Лекция №2
| Вид материала | Лекция |
- «Социальная стратификация и социальная мобильность», 46.19kb.
- Первая лекция. Введение 6 Вторая лекция, 30.95kb.
- Лекция Сионизм в оценке Торы Лекция Государство Израиль испытание на прочность, 2876.59kb.
- Текст лекций н. О. Воскресенская Оглавление Лекция 1: Введение в дисциплину. Предмет, 1185.25kb.
- Собрание 8-511 13. 20 Лекция 2ч режимы работы эл оборудования Пушков ап 8-511 (ррэо), 73.36kb.
- Концепция тренажера уровня установки. Требования к тренажеру (лекция 3, стр. 2-5), 34.9kb.
- Лекция по физической культуре (15. 02.; 22. 02; 01. 03), Лекция по современным технологиям, 31.38kb.
- Тема Лекция, 34.13kb.
- Лекция посвящена определению термина «транскриптом», 219.05kb.
- А. И. Мицкевич Догматика Оглавление Введение Лекция, 2083.65kb.
ЛЕКЦИЯ № 1.2
Люди, которые критикуют утопии, они еще готовы смириться с тем, что человека лишают права действовать , как он хочет (действия, не предусмотренные регламентом). а самая страшная цену, которую приходится платить обитателям утопии – это отказ от морального выбора, отказ от понимания между добром и злом (это заранее уже предопределено). И эта цена представляется слишком невыносимой. Два слова о романе Хаксли «О дивный новый мир» 1932г.: важно понимание того, кто какой персонаж. из всех антиутопий, антиутопия Хаксли наименее пугающая, она не кровожадная. там описывается намного далекое будущее, которое не такое пугающее, как, например, у Оурела. У Хаксли Мир описан, как идеальное государство отдаленного будущего. И все уже давным-давно преодолено. и вот
эта вот жажда людей действовать по собственному желанию, а не ходить по отмеченной табличке, это желание давно вытравлено. Людей там делают из пробирок, изготовляют на конвейере, заранее вкладывая в низ все качества, которые будут необходимы для того, чтобы они функционировали правильно, как правильные члены общества. Люди, которые на несколько каст, названные по буквам греческого алфавита. От альфы до эпсилон, эпсилон - это уже полулюди, полуживотные, которые предназначены для того, чтобы убирать грязь, заниматься черными работами. Это низшая каста, на плечи которой ложится все самое трудное. (У. Т. Мора у него каста рабочих занимается убийством животных, забоем скота. чтобы обычные граждане (у тех - даже нет гражданства) не прикасались к этому. Иначе те, кто занимается забоем скота, рано или поздно начинает к этому нормально относится). У Хаксли не ясно: это и утопия и антиутопия – 2 стороны одной медали- то, что является счастьем для одного, для другого – кошмар. не выяснено описание ли это идеального общества или его критика? Исходя из судьбы главного героя, который в конце погибает - это антиутопия, но тот же самый Хаксли в конце жизни написал утопию – «Остров»- т.е. он не был антиутопистом по своему складу, прост то общество, которое он описал в «дивном новом мире» ему не нравилось. Он там развил те тенденции, которые наблюдал в современной ему действительности (это те правила и ценности, которые в реальности существовали существуют до сих пор, он просто из усугубил, довел до абсурда). Соответственно, люди изготовляются в пробирках, каждый занимается своим делом, все регламентировано. И в этом мире люди действительно счастливы, и если у них возникает хоть малейший дискомфорт, они принимают наркотик, который называется сома, который не вызывает физиологического привыкания и разрушений, он просто служит таким психотропным препаратом, который поддерживает состояние удовольствия. И некоторым кастам зарплату выдают не продуктами, а сомой. Вся жизни строится на пословицах и поговорках, которые они заучивают еще в детстве и потом на каждый случай им приходит на ум какое - то умное высказывание («"Сомы грамм -- и нету драм"»). У людей действительное есть все основания быть счастливыми, существует довольно много времени для развлечений : любят горы (экологические проблема тоже все решены) , «ощущательно» кино; летание на дельтапланах в резервацию: резервация существует для того, чтобы продемонстрировать, что было бы, если бы не было дивного нового мира (это страшилка для тех, в ком шевельнется сомнение). Там живут северо - американские индейцы (не захотели вступить в ДНМ, они предпочти свободу и одновременно предпочли естественную смерть, старость, болезни, голод, конфликты). Сомнение может быть только у касты альфа (особенно альфа +), так они меньше всех подвержены воздействию, им присуща доля импровизации, они и внешне меньше похожи друг на друга, чем другие касты, которые просто –напросто клонируют, это удобно (например, весь завод из касты гамма и действуют, как единый организм – одинаковые движения и реакции). Из касты альфа (их меньше всего)- ученые, политики, воспитатели. Только у них есть зачатки духовной жизни. У них даже может возникнуть фантазия написать стихи, и никто за это в тюрьму не посадит ( есть мера пресечения - ссылка на острова на севере, где миниутопия). Что касается резервации, то там чудом оказался ребенок женщины из нового мира (деторождение пресечено, все стерилизованы, кроме 10%...это материал для пробирок…семья под запретом (каждые три месяца надо менять партнера), продолжение рода тоже- это табуированная лексика). Женщина забеременела от директора инкубатория (который руководит созданием людей). Эту даму забыли в резервации (ее не потеряли, т.к. все взаимозаменяемы), индейцы приняли, но презирали…она ничего не умела и не хотела учиться. Вместо сомы нашла там суррогат и стала алкоголичкой. Чтобы зарабатывать стал проституткой местной, за что ей приносили еду. И ее сына воспитывали индейцы, а потом его чудом нашли. Он стал диковинкой в ДНМ, показывали везде, и ему пришлось встречаться с высшими чинами.
Один из них в беседе с Джоном пытается объяснить ему, что «дивный новый мир» - это лучшее, чем та дикая жизнь в резервации. Джон – это уникальный человек. В каком-то замшелом сундуке у индейцев он нашел 2 книги. И по ним он научился читать. Эти 2 книги – Библия и одна пьеса Шекспира. И человек с таким культурным багажом… он представлял себе людей… Он мечтал вырваться из этой резервации. Потому что его мать рассказывала ему об этом «чудном мире», где все чисто, где люди летают на летающих машинах, где не голодают, где от людей плохо не пахнет. Она до конца жизни мечтала туда вернуться, мечтала, что ее найдут. И Джон мечтал об этом «чудном новом мире». То есть «ч.н.м.» - это цитата из «Бури» Шекспира. Это восклицание Миранды. Если вы помните «Бурю» Шекспира, там описывается волшебник Просперо, где живет его дочь Миранда. Она никогда не видела других людей, кроме своего отца. На острове живут духи, которые подчиняются Просперо. И когда прибивает корабль, потерпевший кораблекрушение, и оттуда выходят люди, оборванные, грязные, агрессивные, жадные, потому что они там рвут из рук друг у друга последнюю фляжку вина, она на них смотрит с восхищением и говорит: «О! Дивный новый мир, где обитают такие люди!» То есть ее мечтой, ее утопией является «старый свет». Утопия и антиутопия – это взаимопересекающие понятия.
