Анатолия Афанасьевича Баталова посвящается Предисловие Данный сборник статей

Вид материала

Сборник статей

Содержание Мир или информация о мире?

Подобный материал:

• Сборник пьес «приключение эдуарда» Предисловие, 2449.39kb.
• Сборник статей Сборник статей о жизненном и творческом пути заслуженного деятеля искусств, 3958.9kb.
• Сборник литературно-критический статей, 963.73kb.
• Сборник статей Выпуск 3 Москва, 16 февраля 2007, 1294.42kb.
• Сборник статей под редакцией А. В. Татаринова и Т. А. Хитаровой Краснодар 2004 удк, 2633.96kb.
• Сборник статей и материалов, посвящённых традиционной культуре Новосибирского Приобья, 3550.79kb.
• Сборник статей преподавателей Кемгппк кемерово 2011 удк -373., 2280.86kb.
• Сборник статей / Под ред к. ф н. В. В. Пазынина. М., 2007, 2680.76kb.
• Сборник статей и фетв. М.: Издательский дом "Ансар", 3219.47kb.
• Сборник статей казань 2007 Редакционная коллегия: Кандидат философских наук, доцент, 7060.46kb.

Чемякина А.В.


Мир или информация о мире?

(О современных основаниях субъективного идеализма)


Современный этап развития цивилизации специфицирован как информационный. Отличительные черты такого общества – увеличение роли информации в жизни общества, возрастание доли связанных с ней коммуникаций, продуктов и услуг в валовом внутреннем продукте и создание глобального информационного пространства. Благодаря техническим средствам информация преодолевает все границы, оказываясь неподвластной никаким цензурам и регламентациям, ее количество растет в геометрической прогрессии. Современный демократический стандарт жизни предполагает равенство в доступе к информации, а ее массовость и доступность характеризуют основное направление развития современного мира.

Жизнь современного человека, наряду с предметно-вещной средой и отношениями, окружена и наполнена производством, распространением и потреблением текстов и сообщений, знаков и образов, т.е. процессами информационными. Подавляющее количество социальной информации поступает к человеку по каналам СМИ, которые представляют собой "субъективную реальность", влияние которой не менее значимо, чем объективной. Средство массовой информации определяется как средство "распространения информации, обращенной к массовой аудитории, доступное для этой аудитории и профессионально выстраивающее на промышленный манер само производство и распространение информации" (Ю.Н. Солонин). Компьютер и Интернет пытаются соединить в себе все виды информационных потоков, не только замещая их, но и выступая своеобразным универсальным транслятором (глобальная сеть, мировая паутина).

Различные аспекты жизни индивида и общества в новом информационном мире, ее парадоксы и противоречия, порожденные нарастающим доминированием "субъективной реальности", активно обсуждаются в философско-культурологических изданиях¹. В частности, указывается на неизбежное, но небезобидное по последствиям соединение растущих возможностей информационного общества с запросами массового сознания². Автор с обеспокоенностью указывает на ряд происходящих в этой связи процессов. Так, для большинства людей осмысление информации подменяется осведомленностью, сама информация быстро девальвируется, ее количество оценивается выше, чем качество, единая картина мира не складывается, а подменяется мозаичностью картинок.

Разделяя интерес к этой актуальной теме и соглашаясь с предложенными выводами, мне бы хотелось включиться в обсуждение и обратить внимание на ряд обстоятельств, порождающих усиление субъективизма в информационных процессах.

Сегодняшняя информационная вселенная предстает как безграничная и открывает для человека невиданные до сих пор возможности стать поистине всесторонне образованным. Но с другой стороны, фиксируется диспропорция между человечеством как совокупным производителем информации и отдельным человеком как ее потребителем и пользователем. Происходит "отставание человека от человечества" (М. Эпштейн). С каждым поколением на индивида приходится все более тяжелый груз знаний и впечатлений, накопленный за предыдущие века и годы и который он не в состоянии усвоить. Сумма информации, выработанная человечеством, отдельному человеку уже давно стала недоступной. Разрыв между знанием, информацией возможными и знанием, информацией реальными, усвоенными, интериорезированными существовал всегда, но в сегодняшнем мире он становится принципиально непреодолимым. Поэтому позиция индивида в современном информационном пространстве определяется не объемом получаемой им информации и способностью ее усвоения, а способностью и характером выбора информации и умением ее эффективно и продуктивно использовать. Возможно, на наших глазах происходит смена информационной парадигмы.

