Geum.ru

Искусство живописи восходит к глубокой древности

Вид материалаДокументы

Содержание


Христос в пустыне
Подобный материал:
1   ...   18   19   20   21   22   23   24   25   ...   41
особую силу и очарование. Он увидел то, что желал увидеть и на

что смутно надеялся. Художник раскрыл этюдник и начал рисовать быстро, вдохновенно, забыв обо всем на свете.


Сначала А. Саврасов отвергает вариант за вариантом, пока

наконец не находит тот характерный пейзажный мотив, который

и лег в основу полотна. Правда, история создания этой известной картины еще и до сих пор осталась не до конца выясненной,

даже подготовительные материалы к ней (эскизы, рисунки, этюды) полностью не выявлены. А. Соломонов, биограф художника,

еще при жизни А. Саврасова, утверждал, что картина была исполнена в один день: «Начав картину рано утром, художник кончил ее к вечеру. Писал он ее не отрываясь, как бы в экстазе...

пораженный с утра ярким впечатлением весны, вчера словно еще

не наступившей, а сегодня уже спустившейся на землю и охватившей своими оживляющими объятиями всю природу». Правда,

советский художник Игорь Грабарь утверждал, что этот маленький пейзаж был написан А. Саврасовым позже, уже в Москве.

Сравнивая два дошедших до нас этюда с самой картиной, он

предположил, что последний этюд к картине был сделан художником по памяти: «С натуры нельзя так написать. Береза всегда

имеет свой рисунок... По такому этюду не сделаешь картину. Это

скорее эскиз по памяти».


Вот такова краткая история написания картины «Грачи прилетели», которая впервые была показана в Москве на выставке

Общества любителей художеств в 1871 году. А известность картины началась немного позже, когда она была выставлена в Петербурге на выставке Товарищества передвижников. Несмотря на

то, что полотно А. Саврасова было показано в окружении других

пейзажей, оно сразу же привлекло всеобщее внимание. Небольшой пейзаж вызвал в душах зрителей волнующие чувства, поновому раскрыв красоту и поэзию скромной русской природы —

той самой, о которой писатель К. Паустовский говорил: «Все


ГРАЧИ ПРИЛЕТЕЛИ. Саврасов А. 283


прелести Неаполя я не отдал бы за мокрый от дождя ивовый куст

на берегу Вятки».


Вместе с этим полотном в русскую живопись входил сюжет

издавна знакомый жителям русских сел и деревень, напоминавший им о близком приходе весны. Одно это уже ставило содержание картины в круг близких А. Саврасову народных тем. И все

же при появлении «Грачей» перед современниками неожиданно

раскрывалось что-то новое, уже совсем по-иному говорящее о

знакомом явлении.


Как будто по-прежнему идет жизнь вокруг, и среди этой жизни — на пустыре, огороженном забором, — совершается великое чудо тихого пробуждения природы от зимнего сна. Удивительный весенний свет, наполнивший всю картину и по-разному

осветивший ее, чуть позолотил снежный бугор у забора и самый

забор. Лужи растаявшего снега открыли землю, отразили силуэты деревьев, на потемневший снег упали тени от молодых березок, озарилось розовато-золотистым светом плотное облако, а на

обозримых далях обнажились проталины.


В таком скромном, но пленяющем взор облике предстала перед А. Саврасовым весна, такой она навеки и запечатлена в его

картине — со своей вечной темой обновления жизни. Все казалось таким обыденным, проще простого, и тем не менее волновало зрителя красотой живописи и гармонией светового строя.

Это было единственное произведение на выставке, в котором

И. Крамскому (с его исключительной чуткостью к такого рода

живописи) открылось что-то новое. Недаром в письме к Ф. Васильеву он отмечал, что были на выставке пейзажи и с природой, и с воздухом, и с деревьями, «а душа есть только в «Грачах».