«Дивный новый мир» - это восклицание наивного существа, который не ценит то, что имеет. И думает, что где-то в другом месте будет лучше. Вот это восклицание, которое вкладывается в уста дикаря Джона, когда он с распахнутыми широко глазами попадает в «д.н.м.», но потом некоторые вещи его начинают приводить в некоторое смущение. Например, девушка, которая ему понравилась, Ленина. Кстати, там клонируют и используют генетический материал самых выдающихся умов человечества. Так как они клонированные, имена им дают как-то связанные с их донорами. Поэтому девушку зовут Ленина. Там Ленайна в каком-то переводе, но на самом деле она Ленина. Хаксли сознательно использовал это имя. Там есть герой по имени Бернард Маркс, там есть герой по фамилии Гельмгольц. Вообще там сказано, что на 2 миллиарда жителей планеты приходилось всего 10 тысяч имен и фамилий. Так что совпадения были…
Так вот, это Ленина ему нравится, и когда он это понимает, он начинает ей цитировать Шекспира. А она, понимая, что она ему нравится, поступает так, как поступают жители «нового мира»: она ему говорит «что ж ты раньше молчал», раздевается и идет к нему. Соответственно, он, вспоминая слова из Шекспира, начинает кричать на нее, прогонять ее, а она в панике, не понимает, почему он так поступает, потому что она ведет себя так, как принято в этом новом мире. А он ведет себя так, как принято вести себя в нашем с вами мире. Потому что он, со своей библией и Шекспиром – он наш человек, нашего менталитета, и для него моральные нормы и моральные запреты – это то, что свойственно. А то, что в этом мире принято – это какие-то альтернативные формы поведения, которые развиты были Хаксли и доведены до определенного уровня абсурда. Для нас это – абсурд. А для тех людей – это норма, им это удобно.
Его поражает отношение к смерти. Людей там умирает не так уж много. Они умирают не то, чтобы от старости, а когда естественный ресурс организма исчерпывается, они умирают красивыми, от них не пахнет. Если им надоело жить, они просто могут принять большую порцию сомы… К смерти относятся равнодушно, как к естественному поцессу. Чтобы не было никаких трагических переживаний. Когда его мать (ее забирают вместе с ним из резервации), когда ее помещают в «умиральню» так называемую, туда приводят на экскурсию маленьких детишек, и показывают им эту тетю, которая умирает. Такой урок. По биологии. Они начинают вокруг нее прыгать, скакать, мажут ей лицо шоколадками… А она умирает! Джон возле нее сидит, держит ее за руку. Он понимает, что она умирает, у него слезы катятся из глаз. Он начинает этих детей прогонять, они пугаются и начинают реветь. Потом пытается устроить революцию среди рабочих на заводе, где работают клоны «Гамма». Они там все на одно лицо, и на него пошла толпа 10 тыс. человек, ему стало страшно. Потом они выстроились безликой толпой в очередь к окошечку, где давали сому. Он туда ворвался, стал эту сому разбрасывать, кричать: «вас одурманивают! Проснитесь! Очнитесь! Я несу вам свободу!» В итоге он добирается до верховного главноправителя Мустафы Монда. И разговаривает с ним. «Я хочу бога, поэзию, я хочу настоящую опасность. Я хочу свободу, я хочу грех.». «Иначе говоря, вы требуете право быть несчастным», - сказал Монд. «Пусть так», - с вызовом ответил Дикарь. «Я требую. Прибавьте так же к этому право на старость, уродство, бессилие, право на сифилис и рак. Право на недоедание, право на вшивость… право жить в страхе перед завтрашним днем, право мучаться всевозможными лютыми болями»… длинная пауза. «Да, это все мои права, и я их требую». Дело в том, что создатели любого утопического проекта обычно верят, что они лучше, чем другие знают действительно, что другим людям нужно. Что бы ни предлагалось: тоталитаризм, демократия, анархия, свободная любовь, или безбрачие… Создатели утопических проектов никогда не сомневаются, что это и только это обеспечит людям максимальное счастье. Пусть даже большинство людей имеют по этому поводу совершенно иное мнение. Если же есть такие люди, которые хотят по глупости своей чего-то иного, и требуют права на боль, на уродство и т.д., то это лишь свидетельствует о чудовищной глупости, и чудовищности господствующего строя, который так развратил и оглупил. Вот эта вера в собственную мудрость, всех авторов утопических проектов, она иногда очень трогательна, и в любом утописте есть что-то от пророка. Он считает себя носителем какой-то высшей истины. Считает свой голос чем-то вроде гласа божьего. Или уверен, что его голосом говорят природа, история, разум, истина, человечество, наука и т.д.
Мы подошли к моменту различий: между такими вещами, как антиутопия, дистопия, социально-исторический роман
Любые утопии, как и антиутопии, показывают общества, устроенные по одинаковым принципам, то есть там есть обязательно моменты. Это государство должно быть локализовано где-то и изолировано от остального мира. Здесь разница между утопией и антиутопией (особенно антиутопией 20-го века), в том, что утопия - это какое-то оталенный остров, или даже иная планета (Серано Дебержерак), до которой трудно добраться. Что касается антиутопии 20 века, то это «О дивный новый мир» Хаксли, роман Джорджа Оруэла – то это государство, которое, наоборот, претендует на всеобщность, всемирность. У Замятина это единое государство, которое охватывает весь мир. У него оно обнесено забором, за которым есть иная жизнь. У Хаксли это мировое государство. У Оруэла это всего 3 страны, это Оттавия, Евразия и Океания, 3 сверхдержавы, которые поделили между собой весь мир и находятся постоянно в состоянии войны друг с другом.
Это государство должно быть враждебно по отношению ко всему чужеродному, и жители этой страны должны находиться в информационной изоляции.
Структура общества: это иерархия, кастовый принцип сосуществования людей, общение между кастами запрещено, как, на пример, у Оруэла. Там внутренняя партия, внешняя партия, но между ними есть какой-то момент контакта, и пролы (пролетариат, люди), и общение с пролами – это все равно, что извращение. Т.е. после пролов идут только животные. Там есть такая мысль, которую высказывает главный герой, что пролы – это животные свободные. Чем ближе к верхушке власти, тем мы больше утрачиваем человеческий облик, саму свободу.
Во главе стоит либо 1 человек, либо горстка правителей, контакт с которыми крайне затруднен, если не невозможен. У Замятина это некий «благодетель», которого никто никогда не видел. У Оруэла это старший брат, сильно похожий на Сталина, портреты которого висят на всех стенах, и всегда кажется, что он смотрит тебе прямо в глаза. У Хаксли это 10 главных правителей, один из которых Мустафа Монд. Зачастую возникает ощущение, что этого благодетеля, или старшего брата, или правителя, в природе не существует. Потому что он в этом мире заменяет фигуру бога. А бога не может быть в реальности, потому что, если бог будет воплощен, то люди увидят его недостатки. А здесь это должно быть некое существо, которое способно снискать абсолютную любовь. И способное подчинять. Для этого это существо должно быть недосягаемым.
Обязательным образом должны существовать органы контроля, слежки, органы установления порядка. У Замятина это «Бюро хранителей», куда друг на друга стучат жители этого государства, доносы пишут. У Хаксли это ослаблено. Там есть полицейские, которые у правонарушителей паспорт отбирают, или, в крайнем случае, на острова ссылают, особых каких-то кар нет. У Оруэла это все очень жестко, там картина тоталитарного государства, полиция мыслей. Пытки в подвалах министерства любви, это экраны, вмонтированные в стены абсолютно каждого дома, при помощи которых следят за всеми жителями.
Все жители не только поделены на касты, они еще стандартизованы, унифицированы. У Замятина говорится, что есть какая-то «материнская норма». Чтобы показать людей, как винтики в машине, нужна система соответствующая. У людей у Замятина есть номера. Главный герой – это Д-503. Его возлюбленная – это И-330. Девушка, которая в него влюблена, которая к нему приходит – это О-90. Эта О-90 дает сбой. У них была мечта иметь ребенка, и она потом поплатилась жизнью – она посмела зачать ребенка без постановления правительства. Она на 10 см. ниже «материнской нормы», поэтому ей нельзя было иметь детей. Быть правильным – это значит не выделяться среди других. Быть оригинальным – это нарушать равенство. И то, что на языке древних называлось «быть банальным», у нас значит «исполнять свой долг».
У хаксли людей клонируют, поэтому они естественным образом похожи друг на друга. Плюс имена и фамилии, которые постоянно повторяются. У Оруэла людям оставлены их имена, но при этом у каждого есть порядковый номер. У него есть момент, когда главный герой Смит делает зарядку плохо (там их заставляют ее делать), там стоит телеэкран, у него болит нога, он себя плохо чувствует… и в этот момент раздается оклик с телеэкрана: «Смит Винстон, номер 6079! Ноги выше, плечи развернуть и т.д.»