Если в доинформационном обществе индивид затрачивал способности, знания, усилия, время, активно осуществлял когнитивные действия, чтобы найти, извлечь и обладать той или иной информацией, то в современном мире информация лавиной обрушивается на индивида, он вынужден ограждать себя от ненужного знания, защищаться от информационного "мусора" и "шума".

В прежние времена познавательной интенции личности соответствовали доказательное знание о реальном мире, научные и исторические факты, объективные законы, вечные истины. Стремление к ним и их достижение ощущались как реальная жизненная возможность, реализуемая через индивидуальные и коллективные усилия. В мир знаний, объективных истин вела дорога, пусть долгая и тернистая. Такая познавательно-информационная установка закрепилась в европейском сознании в Новое время и просуществовала почти до конца ХХ века.

В современном информационном мире познавательная деятельность большинства меняется, она осуществляется как индивидуальное путешествие по безбрежному готовому (или приготовленному) океану разнообразнейших научных и политических новостей, исторических фактов и множеству к ним комментариев, официальных сообщений и частных мнений. Выбранная, отфильтрованная личностью информация, убедительные для нее сведения и сообщения собираются вместе и образуют сконструированный личностью мир, мир собственной правды и законов. Нередко подобная субъективная конструкция не нуждается в соотнесении с реальным миром на предмет соответствия, да и не может быть соотнесена. Современный человек чаще всего соотносит не информацию с реальностью, а информацию из нескольких источников между собой. Интересно, что в одном из учебников по журналистике сформулированы такие правила работы с информацией, поступившей даже от надежного источника, как "подтверждение ее, как минимум, из двух независимых источников и проверка незаинтересованности источника информации в ее содержании и т.п."³. Ни в приведенных, ни в десятке других указаний по проверке достоверности информации в работе журналиста не упоминается о соотнесении ее с действительностью.

В этой связи, одной из сложных теоретически и практически выступает ситуация отбора информации, ее дифференциации по степени пропускаемости в мир индивида, внутренний мир личности. Критерии оценки сведений и сообщений играют определяющую роль в этом процессе. Какой информации доверяет индивид, усваивая ее, используя ее в своем жизненном пространстве? На каком основании индивид отделяет необходимое знание и информацию от ненужных сведений или манипулятивных информационных воздействий?

Самым главным ориентиром в отборе и использовании информации во все времена выступала и выступает ее истинность. Среди огромнейшего массива знаний особенно выделяются знания результативные, обоснованные и надежные. Именно они ведут к поставленной цели, именно эти знания пытается добыть наука, именно в них заключается смысл любой познавательной деятельности человека. Что есть истина? В европейской традиции прочно утвердилась формула, восходящая своими истоками к Аристотелю: истина есть соответствие знаний действительности. Знания, точно воспроизводящие действительность, сведения, адекватные событиям, являются жизненно необходимыми для человека, на них он строит свою деятельность. (Истинные знания фундаментально значимы даже для профессиональных дезинформаторов, ибо вводить в заблуждение можно, только зная истинную информацию). Для человека, всегда и везде стремящегося к истине, наиважнейшей проблемой выступает поиск критерия истинности сведений и знаний, поиск способов отделения истины от заблуждения и лжи. Как известно, абсолютных таких критериев человечество до сих пор не открыло, и надо полагать, не случайно. Все используемые для этого критерии (очевидность, логическая непротиворечивость и даже практика) отягощены субъективностью, неотделимы от нее.

Установить истину трудно, а порой и невозможно не просто потому, что несовершенны критерии и способы проверки. В современных условиях обычный человек получает доступ к разнообразнейшей информации, которую проверить в принципе оказывается невозможно или, в лучшем случае, крайне сложно и долго. Например, телевизионные новости в течение получаса обрушивают на зрителя информацию о климатических катаклизмах в разных регионах планеты, о военных конфликтах и политических переворотах в разных странах, о триумфальных успехах театральных премьер и т.д. Воспроизводит ли и насколько адекватно воспроизводит подобная информация реальные события? Телевизионный репортаж из Греции освещает нам подростково-студенческие волнения, показывает горящие автомобили, разбитые витрины магазинов. А через несколько минут в эфире появляется интервью с туристами, прибывающими из Греции, которые утверждают, что ничего подобного они там не видели и удивлены задаваемыми им вопросами. Следом идет сообщение об очередном сенсационном археологическом открытии где-нибудь в Индонезии или Центральной Африке, и т.д. и т.п. Что из этой информации соответствует действительности? Индивиду, окруженному информационным океаном, не установить, является ли земля на горизонте реальной или это мираж распаленного воображения. Человеческое сознание попало в искусственно созданную им самим же ловушку. Можно предположить, что живи сегодня А.Шопенгауэр, он мог бы назвать свой главный труд : "Мир как воля и информация".

