Geum.ru

Артур-Георгий Сологян Учение аац-и о Лике Господа нашего Иисуса Христа

Вид материалаДокументы

Содержание


Полнота и целостность Христова человечества
И если кедр ливанский в три обхвата
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   ...   46

Полнота и целостность Христова человечества



Итак, каким же было это соединение, всецелым или же частичным? Все Божественное естество в одной из Ипостасей Божества соединилось со всем человеческим естеством, или же соединение было частичным, во-ипостасным? ААЦ исповедует всецелое и полное соединение, ибо в частичном и неполном соединении нарушается идеал нашего спасения. Но в то же время ААЦ, в отличие от Нестория, видит во Христе одну совершенную Ипостась, а не две. А также, ААЦ объясняет это изумительное и умонепостижимое соединение не логическим и механическим, т.е., не философским и искусственным соединением, а естественным, т.е., природным, сущностным и бытийным соединением в одном совершенном Богочеловеческом Лице, в котором нет места разделению или рассоединению. Ибо «христианство – говорит Лосский - не философская школа, спекулирующая абстрактными понятиями, но, прежде всего, общение с живым Богом. Вот почему, несмотря на всю философскую культуру и естественную наклонность к спекулятивному мышлению, отцы Восточной Церкви, верные апофатическому началу богословия, сумели удерживать свою мысль на пороге тайны и не подменять Бога Его идолами. Поэтому нет философии "более" или "менее" христианской»94.


Святой Дионисий пишет: «Общее и родовое оказывается таковым в отношении к тому частному, какое входит в объем его. Поэтому сущность, как род, есть общее, а лицо есть частное. Однако, оно – частное не потому что одну часть естества имеет, а другой не имеет, но частным оно является по числу, как лишь одно из неделимых, входящих в состав целого рода. О лицах говорится, что они различаются по числу, а не по естеству. Приписывается же сущность личности, потому что в каждой из однородных личностей находится целостная сущность. Почему личности не различаются друг от друга по сущности, но по случайным принадлежностям, которые составляют отличительные свойства, и притом отличительные свойства личности, а не естества. Ибо ипостась определяют как сущность, вместе со случайными особенностями, т.е., как личность. Следовательно, личность имеет общее (родовое), вместе с отличительными особенностями, а также – самостоятельное бытие. Сущность же не имеет самостоятельного бытия, но усматривается в личностях. Почему, когда страждет одна из личностей, то обо всей сущности страждущей постольку, поскольку пострадала эта личность, говорится, что она пострадала в одной из своих личностей. Однако же нет необходимости, чтобы и все однородные личности страдали вместе со страждущей личностью. Таким образом, мы исповедуем, что все Божественное естество совершенным образом находится в каждом из Лиц Божества: все – в Отце, все – в Сыне, все – в Святом Духе. Потому и Отец есть совершенный Бог, и Сын – совершенный Бог, и Дух – совершенный Бог. А также утверждаем, что и при вочеловечении одного из Лиц Святой Троицы – Бога-Слова Божественное естество в одном из Своих Лиц все и всецело соединилось со всем человеческим естеством, а не часть с частью. Действительно, Божественный апостол Павел говорит: «ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно»95(1), то есть, в Плоти Его. Также богоносный ученик апостола Дионисий, много сведущий в Божественных вещах, говорит, что Божество в одном из Своих Лиц всецело вошло с нами в общение. Впрочем, что не вынуждает нас утверждать, что все, то есть, Три Лица Святого Божества ипостасно соединились со всеми личностями человечества. Ибо Отец и Дух Святый не участвовали в воплощении Бога Слова никаким другим образом, как только благоволением и хотением. Утверждаем, что вся сущность Божества соединилась со всем человеческим естеством. Бог Слово, создавший нас в начале, ничем из того, что Он вложил в наше естество, не пренебрег, но воспринял все – тело, душу разумную и мыслящую и их свойства, ибо живое существо, лишенное одной из этих (принадлежностей), уже не человек. Ибо Он весь воспринял всего меня и весь соединился со всем, чтобы даровать спасение целому человеку. Иначе то, что не было бы принято, осталось бы неисцеленным»95(2).

А во втором послании Кледонию Григорий пишет о полноте и всецелости естеств во Христе следующее: «И ум, как и плоть, стал вместилищем соединенного с Ним Божества, а не сообитателем (именно соединения, а не во-ипостасного присоединения и сообитательства), как заблуждается проклятое мнение еретиков, которые, рассуждая о невещественном чувственно, говорят: «не может же одна мера вместить двух мер». Как же можно было назвать Христа совершенным Богом и совершенным Человеком, единосущным с Отцом и с нами, если бы в Нем соединилась часть Божественного естества с частью естества человеческого?»96. Исповедуем, что полное (всецелое), а не частичное, естество наше воскресло из мертвых, вознеслось и воссело одесную Отца, но не все человечество, не все человеческие личности воскресли и воссели одесную Отца в Господе нашем Иисусе Христе, ибо как Бог вочеловечился и соединился с полным, но не частичным, человеческим естеством обожив его в Своем воплощении, так и те личности человеческие воссели во Христе одесную Отца вместе с Ним, которые, будучи мертвыми, по преступлениям своим, отреклись от грехов своих и воскресли с Ним по благодати Божией, и стали богоносными и достойными Царствия Небесного в личностном стремлении к обожению и святости, в личностном содействии собственной воли в стяжании благодати, т.е., те личности, которые суть члены Церкви Христовой. «Церкви, возвышение Которой – говорит свт. Григор Тадеваци – происходит: во-первых - здесь дарованием, а там славой; во-вторых - в этой жизни верой, во время смерти надеждой, а во время воскресения любовью; в третьих - на земле мыслю, после смерти (в жилищах святых) душой, а после воскресения душой и телом в Царствии Небесном, Которому нас сделает достойными Христос»97. «Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его»98. И все это несмотря на то, что Христос соединил с Отцом весь мир, упразднив разрыв между Богом и людьми.

