Geum.ru

История России с древнейших времен до конца XX века в 3-х книгах

Вид материалаКнига

Содержание


Глава 16. Два лика грозного царя: Россия в эпоху реформ и контрреформы середины XVI в.
§ 1. В канун царского венчания: политическая борьба и кризис власти в 20—40-е годы XVI в.
Подобный материал:
1   ...   55   56   57   58   59   60   61   62   ...   89

Глава 16. Два лика грозного царя: Россия в эпоху реформ и контрреформы середины XVI в.


В общественном сознании эпитет «грозный» неотторжим от имени российского монарха, первого в истории страны венчанного царя Ивана IV Васильевича. Изредка это прозвание давали его деду, первому «великому князю всея Руси» Ивану Васильевичу. Совершенно определенно бывал грозен, а порой лют Петр I, первый полноправный российский император. Но ни народная память, ни ученые труды не удержали за ними этого сурового и мрачного определения. Очевидны те события, после которых прозвище намертво приросло к имени царя Ивана. Разгул его массовых казней, опустошивших города и села России, пришелся, главным образом, на опричные и первые послеопричные годы. Эти годы занимают около трети того времени его царствования, когда Иван IV по возрасту реально исполнял функции монарха. Однако именно они врезались в память подданных «удобь подвижного» на опалы монарха, зарубежных современников, близких и далеких потомков. Российские авторы «бунташного столетия» видели одну из главных причин великой Смуты начала XVII в. во «вражьем разделении» общества и страны в годы опричнины. Ученые-историки XIX—XX вв. усматривали в ней то торжество беззакония и деспотического самодержавия, то неизбежную, «прогрессивную» в основе политическую борьбу за единство и централизацию государства. «Спокойные» же времена правления Ивана IV оставались в тени.

Но разве истинно и справедливо такое соотношение? Ведь именно в период реформ середины XVI в. уже территориально и политически единая Северо-Восточная и Северо-Западная Русь по всем решающим признакам превратилась в то, что ученые XIX в. предпочитали называть Московским Царством. Реформы на полтора столетия определили механизм функционирования российского общества и тенденции в его последующей эволюции. Какие причины и мотивы обусловили начало преобразований? Ответ надо искать прежде всего в событиях и процессах первой половины XVI в. Обратимся к ним.


§ 1. В канун царского венчания: политическая борьба и кризис власти в 20—40-е годы XVI в.


Эпоха Василия III на первый взгляд представляет почти идиллически спокойную картину политической и социальной жизни по сравнению с последовавшим царствованием Ивана IV. И современники, и потомки видели в ней прежде всего продолжение тех процессов, которые были начаты при Иване III. И в этом утверждении немалая доля справедливости.

Действительно, старший сын Ивана III и Софьи Палеолог как бы шутя, без особого напряжения и резких мер завершил территориальное объединение Северо-Восточной и Северо-Западной Руси. В 1510 г . прекратилось автономное государственное бытие Пскова, причем вся псковская элита была перемещена в центральные и юго-восточные уезды страны. В 1521 г . закончилась «самостоятельная» жизнь Рязанского великого княжения, которое, впрочем, находилось под реальным контролем Москвы еще с 60-х годов XV в. В смутные события лета 1521 г . (о них речь впереди) последний рязанский князь (близкий родственник московского государя) бежит из-под ареста в столице в родные места. Но вот что характерно: даже острейший кризис не дал ему сколь-нибудь серьезного шанса вновь закрепиться в наследственном владении — он находит убежище и скорое забвение в Литве.