Для того, чтобы сделать людей такими одинаковыми, даже время жесточайшим образом регламентировано. Сделано все для того, чтоб никто не мог уединиться. У Замятина люди живут в домах с прозрачными стенами, а для того, чтобы заняться сексом, им выделяются у кастелянши розовые шторки. Любовь у них тоже по талончикам и по записи, к тебе по талону может прийти тот, кого ты знать не знаешь, но он тебя выбрал, и выдано было разрешение. Выдаются розовые шторки, и люди час предоставлены сами себе.
У Хаксли этот момент достаточно свободно, там идет критика теории Фрейда о том что причина конфликтов – это подавление естественных желаний. Чтобы люди нового мира были счастливы, некоторые их желания просто искоренили, а другие разрешили, даже их навязывают им. Например, в какие то эротические забавы их чуть ли не с детского сада заставляют играть, и все начинают к этому относиться очень просто. И никаких конфликтов, связанных с любовными переживаниями там быть не может.
Что касается Оруэла, то там супругов подбирает партия, причем по принципу максимального отвращения между ними. Чтобы не возникло между ними любви не дай бог. Задача такого семейного союза – всего лишь рождение детей. Послушного члена государства. А вся любовь, нереализованная на супруге, должна быть направлена на Старшего брата. Попытка контролировать эмоции людей ведет к тому, что эта энергия либидо, она в любом человеке присутствует, это наша составная часть, она куда-то все равно должна быть направлена. Ее запрещено направить на родителей, на детей, на друзей, потому что все эти понятия уничтожены. Но ее же надо куда-тонапрвлять, поэтому приходится ее направлять на это верховное существо, которое является Старшим братом, и отцом, и богом.
Помимо всех этих вещей, обалванивающих людей, существует еще униформа, в которой все ходят ( во всех обозначенных романах), еще обалванивание с помощью лозунгов, которые всем внушаются, максимально упрощенный язык, что приводит к максимальному упрощению мышления. В государстве Хаксли все разговаривают краткими афористическими фразочками. Например, там общество потребления, и нужно заставить людей приобретать все новые и новые товары, и им внушают отвращение к поношенным вещам. И лозунги типа «кроить и зашивать – сидеть и горевать». Или, что касается эмоций: «лучше полграмма, чем ругань и драма». У Оруэла 3 главных лозунга, оказывающих абсолютно гипнотический эффект. Люди, которые пытаются примирить 2 части этих уравнений, просто тихо сходят с ума. Т.е. перестают думать логически. Лозунги: «Свобода – это рабство», «Война – это мир», «Незнание – это сила». Попытка применить здесь логику оканчивается крахом. Упирается в тупик, мыслительная машина «зависает». Человек в таком «зависшем» состоянии оказывается абсолютно управляемым. Люди в измененном состоянии сознания управляемы, что и требуется. Обучение во сне, гипнотезия. Во сне у Хаксли внушаются прописные истины. И много чего другого.
Что же такое антиутопия и дистопия. Это 2 жанра.
Антиутопия – это развенчание самой идеи о том, что утопия возможна в реальности. Т.е. это критика самого утопического мышления. Те, кто создают антиутопии, хотят сказать, что утопия возможна лишь до тех пор, пока она существует на бумаге. Когда ее начинаешь воплощать, а у нас в 20 веке уже достаточный опыт, много таких попыток воплотить утопию в жизнь, это Сов. Союз, это фашистская Германия, это многочисленные коммуны, в т.ч. утопический историзм в 19 веке. Как правило, ни одна из этих коммун не продерживалась больше нескольких лет. В конечном итоге она разваливалась из-за конфликтов, самоубийств, каких-то проблем… Что касается 2х утопических держав, которые тоже в каком-то смысле основываются на утопических идеях, мы знаем, чем это закончилось. Америка – это тоже такая утопическая идея, сама идея «нового света» была сопряжена с утопизмом. У американцев, в рамках нац. Самосознания, есть представление о своей особой миссии на земле. О своих особых законах и правилах жизни. Они ощущают себя жителями утопии во многом. Хаксли и довел эти идеи до предела, до точки, до абсурда . Его антиутопия строится на американской модели. Утопия Оруэлла строится на советской модели. Антиутопия- критика самой веры, что утопия возможна. Но есть еще такой жанр, как дистопия. и все вышеупомянутые романа относятся, скорее всего, к этому жанру. Дистопия показывается результаты реализации утопии. Д.- это плохое место, «не то место». У.- идеальное место, которого нет, если оно «становится есть», но оно превращается в Д. Д.- это те произведения, которые основаны на реальных тенденциях, доведенных до абсурда. (напр., Оруэл (мир, списанный с СССр), Хаксли (Америка)). Тонкая грань между утопией и антиутопий (счастье- кошмары). Возвращаясь назад, в Эпоху Возрождения, к «Городу Солнца» Кампанеллы, как он описывает идеальный выбор партнера для продолжения рода (эта главная тема для любого существа- продолжить род, со всеми ритуалами, церемониями, эмоциями, которые окружают выбор, все- с этим связаны все проблемы, любовь, счастье…). Тут о любви речь не идет, только выбор партнера. Женщины и мужчины на занятиях гимнастики обнажаются, чтоб выявить походящих по гибкости и строению тела друг другу. После омовения они допускаются к контакту каждую 3 ночь. Самые красивые с некрасивыми, самые полные с худыми, худые с полными. Им мальчики стелют постель, а к контакту приступают после еды и молитвы богу небесному. При этом присутствуют начальник, начальница, астролог. У Т. Мора тоже говорится, что партнеров выбирают старейшины, их раздевают и ощупывают (Т.М. оправдывает это, говоря, что вы же щупает лошадь, когда покупаете ее. а это важнее, это продолжение рода, и глупо этим пренебрегать). Если они годны, то их женят и измена не возможна, даже если произошло увечье одного из супругов. И любые отношения вне брака и измену караются жесточайшим образом. Измена - страшный грех, оскорбленная сторона может потребовать развода и вступить в новый брак (идеальный вариант, когда изменила муж- жена и другая пара муж-жена, женятся наоборот -)). Но бывают глупые супруги, которые прощают измену, но прелюбодей низводится до уровня раба. Соответственно, если супруг остается с изменником, то он тоже уходит в рабство. При втором прелюбодеянии- смертная казнь.
Антиутописты поняла, что если у людей лишать права свободно изливать свои чувства и отнять любовь к близким (к родителям, супругам, детям), то этот огромный потенциал будет реализовываться в любви к государству, любви к правительству.