К числу картин, известных широкому зрителю с детства и

живущих в исторической и культурной памяти народа, относится

и знаменитое полотно Николая Николаевича Ге «Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе» Чаще эту картину назь

вают просто «Царь Петр и царевич Алексей»


Семейная драма царя-преобразователя Петра I — одна из сг

мых приметных страниц русской истории Почти 150 лет наза

написал Н Ге эту картину, репродукции которой воспроизведет

ны в многочисленных художественных изданиях и открытках !


В 1872 году в Москве должна была состояться выставка, посвященная 200-летию со дня рождения Петра I Это и натолкнул

ло Н Ге на мысль написать картину из жизни великого царя


ПЕТР I ДОПРАШИВАЕТ ЦАРЕВИЧА АЛЕКСЕЯ... Ге Н. 285


реформатора «Я чувствовал везде и во всем влияние и след петровской реформы Чувство это было так сильно, что я невольно

увлекся Петром и, под влиянием этого увлечения, задумал свою

картину «Петр I и царевич Алексей» Из бурной истории царя

Петра художник на своей картине изображает тот момент, когда

Петру I пришлось переживать тяжелую драму между сознанием

государственного долга и отцовскими чувствами


Трагически сложилась судьба первенца царя Петра, многие

обстоятельства сыграли в ней свою роковую роль Прежде всего

среда, в которой воспитывался молодой царевич Алексей, — окружение его матери, боярской дочери Евдокии Лопухиной это

были отпрыски старинных боярских родов, ненавидевшие Петра I

за преобразования и за суровую борьбу с «большими бородами»

Характер самого царевича Алексея тоже был прямой противоположностью отцовскому — с его неиссякаемой энергией, предприимчивостью, железной волей и ненасытной жаждой деятельности И обида на отца, насильно сославшего молодую царицу

Евдокию в Суздальский монастырь Наследник Петра I становился не продолжателем отцовских дел, а их врагом, хулителем и

заговорщиком Впоследствии ему пришлось бежать из родной

страны, но возвращенный в Россию, он был объявлен преступником и вот предстает пред грозными очами отца


Но здесь была не только великая личная трагедия Петра —

отца, потерявшего в лице сына наследника-реформатора Конфликт, положенный Н Ге в основу сюжета картины, перерастает

из чисто семейного и отражает уже историческую трагедию Эта

трагедия была характерна для всей России, когда Петр I, ломая

старину, на крови строил новое государство


События трактованы Н Ге предельно просто, романтическая

взволнованность его прежних евангельских полотен уступила место строгой исторической объективности, поэтому на его картине все жизненно достоверно — и выбранная ситуация, и обстановка, и художественная характеристика, и композиция всего произведения Однако, приступая к работе над картиной, Н Ге оказался перед выбором Многие тогда были уверены в вине «царясыноубийцы», а сам царевич объявлялся жертвой вероломного

отца Однако с таким освещением событий не согласился историк Н И Костомаров, которого Н Ге хорошо знал и считал его

выдающимся талантом, историком с ясным умом Происки царевича Алексея для Н Костомарова были делом доказанным, а казнь


286


закономерной. Правда, и он оговаривается, что Петр I сам сделал

из сына врага.


Вот в такой ситуации оказался Н. Ге, когда нужно было встать

на какую-то определенную точку зрения или самому искать историческую путеводную нить. Если решительно осудить царевича, то в таком случае надо сопоставить его с «добродетельным»

отцом, а на это художник не мог решиться. Да и оснований для

этого у него не было, ибо он сам признавался: «Я питал симпатии

к Петру, но, изучив многие документы, увидел, что симпатий

быть не может. Я взвинчивал в себе симпатии к Петру, говорил,

что у него общественные интересы были выше чувства отца, и

это оправдывало жестокость, но убивало идеал».


И тогда Н. Ге решил соединить в себе усилия историка и

художника. Без устали он работает в Эрмитаже, изучая все живописные и графические изображения Петра I и царевича Алексея.

В петергофском Монплезире он побывал в комнате Петра, рассматривал его одежду, личные вещи, потом возвращался в свою

мастерскую и начинал делать эскизы и зарисовки.