Василий III продолжил дело отца в отношении старых и новых уделов. Первых, впрочем, досталось на его правление совсем немного. Волоцкое княжество Федора Борисовича в 1513 г . перешло в руки московского государя как выморочное. То же произошло с Калужским и Угличским княжениями: вслед за кончиной князей Семена (1518) и Димитрия (1521) владения унаследовал их старший родной брат, Василий III. Младший сын Ивана III, Андрей получил от брата завещанный отцом удел только в 1519г., когда ему шел уже 29-й год. У Василия III случались острые конфликты и с Юрием (вторым по старшинству сыном Ивана III от Софьи, главой Дмитровского удела), и с Семеном. Но эти столкновения никогда не превращались в открытое политическое противоборство. При наличии наследника у Василия III никто из братьев ни формально, ни реально не мог претендовать на московский трон. И хотя проблема сына-наследника оказалась для Василия III неожиданно острой, но даже до рождения Ивана IV на долю Юрия оставались лишь надежды ожидания.

Не случайно и то, что большинство братьев Василия III остались холостяками. Московский монарх совсем не стремился к наследственным уделам. Только князю Андрею — и то на 43-м году жизни, когда великий князь уже обзавелся двумя сыновьями — было позволено жениться. Припомним теперь и другие обстоятельства. По традиции удельные князья не обладали никакими внешнеполитическими прерогативами. Иван III наделил своих младших четырех сыновей намного скупее, чем то сделал в свое время Василий Темный. Удельные князья начала XVI в. были лишены полномочий чеканить свою монету, их имущественные права на часть доходов с Москвы и на владения в столице были ограничены. В их княжествах значительные слои местных феодалов служили великому князю, собственно удельные отряды исправно несли службу в составе российских ратей. Вот почему ни удельные князья, ни стоявшие за их спинами вассалы не представляли фактом своего существования прямой угрозы единству страны.

Ничего не меняли здесь вотчины служилых князей. Как и удельные, они имели собственных вассалов, обладали фискальными и судебными правами над тяглым населением княжения, выдавали жалованные грамоты. Они посылали на военную службу по распоряжению великого князя своих ратников отдельными полками. Их владения, как правило, были наследственными, но скромными по размеру. В центральных, юго-восточных и верхневолжских уездах служилых князей ко времени правления Василия III уже не осталось, за единичными и притом не из местных родов исключениями. Их было немало в юго-западном пограничье. Крупнейшие служилые княжества принадлежали потомкам эмигрантов из Москвы, — князьям B.C. Стародубскому (внуку И.А. Можайского) и В.И. Шемячичу (внуку Дмитрия Шемяки). Первое из них досталось Василию III в 1518г. как выморочное, княжение же Шемячича было ликвидировано после его ареста весной 1523 г .

Легкость, с которой великий князь решал упомянутые конфликты, демонстрирует обширность личной власти московского монарха. Недаром один из его придворных роптал в частных беседах на то, что великий князь не любит противоречащих ему, а все дела решает, «запершись сам-третий у постели». В унисон этому австрийский барон Герберштейн был поражен тем «рабством», которым российский государь «одинаково гнетет» и самых знатных лиц страны, и рядовых Дворян. Было бы ошибкой, однако, думать, что его личная власть была абсолютно неограниченной. Помимо письменного права, существуют правовые обычаи и традиции, закрепленные практикой политической жизни. Именно в годы правления Василия III совет при монархе (Боярская дума) обретает в полной мере характерные для XVI—XVII столетий черты. Дума становится соправительствующим при монархе органом единого государства, обладая законосовещательными, судебными и координирующими в сфере дипломатии, военного и административного управления функциями. Пожалования в думный чин осуществлял великий князь. Но его предпочтения ограничивались естественно сложившимся представительным характером совета. Великий князь подвергал опале отдельные персоны, целые группы знатных воевод, но в совете почти всегда были представлены князья суздальские, ярославские, оболенские, ростовские, стародубские, тверские (все — Рюриковичи, как и московская династия), князья Гедиминовичи и старомосковские с XIV в. боярские роды (Захарьиных-Юрьевых, Морозовых, Плещеевых, Челядниных и т.п.).

Важные изменения претерпел государев двор. В удельную эпоху он объединял почти всех феодалов того или другого княжения. Уже при Иване III ситуация стала кардинально меняться: в государев двор включалась (на разных основаниях и в разной форме) главным образом элита — высшая и средняя. Этот порядок закрепился в правление Василия III. Боярская дума была наиболее значимой частью государева двора, структура которого (дворовые чины и сословно-статусные группы двора) начала усложняться, а численность возрастать. Здесь и возникали главные разломы соперничества благородных сословий России.