Роман Д. Свифта «Путешествие Гулливера» является социальной стаирой, утопией и антиутопией :1-я часть- социальная сатира –пародия на реальное государство, 2- отчасти утопия , рассказ об Англии и ее войнах, партиях…над Гулливером смеются, он для них –насекомое, 3- антиутопия, высмеивание потуг человеческого разума на создание проекта, как осчастливить человечество. это очень смешная академия наук, где пытаются получать пищу из солнечного света, где пытаются экскременты перерабатывать в продукты. Решение конфликтов между политиками: каждый сенатор высказывает мнение и отдает свой голос за противоположного сенатора. Примирение – у пары сенаторов отрезают мозг пополам и меняют друг с другом. Последняя часть – это уже утопия самого Свифта, это путешествие в страну разумных лошадей. Устройство общества Гуингов напоминает устройство общества Т. Мора. В то время как люди, мерзкие йеху, представлены там совершенно гадкими существами, неразумными. Такое же воспитание детей и манеры выбирать партнеров для вступления в брак
Лекция №2 Утопии и антиутопии
Тексты по теме: «1984» Хаксли, «Дивный новый мир» Оруэлл, «Записки о кошачьем городе» Лао Шэ, эссе Оруэлла «Литература и тоталитаризм», «Вспоминая войну в Испании», «Гитлер и всемирное государство», «Подавление литературы», «Политика против литературы», «Англичане» (он пытается объяснить, какие характеристики психологии англичан привели к тому, что именно на этой земле, именно в этой культуре появились как первые утопии, так и антиутопии: ксенофобия, тяготение к традициям, глухота к прекрасному – английская нация не наделена художественным вкусом, что делает ее очень удобной средой распространения усредняющих, оболванивающих идей, на которых всегда зиждится антиутопическое или дистопическое государство, благонравие, упорядоченное поведение англичан – очереди, в которых никто не толкается, поведение в толпе т.е. англичане – люди, которые свой культурой, своими традициями предрасположены к тому, чтобы быть абсолютно законопослушными, что в то же время делает их очень удобным объектом для реализации подобных экспериментов, четкое разделение на классы – не особенно актуально после 2 мировой войны, но эссе написаны в 30-40е годы, где в Англии представители разных классов отличаются не только одеждой, манерами, но речью, физическим обликом и даже ростом – готовый материал для идее о людях из пробирок и о делении их на касты).
Одна из первых дистопий начала века – роман Замятина «Мы» (21г), написанный раньше «О, дивный новый мир». Многие считают, что в этом романе Замятин предвосхитил ужасы тоталитарного режима при Сталине. Но в 21 г. было трудно предположить, что будет, а Замятин в свое время много времени провел в Англии, его даже называли русский англичанин. Он изучал кораблестроение и свои впечатления об английском народе он изложил в нескольких очерках, например эссе «Островитяне». Он согласен с Оруэллом, отмечает, что в этой нации заложены изначально черты, которые позволяют делать именно этот народ и эту страну удобной моделью для реализации утопического или антиутопического (дистопического) проекта. Роман «Мы» также входит в круг дистопий 20го века, общество в нем существует по тем же самым законам: подавление, принуждение, доносы.
Олдос Хаксли (1894-1963)
Очень замечательный человек. На самом деле не был антиутопистом, не был человеком, разочарованным в самой возможности построения утопии (антиутопия – насмешка над самой тягой человека придумывать утопии, дистопия – описание идеально плохого места, которое как правило базируется на реальных тенденциях и фактах, т.е все, с чем мы имеем дело в 20м веке – дистопии: писатель берет реальный жизненный материал, видит реальные тенденции, которые могут привести к губительным последствиям, и развивает эти тенденции, доводит их до абсурда и показывает, до чего докатится человечество, если все это не остановить)
1932 «О, дивный новый мир»
1948 «Обезьяна и сущность». На самом деле это вариант киносценария. Исследователи назвали ее «пост атомная дистопия». Действие разворачивается в далеком будущем, земля после атомной бомбардировки, люди выжили только в Новой Зеландии (они не знают, выжил ли кто-нибудь еще), бомбардировке подвергалась территория США, т.е там по их мнению до сих пор радиационная пустыня и мутанты. Туда отправляется экспедиция ученых. Роман о том, что там происходит после их прибытия. Там действительно мутанты, царят жуткие законы. Это явная притча, т.к там и стилистика, и высказывания персонажей тяготеют к универсализации – таким образом представлена в завуалированном виде судьба человечества
Хаксли серьезно интересовался проблемой ответственности человека за последствия своих поступков, особенно за последствия научно-технического прогресса, поэтому у него есть несколько эссе на тему ученых, об их представлениях, что же они на самом деле делают. Например,
1955 «Гений и богиня» об ученом-ядерщике, который разрабатывает атомную бомбу, содержание – его мысли и мысли его жены.
Хаксли не нравились те способы, которыми утопию пытались реализовать в 20 веке. Он не признавал ни одну из идей, возникавших в 19 и 20 веках, создатели которых претендовали на то, что они открыли рецепт человеческого счастья.
«О, дивный новый мир»
Стоит на грани утопии и дистопии: для обитателей этого мира это действительно рай, там плохо только дикарю, потому, что он не в этом мире родился и смотрит на все совсем другими глазами. В обществе, построенном в романе, реализовано несколько идей, которые в 20 веке претендовали на рецепт счастья.
1) идея марксизма-ленинизма-коммунизма. Нет частной собственности, нет денег - зарплату (премию, награду за добросовестный труд) выдают специфическим наркотиком «Сомой», всеобщая занятость, «каждому по способностям, от каждого по возможностям», «каждый принадлежит всем, все принадлежат каждому». Налицо своеобразный вариант коммунизма. Пародийная нотка: использование в именах персонажей имен основателей коммунизма и социализма. Например Lenina (в русском переводе Ленайна, на самом деле Ленина), Бертран Маркс и т.д.
2) идея техногенной цивилизации, технического процесса, способного привести к счастью. Мечта о том, что при помощи машин люди освободятся, станут счастливыми, не будут ни в чем нуждаться, восходит еще к средним векам или во всяком случае к промышленным революциям 17-18вв. Любая утопия или дистопия обязательно используют в своем сюжете машины, технические новинки, которые помогают следить за людьми, контролировать их, или которые действительно помогают освободить время для других занятий. Пародирование технократической линии в идее инкубатора, который производит людей из пробирок. Идея воспитания детей низшей касты (эпсилонов), которые предназначены для грязных работ – прививание любви к нечистотам. По мнению многих создателей утопий проблема человечества в том, что человек не достаточно рационально планирует жизнь в своем обществе, воспитывает детей не должным образом, не готовит их стать на то место в социальной машине, которое предназначено данному человеку. Эпсилонам в «пробирку», в питательный раствор добавляют спирт, отравляющие вещества, чтобы они не развились достаточным образом. В итоге эпсилоны уже в своем физиологическом состоянии полукретины, не могут хотеть и то, что хотят люди более развитые. В младенчестве их запускают в комнату, где в одном углу разложены яркие игрушки, конфеты и цветы, а в другом - нечистоты. Дети ползут к цветам, но тут раздается гром, сирена, комната наполняется удушливым газом, включается ток. Дети отскакивают, ток выключается. Несколько повторов – и создается условный рефлекс. Все, что им остается любить – то, от чего их током не бьет.
3) психоанализ. Гессе считал психоанализ адекватной заменой религиям, потому что человек нуждается в вере, что когда-то он станет счастливей, чем сейчас, в вере, что он избавится от боли, страха, от того, что мешает быть счастливыми. Фрейд не предлагал проекта социальной реконструкции общества, он предлагал и использовал в реальности проект реконструкции самого человеческого существа, сознания. Психоанализ соответствует контексту утопических проектов рационального существования. Анализ психики – рационализация бессознательного, именно на этом строится методика излечения, когда из бессознательного извлекаются потаенные страхи, о которых можно поговорить, которые можно проинтерпретировать, т.е их можно сделать подконтрольными нашему сознанию. Фраза Фрейда «нереализованные желания разрушают человеческую психику и делают человека несчастным» трансформируется: «реализуй все свои желания и стань счастливым». Это общество построено по Фрейдовским идеям. Нет никаких запретов, разрешены все те вещи, которые западная цивилизация на протяжении всего своего существования подавляла: сексуальные, эротические желания (детей с детского сада приучают не подавлять своих желаний, приучают к эротическим ласкам). Принцип абсолютной вседозволенности, раскрепощенности отношений между полами (отношения, длящиеся больше 3 месяцев считаются нежелательными, подозрительными, не нормальным). Доведение о абсурда идей Фрейда. Пародирование на уровне приписывания жителям нового мира подобия религии (есть высшая сила, есть знамения, которым они себя осеняют – подобие буквы T, есть фраза, которой божатся «Ей Форду» или «Ей Фрейду», все думают, что это 2 варианта одного имени). Форд создал конвеер, идею техники, T – модель первой машины, сошедшей с этого конвеера, Фрейд – отец психоанализа. Для жителей этого мира эта тонкость не известна.
