Артур-Георгий Сологян Учение аац-и о Лике Господа нашего Иисуса Христа
| Вид материала | Документы |
СодержаниеМы не отделяем в Нем Человека от Божества |
- Господа Иисуса Христа. Преп. Симеон Новый Богослов [Примечания выделены в квадратных, 1919.43kb.
- Церковный Вэстникъ, 606.14kb.
- Возлюби Господа Бога твоего и ближнего твоего. (Луки 10: 25-37) Святой праведный Иоанн, 42.57kb.
- Урок 15, 526.57kb.
- -, 397.89kb.
- Что обнаруживает отвергающийся Иисуса Христа, 11037.39kb.
- Мартин Лютер «95 тезисов», 100.42kb.
- Вознесение господне, 32.05kb.
- Книга первая 2, 2191.86kb.
- Впраздник Пятидесятницы вспоминается и прославляется сошествие на апостолов Святого, 120.04kb.
Надо было найти терминологическое различие, которое выражало бы в Богочеловеке единство и различие естеств, не давая преобладание ни одному, ни другому, не давая мысли уклониться ни в унитарный монофизитизм евтихиан, ни в двойственный диофизитизм несториан. Давайте рассмотрим как Иоанн Дамаскин в своей «Диалектике» дает определение концептуального значения терминов «усия» и «ипостась». «Субстанция «усия», - пишет он, - есть самосущная вещь, не нуждается для своего существования ни в чем другом. Или еще: субстанция есть то, что само по себе является ипостасным и не имеет своего бытия в другом, т.е., то, что существует не через другое, и не в другом имеет свое бытие и не нуждается в другом для своего существования, но существует само по себе, - и в чем акциденция получает свое бытие»147. Следовательно, единая воплощенная природа Логоса получила Свое бытие не в другом, и не нуждалась в другом для своего существования, ибо она имеет свое бытие в своей субстанции, в своей усии, т.е., в своей Богочеловеческой природе, в которой присутствует неслитное и нераздельное соединение двух естеств, которое умонепостижимо для человеческой мысли, ибо никаким примером невозможно его объяснить. По этому мы говорим, что Христово человечество собственно Ему. «Слово «ипостась», - продолжает Иоанн Дамаскин, - имеет два значения. Иногда оно обозначает простое бытие. Согласно этому значению, субстанция «усия» или «природа» и «ипостась» – одно и тоже. Поэтому некоторые из святых отцов говорят: природы или ипостаси, т.е., «единая воплощенная природа Логоса» или «единая Ипостась Логоса, воплощенная». Иногда же термин «ипостась» обозначает бытие само по себе, бытие самостоятельное. Согласно этому значению, под ним разумеется индивид, отличающийся от других лишь численно, например: Петр, Павел, какая-нибудь определенная лошадь»148(1). Итак, оба термина представляются более или менее синонимичными «усия» обозначает субстанцию индивидуальную, хотя и может обозначать сущность (природу), общую некоторым индивидам. «Ипостась» - существование вообще, но может также прилагаться к субстанциям индивидуальным. Следовательно, «усия» обозначает то, что есть, а «ипостась» - то, что существует, т.е., нет никакой разницы. Но по учению святых отцов, между «усией» и «ипостасью» имеется та же разница, как между общим и частным. T.e., то, что не имеет разницы для философии, приобрело разницу в богословии, где субстанция «усия» это «сущность» (природа), т.е., понятие общее, а «ипостась» это «лицо», т.е., понятие частное.