Первый из них — борьба родственно-клановых по преимуществу группировок знати за влияние на великого князя, за наиболее значимые позиции в Думе, во дворе, в командовании войсками, в управлении на местах. Именно в этой среде получила распространение практика местничества. Назначения на важные военные и гражданские должности соподчиненных лиц регулировались происхождением и значимостью службы их предков. Монарх не мог в противоречии со складывающимися правилами выдвигать фаворитов — их путь наверх мог быть только в обход той системы государственных учреждений и постов, где норм местничества избежать было нельзя.

Политические амбиции, престижность, материальные мотивы порождали противоречия и борьбу внутри знати. Но в отличие от предшествующей эпохи принципиально изменился ее статус по отношению к носителю высшей государственной власти: вассальные связи (как правило, персональные) уступали место унифицированному подданству. Это, а также наследственность статуса должны были скреплять формирующуюся московскую аристократию общностью корпоративных интересов, потенциально оппозиционных монархической власти. Отчасти так оно и было, вот почему и Иван III, и Василий III легко могли менять лиц, но не принципы существования знати в государстве. И все же — особенно в сравнении с Великим княжеством Литовским — московская аристократия обладала заметно меньшим политическим весом. Объяснений тут будет немало. Существенно, что российская знать как сословная группа не имела права решающего голоса в налоговой системе — этот важнейший рычаг был целиком в руках монарха и его окружения. Принципиально и то, что почти все земли и княжения включались в состав единого государства в результате военных акций или политического давления. Поэтому, как правило, оказывались разрушенными или сильно подорванными прежние социальные связи местной верхушки со служилыми землевладельцами; за спиной московских аристократов не было иной вооруженной силы, кроме собственных военных холопов-послужильцев. Вот почему внутренние конфликты в среде знати выливались в форму дворцовой борьбы.

В годы правления Василия III ясно обозначился еще один разлом противоречий, — между элитой и служилыми детьми боярскими. Они, несомненно, были обязаны прежде всего экономическим и социальным факторам: слишком несоразмерным тяжести интенсивной военной службы было обеспечение рядовых дворян землей и деньгами. Явное неравноправие наблюдалось в способах и размерах пожалований.

Элита, верхушка наследственного провинциального дворянства получали кормления (с практически неограниченными возможностями для злоупотреблений), значительная часть служилого люда пробавлялась денежным жалованьем из казны, весьма скромным и выплачивавшимся на протяжении всей служебной биографии всего несколько раз. Члены государева двора владели, как правило, наследственными вотчинами, куплями, а также поместными землями, притом в разных уездах страны. Рядовая мелкота служила обычно с некрупных поместий и была лишена или утратила земли на вотчинном праве. Более того, значительная часть небольших поместных владений не обладала широким судебно-административным иммунитетом. Так что и сами помещики, и зависимые от них крестьяне подпадали под юрисдикцию наместников и волостелей. Если к сказанному добавить противоречия между служилым дворянством разных регионов, то картина социальных напряжений в господствующем классе будет почти полной.

Противоречия в среде «благородных сословий» вовсе не означали их автоматической трансформации в факты политической борьбы. Сцена политического действа при Василии III несколько увеличилась, поскольку в нее оказались вовлеченными более широкие круги государева двора. В этом раскладе сил великий князь был искушен: на рубеже двух столетий он блестяще завершил «академическое образование» в данной области. Полученных тогда умений, наработанного опыта за первые годы правления с лихвой хватило до конца жизни. Случайно или нет, но практически постоянно в опале были персоны из ведущих родов титулованной и нетитулованной знати, притом так, что соотношение сил разных кланов существенно не менялось. До поры до времени разрешались и социальные неудовольствия: фонд поместных раздач в центральных и поволжских уездах как-то незаметно, но постоянно рос. Острых проявлений борьбы за власть в годы правления Василия III не видно. И тем не менее два обстоятельства сулили перспективу грядущих потрясений.