Святой апостол Павел говорит, что «Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас, и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, - благодатью вы спасены, - и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе, дабы явить в грядущих веках преизобильное богатство благодати Своей в благости к нам во Христе Иисусе»99. Владимир Лосский пишет, что без единства воли, т.е., «вне соединения двух воль во Христе – воли Божественной и воли человеческой, невозможно человеку достигнуть обожения: ''Бог создал человека Своей единой волею, но Он не может спасти его без содействия воли человеческой''»100, а также, что в лице Пресвятой Девы человечество дало свое согласие на то, чтобы Слово стало Плотью и обитало среди людей, так как, по отеческому выражению, «если единая воля Божественная создала человека, то спасти его она не может без содействия воли человеческой»101.


Свт. Григор Нарекаци в своей «Книге скорбных песнопений»102(1) о тяжести наших грехов пишет следующее:


И если кедр ливанский в три обхвата

Свалю я, сделав рычагом весов,--

На чаше их и тяжесть Арарата

Не перетянет всех моих грехов.


То есть, необходимо «изменение ума», metanoia - слово это означает также «покаяние», подобное покаянию Иова, когда он оказался лицом к Лицу с Богом: «Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя. Поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе»102(2).

Соединение в природе Богочеловека произошло из полных и всецелых сущностей (естеств). Ибо всякое лицо относится к той природе, которая объемлет ее, потому что природа без частного безлика. И когда говорим, что единая природа Бога-Слова воплотилась, то, согласно с учением блаженных Афанасия и Кирилла, разумеем, что с Плотию соединилось Божество. Потому, когда мы говорим, что во Христе пострадало человеческое естество, то мы не подразумеваем при этом, что пострадали все человеческие личности, но исповедуем, что по человеческому полному (всецелому, личностному) естеству пострадал Христос, т.е., Бог-Логос пострадал во Плоти. Поэтому, когда говорим «единая воплощенная природа Бога-Слова», то имеем в виду нераздельное, неразлучное, неизменное и неслитное соединение Божественного и человеческого. Блаженный Августин в своей книге «О Троице» пишет, что «восприятие Божественной сущности принадлежит Сыну Божиему по природе и Сыну Человеческому по благодати соединения»103.

Собственная личность человека это образ Бога, и если в Адаме она удалилась от Него, то во Христе она воссоединилась с Ним, воссоединилась в Богочеловеческой Личности Христа, Которая суть одновременно Личность Сына Божиего и Личность Сына Человеческого. Христос есть Бог – Спаситель человека, погибающего в бессильной борьбе с миром за Божий образ, который он носит в Себе, но без живой веры в Бога-Спасителя, без соединения личной воли с волей Божией, ему не спастись. Одного желания спасти человека недостаточно, необходимо еще и встречное желание личности, которая стремится к своему спасению по своей собственной воле, ибо Бог насильно не пересоздает людей, Он только осуществил им в спасительном деле Христа единственное условие, под реальным действием которого они сами могут пересоздать себя по истинному образу Божиему, воплощенному и открытому в мире человеческой жизнью Христа. Если крестившийся во Христа живет хуже язычника, то, следовательно, крещение не обновило его, вернее он не обновился и не возродился в крещении. На Христа надо смотреть не только как на Бога, но и как на идеальный образ истинного и совершенного Человека, как на великого Учителя премудрости Божией. Ибо Божественное и человеческое во Христе естественно соединены, и в этом смысле мы можем утверждать, что в судный день воскреснет все человечество, все человеческие личности, и в то же время мы знаем, что это соединение ипостасное, т.е., в одной сложной Ипостаси и в одном совершенном Лице Господа нашего Иисуса Христа, и в этом смысле спасутся те ипостаси, те человеческие личности, которые суть Христовы. Он представляет каждого человека индивидуально и весь человеческий род сообща. Но соединение ипостасно не в смысле несториевом, а потому что неслитно соединились два естества в единой природе и одном Богочеловеческом Лице Спасителя, в Лице Бога во Плоти. Посему Сам единый Учитель и Господь, сказав: «Вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал», - в той же самой речи немного позже произнес: «Но Я сказал вам, что вы и видели Меня и не уверовали. Все, что дает Мне Отец, ко мне придет». Что же значит «ко мне придет», как не «уверует в Меня»? Но чтобы это произошло, дает Отец.

Также немного ниже: «Не ропщите между собой. Никто не может придти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня; и Я воскрешу его в последний день. У пророков написано: и будут все научены Богом. Всякий, слышавший от Отца и научившийся, приходит ко Мне»104. Что значит «Всякий, слышавший от Отца и научившийся, приходит ко Мне», как не то, что «нет никого, кто бы услышал от Отца и научился и ко Мне не пришел»? Потому что, если всякий слышавший от Отца и научившийся приходит, то, очевидно, всякий не пришедший не услышал от Отца и не научился. Ведь если бы услышал и научился, то пришел бы. Потому что нет такого, кто бы услышал и научился и не пришел; но всякий, говорит Истина, слышавший от Отца и научившийся, приходит. Сильно удалена от чувств плоти эта школа, где слышат и научаются от Отца, чтобы прийти к Сыну. Там пребывает и Сам Сын, ибо Он есть Слово Его, Коим Отец обучает таким образом. И делает это не через плотский слух, но через слух сердца. И там же есть Дух Отца и Сына; ибо Он не является неучащим или учащим отдельно от Них: ведь мы утверждаем, что дела Троицы нераздельны. И Он, конечно, есть Тот Святой Дух, о Котором апостол говорит: «Имея того же Духа веры»105. Преподобный Исаак Сирин говорит, что «праведники удостаиваются любви к Иисусу Христу, Господу нашему, и по временам узревают они славу природы Его, ибо таков венец праведных. И исполняется на них сказанное: Ты, Отче, во Мне, и Я в них, чтобы и они были в Нас едино. Ибо единство Христа в Троице таинственно изображают святые своим совершенным слиянием с Богом. К этому приблизил нас Первенец наш пришествием Своим, и такое совершенство несет Его учение верующим»106.