В современном мире лишь очень малая часть информации добывается самим человеком, его непосредственным опытом и последующим размышлением. Отражает эта информация обычные повседневные реалии, ближайшие жизненные условия и отношения. (Исключения составляют те субъекты познания, которые находятся на переднем крае событий научных, общественных и т.п.) В основном же человека окружает «вторая реальность», «субъективная реальность», влияние которой не менее, а чаще более значимо. В такой ситуации сегодня проходит жизнь каждого человека. В качестве иллюстрации сошлемся на исследование, проведенное в Торонто перед второй мировой войной. Тогда из всех слов, которые человек услышал в первые 20 лет своей жизни, каждое десятое слово он воспринял от какого-то центрального источника (церковь, школа, армия). А девять слов из десяти он услышал от кого-то, кого мог потрогать, с кем мог поговорить. Сегодня 9 из 10 слов человек узнает из «центрального» источника, и обычно они сказаны через⁴. Между индивидом и реальным миром возникла и стремительно увеличивается информация об этом самом мире, в действительности как завеса, плотно скрывающая его.

Искусство ХХ века, начиная с его первой половины, почувствовало и воспроизвело всю глубину возможных информационных мистификаций. На полотнах Магритта изображается комната, из которой в раскрытое окно виден чудный пейзаж, но окно нарисованное. За сорванным рисунком будет точно такой же. В романе В. Пелевина «Омон Ра» полет на Луну, транслирующийся по всем каналам связи, на самом деле является инсценировкой, о которой не подозревают даже участники проходящего полета. Голливудские производители кино давно уже освоили сюжеты о невероятных мистификациях с теленовостями во время предвыборных президентских компаний. Некоторое время назад на экраны вышел фильм- расследование итальянского журналиста Джульетта Пьеза, подвергший сомнению достоверность видеоматериалов, телерепортажей с места терактов в Америке 11 сентября. Но можно подвергнуть сомнению и сам этот фильм.

Нарастание влияния субъективной реальности превращает «вещь-для-нас» в «вещь-в-себе». Здоровый скептицизм все больше уступает место агностицизму, а истинность информации замещается ее убедительностью. В этом случае меняется вектор соотношения информации. Когда мы оцениваем информацию с точки зрения истины, то соотносим ее с реальностью, объективным миром. Когда же информация убедительна, то за основу оценки берется ее соответствие субъекту. Для субъекта информация убедительна, значит, он ей доверяет, он лишь надеется и ожидает, что она может быть истинной. Получатель различных сведений и сообщений соотносит их со своими представлениями, знаниями, с прошлым опытом, всем своим жизненным контекстом. Одна и та же информация оказывается убедительной для одного индивида и предельно неубедительной для другого. Из огромного информационного океана каждый выбирает и усваивает сведения по «своей мерке», тем самым до известной степени создает свой мир. Кредо субъективного идеализма получает дополнительное основание.

В гносеологическом аспекте соотнесение информации с действительностью всегда осуществлялось и осуществляется в научной деятельности. Достижение и формулирование истинного знания в науке выступает непреходящей целью, противостояние заблуждению и лжи абсолютно. В аспекте социально-жизненного функционирования информации подобной четкости нет, нет абсолютного значения истины, границы между ней и ложью нередко размыты. Индивида, вынужденного пользоваться подобной информацией, такая ситуация устраивает. Истины для человека могут быть нелицеприятны, тяжелы, поэтому он стремится обойти их, сгладить. Бывает, что ценностью представляется не истина, а ложь. «Тьмы низких истин мне дороже нас возвышающий обман», – писал А.С. Пушкин. Жизнь показывает, что истину часто не считают ценностью и жертвуют ею ради религиозных, политических, эстетических и других ценностей. «Нравственна ли ложь во спасение?», – вот тема многочисленных дискуссий и диспутов.