Самая болезненная точка — длительное отсутствие наследника. Василий III женился впервые, как мы уже знаем, в сентябре 1505 г . на Соломонии Сабуровой, представительнице старого боярского рода. Брак оказался неудачным в главном предназначении: детей у супругов не было. В первой половине 20-х годов проблема наследника у монаршей четы обострилась до предела. События лета 1521 г . наглядно показали, сколь переменчива фортуна и даже суверену не дано знать его ближайшей судьбы. При отсутствии наследника главным претендентом на московский престол автоматически становился князь Юрий. С ним у Василия III отношения сложились неприязненные: известно, что и сам удельный князь, и его окружение были под бдительным присмотром осведомителей. Переход к Юрию высшей власти в стране вообще сулил масштабную перетряску в правящей элите России. Ведь за Юрием в столицу потянулось бы из Дмитрова и его окружение.

Единственным выходом из создавшейся ситуации для Василия III стало расторжение брака с Соломонией. Обсуждение этого вопроса началось за несколько лет до осени 1525 г . и, возможно, по инициативе некоторых членов Боярской думы. По строго соблюдавшейся традиции второй брак православного христианина в России становился возможным только в двух случаях: смерти или добровольного ухода в монастырь первой жены. Соломония была здорова и, вопреки официальным сообщениям, не собиралась добровольно перейти в обитель «невест Христовых». Опала на нее и насильственный постриг в конце ноября 1525 г . завершили этот акт семейной драмы, надолго расколовший русское образованное общество.

1525 год был насыщен тяжелыми событиями разного рода. В январе—феврале по политическим мотивам состоялись следствие, суд и казни ряда лиц из придворного окружения, был привлечен и знаменитый ученый монах с Афона Максим Грек \Триволис), осужденный в мае — и вряд ли справедливо — уже церковным соборным судом якобы за еретические ошибки. Затем из-за засухи многие районы постиг неурожай. В таком контексте недобровольный постриг Соломонии только обострил общественную реакцию.

В январе 1526 г . великий князь, которому вот-вот должно было исполниться 47 лет, сочетался вторым браком с молодой княжной Еленой Глинской «лепоты ради лица и благообразия возраста, наипаче же целомудриа ради». Ее отца не было в живых, а родной дядя, знаменитый на всю Европу воин, послуживший Германской империи, Ордену, Литве и России, князь Михаил Глинский находился в заточении. Фактический правитель при литовском великом князе Александре, он был отстранен от власти Сигизмундом I. Неудачный заговор против него заставляет Глинского в 1508 г . бежать в Россию со всеми родственниками, друзьями, подручными шляхтичами. Он был душой русских походов 1512—1514 гг. на Смоленск, претендуя как будто на особый статус Смоленщины в составе России под своей властью. Василий III решил иначе, князь Михаил был арестован, уличен опять-таки в заговоре и в намерении бежать — теперь уже в Литву. Брак племянницы помог ему выйти из политического небытия.

Второй брак также не сразу имел счастливый исход. Долгожданный наследник появился на свет лишь в 1530 г ., 25 августа, в день апостолов Варфоломея и Тита (юродивый Дементий предрекал Василию III, что у него родится «Тит — широкий ум»), отмеченный, по свидетельству новгородской летописи, небывалой грозой. Крещен был ребенок в Троице-Сергиевом монастыре игуменом Троицкого монастыря в Переяславле Даниилом и двумя старцами — троицким Ионой Нуриевым и волоцким Кассианом Босым и наречен во имя усекновения главы Иоанна Предтечи Иоанном. Так в блеске молний и раскатах неудачного похода русских ратей на Казань страна обрела будущего государя, первого российского царя Ивана Васильевича. Поход на Казань упомянут не случайно. Второе обстоятельство, грозившее России крайними затруднениями, заключалось в принципиальном ухудшении геополитического положения страны.