В какой-то степени Хаксли был и антиутопистом, с одной стороны признавал, что человеку свойственно стремление к высшим истинам (человек создан таким образом, что не может лишиться своей тяги к идеалу), а с другой стороны человек – это всего лишь животное, для которого хорошо там, где ему лучше. Реализация физиологических потребностей по Хаксли не совместима с реализацией высших потребностей. Он приходит к выводу, что если собрать вместе все утопические модели вместе, человек все равно будет жертвовать высшими идеалами ради достижения сиюминутного комфорта. Жители нового мира – довольные сытые животные, но они действительно счастливы.
Нет окончательного ответа на вопрос, действительно ли все так плохо. Единственный, кто страдает – дикарь, не являющийся жителем этого дивного нового мира, в итоге кончающий жизнь самоубийством. Таков дивный новый мир и к такому финалу по Хаксли придет любое общество, идет ли оно по социалистическому пути, по коммунистическому пути, кладет ли оно в основу ту или иную научную теорию.
Джорж Оруэлл (1903-1950)
Псевдоним. Имя – Эрик Артур Блейр. Представитель аристократической шотландской семьи. Родился в Бенгалии (англ. колония), где служил его отец. С детства получал элитное образование в закрытых школах, что вызвало у него ненависть ко всем закрытым учебным заведениям, ко всем попыткам регламентировать жизнь людей. Закончил Итон. Отдал долг родине и семье – служил в полиции в Бирме (продолжил дело отца, помогал подавлять и унижать местное население). Хотел понять психологию жертв и неудачников. Психотравма сделала его убежденным пацифистом, человеком, посвятившим жизнь разоблачению тоталитарных режимов в любом виде. Жил на абсолютно различные заработки, сознательно избегал позиции полноправного члена общества. Ненавидел идею общества, считал его тюрьмой. Испытывал отвращение к политике. Считал, что литература и искусство могут существовать только в ситуации, свободной от политической ангажированности. Об этом он напишет в рекомендованных статьях. Например, при описании войны в Испании (был на ней) обратил внимание на такие моменты, когда СМИ представляли одни и те же события в совершенно по-разному. Немецкие газеты писали, что «наши победили, и у противника ужасные жертвы», а противоположная сторона писала точно также. Отсюда отвращение к СМИ, т.к он понимал, что они не могут не стоять на страже государства, а это в любом случае будет означать ложь и продвижение какой-то идеологии, а не отражение реальных фактов. В реальном мире возникает ситуация, когда нет такого понятия как объективная истина, но возникают понятия «советская наука», «нацистская наука», «буржуазная наука», т.е. у каждой социальной формации, у каждого общественного строя свое понятие о науке, об истине, своя картина мира, и таким образом люди просто теряют общую почву. Для Оруэлла это и является катастрофой.
«1984»
Именно это он описал в своем романе в виде Министерства любви, которое занимается подделкой исторических документов и фактов. Главный герой занимается тем, что переделывает и переписывает газеты. Это общество основано на парадоксальной ситуации: тоталитарное общество построено таким образом, что человек не может допустить возможности, что вождь не прав, вождь должен быть безгрешен и безупречен (для этого его никто никогда не может увидеть или потрогать), изречения вождя должны быть истиной в последней инстанции, но т.к. они касаются событий, происходящих в мире, а мир меняется, поэтому, чтобы проверить истинность слов, газеты должны соответствовать актуальной истине. В итоге люди не имеют ни малейшего понятия о том, какова на самом деле истина. Главный герой отслеживает в самом себе, как это работает: в мире, когда нет точки опоры, когда нет доступа к достоверным фактам, сознание повисает в беспомощной пустоте, люди в таком мире просто вообще перестают думать и искать опору. Именно на этом строятся техники зомбирования и гипноза. Когда герой (Уинстон Смитт) хочет понять, что происходит, он начинает вести дневник. Когда его начинают пытать, он находит опору в «преступной, революционной» любви к Джулии (любовь и привязанность в тоталитарном государстве разрушена). Ломают его тогда, когда вынуждают эту связь порвать. Его подвергают пытке не столько болью, сколько страхом, физическую боль человек в состоянии вытерпеть. Его подвергают психоанализу и выявляют детский страх быть съеденным крысами и моделируют подобную ситуацию: на лице закрепляют клетку с голодными крысами, он сдается, кричит: «Отдайте им Джулию, но не отдавайте меня». После этого их отпускают, они больше не страшны. Она тоже его сдала. На самом деле палачам было известно все: про их жизнь, про их связь, про их связь с О'Брайеном (они считали его лидером оппозиционной организации, работающей над свержением существующего режима), про их бунтарские мысли. Задача заключалась не в том, чтобы выпытать у них какую-то информацию, а в том, чтобы их сломать, что и произошло.
Текст Оруэлла считается не антиутопией, а дистопией, потому что Оруэлл верил в добро и любовь, верил в возможность человеческого счастья, но не теми методами, которыми предлагал осчастливить людей Сталин, Гитлер и т.д. Считается, что роман списан со Сталинского режима. Образ Большого брата – портрет Сталина (черные усы, пронзительный взгляд). Англия как страна победившего социализма, продукты по талонам, политинформация.
Антиутопия – то, что было еще до попыток утопии реализовать в глобальном масштабе. 20 век уже прошел через все подобные эксперименты, поэтому описывались события на основе реальных фактов, но сохранялась вера, что по-другому может быть лучше. Антиутописты высмеивают саму возможность придумать идеальное общество, основанное на каких-то умозрительных моделях. Антиутопической считается 3я часть «Путешествий Гуливера» Свифта, где высмеивается идея технического прогресса, идея Академий, прожекты. Высмеивается мечта о бессмертии: бессмертные считаются изгоями, неудачниками, потому что за 80 лет человек уже успевает сделать все, что ему хочется, а дальше начинаются провалы в памяти, физическое разрушение, они слоняются по миру, как тени, все ими брезгуют. В конце 19 века было несколько антиутопических текстов: Батлер «Erehwon» (no where наоборот): страна, в которой все наоборот. Например, за болезнь сажают в тюрьму, а преступников сажают в больницу и пытаются за ними всячески ухаживать и хорошо обращаться.
Лао Шэ
Китайский писатель из очень образованной семьи. По образованию и воспитанию считался европейцем. Учился в высших учебных заведениях Англии, был человеком европейской ментальности. Когда он вернулся в Китай, там в это время началась революция социалистическая и культурная, он понял, что в таком государстве жить невозможно.
«Записки о кошачьем городе».
Нельзя назвать дистопией, т.к. дистопия – абсолютно плохое место, а то, что описывает Лао Шэ, в какой-то степени социальная фантастика, но в большей степени – это сатира на реально существующие в Китае порядки. Он высмеивает примитивность мышления людей (люди-кошки, которые постоянно одурманиваются наркотиками – листьями дурманного дерева – пародия на вековечную традицию китайцев курить опиум), засилие чиновников. По стилю и способам пародирования – 1 часть «Гулливера». Люди-кошки – вроде люди, но меньше, трусливее, глупее, они пытаются строить жизнь, как у людей, но мельче и смешнее. Например, у лилипутов, чтобы получить чин, надо танцевать на канате, у людей-кошек – принести как можно больше листьев дурманного дерева властям. У власти никто ничего не делает. Высмеивание собственной страны. Но на фоне жизни кошачьего города на Марсе собственная страна показана как великая и идеальная (см. великая Англия у Гулливера) «Как бы мне вернуться в мой великий свободный Китай». Говорится, что когда-то страна была тоже великой, но века пожирания листьев дурманного дерева сделали свое дело. Есть положительные герои: Великий Ястреб, носитель революционных идей, но его фигура трагична, т.к. он в итоге кончает с собой, обожравшись дурманных листьев, и пародийна: откуда он взялся такой сознательный в дурманном мире и на что он рассчитывает? (бунт здесь поднимать не среди кого)
Экзистенциализм.