В жизненном пространстве человека основную роль играет не та информация, которую он проверяет, а та, которой он доверяет, которая для него убедительна, приемлема. Первым и лучшим исследователем этой проблемы был Френсис Бэкон. Выделенные им идолы (призраки), стоящие на пути человека к истинному знанию, воплощают определенные кривые зеркала, неправильность линз, сквозь которые человек воспринимает мир и сообщения о нем. Бэкон по существу занимался педагогикой, в том смысле, что он пытался помочь своим последователям двигаться к более разумным представлениям. Он показал, как легко могут искажаться и ограничиваться мысли и представления субъективным отношением к миру. Субъективизм имманентно присущ человеку, и не имеет значения, врожденная или социально сформированная такая особенность человеческого восприятия. Английскому философу Нового времени было важно указать на присутствие идолов в нашем сознании, чтобы мы учились укрощать их силу и влияние.

С одной стороны, идолы мешают человеку получить и сформировать истинные представления, с другой – их можно использовать, когда необходимо манипулировать сознанием и поведением человека. Идолы рода, пещеры, театра или рынка объединяют свои далеко не призрачные силы, когда надо придать информации убедительность, провести и закрепить ее в сознании человека. Всякая манипуляция сознанием есть взаимодействие. Объектом, жертвой манипуляции человек становится в том случае, когда он выступает как ее соавтор, соучастник⁵. Манипуляция – это не насилие, это соблазн, на который человек поддается. Соблазнителями и выступают, прежде всего, идолы (призраки), искажающее действие которых описывал Френсис Бэкон.

Прогресс человеческой истории выражается, прежде всего, в накоплении научных знаний о мире и росте технической оснащенности человечества. Это неизбежно удалило его от природы, между ним и природой возникла и продолжает расширяться, укрепляться стена «второй природы». Техническая мощь позволила человеку стать независимым от климата, расстояний, времени суток и даже земного тяготения. Одновременно происходит и информационная эволюция общества. Она обусловлена появлением различных носителей информации: письменности, книгопечатания, фото- и видеозаписи, информационно-кибернетической техники и т.д. По аналогии со «второй природой» мы можем говорить о «второй реальности», которая тоже отделяет его от первой, становится относительно независимой от действительности. Эта информационная стена мешает опереться человеку на критерий истинности. Ситуация заставляет человека, отбирая информацию по субъективным основаниям, выстраивать свой мир, творить свою реальность, пропускать в нее только те сообщения, которые соответствуют его жизненному опыту, его знаниям, особенностям его психики, его критическим способностям, его предрассудкам и эмоциональному состоянию. Поэтому в существовании человека в современном информационном пространстве так явно прослеживаются две тенденции. Первая выражает нарастающую субъективизацию отбора и использования информации, вторая – ослабление сопротивления индивида манипулятивному давлению различных источников информации.

В этой ситуации почти не хочется возражать Жану Бодрийяру, представившему достаточно убедительно свою концепцию симулякров и их тотального влияния на наш мир, сделавшему вывод о невозможности истины, как основы социального действия⁶.


________________

1. Кастельс Мануэль. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000.

2. Информационная эпоха: Мир – Россия – Урал: Мат-лы VII междунар. науч.-практ. конф. Гуманитарного ун-та. Екатеринбург, 2004. Т. 1, 2.

3. Третьяков В.Т. Как стать знаменитым журналистом: Курс лекций по теории и практике современной русской журналистики. М., 2004. С. 178.

4. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М., 2007. С. 93.

5. Шерковин Ю.А. Психологические проблемы массовых информационных процессов. М., 1993.

6. Бодрийяр Жан. Символический обмен и смерть. М., 2000.


Шеметов Г.А.