Сначала в карандашных набросках Петр I был изображен

один: сидя за столом и опустив голову, он мучительно размышляет. Перед ним лежат документы, неопровержимо доказывающие вину сына. Но пока семейной драмы, которую Н. Ге так

хотел художественно материализовать, не чувствуется, и появляется новый эскиз. На нем могучая фигура сидящего царя дана

силуэтом на фоне окна, в лучах яркого дневного света. Рядом

стоит сын — усталый и безнадежно опустивший голову. Но художник отказался и от этого варианта, так как было слишком

наглядно возвеличение одного героя за счет другого. В окончательном варианте картины Петр I сидит за столом и смотрит на

сына пристальным взглядом. Только что произошло бурное

объяснение, и царь Петр как будто ждет от сына ответа. Царевич, как человек-призрак, стоит словно скованный, в замешательстве потупив взор.


Рассеянный свет пасмурного дня, сдержанный колорит придают картине реальную интонацию, все внимание художника сосредоточено на психологической выразительности лиц и фигур —

их мимике, жестах, позах. После бурного спора порыв гнева у

Петра сменяется мучительной уверенностью в виновности сына.

Все слова сказаны, все обвинения предъявлены, в комнате царит

напряженная, нервная тишина. Пытливо и пристально всматри


ПЕТР I ДОПРАШИВАЕТ ЦАРЕВИЧА АЛЕКСЕЯ... Ге Н. 287


вается Петр І в царевича Алексея, стараясь разглядеть, разгадать

его, все еще не оставляя надежды на раскаяние сына. Под взглядом отца тот опустил глаза, но диалог между ними продолжается

внутренне, в полном безмолвии.


В картине Н. Ге удивительно точно выбран момент действия,

который позволяет понять происшедшее и догадаться о будущем. А о том, что оно будет страшное, говорит многое. И прежде всего ниспадающая на пол красная скатерть, непреодолимым

барьером разделяющая фигуры отца и сына. Этим Н. Ге добивался главного: смертный приговор готов был подписать не венценосный палач, а раненный в самое сердце отец — все взвесивший государственный политик, но все еще колеблющийся

человек.


Трагическая коллизия картины спрятана как бы внутрь, художник обходится здесь без поражающих цветовых ударов, холст

освещен мягко, почти незаметно. Краски на его картине не пылают, не светятся, подобно раскаленным углям, а нейтрально

живут в затемненном пространстве.


На полотне тщательно выписаны все детали, они не только

конкретизируют место и время действия, но и участвуют в характеристике действующих лиц картины. Простая мебель, висящие

на стенах «голландские» картины говорят о простых вкусах Петра, и в этой европейского вида комнате Алексей, воспитанный в

теремах, чувствует себя чужим. Боязнь отца, непонимание его

дел, страх наказания сделали Алексея настороженным и скрытным. Но у него были и другие черты характера, о которых писал

еще историк М.П. Погодин: «В искренних, задушевных письмах

к друзьям является он таким, каким в самом деле был, без прикрас и натяжек, — и должно сознаться, что все эти документы

говорят больше в его пользу, чем в ущерб. Это был человек благочестивый, разумеется, по-своему любознательный, рассудительный, расчетливый и добрый, веселый, охотник покутить». Николай Ге, по его словам, сочувствовал несчастной судьбе царевича,

когда писал свою картину.


Ни в одном из исторических документов не упоминается, что

Петр I когда-нибудь допрашивал сына один на один в Петергофе. Допросы царевича велись в официальной обстановке, и, конечно, Н. Ге знал об этом. Но он сознательно переносит действие в Петергоф и ограничивает круг действующих лиц, чтобы

более усилить глубокое проникновение в быт и психологию эпо

288


хи. В центр своей картины художник выдвинул именно эту встречу, так как она позволяла ему сосредоточить все внимание на

главном — на трагедии, в которой действующими лицами были

два близких человека.