Апофатический путь восточного богословия, - пишет Лосский107, - есть покаяние человеческой личности пред Лицом Живого Бога. Это - непрестанное изменение человеческого существа, устремляющегося к полноте своего раскрытия, к соединению с Богом, совершающегося Божественной благодатью и свободой человека... В антропологии и вытекающей из нее аскетике ограниченность, которую следует нам превзойти, есть ограниченность индивида, отдельного существа, результата смешения личности и природы. Природной полноте требуется совершенное единство человечества, единое тело, осуществляющееся в Церкви; потенциальная полнота человеческих личностей выражается в их свободе по отношению ко всякому естественному свойству, ко всякой индивидуальной характерности; такая свобода превращает каждую личность в существо единственное в своем роде, не имеющее себе подобного, то есть, во множество человеческих ипостасей, обладающих единой природой. В единстве общей природы личности не являются ее частями, но каждая представляет собою некое целое, завершающее свое совершенство в единении с Богом. Личность, несокрушимый образ Божий, всегда устремляется к этой полноте, хотя и ищет ее иногда вне Бога; она познает, желает и действует по помраченной грехом природе, по природе, не имеющей больше подобия Божия. Таким образом, тайна Божества, различение единой природы и Божественных Лиц отображена в человечестве, призванном к участию в жизни Пресвятой Троицы. Оба полюса человека - природа и личность - находят свою полноту: первая - в единстве, вторая - в абсолютном различии, ибо каждая личность соединяется с Богом тем образом, который одной ей свойствен. Единство очищенной природы воссоздано и «возглавлено» Христом; множественность личностей утверждается Духом Святым, Который сообщает Себя каждому члену Тела Христова. Новая полнота, новая экзистенциальная область, вошедшая во вселенную после Голгофы, Воскресения и Пятидесятницы, называется Церковью.


В Дельфах было написано, будто бы пророчица Пифия, говорила: «Познай себя» (Gnose se avton). Это Сократ и его ученики любили повторять. Но человек не может до конца познать себя, но может внимать себе, чтобы спасти свою личность. Лоту говорит Бог, что надо уйти из Содома, и, уходя, он должен внимать себе: «Просэхе се автон». В русском синодальном переводе слова Бога звучат так: «Спасай душу свою; не оглядывайся назад и нигде не останавливайся в окрестности сей; спасайся на гору, чтобы тебе не погибнуть»108. А в армянском переводе – «Освободи личность свою». Следовательно, вместо древнегреческого «познай себя» было бы правильней христианское «внимай себе», т.е., освобождай личность свою от грехов и спасай душу свою. Внимательный человек в своем личностном стремлении может гораздо больше сделать для себя, внутри себя - в первую очередь, он может привлечь Божие внимание, Божию любовь, Божию благодать. Человек должен подвизаться, молиться, плакать, каяться, совершать подвиги, но должен при этом осознавать, что не подвиги его спасают, а внимание, Божие очи, которые нас видят в этом расположении духа, в этом состоянии. Он, Господь, нас и спасает. Человек этим подвигом просто показывает, что он хочет спасения и располагает себя к этому, то есть, что он внимателен к этому. Преподобный Исаак Сирин говорит, что «Бог не столько нуждается в продолжительном служении, сколько в добродетели воли: добродетельная душа избирается Богом не благодаря делам, но благодаря добродетельной воле, направленной к Нему, и сердцу, страждущему на всякий миг. Подобным образом, не отвергает Он грешную душу на основании дел ее, ибо часто делам возбраняется совершиться по разным причинам. Но и без участия воли совершаются многие дела - как хорошие, так и плохие. Бог же смотрит на устремленность воли - на то, в чем она находит удовольствие. И достаточно для Него добродетели души, даже без дел, если нет возможности для совершения дел, как сказал Блаженный Толкователь: «Господь наш видится в законодательствах Своих делающим тщательное испытание воли души, а не дел». И в другом месте, как бы от Лица Господа, говорит он, в соответствии со смыслом слов Его: «Я требую воли и не разузнаю о делах, ибо довольно для Меня души, которая с совершенной волей прилепляется к добродетели. Те, кто под законом Моисеевым, разузнают о делах, испытывая угрызения совести по поводу различных ошибок, даже малых. Те же, кто принадлежит Моему Закону, даже если поступают неправильно, будучи людьми, пребывают в радости, зная, что избирают добродетель в совести своей»109. Как и разбойник на кресте. Ибо человек создан в свободе, должен был становиться в свободе, и пал он в свободе. А падение есть акт воли; и грех, прежде всего, в воле, — есть состояние, или образ, или установка воли.