В начале главы «Богословский фактор» мы внесли ясность в термины «одна» (mono) и «единая» (mia), различие которых нам помогло более ясно осмыслить христологическую доктрину ААЦ-и. Т.е., мы увидели огромную смысловую разницу между концепциями «одна природа» (монофизия) и «единая природа» (миафизия). В данной главе, выше по тексту, мы убедились в четком разграничении между понятиями «природа» и «ипостась». Но для более ясного представления христологической мысли ААЦ-и нам бы хотелось внести некое условное различие между терминами «естество» и «природа», несмотря на их синонимичность, не взирая на то, что оба термина обозначают сущность общую некоторым индивидам. Итак, слово «естество» мы будем применять к простой Божественной или к человеческой сущности. А слово «природа» - к единой Богочеловеческой субстанции, которая состоялась из неслитно, несмешанно и непреложно соединенных естеств. Этой условностью мы желаем показать полную смысловую идентичность кирилловской и халкидонской терминологий, т.е., двух соединенных естеств и единой воплощенной природы. Ибо в соединении мы исповедуем непреложность, неслитность, неизменность и несмешанность этих естеств, а в единстве воплощенной природы – их нераздельность и неразлучность. В своем докладе в Орхусе прот. Иоанн Меендорф сказал, что стало «возможным признание в качестве действительных обеих терминологических систем – свт. Кирилла и Халкидона – при условии, что они будут рассматриваться как не противоречащие одна другой по смыслу148(2)… так как всякая терминология всегда условна, Православная Церковь не исключила возможности использования (на ряду с новой халкидонской) древней дохалкидонской терминологии, но при условии, что она передает тот же самый смысл»148(3).
Итак:
- Естество (сущность) Божественное является общим для трех Ипостасей, т.е., мы верим в Бога — одну простую сущность в трех совершенных Ипостасях (Лицах): Отца, Сына и Святого Духа.
- Естество человеческое является общим для всех человеческих ипостасей, для всех человеческих лиц, для всех людских личностей.
- Единая воплощенная природа Логоса, или, можно сказать, единая субстанция Христа-Богочеловека, присуща только Ему, т.е., Богу во Плоти; она не общая, а индивидуальная; она не сложная, а состоящая из двух и одновременно находящаяся в двух безраздельно и неразлучно соединенных естествах; она не новая, но единая в неслитном, неизменном и несмешанном соединении. Это единство, в котором Личность Христа-Спасителя соделалась, образно выражаясь, неким «мостом» соединяющим нас с Божеством, тварное с нетварным, ибо «един Бог, един и Посредник между Богом и человеками, Человек Христос Иисус»149(1).
Личность Сына преодолевает границы между трансцендентным и имманентным и вступает в человеческую историю. Становление это не вмещается в категории Божественного естества, неизменного и вечного, но не отождествляющегося с Ипостасями; именно благодаря этому Христос становится Человеком, так что другие Лица Пресвятой Троицы не страдают и не распинаются, и именно потому следует говорить о собственном домостроительстве Сына. «Отдельно есть то, что относится к Божественному и человеколюбивому воплощению Божественного Слова. Ибо в этом деле ни Отец, ни Дух не имели никакого участия, кроме благоволения и, кроме того неизреченного чудотворения, которое производил Бог Слово, сделавшись подобным нам Человеком, как неизменный Бог и Сын Божий»149(2). Даже Папа Лев Великий в письме Константинопольскому Патриарху Флавиану пишет, что «для Него нет общего вида, под который бы Его можно было подвести»150. Григорий Богослов в первом послании к Кледонию пишет, что «Христос весь есть совершенный Бог, но не все в Нем Бог, ибо Он не только Бог, но и Человек. Равным образом Он есть совершенный Человек, но не все в Нем Человек, ибо Он не только Человек, но и Бог»151. А Иоанн Дамскин пишет, что «в Господе нашем Иисусе Христе нельзя допустить общего вида. Ибо и не было, и нет, и никогда не будет другого Христа, состоящего как из Божества, так и из человечества, пребывающего в Божестве и человечестве. Который Один и Тот же - совершенный Бог и совершенный человек»152.