В это решающее мгновение жизни царевич Алексей еще был

способен на пассивное сопротивление, он еще не потерял веры в

то, что царь Петр не осмелится переступить через свой долг отца,

не посмеет поднять против себя общественное мнение, осудив

законного наследника престола, каким Алексей продолжал себя

считать. Эта несбывшаяся, иллюзорная надежда и продолжает

питать его внутреннее сопротивление. Он не был бессильной

жертвой, в его упрямстве, твердом нежелании подчиниться воле

отца есть своя линия поведения, свое мужество, потому он не

жалкий трус (хотя иногда его видели именно таким), а противник

Петра.


Это потребовало от Н. Ге совершенно иных форм и средств

художественной выразительности, обобщения — без мелочного, тщательного копирования натуры. В Монплезире художник

был всего один раз и впоследствии говорил, что «умышленно

один раз, чтобы не разбить того впечатления, которое я вынес

оттуда».


Картина имела большой успех на Первой выставке передвижников, состоявшейся в ноябре 1871 года. Русский писатель

М.Е. Салтыков-Щедрин о «Тайной вечери» Н. Ге говорил: «Внешняя обстановка драмы кончилась, но не закончился ее поучительный смысл для нас». По тому же принципу художник строил

и свою картину о царе Петре и царевиче Алексее' спор окончен,

голоса отгремели, взрывы страстей улеглись, ответы предрешены, и все — и зрители, и история — знают продолжение и исход

дела. Но эхо этого спора продолжает звучать и в петергофской

комнате, и в современной художнику России, и в наши дни Это

спор об исторических судьбах страны и о цене, которую приходится платить человеку и человечеству за поступательное движение истории.


Когда Н. Ге уже заканчивал работу над картиной, в его мастерскую пришел П М. Третьяков и сказал, что покупает у автора

его полотно. На выставке произведение Н. Ге понравилось императорской семье, и Александр II попросил оставить картину за

собой. Никто из свиты императора не осмелился доложить, что

картина уже продана. Тогда в поисках выхода из сложившейся


ПЕТР I ДОПРАШИВАЕТ ЦАРЕВИЧА АЛЕКСЕЯ... Ге Н. 289


ситуации обратились к Н. Ге и попросили его передать картину

царю, а для П.М. Третьякова написать повторение. Художник

ответил, что без согласия П.М. Третьякова делать этого не будет,

а Павел Михайлович заявил, что пусть Н. Ге для царя напишет

повторение. Так оно и произошло. Картина после выставки была

передана П.М. Третьякову, а для Александра II Н. Ге написал

повторение, которое теперь находится в Русском музее.


ХРИСТОС В ПУСТЫНЕ


Иван Крамской


Картина «Христос в пустыне» занимает совершенно особое

место в творческой биографии Ивана Крамского. Начиная с

А. Иванова, пожалуй, не было ни одного крупного художника

второй половины XIX века, которого так или иначе не увлекал

бы образ Христа, трактовка которого приобретала не созерцательное, а острое историко-философское звучание. В произведениях из жизни Христа художники пытались ответить на многие

наболевшие вопросы эпохи — вопросы о смысле жизни и самопожертвовании ради общества, которые никого не оставляли равнодушными. В то время в России было немало людей, готовых

принести себя в жертву во имя добра, правды и справедливости.

Именно тогда готовились к «хождению в народ» молодые революционеры-разночинцы.


ХРИСТОС В ПУСТЫНЕ. Крамской И. 291


Главная мысль И. Крамского тех лет, сильно занимавшая

его, — это трагедия жизни тех высоких натур, которые добровольно отказались от всякого личного счастья, и самым лучшим,

самым высшим и чистым образом, который художник мог найти

для выражения своей идеи, был Иисус Христос. И у Н. Ге, и у

А. Иванова, позднее у В. Поленова Христос — это философ, странствующий проповедник, ищущий истину, а не всемогущий властитель мира, все знающий и всем указывающий.


Свое полотно И. Крамской обдумывает целое десятилетие. В

начале 1860-х годов, еще будучи в Академии художеств, он делает

первый набросок, в 1867 году — первый вариант картины, который его не удовлетворил. В ноябре 1869 года, чтобы «видеть все,

что сделано в этом роде», художник уезжает в Германию, затем

перебирается в Вену, Антверпен, Париж. Он ходит по картинным

галереям и художественным салонам, знакомится со старым и

новым искусством, а вернувшись на родину, совершает поездку в

Крым — в районы Бахчисарая и Чуфуй-Кале, которые своей природой напоминали палестинские пустыни.