Человек есть свободное существо; это значит, что он есть волевое существо, а грех есть ложное избрание и ложная обращенность воли. Зло же, в свою очередь, есть немощь и недостаточность воли, оно имеет «эллиптический» характер, ибо не существует о себе. Зло реально в свободном извращении разумной воли, уклоняющейся мимо Бога и тем самым к небытию. Оно есть «несущее» прежде всего именно как это устремление или эта воля к небытию, потому что грехопадение проявляется, прежде всего, в том, что человек впадает в одержимость страсти, которая есть болезнь воли, то есть, утрата или ограничение свободы. Человек забывает и теряет способность созерцать и узнавать Бога и Божественное. Но наше естество исцелено и уврачевано Христом раз и навсегда, без актуального участия отдельных лиц, и даже независимо от их возможного участия, ибо воскреснут и грешники. В этом естественном соединении и скрыто таинство нашего спасения, но освободиться каждый должен в личном подвиге. К этому освобождению и призывается каждый, — о Христе и во Христе. Ибо «что до деланий, - пишет Исаак Сирин, - будь то телесное служение или искусное различение между страстями и добродетелью, - то пока человек находится в постоянном размышлении о них, думает о них и мысленно перебирает их ночью и днем, он то побеждает, то терпит поражение; то падает, то встает; его помысл то очищается, то оскверняется; то он среди падений, то укрепляется покаянием. Короче, он находится в состязании. Но когда в размышление о Боге вовлечен ум его, человек поднимается выше состязания. Не то, чтобы он преодолел помыслы, движения и страсти, но он царствует над ними, и они полностью исчезают. Они не побеждены, и никакой победы здесь нет; однако ни страсти, ни воспоминания о них, ни возбуждения их больше не возникают, ибо такой человек восхищен из мира; и все мысли, действия, различия и знание о них - всех их оставляет он долу, где им и место, тогда как ум взят из их среды. Но если добродетель состоит в страстях, добродетелях и прочем, тогда, вне всякого сомнения, по земле блуждает разум. Когда же человек размышляет о Боге и о богатствах волн того, что относится к Нему и принадлежит Ему, тогда он удаляется из мира, и дверь для всех воспоминаний закрывается, и остаются страсти на своих местах праздными, а он поднят превыше того места, где они находятся. Ибо нет добродетели, не сопряженной с постоянной борьбой. Есть один вид знания, сила которого в том, что он занят добродетелью; но есть и другой вид знания, который состоит в помышлении разума о Боге, как сказал блаженный Марк Отшельник: «Одно - знание действий, а другое - знание истины. Как солнце выше луны, так и второй вид выше и преимущественнее первого». «Знанием действий» он называет то знание, которое рождается из служения и состязаний со страстями, согласно установленным заповедям: умудряется человек в том, что относится к закону, когда размышляет о них и пользуется ими. Знание же истины есть то знание, при котором ум поднимается превыше всего и озаряется постоянным размышлением о Боге; и одной лишь надеждой посредством мысли бывает он возвышен к Богу. Это знание не учит нас знанию страстей или служения и не показывает нам их, но оно погружает нас в состязания и мысль о них, смешивая нас с Богом в своих движениях»110.


Слово вочеловечилось, чтобы мы обожились, чтобы обожить нас в Себе. Обожение есть усыновление Богу, чтобы сыны человеческие соделались сынами Божиими - «...хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне…»111. И мы, воспринятые Словом, обожаемся ради Плоти Его, то есть, в силу Его воплощения. Ибо не с частичным человечеством соединилось Слово в рождении от Девы, но с целым (полным) человеческим естеством. И потому все совершающееся в человечестве Христовом непосредственно (но не принудительно) распространяется на всех верующих людей, т.е., на Церковь Христову – Тело Христово, как «сродников» и «сотелесников Его», в силу не только подобия, но и действительного сопричастия всех верующих людей, т.е., истинных христиан, в человечестве Слова. Иисус сказал: «Я Свет пришел в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме»112. Ибо Он есть лоза, а мы — ветви, соединенные с ним по обоженному человечеству. Как ветви единосущны с виноградною лозою и от нее происходят, так и мы, имея тела, однородны с Телом Господним, от исполнения Его приемлем, и Тело Его есть для нас «корень воскресения и спасения». Общее для истинных христиан обновление, помазание, исцеление, вознесение уже совершилось во Христе, ибо все понесены Им на Себе. Это не простое «сходство» или замещение, но подлинное единство. И потому во Христе все Христово человечество помазуется Духом сначала в воплощении, а потом на Иордане, умирает с Ним на Кресте и совоскресает в нетлении в Нем, потому что носит Он на Себе наше тело. Но это соучастие и сопричастие человечеству Христову должно еще раскрыться и осуществиться в личном подвиге людей, ибо Бог стал Человеком, чтобы человек мог обожится.


Через восприятие Плоти Словом человеческое естество становится «духоприемным» и действительно принимает Духа, становится «храмом Божиим», храмом живущего в нас Духа Святого, т.е., мы, христиане, становимся «друзьями Духа». И в принятии даров Духа мы соединяемся с Христом, — «напоеваемые Духом, пием Христа». Ибо Дух, как помазание, есть дыхание Сына, и в Нем Слово прославляет тварь, обожая и усыновляя, приводит к Отцу. Духом Святым Слово все запечатлевает и помазует, в Духе мы становимся причастниками Божеского естества. Дух есть «энергия» Слова, и потому быть сопричастником в человечестве Слова есть стяжание Духа. Слово восприняло Плоть («Бог плотоносец»), и люди принимают Духа, становятся «духоносными». Силою Духа в человеческом естестве перегорает чувственное вожделение, изгоняется из него греховное влечение и сообщается способность «не обольщаться видимым». Диавол теперь (после Христа), «по Христовой силе, как воробей, служит игралищем для детей». Дана человеку власть над бесами и искушениями, и крестным знаменем, как знаком победы, прекращается всякое волшебство и чародейство, и демоны изобличаются, что они мертвы. Но главное и основное, — исторгнуто из твари жало смерти. Воспринятые Словом, христиане уже наследуют вечную жизнь и не остаются уже грешными и мертвыми по своим страстям, но, восстав силою Слова, навсегда пребывают бессмертными и нетленными. Смерть перестала ужасать и быть страшной, ибо дано обетование, что, восстав из мертвых, мы во Христе совоцаримся на небесах. И сейчас уже доступно преодоление мира в подвиге отречения, помазуемого Духом. Этот путь проходят христианские подвижники, силою Духа побеждающие немощь естества, постигающие тайны и носящие Бога. Их подвиг свидетельствует о победе Христа над смертью, — такое множество мучеников ежедневно во Христе преуспевает и посмеивается над смертью. И пусть сомневающийся приступит к Христу с верою, и тогда увидит он немощь смерти и победу над ней. Ибо Христос в каждого приходящего вдыхает силу против смерти. Положен Камень краеугольный, чтобы и мы могли быть надстраиваемы на Нем, как «драгоценные камни».