1. философское направление,
2. реализация некоторых экзистенциальных идей в художественных произведениях (Сартр, Камю)
Термин восходит к лат. слову existencia – существование. Иррациональная тенденция философии 20 века, возникшая накануне 1 мировой войны. Некоторые указывают, что корни – в России, по крайней мере представителями и носителями были Бердяев и Лев Шестов. В германии во время 1 мировой войны – Карл Ясперс, Мартин Хайдэггер. Во Франции во время 2 мировой – Жан Поль Сартр, Альбер Камю, Габриэль Марсель, Симона де Бувуа. После 2 мировой экзистенциализм распространился в других европейских странах, в 60х стал популярен в США. Основные понятия:
Иррациональное направление философии. Речь не идет о постигаемом разумом бытии, но речь не идет о полном агностицизме, о полной замкнутости человеческого сознания внутри самого себя. Речь идет о пограничной ситуации, когда человеческое сознание, являющееся тюрьмой для нашей души (образ Платоновской пещеры), пытается познать мир, а с другой стороны существует нечто вне нас, но это что-то настолько чужеродное человеку, настолько иррациональное, нелогичное, что человек не может никак познать его рассудком, все, что он может сделать – интуитивно почувствовать присутствие мира рядом с собой. Например, в романе Сартр «Тошнота» ощущение тошноты человек (Антуан Рокантен) начинает испытывать, когда его обычная, стройная, упорядоченная картинка мира начинает на его глазах расползаться, и до него доходит, что это всего лишь конструкт, созданный его рассудком, попытка заслониться от подлинного бытия. Подлинное бытие вообще не такое, иное, чужое. Человек может к нему ощущением только тошноты, страха, отвращения. Это как почувствовать у себя за спиной присутствие чудовищного зверя. Суть романа: некий молодой человек Антуан Рокантен, рантье, белоручка, с высшим образованием, который не женат, возраста от 30 до 40 лет – типичные интеллигент, который не желает работать на кого-то в офисе, который не желает ограничивать себя какими-то семейными связями, ведет образ жизни свободного художника, считает себя историком. В начале он среднестатистический нормальный француз, у которого все есть. Вдруг, в какой-то момент все рушится, т.к. он понимает, что ему страшно от того, что мир, который он себе придумал и считал настоящим, на самом деле совсем не такой. Описание моментов, когда к нему подкатывает тошнота, - иррациональный страх перед бытием. Постепенно у него начинается бред (кошмарные сны), он начинает сходить с ума. У него есть понятие «чувство приключения», возникающее при соприкосновении с этими таинственными силами (сцена, когда он видит в темной улочке чей-то скандал, нарушение общественных приличий и понимает «Вот оно приключение»), которое возбуждает его, дает ему ощущение наполненности жизнью, а с другой стороны в какие-то моменты это возбуждение переходит в ощущение жуткого страха. Рокантен похож на персонажа «Степного волка», с одной стороны он сторонится проявления мещанства (карикатурное изображение воскресных гуляний по набережной), а с другой стороны, когда он видит вопиющее нарушение их порядков, ему становится страшно, потому что он человек и продукт своей эпохи, несмотря на все свои бунтарские замашки. Сам Сартр был «недореволюционный революционер». Он происходит из аристократической семьи, был обласкан с детства, но счел для себя необходимым вступить на революционную стезю, вплоть до того, что, когда ему предложили Нобелевскую премию, он от нее гордо отказался из идеологических соображений.
Человеческое сознание – пещера, замкнутая сама в себе, это мир, погруженный в себя. Трагизм существования в том, что бытие иррационально, а сознание склонно все рационализировать. Основа утопий и антиутопий в мысли, что мир можно создать и контролировать, а на самом деле это иллюзия. В реальности мир рано или поздно взбунтуется, что и происходит в романе «Тошнота», когда герою повсюду начинают видеться кошмары.
Экзистенция (человеческая жизнь) смертна, конечна. Хайдэггер: «Жизнь любого человека – это бытие к смерти». Сартр написал глобальную работу «Бытие и ничто». Модель мира по Сартру: БЫТИЕ (нечто аморфное, тесное, шевелящееся, мир в его нерасчлененности, где нет ни верха, ни низа, ни начала, ни конца), в нем – наша несчастная ЭКЗИСТЕНЦИЯ (от ее начала до ее конца). Человеческое сознание постоянно пытается прорвать это бытие, но все, что он может сделать – это реализовать в границах своей жизни некоторый проект, некий «выбор». Бытию угрожает НИЧТО (отсутствие бытия, которое не смерть – смерть это конец экзистенции, это не разрушение, т.к. разрушить бытие нельзя, оно аморфно). Ощущение смертности придает человеческой жизни насыщенность эмоциями, смысл (см. Свифт: самые несчастные существа - бессмертные), структурирует жизнь. Стремление реализовать нечто, что является порождением только человеческого гения, делает человека человеком. В «Тошноте» есть много раз повторяющиеся сценки – посиделки Рокантена в кафе. Вся жизнь – одна и та же еда, одни лица, одни разговоры – кажется ему бесконечной жвачкой, кажется ему невыносимой. Но иногда в автомате начинает играть музыка, которую он видит как «стальной нож, разрезающий аморфное существование». Сама по себе жизнь бессмысленна (запись в дневнике: «...число. Ничего нового. Существовал»). Ему хочется создать некий смысл в жизни, поэтому он и пишет книгу о маркизе де Рольбоне. Музыку (джаз) поет негритянка (исследователи говорят, что это может быть Элла Фицджеральд, Арета Франклин или кто-то еще). Рокантен думает, что человек, написавший эту музыку летом в душном Нью-Йорке даже не подозревал, что пишет нечто бессмертное, более того собственное бессмертие. Создание картины или музыки (произведения искусства) – это единственный способ преодолеть трагизм существования. Этот голос обеспечивает бессмертие не только певице (которая уже мертва), но и всем, кто им причищается. У человека 2 выбора: 1) либо смириться, подчиниться и превратиться в безликое нечто, в анонима, стать частью мира, где нет даже субъектов действия (см. термин Бердяева «мир объективации», т.е. мир, где признаки индивидуального поглощены общим, безликим, где господствует тупая необходимость, повторяющаяся изо дня в день) Общение в таком мире не возможно, это просто обмен ничего не значащими словами. Общение лишь подчеркивает одиночество каждого. Камю: «Перед лицом НИЧТО, которое делает человеческую жизнь бессмысленной, подлинное общение не возможно, каждый умирает в одиночку, всюду лишь фальшь и ханжество». 2) осуществить трансцендирование (выбор), выйти за собственные границы. Сартр: «Быть человеком значит быть живой проблемой, постоянно осуществляющей свой выбор». По Камю единственный способ подлинного общения, единственный способ противопоставить что-то этому аморфному существованию, это объединить индивидуумов в бунте против абсурдного мира (отсюда революционный настрой Камю, который был членом социалистических организаций). Камю «Чума»: люди объединяются против мира. Сюжет: в одном из городков внезапно вспыхивает эпидемия чумы, когда в 20 веке казалось, что это все преодолено. Город закрывают на карантин, но, пока все еще сомневаются, удается переправить некоторых людей из города, в том числе больную жену главного героя (доктора). Начинается борьба людей со смертью. Любые попытки решить ситуацию наталкиваются на ее непредсказуемость. Чума, которую вроде как победили, но никто до сих пор не знает, как ее лечить. Доктор думает, что может сделать что-то и пытается прогнозировать судьбу больного, но здоровые и сильные дохнут, болезненные и дряхлые выживают, а у некоторых похоже иммунитет. Аллегория: нельзя знать, выживешь ты или умрешь. Доктор и Ко сплачиваются перед лицом НИЧТО, и это то, что делает их людьми. Пример непредсказуемости: доктор в чумном городе остается здоров, а его жена за пределами карантина умирает от простуды.