Слово усвояет Себе человеческие свойства, ибо все, что принадлежит святой Его Плоти, есть вместе и принадлежность Слова. Равным образом и Само Слово дает Плоти участвовать в Своих свойствах по способу взаимной передачи по причине взаимного проникновения, и природного (естественного) и одно-ипостасного соединения естеств и потому что Один и Тот же совершал и свойственное Богу, и свойственное человеку в том и другом образе бытия при взаимном общении того и другого естества. Поэтому и говорится, что Господь Славы, был распят153, хотя и не страдало Его Божественное естество, и обратно о Сыне Человеческом исповедуется, что Он до страдания был на небе, — как сказал Сам Господь. Ибо Тот же Самый, Господь Славы по естеству и поистине соделался Сыном Человеческим, то есть, Человеком, и мы признаем, что Ему принадлежат как чудеса, так и страдания, хотя чудеса Он творил по одному естеству, а страдания терпел Он же по другому естеству. Ибо знаем, что как одна в Нем Ипостась, так и существенное различие естеств сохраняется. Но как сохранилось бы различие, если бы не сохранилось то, что имеет различие между собой? Ибо различие бывает в том, что действительно различается между собой. Мы говорим, что в том отношении, в каком различаются между собой естества во Христе, то есть, в отношении сущности, Христос соприкасается с крайностями: по Божеству — с Отцом и Духом, по человечеству — с Матерью Своею и с прочими людьми. А в том отношении, в каком соединены в Нем естества, Он, — говорим мы, различается и от Отца, и от Духа, и от Матери Своей, и от остальных людей154, ибо естества Его соединены природно и имеют одну сложную Ипостась, по Коей Он различается как от Отца и от Духа, так и от Матери Своей и от нас.
При вочеловечении одного из Лиц Святой Троицы – Бога-Слова Божеское естество в одном из Своих Лиц все и всецело соединилось со всем человеческим естеством, а не часть с частью. Божество в одном из Своих Лиц всецело вошло с нами в общение. Впрочем, что не вынуждает нас утверждать, что все то, что есть Три Лица Святого Божества во Христе в той или иной степени соединились со всеми личностями человечества. Говоря во Христе, мы имеем в виду единую природу и одно Лицо, ибо лицо не мыслится без природы, а природа без лица (лиц), и каждое существо может получить бытие только и только в своей природе, а не за ее пределами. «Если никакая сила не может заставить данную вещь действовать вопреки его собственной природе, - пишет В. Несмелов, - то ведь и сама данная вещь, безусловно, не может проявляться иначе, как только в таких формах, которые необходимо определяются ее собственной природой. Всякое выражение вещи всегда и безусловно определяется природою этой вещи и в этом безусловном определении заключается безусловная свобода, метафизическая свобода вещи, потому что никакая сила в мире не в состоянии сделать вещь тем, чем она не может быть по своей природе...»155.
« Мы не отделяем в Нем Человека от Божества, - пишет Григорий Богослов, - но учим, что Один и Тот же — прежде не человек, но Бог и Сын единородный, предвечный, не имеющий ни тела, ни чего либо телесного, а потом и Человек, воспринятый для нашего спасения, подлежащий страданию по Плоти, бесстрастный по Божеству, ограниченный по Телу, не ограниченный по духу, Один и Тот же - земной и небесный, видимый и умопредставляемый, вместимый и невместивый, чтобы всецелым Человеком и Богом воссоздан был всецелый человек падший под грех...»156.