Преодоление биологического фундаментализмав современных гендерных исследованиях


Динамизм общественных процессов и изменение обстоятельств жизни людей в качестве теоретических последствий имеют возникновение новых социально-философских дискурсов, методологические основания которых должны быть внимательно проанализированы с целью выяснения их познавательного потенциала. Основное ядро проблем, характеризующих современную интеллектуальную ситуацию, связано с несколькими обстоятельствами. С одной стороны, усложняются способы теоретической концептуализации антропологических явлений в контексте отказа от метафизического мышления, которое на протяжении длительного времени предполагало их субстантивацию и необоснованную универсализацию. С другой стороны, традиционные теоретические модели общественной системы как внеположной тотальности, предписывающей абстрактным самотождественным индивидам линейные схемы функциональной адаптации, также обнаруживают свою несостоятельность. Междисциплинарные гендерные исследования в этом контексте представляют особенный интерес, поскольку, располагаясь на границах различных дискурсов, в концентрированном виде выражают актуальные для них эпистемологические, аргументативные и концептуальные переходы. Сегодня при исследовании феномена биологического пола и его культурных измерений приходится преодолевать сопротивление со стороны метафизических концепций, обосновывающих человеческое существование с точки зрения абстрактных схематизмов и представлений о неизменной сущности. Понимая под метафизикой принцип редукции многообразия социальных и антропологических опытов к единому и общему основанию, теоретически легитимирующему их качественную разнородность, необходимо осуществлять критическую экспертизу различных версий гендерной теории на наличие в ней элементов метафизического мышления, чтобы на этой основе появилась возможность артикуляции необходимых методологических и политических выводов.

Применительно к современным исследованиям в области гендера можно утверждать, что средства классического философского, социального или естественнонаучного знания не могут описывать их содержательную полноту и многомерную сложность, поскольку в методологическом смысле являются разновидностями метафизического редукционизма. Собственно, начальный период становления гендерной теории (прежде всего, эссенциалистские версии либерального и радикального феминизма) в полной мере отвечал указанным критериям определения метафизического способа мышления с присущими ему терминологическими и аргументативными стереотипами, поскольку обнаруживал установку на утверждение бинарных оппозиций и господство привилегированных терминов. Напротив, современная гендерная теория, столкнувшись с новыми биополитическими практиками, предложила нетривиальные интеллектуальные возможности для проблематизации альтернативных форм идентичности на основе критического переосмысления познавательных процедур метафизического типа.

Гетерологический характер современной гендерной теории позволяет концептуализировать феномен гендерно обусловленного тела как сингулярный опыт недиалектического различия. Можно утверждать, что, во-первых, данный метод отвергает любые варианты онтологии сущности, которые влекут когнитивную установку на репрезентацию бытия самотождественного человека как присутствия, признавая политическую ангажированность «объективного» знания о человеке как о природном, социальном или божественном существе, а, во-вторых, позволяет проблематизировать событие интерсубъективного взаимодействия как различающую коммуникацию, где невозможно присвоение или диалектическое отрицание Другого (основанное на гендерном бинаризме и фаллоцентризме как признаках традиционного метафизического мышления и дисциплинарных практиках модернистского общества) и где существование обосновывается изнутри структуры различий. Кроме того, в практическом плане, деонтологизируя гендерные схематизмы, гетерологический метод стремимся показать динамику нестабильного экзистенциального и идентификационного опыта в контексте разрывов идентичности и множественных властных инвестиций в актуальной исторической ситуации. Пространственно-временной континуум отношений между индивидами в этом случае будет описываться как ряд событий, где понятия «маскулинности» и «феминности» не даны изначально как трансцендентальные означаемые, но каждый раз конституируются тем или иным образом в игровом режиме саморазличения.

В рамках данной статьи требуется подвергнуть критическому переосмыслению одну из наиболее характерных и распространённых методологий – натуралистический редукционизм в виде дискурсов социобиологии и классического фрейдистского психоанализа как теоретических способов установления онтологически мотивированных связей между полом, гендером, желанием и сексуальностью, а также легитимации тех или иных версий гендерной политики в контексте различных типов социальности и производства субъективности. Для этого необходимо показать специфику аргументации соответствующих дискурсов, выявляя метафизические особенности их построения, то есть, в первую очередь, бинарную структуру используемых терминов (гендерная поляризация) и доминирование одного из них (фаллоцентризм). Данная работа необходима для того, чтобы утверждать возможность сопоставления указанных дискурсов с содержанием и методами классической гендерной теории (представленной эссенциалистскими версиями феминизма), заострив особенное внимание на проблеме гендерного бинаризма и фаллоцентризма как ее системообразующих концептуальных признаков и предмета преобладающего аналитического внимания. В конце концов, мы получим методологическую возможность определить контуры нетривиальной гендерной теории в качестве варианта постклассической научной и социально-философской рациональности, которая позволяет подвергнуть критике концептуальный аппарат классической (модернистской) гендерной теории, а также проблематизировать биополитические практики и пороговые формы идентификации в постсовременных обществах (транссексуальность, трансвестизм, трансгендерность, кибер-субъективность, миноритарные практики эротизма и т.д.), помещая их в обширный дискурсивный и политический контекст.