркала лился тревожный свет...

Плутишка и Папа с Мамой подошли и взглянули...


Они увидели покрытое жухлой травою поле, устланное телами сражен­ных солдат. Над полем клубились черные тучи и полыхали грохочущие мол­нии, а посреди поля спиной к зеркалу сидел на Черном Коне одинокий всадник в доспехах из черного льда, пылающего под огнепадом молний. В правой руке всадника был опущенный к стремени меч, а поле перед ним было перегорожено стеною серых безликих солдат, за которыми возвышался всадник в сером.

- Сдавайся, Радужный Кот! - лязгающим голосом крикнул серый всад­ник. –

Тебе не выстоять против нас!

- Возьмите, если сможете! - с холодной ненавистью отозвался Кот.

- Ну что ж, ты выбрал сам! Сейчас ты встретишься со своей смертью! - крикнул серый.

Холодный смех Кота был ему ответом.

- Неплохая мысль, господин Гийом-младший! - и Кот, привстав на стременах, закричал, перекрывая грохот грозы. - Госпожа! Госпожа!!!

И в ответ ему послышался нарастающий мерный стук копыт, от кото­рого у Плутишки мороз пробежал по коже - этот звук она слышала в Чер­ной Долине!

Смятение охватило ряды серых солдат, строй их дрогнул, серый всадник начал пятиться.


- Это Смерть! - раздался чей-то крик, полный непреодолимого ужа­са, и все кинулись бежать, бросая оружие. Один только Кот продолжал неподвижно сидеть на Черном Коне посреди поля.

Конь Бледный со своим страшным всадником подлетел к Коту и, встав на дыбы, заржал.

- Ты звал меня, Радужный Кот? - оскалилась Смерть. - Я пришла!

- Да, Госпожа, я звал Вас, - спокойно ответил Кот. - Вы ведь ска­зали, что я

могу зайти, если что. А тут как раз понадобилась Ваша по­мощь...

Только идти за Вами было далековато и я позвал, Вы уж извините за

беспокойство!

- Ничего, - усмехнулась Госпожа Черной Долины, - ты же знаешь, я от

работы никогда не отказывалась! Однако ты, я вижу, один сегодня.

Не боишься меня? Ведь взять тебя за лапу некому! Впрочем, сам вижу,

что не боишься - ведь на тебе подарок моей сестры, Снежной Королевы.

И все же... Ты ведь знаешь, Кот, что я чертовски не люблю уходить

с пустыми руками!

- Посмотрите вокруг! - мрачно усмехнулся Кот. - Разве мало я для Вас

накосил? А вон там лежат пятеро, которые умерли от страха, увидав Вас

верхом на Коне Бледном. Какие уж тут пустые руки! А я... Да, се­годня я

один, но Вы, как всегда, правы - я не боюсь Вас.


С этими словами Кот протянул руку Смерти. Ее белые пальцы протя­нулись навстречу... Плутишка вскрикнула, и в этот миг зеркало погасло - снова лишь комната отражалась в нем...

- О, Господи! - сказала Мама Плутишкина и на всякий случай перекрестилась.

- Однако! - покачал головой Папа Плутишкин.

Плутишка взглянула на обернувшегося к ней Черного Рыцаря.

- Надо идти! - сказал он.

- Я сейчас! - ответила Плутишка. - Только сардельку кузину и пи­рожки

возьму.

- Ты с ума сошла! - сказала Мама. - Вот только тебя там не хвата­ло!

- Ну Ма-ма! - сердито крикнула Плутишка. - Ну ты что!

- Много там от тебя толку будет! - скептически заметил Папа. - Будет! Мне, между прочим, за оборону Города Высоких Башен ры­царское звание присвоили! Сам Белый Рыцарь! Вот! - Ну да! - сказал Папа. - Это правда, - подтвердил Альтерэго.

Папа Плутишкин задумался, а потом сказал:

- Ну, тогда пусть идет. Под вашу ответственность! - и он ткнул пальцем в грудь Черного Рыцаря.

- Разумеется, - ответил тот и сказал Маме Плутишкиной:

- Не беспокойтесь. У нас там много друзей. И все они очень любят Лучшую

на свете Плутишку!

Мама Плутишкина вздохнула и дала им в дорогу по паре теплых нос­ков.