Отец и Дух Святый не участвовали в воплощении Бога Слова никаким другим образом, как только благоволением и хотением. Ни одно из Лиц Пресвятой Троицы, кроме Бога-Логоса, не вочеловечивалось, и ни одно из лиц человеческих, кроме Сына Человеческого, не было Богом во Плоти. Следовательно, это та единая воплощенная природа Логоса, которая получила Свое бытие не в другом, и не нуждалась в другом для своего существования, ибо она имеет свое бытие в своей субстанции, т.е., в Богочеловеческом соединении, в своей воплощенной природе, в которой присутствует неслитное и нераздельное соединение двух естеств. И это соединение умонепостижимо для человеческой мысли, ибо никаким примером невозможно его объяснить. «Именно потому что вера возникает и развивается как познание, - пишет Виктор Несмелов, - она никогда не существует и не может существовать на ряду со знанием, как совершенно отдельное и особенное выражение его, так что верить в то самое, что уже знает человек, так же невозможно для человека, как невозможно для него хотеть того, что уже дано ему. Если человек верит, значит, он прямо не знает, а когда он прямо узнает, во что он верит, он уже не будет верить, а будет знать»157. «Не любомудрствуй о рождении Бога, - говорит Григорий Богослов, - потому что это небезопасно. Ибо если знаешь свое рождение; то из сего не следует, что знаешь и Божие. А если не знаешь своего; то как тебе знать Божие? Ибо сколько Бог неудобопознаваем в сравнении с человеком, столько и горнее рождение непостижимее твоего рождения»158. Боговоплощение для Григория - величайшее таинство, неподвластный человеческому разуму парадокс, чудо соединения несоединимого - Бога и Человека. Спасение Адама, происходящее в результате Боговоплощения, есть тоже таинство: «Обновляются природы, и Бог делается Человеком. Восшедший на небо небес на востоке собственной славы и светлости159 прославляется на западе нашей бедности и нашего смирения, и Сын Божий принимает то, чтобы быть и называться Сыном Человеческим, не изменяя того, чем Он был,- ибо это неизменяемо,- но восприняв то, чем не был,- ибо Он человеколюбив... Ради этого несмешиваемое смешивается - не только Бог с рождением, ум с плотью, вневременное с временем и неограничиваемое с мерой, но и рождение с девством, бесчестие с тем, что превыше всякой чести, бесстрастное со страданием, бессмертное с тленным. Ибо поскольку умудрившийся во зле (tēs kakias ho sophistēs) надеялся быть непобедимым, обманув нас надеждой на обожение, то сам обманывается препятствием плоти (sarkos problēmati), чтобы, приступив к Адаму, встретить Бога. И таким образом новый Адам спас ветхого, и разрешено осуждение плоти, когда смерть была умерщвлена плотью»160.
«Мир смешался с Богом, и творение с Творцом сделались едино! – Пишет Исаак Сирин. - Хвала Тебе за Твой непостижимый Промысл! Поистине велика тайна сия! Слава Тебе за тайны Твои, что сокрыты от нас! Удостой меня, Господи, вкусить этой великой сокрытой и сокровенной тайны, которую мир еще недостоин познать. Может быть, святым Твоим показал Ты что-либо из нее - тем, которые живут превыше мира и которые превыше плотских движений во все времена. Поток тайн Христовых, подобно волнам океана, захлестывает разум мой. Хотел бы я, Господи, умолкнуть перед ними и не говорить, но они оказались подобными горящему пламени в сердце моем, пожигающему кости мои. Совесть моя обличает меня и показывает мне грехи мои. Тайна Твоя ошеломляет меня, но принуждает меня взирать на нее. В молчании она указывает мне: «Не медли приблизиться из-за страха грехов своих, о грешник, ибо именно через размышление о них скверна греха будет удалена из разума твоего». О Освободитель естества нашего, разреши меня от скрытых уз, которыми опутаны внутренние члены мои, и от явных препятствий перед лицом внешних чувств моих, дабы устремился я войти в рай таин твоих и вкусить от древа жизни, от которого Адаму не было разрешено есть»161.