В обожении полагается и основа совершенного союза любви между людьми по образу и примеру Божия единосущия, — силою Духа. Святая Церковь Христова превыше Адама, ибо Она душою прекрасней, чем он, который будучи в Раю не старел возрастом и пребывал в постоянной радости, ибо Она сотворена вочеловечением Христа и обожилась Христовыми страданиями, смертью и Воскресением, наследовала бессмертие и Царство Божие, слава Ее и честь выше Адамовых, потому что он, в отличие от Церкви, был сотворен рукою и Словом Божиим, как и все твари. Как говорится в псалме: «Ты, Господь, сохранишь их, соблюдешь от рода сего во век»113, далее «Повсюду ходят нечестивые, когда ничтожные из сынов человеческих возвысились»114, т.е., Он соблюдет и возвысит сынов человеческих превыше ангелов, людей верующих и праведных из коих состоит Церковь наша – Тело Христово, ибо:
  1. Церковь есть Тело Христово и Святая Невеста Христа, согласно слову апостола Павла: «И вы – Тело Христово, а порознь – члены»115, а ангелы являются Его служителями;
  2. Ангелы поклоняются главе нашей – Христу, и хранят и обслуживают людей, а мы, т.е., Церковь, не обслуживаем и не поклоняемся им;
  3. Мы, т.е., Церковь, присоединяемся к страданиям Христовым и приобщаемся к Его Славе.


Христос Спас все человечество, но каждый человек в своем личностном стремлении, своею личной волей спасется. Все наше человечество пало в Первом Адаме, а все христиане спаслись во Втором Адаме, т.е., в Господе нашем Иисусе Христе:
  1. Адам является началом всех людей, а Господь наш является главою всех верующих. По этой причине он назван Первым Адамом, а Христос Вторым.
  2. Адам из Рая сошел на землю, а наш Спаситель с земли поднялся и воссел одесную Отца.
  3. «Первый человек - из земли, перстный; второй человек - Господь с неба.  Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные»116– говорит апостол Павел, указывая на различие, т.е., на огромное превосходство Творца по отношению к тварям. «Так и при воскресении мертвых: сеется в тлении, восстает в нетлении; сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе; сеется тело душевное, восстает тело духовное. Есть тело душевное, есть тело и духовное. Так и написано: Первый человек Адам стал душою живущею; а Последний Адам есть дух животворящий»117. Т.е., и тело и душа человека бессмертны благодаря единению с Христом, Новым Адамом, воскресшим118, Небесным Человеком и Духом Животворящим119. Святой Иоанн Златоуст говорит: «По перстному перстные – также все погибнут, а по небесному небесные – также все пребудут бессмертными и светлыми»120.


Слова «Бог твой, есть огонь поедающий»121, - пишет святой Григор, - показывают четыре действия:

во-первых, праведников освящает, а лукавых в огне сжигает;

во-вторых, святые воссияют, а грешные будут гореть;

в третьих, последний огонь сжигает тех, кто превратился в сухие ветви греха, и очищает делом тех, кто есть золото и серебро;

в четвертых, пламя отделяет от огня и свет огненный превращает в венец святых, а для грешников, согласно свт. Василию, пламя остается для адских мук. Пусть Христос спасет нас от мучительного пламени и осветит согласно Своему обещанию. Аминь122.


Все человечество сотворено рукою и Славом Божиим, как и Адам, а Святая Церковь вочеловечением Христа, и обожилась Христовыми страданиями, смертью и Воскресением, и Слава Ее и честь превыше Адамовых. Все человечество, как и Адам, находится между жизнью и смертью, а очищенный в крещении наследовал бессмертие. Адаму Царствие Небесное было обещано, а крещенные обещанное ему делом восприняли, ибо Адама и все человечество Бог создал по образу своему, а Церковь сделал наследницей Сыну, потому что все люди от Адама, и также как и он грешны и смертны, верующие ожили надеждой и силой Христовой и вместе с Ним воскресли, а святые, для того чтобы видеть Бога, были избраны еще до сотворения мира.