До сентября 1514 г . дипломатия России развивалась успешно сообразно задачам, сформулированным еще в конце XV в. Главным был конфликт с Литвой. Как и ранее, наступающей стороной была Россия, пытавшаяся использовать в своем интересе вероисповедные и политические конфликты в правящих кругах Литвы. Взятие Смоленска в конце июля 1514 г . стало пиком российских успехов. 8 сентября московские рати потерпели жестокое поражение от литовских войск, причем в плен попало несколько сотен дворян, включая главных воевод и многих знатных лиц. Победа литовцев под Оршей сразу и притом резко ослабила позиции России. Впрочем, ситуация начала постепенно меняться в неблагоприятную для России сторону еще до осени 1514 г .

Успехи на западе обеспечивались во многом безопасностью южных и юго-восточных границ России. Но после окончательного разгрома Большой Орды в 1502 г . союз с Россией потерял для Крыма былую притягательность. Хотя престарелый хан Менгли-Гирай не перешел сам к вражде с Москвой, он уже не всегда полностью контролировал ситуацию: в 1508 и 1512 гг. крымские царевичи с большими отрядами нападали на русское пограничье. Смерть давнего союзника Ивана III в апреле 1515 г . стала точкой отсчета в смене курса крымских ханов. Менялась ситуация и в Казани. Посаженный «из рук» московского государя Мухаммад-Эмин уже в 1505 г . спровоцировал антирусское выступление. Позднее отношения были урегулированы, но позиции антимосковской «партии» в Казани при поддержке Крыма заметно усилились, особенно после смерти в декабре 1518 г . Мухаммад-Эмина, на котором прекратилась династия местных ханов.

Ареал дипломатических контактов на западе при Василии III расширился, а главное, они приобрели более регулярный характер, прежде всего в сношениях с Империей, Данией, Тевтонским орденом. Главная стратегическая задача — действенный союз против Литвы и, соответственно, Польши — выполнена не была. Предварительный текст договора с Империей был дезавуирован императором в конце 1514 г . К тому же, после Венского конгресса 1515 г ., на котором Габсбурги урегулировали главные конфликты с Ягеллонами, принципиально изменилась геополитическая ситуация в Центральной и Юго-Восточной Европе. Империя теперь стала посредницей в русско-литовских переговорах, склоняясь более к поддержке литовской стороны. Ее интерес заключался не просто в переключении главных усилий России на юг: существенно важным было втянуть ее в открытую конфронтацию с Османской империей. Но это вовсе не входило в число реальных российских интересов.

В целом безрезультатными для России оказались соглашения с Тевтонским орденом. Впрочем, здесь, быть может, российская сторона не была пунктуальна в выполнении всех своих обязательств. Как бы то ни было, союзные договоренности с Данией (в 1516 г . и в конце 20-х годов) не были также реализованы. В 20-е годы XVI в. стали регулярными и интенсивными связи России с Ватиканом. Это, кстати, отразилось в несомненном интересе европейских ученых и политиков к далекой христианской державе. Никогда ранее не писалось и не издавалось так много разного рода сочинений о России, притом сочувственных к ней, что вполне объяснимо. За активностью «римского архиепископа» проглядывались вполне весомые политические и конфессиональные мотивы. Вновь реанимировалась идея унии, животрепещущая для Рима в период первых, отозвавшихся по всей Европе шагов протестантизма. И, конечно, римский первосвященник не менее Габсбургов и других монархов был кровно заинтересован в активном вовлечении России в антиосманский союз. Это было сверхактуально, что показало полное поражение венгров от турок под Мохачем в августе 1526 г .