Бог остался Богом и Человек – Человеком, ничто Божественное не заменилось человеческим и ничто человеческое не заменилось Божественным. Так как истинный человек это тело, разумная душа и дух, т.е., полное, целое и личностное человеческое естество, и чтобы не вносить подобно Несторию во Христа два лица, то именно поэтому и исповедуем естественное (природное) соединение, т.е., единую воплощенную природу, в которой усвоило Свое земное бытие одно и единственное Лицо Христа-Богочеловека. Мы знаем, что все получает бытие свое в природе своей, а не вне ее, ничто не начинает быть вне свое природы и Господь наш Иисус Христос не есть исключение из этого правила. Воплощение совершилось действием Святого Духа, соделавшего Деву способной принять в Себя Божество Слова, и действием Самого Слова, образовавшего из девственной плоти начатки Своего человечества162. Так в одном и том же акте Слово воспринимает человеческое естество, дает ей существование и ее обожает. Человеческое естество, воспринятое Сыном, получает свое бытие в единой воплощенной природе Логоса и одной Ипостаси Христа-Богочеловека: никакого другого естества не было раньше, никакое естество не входило в соединение с Богом, но оно проявилось с момента благовещения как полное человеческое естество Слова. Не только человеческое естество, но и то, что было противоестественно (противоприродно) - последствия греха, - были приняты на Себя Христом, Который, тем не менее, оставался вне первородного греха в силу Своего девственного рождения. Логос не занял место какого-либо из элементов человеческого естества, а воспринял это естество во всей его полноте. Он воспринял, таким образом, всю человеческую реальность, какой она стала после падения, кроме греха: воспринял естество, подлежащее страданиям и смерти. Так Слово снизошло до последних пределов искаженного грехом бытия, до смерти и до ада. Будучи совершенным Богом, Оно не только стало совершенным Человеком, но Оно взяло на Себя все несовершенства, все ограничения, происходящие от греха, Оно взяло не первозданное естество Адама, а наше тленное естество – подверженную тленности плоть и грешную душу и дух, и, соединив с Собой, отделило тленность от плоти и грех от души и духа. Иначе и быть не могло, ибо как бы страдания тленной плоти могли доставить нам нетление? Возникает желание еще раз произнести бессмертные слова Максима Исповедника – «Мы изумляемся, видя, как конечное и бесконечное, вещи, которые обоюдно себя исключают и не могут быть смешаны, оказываются в Нем соединенными и взаимно одна в другой проявляются. Потому что безграничное неизреченным образом ограничивает себя, и ограниченное расширяет себя в меру безграничного»163. Эллинистическая мысль не могла допустить соединения двух совершенных начал - duo teleia en genesqai ou dunatai – «два совершенных не могут стать одним». Личность Христа-Богочеловека исполнена единой воплощенной природой, которая, в свою очередь, заключает в себе и то и другое естество. Вернее сказать, Его Личность одновременно пребывает в двух естествах. Она остается одной, становясь другой: «Слово стало Плотию», но Божество не становится человечеством, человечество не превращается в Божество.
В самом начале соединения, а не до него, произошла добровольная встреча Божества и человечества, в которой Дух Святой завершает очищение утробы Девы Марии, соделывая ее совершенно девственной, и таким образом сообщает Богородице самим совершенством чистоты силу к восприятию и рождению Слова. Это встреча есть единство, в котором один из Троицы Пресвятой, - Единородный Сын Божий, Слово Предвечное, снизошел из Своей Божественной недосягаемости и Духом Святым совершеннейшим образом вочеловечился от Пресвятой Девы Марии. Это встреча есть единство, в котором Божеством усваиваивается человечество, в котором человеческое естество принимается Богом-Слова, в котором неслитно, несмешанно и неизменно соединяются два совершенных естества – Божественное и человеческое. Это встреча есть единство, в котором два естества в безраздельном и неразлучном соединении составляют единую воплощенную природу Логоса, т.