Камю был свойственен экстаз разрушения, идеализации мятежа. Эссе «Бунтующий человек» (есть в сборнике «Сумерки богов»). Все, что существует вокруг человека, в т.ч. то, что создано его руками – это и есть то самое БЫТИЕ, которое сдавливает нас, лишает нас свободы.
Еще один способ «прорыва» - это любовь и мир творчества и искусства, которая позволяет выйти за пределы объектного мира и делает возможным диалог. Например, коммуникация Рокантена с создателями музыки, экзистенциальная коммуникация по ту сторону аморфного бытия.
Негативизм по отношению к физическому существованию. Сартр пишет, что музыка – это что-то сухое и твердое, а его существование – нечто слезливое и влажное, телесное, плотское. Брезгливое отношение к человеческой плоти, которая является частью этого аморфного бытия, и в которую, как в тюрьму, заключено сознание. Ненависть к природе: Рокантен боится природы (пассаж о том, что может произойти, если природе дать волю): «Я боюсь городов, но из них уезжать нельзя, если ты оторвешься от них сколько-нибудь далеко, тебя возьмет в кольцо Растительность» Наименее страшное – минералы. Он испытывает отвращение к своему телу (мысли перед зеркалом).
Если человек находится наедине с аморфным бытием и единственное, что он может делать, это бороться, то особое значение приобретают пограничные, экзистенциальные ситуации, когда привычный порядок вещей действительно распадается, ситуации на грани жизни и смерти, ситуации выбора. Именно это происходит во время войн, поэтому экзистенциализм как философское направление был вызван войнами. Для экзистенциалистов было важно поставить героя в пограничную ситуацию. Некоторые произведения Камю и Сартра касаются непосредственно войны, пленения, например, «Ночь перед казнью», «Стена». Некоторые ситуации являются аллегорическими, например «Чума». Некоторые ситуации касаются преступлений, например, Камю «Посторонний»
Лекция № 3. Экзистенциализм
Этапы становления и восприятия экзистенциональных идей в Европе. Следует понимать разницу между экзистенциализмом как определённой философией и экзистенциалистскими идеями, выраженными в той или иной мере в художественной практике писателей. Философы – это Бердяев, Хайдеггер, Ясперс и т.д., также Камю и Сартр – уже после Второй мировой войны. Что касается выражения подобных умонастроений, подобных идей о заброшенности человека, о его одиночестве в абсурдном мире – в художественной литературе эта пессимистическая струя начинается с самого рубежа веков, можно говорить о существовании так называемого предэкзистенциалистского этапа в литературе, созданной в районе Первой мировой войны. Возникновение подобных умонастроений даже на уровне какого-то интуитивного озарения (т.е. не на уровне философии, а на уровне ощущений) связано, безусловно, с философией Ницше и с его учением об отсутствии Бога, об утрате смысла, с одной стороны. С другой стороны, возникают утверждения о том, что же делать в таком случае человеку и как ему себя вести.
Героическая тенденция, героическое существование в мире без Бога, без смысла и без надежды – такая отчасти неоромантическая тенденция начинается в литературе периода Первой мировой войны. См. Хемингуэй – в его творчестве очевидны некоторые экзистенциалистские представления.
Причём глубинный трагизм жизни, отсутствие в ней смысла, отсутствие Бога приводит к определённым особенностям стиля писателей этого направления. Это «плоскостный» стиль, с отсутствием глубины, с отсутствием трансцендентного смысла, смысла «по ту сторону» слов.
Говоря о Хемингуэе, мы упоминали концепцию, которую он сам сформулировал: текст должен быть подобен верхушке айсберга, только 1/8 часть над водой, остальное скрыто. В том-то и дело, что этот глубинный смысл никогда не должен быть исчерпан, вытащен на поверхность, потому что это человеку просто не дано. Поэтому писатели-экзистенциалисты, будь то Хемингуэй или Джозеф Конрад, или Камю – они рисуют плоские картины, просто констатацию фактов. Самая поверхность, самая ткань жизни, потому что глубинный смысл бытия всё равно не подлежит схватыванию, рационализаторству. Если бы человек смог это рационализировать и понять, то это означало бы, что он этот трагизм преодолел, а это невозможно. Здесь опять можно отметить движение в сторону мысли, которую сформулируют намного позже постмодернисты: смысл всегда остаётся ускользающим, это концепция плавающего означающего. Означающее всегда очень поверхностно, смысл, который за ним лежит, противится высказыванию, противится тому, чтобы быть означенным. Отсюда внимание писателей экзистенциалистского толка к описанию очень внешних, повседневных и простых действий (Хемингуэй, Камю «Посторонний).
«Посторонний»: в прниципе, рассказывается трагическая история о том, как без вины виноватый человек осуждён на смерть. Герой – Мерсо. Повествование начинается с того, что мы узнаём, что у него умерла мать. Рассказ ведётся от 1-го лица, соответственно, это восприятие жизни, мира самим героем. Герой Камю – тот самый человек абсурда, человек экзистенциальный, который заброшен в этот мир, не по своей воле в нём находится. Мир, над которым он не властен, в котором нет смысла, -следовательно, всё, что ему остаётся, - это сохранить самого себя. Просто быть до конца честным с самим собой, потому что контакт с другими людьми у него не получается. Попытки объясниться у него тоже не получаются, хотя в суде ему предлагают адвоката, но он предпочитает защищать себя сам. Защищая себя, он даже не пытается говорить со своими обвинителями на их языке. Если бы он был более хитер, менее честен и менее наивен, он бы, возможно, и выкрутился. Он застрелил человека, будучи в состоянии, близком даже не к состоянию аффекта: было жарко, его слепило солнце, у него «перекрыло голову» от ужасной жары, а за несколько дней до этого у него умерла мать. Глубинный трагизм не только на уровне стиля, где он «отнесен под воду», но и на уровне обрисовки человеческих характеров. Писатель изображает какой-то внешний слой: уровень разговоров, обменов репликами, очень простых действий. А смысл этих поступков не обозначен. Можно о них попытаться догадаться. У Мерсо умирает мать – как нормальный человек он испытывает по этому поводу определённые чувства. Но, как писал Хемингуэй, если слишком часто повторять слова, даже самые высокие и святые, они утрачивают смысл. Говорить о трагедии, о героизме, о сыновнем долге…когда-то эти слова действительно были священными, но произносить их сейчас значит создавать лишние звуковые волны. Мерсо не говорит ни слова о том, что он страдает, что ему нужна мать, что он по ней скучает, что он раздавлен горем. Он просто совершает ряд неких ритуальных действий. Он приезжает в дом престарелых, где она находилась, сидит ночь над её телом, причём сидеть ему просто так достаточно неуютно, и он не отказывается от принесённого кофе, курит, но нет ощущения, что он совершает святотатство. Он делает то, что ему требуется для того, чтобы нормально себя чувствовать, чтобы выжить, в конце концов, быть в состоянии совершать остальные ритуальные действия.