Давайте рассмотрим, насколько превосходят Христовы благодать и дары верующим и милосердным, и насколько велики беды и несчастья, данные неверующим и лукавым. Надо отметить, что если «отвергшийся закона Моисеева, при двух или трех свидетелях, без милосердия наказывается смертью»123, «то сколь тягчайшему, думаете, наказанию повинен будет тот, кто попирает Сына Божия и не почитает за святыню Кровь Завета»124, т.е., грешник, который по собственной воле отверг дело спасения. Апостол говорит: «Смотрите, не отвратитесь от говорящего. Если те не послушавши глаголавшего на земле, не избегали наказания, то тем более не избежим и мы, если отвратимся от Глаголющего с Небес»125 и «если мы, получивши познания истины, произвольно грешим»126, т.е., если после познания истины и восприятия учения, после крещения и причащения мы грешим по собственной воле умом, словом и делом, совершаем преступления по безверию своему, то «не остается более жертвы за грехи, но (остается) некое страшное ожидание суда и ярость огня, готового пожрать противника»127, следовательно, подлежим геенне огненной и сожжению. Нам христианам всегда надо помнить о делах греховности и в страхе служить Богу. Если дело воплощения было более великим, чем дело сотворения, то это вовсе не означает, что, как и все люди были созданы во время сотворения Адама, также все люди должны быть спасены во время воплощения второго Адама. Ибо покаяние и прочие благие дела не в состоянии очистить от грехов, если они не основаны на вере во Христа и на Его страданиях, которые были ради нашего спасения. А причина того, что не все спасаются, находится не в Боге, а в людях, ибо «если кто-то днем закрывает глаза и не видит солнца, то виноват в этом он сам, а не солнце»128. Ибо его сознание переполнено чувственными образами. Грех и зло есть движение вниз от Бога. Человек не только не преображает и не одухотворяет мира или природы, где он был поставлен священником и пророком, не только не подымает природу выше ее уровня, но и сам снижается, опускается ниже своей меры. И призванный к обожению, он уподобляется скотам бессловесным, потому что будучи призванным к бытию, он избирает небытие. Созданный из души и тела, человек в грехопадении утрачивает свою цельность, раздвояется. Ум его есть грубость, ибо переполняется земными и чувственными образами, вследствие чего даже само тело грубеет. Преподобный Исаак Сирин пишет, что «человек удивляется тому, сколь превосходна та слава, и как возвышен образ существования в том веке; и как ничтожна настоящая жизнь в сравнении с тем, что уготовано творению в новой жизни; и как, ради того, чтобы людям не лишиться этого блаженства по причине полученной ими от Бога свободы, когда они злоупотребили ею, Он по Своему милосердию изобрел второй дар, который есть покаяние, чтобы через него получали они обновление каждый день и им были оправдываемы на всякий миг. Причем Он установил покаяние вне времен и ограничений; оно не вызывает усталости, которая была бы сверх человеческой силы; напротив, оно происходит в разуме, воле и совести, а также в сердце страждущем и сокрушенном, так чтобы всякому легко было получить пользу от него - быстро и в любой момент. Не по какому-либо принуждению, и не против воли своей, и не без покаяния наследуют они ту будущую славу; но угодно было премудрости Его, чтобы по своей свободной воле избирали они благое и таким образом имели доступ к Нему. Все это - для того, чтобы они думали, что по праву получили это, хотя это всецело от благодати, и что это принадлежит им. Ибо и в этом препятствии, которое поставлено на пути, есть некая тайна премудрости Его - чтобы они были под его властью, насколько возможно. И хотя я говорю это по-человечески, все же допустимо говорить такое и тому подобное; впрочем, не так, чтобы Ему был неизвестен конец пути каждого из нас. Но причина того, что оно поставлено на пути и то, почему необходим был дар покаяния, если мы хотим быть подняты до Его мышления и Его предвидения, и что от того или другого из них должно родиться - все это сокрыто от знания всех людей»129.


Причина спасения людей состоит в воплощении Слова, но это не означает, что Ему следовало воплотиться в начале, чтобы спаслись и первые люди, ибо люди долгое время были движимы естественными законами и находились в естественных постыдных грехах. Во избежание грехов им были даны заповеди, но и после этого люди не оправдали себя. И вот пришел закон Нового Завета, дарующий нам способность спасения через Господа нашего Иисуса Христа. Это похоже на жизнь человека, ибо не сразу человек взрослеет, а проходит через детство, отрочество, юность и так до старости. И было бы бессмысленным давать людям великие Заповеди на заре человечества, в период возрастания, становления и несовершенства. Потому что, как и ребенок, сначала учит азбуку, потом писать и читать, а далее приобщается к премудростям, так и человечество сначала приобщалось к несовершенным законам, и постепенно возрастая и взрослея, дошло до великого и совершенного Нового Завета.


Греховность ангелов и людей от гордыни. Ангелы не спаслись, но люди могут спастись, ибо необходимо знать, что ангелы, в отличие от людей, не могут обновиться, ибо выбор следует за мнением, а ангелы имеют безызменное знание и мнение. По этой причине они без изменения выбирают добро или зло, следовательно, ангелы выбравшие зло остаются не прощенными и не спасенными. Ангелы могут учиться познавательно, а людям необходимо учиться чувствами. И если часть ангелов потерялась, то большая часть все же осталась, а если не спасся человек, то потерял все. Вочеловечение Логоса было реальной необходимостью:


Во-первых, надо отметить то, что любовь к Богу соответствует человеческому естеству и известно, что человек заблуждаясь, следует чуждым и ложным богам (т.е., обожествляет идолов, богатство, удовольствия, кумиров, собственною мудрость и т.д.). По этой причине Бог вочеловечился и стал видимым, чтобы мы познали единственного и истинного Бога. Первый человек желал обожится, но, будучи недостойным, не смог. Поэтому Бог стал Человеком и обожил его, ибо Петр говорит: «...дарованы нам великие и драгоценные обетования, дабы вы через них сделались причастниками Божественного естества»130. Один из великих христианских богословов II века Иереней сказал: «Сын Божий стал Сыном Человеческим, чтобы сын человеческий стал сыном Божиим»131. Эту мысль выразил также святой Афанасий Александрийский, сказав: «Бог вочеловечился, чтобы человек обожился»132.

Во-вторых, Сатана злословил, говоря, что будто бы человек зол и грешен по своему естеству, но Бог вочеловечился и показал данное нам Творцом доброе и безгрешное естество. Так как только Богу подобает творить, также только Ему подобает обновлять и прославлять, ибо Он создал человека из ничего, возобновил, отделив от тленности, и в конце прославит.


В третьих, Он, Создатель, вынес приговор и осудил Адама, по чьей вине Он воплотился и страдал, потом вынес решение и освободил его. Сатана победил плоть, а Бог той же плотью победил победителя, и это справедливо. По этой причине и более чем по этой причине, Божественное Слово приняло на Себя полное человеческое естество, в человеческом образе появилось на земле и спасло нас.


Слово Бога является образом сущности Отца, а человек образом подобия Отца, поэтому Логос вочеловечился и принял на Себя человеческий облик, ибо только Сыну было пристойно вернуть человеку усыновление. По этой причине Сын Бога стал Сыном Человека, чтобы сделать нас сыновьями Бога, чтобы по отношению к нам проявилась любовь Божия, согласно тому слову, что «так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного...»133. Ибо все, что ни просим мы от Него – получаем, и никакое благо не жалеет Он для нас, потому что «Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам всего?»134.