е., единую природу Богочеловека. Это встреча, в которой единая природа Логоса воплощается, целостно, неизменно и неслитно сохраняя свои естества и их свойства, приводя в бытие, или зарождая во чреве Девы, Господа нашего Иисуса Христа, Христа – Богочеловека, Сына Божиего и Сына Человеческого, не так, что прежде сотворил человека, а после вселился в него, как в храм, но Он Сам, Слово, воистину стал Человеком, то есть, воспринял человеческое совершенное естество - дух, разумную душу и тело. Не то, чтобы Слово превратилось в тело или тело - в Божество, и не то, чтобы соединяясь Божественное и человеческое изменили, или преобразовали, или смешали свои естества, но совершенный Бог воспринял совершенную человечность без изменения, без преобразования, без смешения, то есть, Бог остался Богом и Человек - Человеком. Два совершенных стали единым совершенным, в новом и изумительном соединении. «Бог Он, как рожденный от Отца прежде начала времен, - говорит Афанасий Великий, - и Человек, как рожденный от Матери в свое время. Совершенный Бог и совершенный Человек с душою разумной в Теле человеческом. Равен Богу по Божественному естеству и меньший Бога по человеческому естеству. И хотя Он Бог и Человек, но не два, а Один Христос. Но как Он Один, то не Божественное естество изменилось на человеческое, но человеческое естество принято Богом. Один Он есть, но не так, чтобы естества смешивались, но чтобы они образовали единство. Ибо как разумная душа и тело образуют одного человека, так и человек и Бог образуют Одного Христа»164. Несмотря на то, что это неслитное, неизменное и несмешанное соединение, единство от этого не нарушается, оно остается неразлучным и нераздельным. Именно в этом единстве, в этой субстанции, т.е., в своей единой воплощенной природе Логос вочеловечился, ибо вне своей природы ничто не начинает бывать. Для спасения человека Бог должен в действительности стать Человеком, воспринять человеческое естество. Если же это соединение, это единство, эта встреча Бога и Человека не состоялась во Христе, то тем более невозможна она и для нас, а, следовательно, невозможно и наше спасение. Еще раз повторю слова Иоанна Дамаскина, - «субстанция есть то, что само по себе является ипостасным и не имеет своего бытия в другом, т.е., то, что существует не через другое, и не в другом имеет свое бытие и не нуждается в другом для своего существования, но существует само по себе – и в чем акциденция получает свое бытие»165. Ведь спасение для нас осуществляется путем жизни в Церкви и достигает каждого человека через Евхаристию. Без животворящего Слова Божия, находящегося в мистическом и реальном единстве с Плотью, Евхаристия становится людоедством, а участие в ней — бессмыслицей. В Евхаристии Дух обожествляет человеческую Плоть Иисуса и, приобщаясь к ней, мы спасаемся через участие в жизни Бога.
Слово Бога вочеловечилось без изменений, ибо естество Логоса не смешалось с человеческим естеством, а человеческое естество не преобразовалось в естество Слова, потому что Божественная сущность неизменна, также как и душа, соединяясь с телом, становится человеком. Душа не изменяется, ибо бестелесна, хотя она и соединяется с телом, но остается душой, потому что не преобразуется в тело. Если необъятный Логос приобрел Плоть, то это вовсе не означает, что часть Слова стала Плотью, или же Плоть, содержащая в себе Логоса, стала необъятной, ибо целое и совершенное Слово заключилось в Тело, но осталось необъятным, а соединенная с Логосом Плоть стала охватимой, ибо не перестала быть плотью, также «как и наши уши совершенным и всеобъемлющим образом охватывают соединенные воедино мысль и слово человека»166. Плоть для Логоса не случайна, ибо Бог-Слово принял человеческое естество, чтобы стать истинным Человеком, потому что человек сотворен не случайно, а по промыслу Божиему. «Нету ничего недостойного в том, что Творец может вселяться в Свои создания, - говорит Григор Тадеваци, - также как и строитель в свое строение, ибо Господь живет на Небесах, но заполняет все и вся, включая мысли всех людей. Он вселился во чрево Девы, и нет ничего противоестественного в том, что Прообраз вселился в Свой Образ, ибо Он не брезгует этого, потому что своими руками создал Его»167.