К тому же у России были, как будто, свои причины откликнуться на призывы к борьбе с исламской угрозой. В конце 10-х годов нападения с юга стали частыми. В самом начале 1521 г . в Казани произошел переворот: московский ставленник, касимовский хан Шах-Али был свергнут, трон занимает Сахиб-Гирай, младший брат крымского хана Мухаммад-Гирая. Все началось с болезненных, но по большому счету не опасных набегов отрядов из Казани, а завершилось катастрофой в июне—июле 1521 г . Крымская рать во главе с ханом форсировала Оку, разбила одни московские войска и обошла другие, ворвавшись в самый центр страны. Грабежу подверглись ближайшие к столице села, монастыри, сам Василий III бежал из Москвы в Волоколамск. Страхи были так велики, что даже в Пскове ждали татар. Великий князь был вынужден дать обязательство с собственной подписью об уплате выхода в Крым. Только хитростью этим документом удалось овладеть наместнику в Рязани у возвращающегося хана. Материальный урон, особенно по числу уведенных в плен и затем проданных в рабство русских людей, был чудовищен.

Не замедлили и политические результаты: в опалу попали почти все главные воеводы, здесь и завязка последнего конфликта с Шемячичем. Не сразу были оценены стратегические последствия, а они были тяжелы. Прежде всего, Россия лишалась свободы рук на западе — ее усилия здесь отныне лимитировались степенью военной угрозы с юга и востока. Во-вторых, существенно изменился уровень затрат на военно-оборонительные акции по южной и восточной границам. Теперь одна или две рати из пяти полков каждая ежегодно находились в крепостях южного порубежья с весны и до поздней осени. В-третьих, выяснилось, что тесный военный союз Крыма, Казани и Ногайской Орды представляет грозную опасность для России, даже для ее независимости. Объективно в спектре международных интересов России главными стали отношения с государствами-наследниками «злыя мати Золотой Орды». На десятилетия и века вперед эта многотрудная и очень дорогая забота потребовала огромных затрат на военные цели, терпеливой и последовательной дипломатии, неуклонной колонизации, крепкостоятельства и веры в успех.

Конечно, цели в отношении Крыма и Казани различались. Наступление на Крым было тогда немыслимым. Необходимо было сочетание активной обороны и искусной дипломатии, что было особенно трудным: крымские правители уверенно полагали, что в Казани должен находиться представитель только их династии. Казанское ханство обладало меньшим потенциалом, чем Крым, было достижимо для русских ратей. Задачей российских политиков становилась поддержка прорусски ориентированной местной элиты, правление московского ставленника на ханском престоле, наряду с укреплением восточных границ. По записям разрядных книг (они фиксировали военные назначения по всему государству) почти физически ощущаешь, как прогибались под набегами казанских ратников линии крепостных гарнизонов в этих регионах. Если, к примеру, в 1519г. упомянуты воеводы лишь в Мещере, то после 1521 г . фигурируют обычно пять-шесть крепостей с поименно названными военачальниками. Масштабные походы русских армий (на судах и конных) на Казань в 1524 и 1530 гг. оказались в целом безрезультатными. После первого не произошло серьезных политических перемен в Казани, перевод международного торга из-под Казани в Нижний Новгород завершился провалом. В 1531 г . произошла смена ханов: московский ставленник Джан-Али (младший брат Шах-Али) занял казанский трон и усидел на нем до 1535 г . Но не следует обольщаться. При нем, к примеру, московские дипломаты тщетно добивались возврата нескольких десятков пищалей, которые были утрачены в дни осады 1530 г . Власть Джан-Али была непрочной. С Казанью Василию III явно не везло.

В таких условиях идти на риск открытой конфронтации с «блистательной Портой», как того добивались западные дипломаты, при далеких и ненадежных союзниках было бы верхом безумия. В Стамбуле находился один из рычагов, пусть и сомнительный, воздействия на Бахчисарай (крымский хан, как известно, был вассалом султана). Кроме того, это привело бы к активному вмешательству Турции в дела всего региона в стремлении создать под своей эгидой мощное исламское образование с антироссийской направленностью.