     В Божестве мы исповедуем одно естество, но говорим, что в Нем три Ипостаси. Обо всем, что относится к естеству и Существу Божества, мы утверждаем, что оно просто. Различие же Ипостасей признаем единственно в трех свойствах. Одна Ипостась не имеет причины Своего бытия и есть Отец. Вторая - имеет причину Своего рождения, т.е., родилась прежде времен от Отца, и есть Сын. Третья - имеет причину Своего исхождения, т.е., вечно исходит от Отца, и есть Дух Святой. При этом знаем, что эти Ипостаси неотступны одна от другой, нераздельны между собой, но соединены, и одна в другую неслитно проникают. Они соединены без слияния, ибо и в соединении остаются тремя Ипостасями, и вместе различны одна от другой без разделения. Ибо хотя каждая Ипостась Сама в Себе самостоятельна и совершенна и имеет Свое собственное свойство, Свой отличный образ бытия, однако же, три Ипостаси соединены сущностью и естественными свойствами и, так как не отступают и не удаляются от Ипостаси Отца, то суть и именуются Единым Божеством. Таким же образом и в Божественном, неизреченном и превосходящем всякий ум и понимание домостроительстве спасения нашего мы исповедуем два естества – Божественное и человеческое – в единой воплощенной природе одного из Лиц Святой Троицы, Бога-Слова, Господа нашего Иисуса Христа. Это не сблизившиеся и ипостасно соединившиеся между собой два естества, а естества соединенные в единой природе и одном Лице Христа, естества, которые сохраняются в целости и существуют поистине, как и их естественные свойства, ибо они соединены без слияния и различаются между собой без разделения. Как три Лица Святой Троицы соединены без слияния и различаются без разделения, без разлучения, без отчуждения, без рассечения, ибо мы признаем Отца и Сына и Святого Духа Единым Богом. Так и естества во Христе, хотя и соединены, но соединены не слитно, и хотя проникают одно в другое, но не допускают как изменения, так и слияния и превращения одного в другое. Ибо каждое естество сохраняет свое естественное свойство неизменным. Поэтому, хотя естества и различаются, но различение это не вводит разделения в единую и совершенную воплощенную природу и одно совершенное Богочеловеческое Лицо, ибо Единый Христос совершенен и по Божеству и по человечеству. Различение само по себе не является причиной разделения, но означает только то, что различается в соединении. В горячем угле, например, соединены два естества – огня и дерева, которые различимы друг от друга, потому что иное естество огня и иное естество дерева.


Как и три ипостаси Божества, хотя они и соединены между собой, нельзя назвать одною ипостасью без того, чтобы не допустить слияния и не уничтожить различия ипостасей, так и два естества во Христе, естественно соединенные между собой в одном Богочеловеческом Лице, невозможно назвать одним естеством, чтобы не стереть грань различия, но возможно называть единой воплощенной природой Логоса, единой природой Христа-Богочеловека, ибо в соединенном единстве различие не пропадает. И эта единая природа имеет в Себе как характерные отличительные свойства Божественного Сыновства Бога-Слова, коим она (природа) различается от Отца и Духа, так и имеет характерные отличительные свойства человечества, коими она (природа) отличается и от Матери, и от прочих людей. Воплотившийся Бог-Слово имеет в Себе и те свойства Божественного естества, коими соединен с Отцом и Духом, и те признаки человеческого естества, коими соединен и с Матерью, и с нами. И, наконец, различается воплотившееся Слово как от Отца и Духа, так и от Матери Своей, и от нас тем, что Оно одновременно и вместе есть Бог и Человек. Ибо это только мы придаем значение различительным свойством естеств единой Христовой природы. Поэтому исповедуем, что Он есть Единородный Сын Божий и по воплощению Он же Самый есть и Сын Человеческий, один Господь наш Иисус Христос. И чтим Его рождения: одно – от Отца, предвечное, которое выше всякой причины, слова, времени и естества, и другое – бывшее напоследок ради нас, по подобию нашему и превыше нас. Ради нас, потому что ради нашего спасения. По подобию нашему, потому что Бог-Слово соделался Человеком от Жены и родился во времени после зачатия. Превыше нас потому что родился не от семени, но от Духа Святого и от Святой Девы Марии превыше закона зачатия. И не проповедуем о Нем ни как о Боге только, лишенном нашего человечества, ни как о Человеке только, лишенном Божества, и ни как о Боге и Человеке в отдельности. Проповедуем, что Он один и тот же Бог и Человек, совершенный Бог и совершенный Человек, весь Бог и весь Человек, один и тот же всецелый Бог вместе с Плотию и всецелый Человек вместе с Божеством. Называя Его совершенным Богом и совершенным Человеком, выражаем этим полноту и отсутствие какого-либо недостатка в соединенных естествах; говоря же, что Он весь Бог и весь Человек, обозначаем единство воплощенной природы, и единичность и неделимость Богочеловеческого Лица. Исповедуем единую природу Бога-Слова воплотившуюся, согласно с учением блаженного Кирилла. Ибо Слово воплотилось полностью, но не потеряло своей невещественности и осталось неограниченным. По Плоти Оно ограничено, а по Божеству остается неограниченным, так как Плоть Его не распространилась в меру беспредельности Божества Его.


Григорий Богослов говорит, что «Христос весь есть совершенный Бог, но не все в Нем Бог, ибо Он не только Бог, но и Человек. Равным образом Он есть совершенный Человек, но не все в Нем Человек, ибо Он не только Человек, но и Бог»135. «Надобно также знать, - говорит Иоанн Дамаскин, - что хотя мы и говорим, что естества Господа проникают одно в другое, однако знаем, что проникновение принадлежит собственно естеству Божескому, ибо оно через все проходит и проникает, как хочет, а через него ничто (не проходит и не проникает). Оно сообщает свои совершенства Плоти, само оставаясь бесстрастным и непричастным страстям Плоти. Ибо если солнце, сообщая нам свои действия, само не делается причастным наших свойств, то тем более – Творец и Господь солнца136. Христос телесным образом сел по правую руку Бога и Отца, но о правой руке Отца говорим не в смысле места. Ибо, каким образом Неописуемый мог бы иметь правую руку, ограниченную местом? Ибо правая рука и левая принадлежат тому, что ограничено. Но под правой рукой Отца разумеем славу и честь Божества, в которой Сын Божий, как Бог и как единосущный с Отцом, находясь прежде веков, в последние дни воплотившись, пребывает и телесным образом, так как Плоть Его прославлена вместе с Ним; ибо Он вместе с Плотию Его приветствуется единым поклонением со стороны всякой твари»137.