Исповедуем одного и Того же Сына, Господа нашего Иисуса Христа, одного Богочеловека, единая природа Которого из двух естеств неслитно и неизменно состоялась, и Ипостась Которого в двух нераздельно и неразлучно соединенных естествах познается, так что в этом единстве нисколько не нарушается различие двух естеств и тем более сохраняется свойство каждого естества в единой воплощенной природе и одном Лице Христа. Веруем, что Господь наш Иисус Христос, Сын Бога, Единородное Слово, вочеловечившеесе и воплотившеесе, есть один, не на двух сынов рассекаемый, но один и Тот же прежде веков неизреченно родившийся от от Бога и Он же в последние дни родившийся от Девы по Плоти Своей, так что Лицо Его одно, но до воплощения Божественное, а после – Богочеловеческое. Слово Бога соединилась с Плотью в Своей Ипостаси, и потому одно Лицо Его, ибо Св. Троица не приняла прибавления лица или ипостаси от того, что воплотился один из Св. Троицы – Бог-Логос. Не было во Христе двух исходных ипостасей (лиц), ибо соединение было естественным в одной Ипостаси воплощенного Слова. В традиционном понимании ипостась обозначение конкретной особи, реально существующего неделимого индивида, т.е., субъекта, которого нельзя назвать: чей или кого, ибо субъект есть кто или что, данный предмет или особь. Посему в строгом смысле подобает говорить: эта ипостась есть Павел, а не: ипостась Павла. Древние всегда исповедовали в одном Лице и однои Ипостаси одного Христа. Два непреложных естества в единой природе и одном Лице, и посему одного Сына, одного Господа нашего Иисуса Христа. Посему и говорится в вероопределении ААЦ-и, что два естества и их свойства неслитно и непреложно соединены в единой воплощенной природе и одном Лице Христа. В воплощении один и Тот же Логос так воспринял и усвоил истинное человечество, что оно стало собственным Ему. Ипостась Логоса в воплощении делается Ипостасью Логоса во Плоти, т.е., Она не изменяется, но и без Плоти не может называться Христом. Ибо Слово было только Богом, а в воплощении стало Богочеловеком. Т.е., нет отдельной человеческой ипостаси (лица), а есть одна сложная Богочеловеческая Ипостась воплощенного Бога. Один и Тот же Бог и Человек – один Христос-Богочеловек. Посему человеческое естество имеет ипостась, т.е., оно не безипостасно, но это не отдельная и самостоятельная человеческая ипостась, а одна сложная Богочеловеческая Ипостась вочеловечившегося Логоса, Которая одновременно является ипостасью Бога и Ипостасью Человека. Не из двух ипостасей или лиц состоялась сложная Богочеловеческая Ипостась, и не безликое, т.е., неполное, несовершенное и неистинное человеческое естество было искусственно присоединено к Ипостаси Логоса (философия Леонтия Виз-го.). Человечество во Христе не безлико, но и не имеет своей отдельной ипостаси. Ибо Логос в воплощении воспринял и усвоил полное и целое человечество. Поэтому мы и исповедуем единую воплощенную природу Слова, в которой естества не сливаются и не прелагаются. Единую, ибо естества пребывают в безраздельном и неразлучном единстве, в единой жизни и едином существовании, в одном Господе нашем Иисусе Христе, Который есть Одна сложная и Богочеловеческая Ипостась.
_______________________________________________________________________________________________стества и их свойства неслитно и неразлучно_________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
«Два совершенных стали единым совершенным, - говорится в вероопределении ААЦ-и, - в новом и изумительном соединении. С момента Зачатия Божественное и человеческое нераздельно соединились в одном Господе Иисусе Христе, и потому в спасительном домостроительстве вочеловечения Слова, начиная со святого Зачатия, нельзя говорить о каком-либо действии, как о только лишь Божественном или сугубо человеческом. Богочеловеческое соединение во Христе не есть ни сочетание, ни присоединение или соотношение, но соединение - сущностное, бытийное и естественное (природное), в которое невозможно внести разделение или рассоединение. Божественное и человеческое природой, волей и действием нераздельно соединены в одном Лице, соединены в одном Господе Иисусе Христе. Следовательно, одна Личность Христа-Богочеловека и едины природа, воля и действие вочеловечившегося Слова Божия и неприемлемы какие-либо разделения или раздвоения в нашем Господе Иисусе Христе, сотрясающие подлинность нашего спасения. В соединении нельзя отрицать совершенство каждого из них, и по причине совершенства каждого нельзя отрекаться от единого совершенства, исповедуя соединение в неизменности, и неизменяемость - в соединении. Итак, Христос имеет единую природу и одно Лицо не по тождеству природы или по единоличию, ибо эти два понятия в совокупности лишают Бога вочеловечения и человека - обожения, а по неизреченному единению Слова со своим Телом. Никаким примером мира сего невозможно понять, описать или объяснить безграничное таинство вочеловечения Бога, что является таинством веры и догматической истиной, поэтому, избегая соблазна постигнуть человеческим умом воплощение Слова, веруем, что Слово Божие неизреченно, немыслеобъятно и умонепостижимо, как ведомо лишь Ему Одному, - вочеловечился для спасения отчужденного от Него человечества»168, ибо «знание и вера, - говорит Несмелов, - как идеальный и фактический моменты одного и того же познавательного процесса, никогда противоречить между собой не могут, потому что, где существует знание, там уже нет и не может быть веры, а где существует вера, там уже самый факт ее существования доказывает, что положительного знания в отношении предмета веры пока еще не создано и в действительности его не имеется»169.