Василий III неожиданно и тяжко заболел поздней осенью 1533 г ., во время традиционного охотничьего объезда. Он умер в своих покоях в Кремле в ночь с 3 на 4 декабря 1533 г ., на 55-м году жизни. Его наследнику шел только четвертый год, великой же княгине было вряд ли более 25 лет. Так нежданно остро возникла проблема преемства верховной власти. Хотя, казалось бы, московский государь подготовился к этому еще в августе 1531 г ., когда наследнику исполнялся год. Тогда в связи с этим в Новгороде и Москве воздвигли обетные деревянные храмы (они строились за один день), братья Василия III, удельные князья Юрий и Андрей подписали новые договора, в которых обязались «не искать» под Василием III и его сыном великого княжения, юному великому княжичу приносилась присяга. Но теперь, вослед за кончиной великого князя началась борьба за власть. Обязательства стоили немногого, уже через неделю по решению Боярской думы был арестован Юрий — он стал переманивать на свою сторону бояр. Вообще, совет при государе (мы сейчас не говорим об изменениях в его составе) оказался эффективным государственным институтом. 30—40-е годы XVI в. изобиловали непримиримыми политическими столкновениями — проигравшие, как правило, довольно быстро завершали земной путь в заточении. Случился даже мятеж старицкого удельного князя Андрея в мае 1537 г . И тем не менее все эти внутренние конфликты не поставили ни разу под сомнение территориальную и государственную целостность страны. За исключением попытки Андрея никто не покушался формально на прерогативы малолетнего великого князя Ивана IV. Более того, в годы так называемого боярского правления (этими словами историки традиционно обозначают данное время) не просто продолжено многое из того, что начинали Иван III и Василий III (в частности, были уточнены нормы испомещений служилых людей). Кое-что в государственном строительстве было начато заново. В ряде уездов вводились местные органы (губные избы), которым передавались из-под юрисдикции кормленщиков-наместников и волостелей дела о разбоях. Здесь предвосхищались два элемента будущих перемен: сокращались судебные функции кормленщиков по делам высшей юрисдикции, новые учреждения комплектовались на принципах представительства от местных сословных групп, дворянства в первую очередь.

Противоречия, несомненно, обострились. Ожесточенная борьба шла за представительство в Боярской думе, за прямое влияние на мальчика-государя, особенно после неожиданной смерти Елены Глинской в апреле 1538 г . (ее, возможно, отравили), за престижные и материально значимые наместничества. Усилились местнические споры, возросла бесконтрольность в земельных и иных пожалованиях. Так обстояли дела в элите. Куда опаснее было постоянно растущее недовольство правящими группами со стороны общества. Жалобы на насилия кормленщиков выплеснулись на листы летописей и публицистических сочинений. Максим Грек создал — на века вперед — словесный образ России в виде женщины в черном вдовьем платье, сидящей на распутье дорог и окруженной дикими зверями. Имя ей — царство, но правят и властолюбцы и славолюбцы, которые совсем не пекутся благе подданных. Такой неутешительный взгляд на ход дел в единственном православном государстве разделялся многими мудрствующими. Но и для рядовых воинников, а также простецов характерна неудовлетворенность сложившимис порядками. Это прямо выразилось в ряде документов, выступлений дворян, горожан, имевших несомненную политическую окраску.

И было еще малоприятное обстоятельство — дальнейшее ослабление международных позиций России. В «незнаменитой» войне с Литвой в 1534—1537 гг. пришлось уступить кое-какие города и территории. Но главное — понадобились большие материальные и людские ресурсы для укрепления крепостей по западной границе. В годы правления Елены Глинской крепостное строительство вообще приобрело особый размах, что, однако, не гарантировало военных успехов. Правда, широковещательный поход крымского хана Сахиб-Гирая летом 1541 г ., целью которого, по его заявлению, было «пленить» всю землю Русскую, а самого великого князя «впрячь в соху и заставить сеять золу», провалился. Но главной болью, основной заботой стала Казань, после того как в 1535 г . был убит московский ставленник. Практически замерли отношения с теми европейскими странами, с которь ми ранее они шли интенсивно. Взаимосвязь внешнеполить ческой слабости и внутренних напряжений стала очевидностью.