Не смотря на то, что этот вопрос мы более тщательно рассмотрим в разделе «Историко-политический фактор», все же хочется добавить еще пару слов о христологической проблеме, которая спровоцировала первый значительный и продолжительный раскол в Христианском Мире. «На протяжении тысячелетия, - пишет о. Иоанн Меендорф, - от Собора в Халкидоне до падения Константинополя, над византийским богословским мышлением господствовала христологическая проблема в том самом виде, в котором она была определена в споре Кирилла с Несторием и в последующих дискуссиях и соборных постановлениях. Главным в этих спорах был вопрос о предназначении человека... Вопрос об «участии в жизни Божией» и «обожение» стоял, как необходимый фон, за шумным столкновением в V веке александрийской христологии с антиохийской. Если великие экзегеты Антиохии – Диодор Тарсийский, Феодор Мопсуестийский, Несторий и даже Феодор Кирский настаивали на полноте человечности исторического Иисуса, то они не понимают эту человечность не просто чем-то отличным от Божества, но мыслят ее «автономией» и персонализированной. «Обжившись», Иисус никак не мог остаться в действительности человеком; Он должен был оставаться просто сыном Марии, если Ему надо было быть несведущим, мучиться и умереть. Как раз это понимание человечности как автономии и привело симпатии нынешних западных богословов к антиохийцам, но оно же спровоцировало всплеск несторианства и раздор с Александрией. Ибо понятие «обожение» послужило там тем самым доводом, с которым Афанасий выступил против Ария: «Бог стал Человеком, чтобы человек мог стать богом». Великие каппадокийские отцы тоже разделяли этот аргумент, и именно этот довод Афанасия убеждал их, как и преобладающее большинство епископов Востока, в истинности Никейской Веры, несмотря на их первоначальные сомнения, относительно термина «Единосущный». Итак, в основном «Благая Весть» о пришествии новой жизни – человеческой, потому что является еще и Божественной, - выражена была свт. Кириллом Александрийским, а не в более рассудочном построении, которое оставил Несторий... Но Халкидонскому определению, пусть уравновешенному и положительному, недоставало той сотериологической, харизматической мощи, благодаря которой позиция Афанасия и Кирилла становились столь привлекательными. Политические и Церковные раздоры, личные амбиции, попытки императоров силой навязать Халкидонское определение, искаженные истолкования позиции Кирилла в монофизитском смысле, как и недопонимание решений Халкидонского Собора некоторыми склоняющимися к несторианству антиохийцами, усмотревшими в соборных постановлениях отречение от великого Кирилла, - все это спровоцировало первый значительный и продолжительный раскол в Христианском Мире. Понятно, что византийские императоры старались восстановить религиозное единство империи. Во второй половине V века они не раз пробовали прекратить раскол, уклоняясь от самого вопроса. И все эти попытки ни к чему не приводили, поскольку задача была серьезной, а страсти накалены до предела. Потому Юстиниан (527-565, Кодекс Юстиниана-528), последний великий римский император, вслед за рядом попыток достичь единства с помощью имперских узов, обратился к соборной процедуре... Пятый Вселенский Собор, созванный Юстинианом в 553-м году, одобрил уже совершенное Юстинианом посмертное осуждение «Трех глав» и, хотя Феодор был лично осужден как еретик и наставник Нестория, Ивы и Феодорита, которых Собор в Халкидоне официально принял как православных, сами эти деятели были пощажены, но их сочинения, направленные против Кирилла подпали под анафематизмы. Итак, авторитетность Халкидона была формально сохранена, но строго диофизитское толкование его решений было формально отброшено. Собор 553-го очень строго подтвердил единство субъекта во Христе (анафематизмы 2,3,4,5) и, следовательно, формально узаконил теопасхизм (анафематизм 10). Эта формула с тех пор пелась на каждой Литургии в гимне «Единородный Сын». Это песнопение приписывается самому Юстиниану. Анафематизм 13 одобрил «Двенадцать глав» Кирилла против Нестория, а анафематизм 8 оговаривал, что при употреблении кириллической формулы «единая воплощенная природа», слово «природа» следует понимать как Ипостась»138. Отец Иоанн продолжает, - «Антихалкидонская оппозиция была если не оправдана, то хотя бы понятна ее чисто христологическая почва во второй половине V века, когда этому способствовали упорные «антиохийские» толкования Халкидонского Собора в среде самой верхушки халкидонитов»139.


Будучи по существу своему консервативными дохалкидонские Древние Православные Церкви отвергли «кафолическое» измерение Халкидонского Собора. «Действительно, - пишет о. Иоанн, - в глазах халкидонского и нехалкидонского Православия кафоличность Церкви требует, чтобы единая Истина выражалась различными терминами... Однако все-таки до персидского и мусульманского завоевания эта трагическая разделенность христианского Востока не препятствовала наличию чувства определенного церковного и имперского единства. Обе стороны прибегали к насилию друг против друга, но обе же питали надежду на обращение своих противников»139. Этот раскол углублялся все больше и больше, вплоть до захвата турками Константинополя в 1453-м году. Под общим гнетом мусульман христианские народы, проживавшие на малоазийской части Османской империи – греки, армяне и ассирийцы – образовали некое подобие единого христианского сообщества, в котором как никогда проявились взаимоуважение, взаимопомощь, христианская любовь, смешанные браки, кровное родство и т.д. Эта идиллия единого христианского сообщества продолжалась вплоть до Геноцида армян, во время которого была уничтожена не только большая часть армянского населения, но и немало греков и ассирийцев.