Слово Божие соединилось с Плотью естественно, в Своей одной и единственной Ипостаси, так восприняв человечество, что оно стало собственным Ему. Поэтому можно сказать, что соединение было естественным, потому что в нем участвуют естества, и ипостасным, потому что это естественное соединение произошло в Ипостаси Бога-Слова. Но говоря об ипостасном соединении мы, как Несторий, не должны вводить в Господа две ипостаси или лица, ибо одна и Та же Ипостась есть одновременно Ипостась Бога и Ипостась Человека, т.е., Ипостась Бога вочеловечившегося, одного Господа нашего Иисуса Христа. Понимание единой Ипостаси Христа, как сложенной из двух предсуществовавших ипостасей, является ересью, ибо Господь наш Иисус Христос одновременно есть Бог и Человек, т.е., один Богочеловек, познаваемый в двух естествах, из которых совершилось неслиянное и неизреченное единство, из которых состоит Его единая воплощенная природа, и в которых находится Его одна, но уже сложная после воплощения Ипостась. Посему мы говорим, что Он «Един из обоих» (природа) и «Один в обоих» (Ипостась). Потому что распятый Плотью Господь наш Иисус Христос есть истинный Бог и Господь Славы, и один из Св. Троицы, Который также есть и истинный Человек, один из нас. Он есть Бог и Человек, собственно Бог и собственно Человек, по природе Бог и по природе Человек, единосущный Отцу и единосущный нам, один из Св. Троицы и один из нас – один Христос-Богочеловек. В единой природе Христа у различных естеств одна Ипостась, ибо природное единение естеств совершилось по Ипостаси воплощенного Логоса, Который не только состоит из Бога и Человека, но и один и Тот же Бог и Человек с неповрежденными в единстве естествами, которые образовали через непреложное соединение единую природу и одну сложную Богочеловеческую Ипостась, называемую Христом. Ибо Сын вселившись ради нас в Богородицу в неслитном единстве с человечеством воспринял и усвоил одушевленное и разумное Тело - истинно и нераздельно. Истинно – потому что Христос есть одна и Та же Ипостась Бога и Человека. Неслитно – потому что в единстве сохранилось соединенное. Нераздельно – потому что естества состоят в неслитном природном единстве в одной Ипостаси Христа. Вследствие этого ААЦ исповедует различие и непреложность естеств в единой природе и одной Богочеловеческой Ипостаси Христа.
«Тот, Который единосущен Отцу по Божеству, стал единосущным нам по человечеству, стал истинным и совершенным Человеком, во всем подобным нам, кроме греха. Христос спасительным домостроительством понес все человеческие немощи, свободно пройдя сквозь человеческие страсти, осудив в них закваску греха и освободив нас от проклятия греха. Следовательно, домостроительными делами являются не только Богоприсущие чудеса, - хождение по водам, воскрешение мертвых, умножение хлебов и прочее, а также присущие человеку немощи: жажда, изнеможение, проливание слез и прочее. Когда Господь совершал Божественное чудо, Он действовал как Бог и Человек, чтобы человек также мог стать сопричастником Божественных деяний, а когда Он брал на Себя человеческие немощи, то нес их не по проклятию подобно простым смертным, но как Бог и Человек, как Всемогущий и Избавитель, дабы освободить нас от оков зла. Каждое мгновение земной жизни Христа, начиная со святого Зачатия до дивнославного Воскресения, есть спасительное домостроительство, в котором нет ничего случайного»170.
Ованес III Одзнеци говорит: «В соединении не надо пренебрегать совершенством каждого из естеств, и не надо из-за совершенства каждого из них отказываться от единого совершенства, а надо исповедать со