Мы не оправдываем его. Невозможность высказаться приводит к накоплению какого-то скрытого напряжения, которое потом при роковом стечении обстоятельств приводит к тому, что в руке у него оказывается пистолет, а перед ним человек, который угрожает ему ножом, и он убивает этого араба. Его судят. Оказывается, судят не столько за убийство араба, сколько вообще за аморальное поведение во время и после похорон матери. Когда он вернулся с похорон, ему было не по себе, неуютно, дискомфортно и очень жарко. Он отправился купаться и на пляже встретил девушку Мари, с которой у него когда-то начали складываться отношения, но они разошлись. Сейчас они встретились, поплавали вместе, и она предложила поехать к нему. С момента дня похорон матери у него начинаются отношения с Мари. Соответственно, когда в суде представлены факты (он курит и пьёт кофе над трупом матери, он заводит любовницу в день её смерти, а потом хладнокровно расстреливает несчастного араба), ему выносится смертный приговор. История рассказан очень будничным языком, всё документально фиксируется. Единственная эмоция, которую испытывает по поводу происходящего главный герой, - недоумение и непонимание, почему люди живут по таким сложным законам, почему они устраивают свою жизнь по таким нелепым правилам. Он считает абсолютно естественным тот факт, что он попил кофе и покурил, когда ему хотелось пить и курить, то, что, будучи в состоянии угнетённости и тоски после смерти матери, он решает сгладить это общением с красивой девушкой, которая ему к тому же давно нравилась. Он не видит ничего противоестественного в том, что у него в руке оказался пистолет, который тоже не его, ему угрожали, он боялся за свою жизнь, он был в состоянии нервного напряжения. И события последних дней привели к тому, что он спустил курок. На суде он говорит: «Просто солнце слепило мне глаза, и было очень жарко». Судят его за то, что он аморальный тип, не такой, как все. Он является человеком экзистенциального мироощущения, то есть он воспринимает саму поверхность жизни, не пытается докопаться до глубинного смыла, переживает и радости, и трагедии, и потери, и приобретения сиюминутно. Сейчас он захотел купаться и пошёл купаться, а до этого у него умерла мать, соответственно, были другие эмоции. Жить здесь и сейчас, потому что жить, планируя будущее или оглядываясь на прошлое, - это бред, это нереально (это момент, связанный с экзистенциализмом). Очень осязаемый текст, насыщенный визуальной конкретикой: солнце, море. Эмоции, но эмоции очень непосредственно переживаемые, как у ребёнка, без рефлексии, дорефлективное восприятие (страх, голод, сексуальное влечение, скука). Когда Мерсо находится в тюрьме, ему там просто скучно. Он хочет увидеть Мари не потому, что изобретает теории объяснения своих чувств, как часто делают люди, отягчённые интеллектом, а потому что ему нравится её запах, вкус её губ, нравится прикасаться к её коже. Его спрашивает на суде, хотя бы любит ли он её. Он отвечает: «Она красивая, мне приятно заниматься с ней любовью». Слово «любовь» опять же – что это, что означает? Как будто весь мир требует героя играть в игры, которые представляются ему нелепыми. Ощущение человека с открытым, наивным восприятием жизни и есть ощущение человека экзистенциального, который при этом ситуацию не контролирует.
Смысл названия: Мерсо является посторонним, потому что он не может включиться ни в одну из игр, которые навязывают ему в этом механическом мире людей-манекенов. Когда он слышит свой смертный приговор, то очень удивляется, он себя не чувствует виноватым и понимает, почему он делал именно так. Тогда в нём появляется желание поговорить с людьми, оно выплескивается в финальной сцене. В последние дни в тюрьме ему хочется осмыслить свою жизнь. Ощущение конечности своей экзистенции даёт осознание смысла, для чего всё это было.
«А днем меня преследовали мысли о помиловании. Мне думается, что я извлек из них самое лучшее заключение. Я оценивал, насколько убедительно мое ходатайство, делал выводы из своих рассуждений. Я всегда исходил из самогохудшего: в помиловании мне отказано. "Ну что я; я умру". Раньше, чем другие, – это несомненно. Но ведь всем известно, что жизнь не стоит того, чтобы цепляться за нее. В сущности, не имеет большого значения, умрешь ли ты в тридцать пли в семьдесят лет, – в обоих случаях другие-то люди, мужчины и женщины, будут жить, и так идет уже многие тысячелетия. Все, в общем, ясно.
Я умру - именно я, теперь пли через двадцать лет. Но всегда, к смущению
моему, меня охватывала яростная вспышка радости при мысли о возможности
прожить еще двадцать лет. Оставалось только подавить этот порыв, представив
себе, что за мысли были бы у меня через двадцать лет, когда мне все-таки
пришлось бы умереть. Раз уж приходится умереть, то, очевидно, не имеет
большого значения, когда и как ты умрешь. А следовательно (помни, какой
вывод влечет за собою это слово!), следовательно, я должен примириться с
тем, что мне откажут в помиловании».
Все религиозные доктрины поддерживают в людях надежду на лучшую жизнь после земной (Ницше называет это «иллюзия задних миров»), и людям это нравится, потому что это позволяет примириться с неудачами. Экзистенциалисты призывают жить здесь и сейчас, причём жить независимо, без оглядки на Бога, на посмертное воздаяние. Сцена, где приходит священник:
«Но священник остановил меня: ему вздумалось узнать, какой я представляю себе загробную жизнь. Тогда я крикнул ему:
– Такой, чтобы в ней я мог вспоминать земную жизнь!
И тотчас я сказал, что с меня хватит этих разговоров. Он еще хотел было
потолковать о боге, но я подошел к нему и в последний миг попытался
объяснить, что у меня осталось очень мало времени и я не желаю тратить его
на бога. Он попробовал переменить тему разговора – спросил, почему я
называю его "господин кюре", а не "отец мой". У меня не выдержали нервы, я
ответил, что он не мой отец, он в другом лагере.
– Нет, сын мой, – сказал он, положив мне руку на плечо. – Я с вами,
с вами. Но вы не видите этого, потому что у вас слепое сердце. Я буду
молиться за вас.
И тогда, не знаю почему, у меня что-то оборвалось внутри. Я заорал во
все горло, стал оскорблять его, я требовал, чтобы он не смел за меня
молиться. Я схватил его за ворот. В порывах негодования и злобной радости я
изливал на него то, что всколыхнулось на дне души моей. Как он уверен в
своих небесах! Скажите на милость! А ведь все небесные блаженства не стоят
одного единственного волоска женщины. Он даже не может считать себя живы
потому что он живой мертвец. У меня вот как будто нет ничего за душой. Но
я-то хоть уверен в себе, во всем уверен, куда больше, чем он, – уверен, что
я еще живу и что скоро придет ко мне смерть. Да, вот только в этом я и
уверен. Но по крайней мере я знаю, что это реальная истина, и не бегу от
нее. Я был прав, и сейчас я прав и всегда был прав. Я жил так, а не иначе,
хотя и мог бы жить иначе. Одного я не делал, а другое делал. И раз я делал
это другое, то не мог делать первое. Ну что из этого? Я словно жил в
ожидании той минуты бледного рассвета, когда окажется, что я прав. Ничто,
ничто не имело значения, и я хорошо знал почему. И он, этот священник, тоже
знал почему. Из бездны моего будущего в течение всей моей нелепой жизни
подымалось ко мне сквозь еще не наставшие годы дыхание мрака, оно все
уравнивало на своем пути, все доступное мне в моей жизни, такой ненастоящей,
такой призрачной жизни. Что мне смерть "наших ближних", материнская любовь,
что мне бог, тот или иной образ жизни, который выбирают для себя люди,
судьбы, избранные ими, раз одна-единственная судьба должна была избрать меня
самого, а вместе со мною и миллиарды других избранников, даже тех, кто
именует себя, как господин кюре, моими братьями. Понимает он это? Понимает?
Все кругом – избранники. Все, все – избранники, но им тоже когда-нибудь
вынесут приговор. И господину духовнику тоже вынесут приговор. Будут судить
его за убийство, но пошлют на смертную казнь только за то, что он не плакал
на похоронах матери»
«На пороге смерти мама, вероятно, испытывала чувство освобождения и готовности все пережить заново. Никто, никто не имел права плакать над ней. И как она, я тоже чувствую готовность все пережить заново. Как будто недавнее мое бурное негодование очистило меня от всякой злобы, изгнало надежду и, взирая на это ночное небо, усеянное знаками и
звездами, я в первый раз открыл свою душу ласковому равнодушию мира. Я
постиг, как он подобен мне, братски подобен, понял, что я был счастлив и все
еще могу назвать себя счастливым. Для полного завершения моей судьбы, для
того, чтобы я почувствовал себя менее одиноким, мне остается пожелать только
одного: пусть в день моей казни соберется много зрителей и пусть они
встретят меня криками ненависти»