«Под влиянием ряда впечатлений, — говорил впоследствии

И. Крамской, — у меня осело очень тяжелое ощущение от жизни. Я вижу ясно, что есть один момент в жизни каждого человека, мало-мальски созданного по образу и подобию Божию, когда

на него находит раздумье — пойти ли направо или налево, взять

ли за Господа Бога рубль или не уступить ни шагу злу?» Итогом

этих размышлений явилась у художника «потребность рассказать

другим то, что я думаю. Но как рассказать? Чем, каким способом

я могу быть понят? И вот однажды я увидел человека, сидящего

в глубоком раздумье. Его дума была так серьезна и глубока, что я

часто заставал его постоянно в одном положении».


Поразила художника и пластика лица этого человека, которая

выдавала и его характер. Губы его как бы засохли, слиплись от

долгого молчания, и только глаза выдавали внутреннюю работу,

хотя ничего не видели. И «я понял, — писал И. Крамской, — что

это — такого рода характер, который, имея силу все сокрушить,

одаренный талантом покорить себе весь мир, решается не сделать того, куда влекут его животные наклонности». И после этого, как вспышка, рождается образ — сначала смутный, затем все

более проясняющийся, набирающий глубину и силу.


Сцена столь ясно представилась глазам И. Крамского, что

ему не потребовалось делать много эскизов, хотя в набросках к


292


картине он искал наиболее выразительные жесты рук, характерный облик, рисунок одежд Христа. Известны небольшая голова

Христа, вылепленная из глины, и два живописных этюда к этой

картине. Второй этюд (хранящийся в Санкт-Петербурге) отличается большой психологической выразительностью, так как в нем

художником уже найдено то «состояние» Христа, которое осталось и в самом полотне.


Промахом первого варианта картины, который не удовлетворил И. Крамского, был вертикальный формат холста. И художник тотчас написал сидящего на камнях человека на холсте горизонтальном и большего размера. Горизонтальный формат давал

возможность представить панораму бескрайней каменистой пустыни, по которой в немом молчании день и ночь брел одинокий

человек. Только под утро усталый и измученный опустился он на

камень, все еще ничего не видя перед собой. Уже горизонт затеплился утренним солнцем, природа готовится встретить восход, и

только человек этот безучастен к окружающей его красоте и радости бытия, неотступная мысль преследует его. Следы мучительных и глубоких переживаний видны на его усталом, помрачневшем лице, тяжесть дум словно легла на его плечи и склонила

голову.


Картина «Христос в пустыне» решена И. Крамским в холодной цветовой гамме, передающей тона раннего рассвета, когда

сквозь предутреннюю мглу начинают мерцать оживающие краски дня. Этот час на исходе ночи соответствует тексту Евангелия

и вместе с тем, как отмечала прогрессивная критика, символизирует начало новой жизни человека.


Художник изобразил Христа сидящим на холодных серых камнях, пустынная почва мертва так, что кажется, будто сюда не

ступала еще нога ни одного человека. Но благодаря тому, что

линия горизонта делит плоскость холста почти пополам, фигура

Христа одновременно и господствует в пространстве полотна, и,

несмотря на одиночество, находится в гармонии с суровым миром картины.


Одеяние Христа написано И. Крамским сдержанно, вполсилы, чтобы еще больше выделить лицо и руки, более нужные для

психологической убедительности образа.


В этом произведении нет действия, но зримо показана жизнь

духа, работа мысли. Ноги Христа изранены об острые камни,

фигура согбенна, руки мучительно стиснуты, над склоненной голо

ХРИСТОС В ПУСТЫНЕ. Крамской И.


293


вой не замечаемое им течет и течет время. А между тем изможденное лицо Христа передает не только страдание, но вопреки

всему выражает невероятную силу воли и готовность сделать первый шаг на каменистом пути, ведущем к Голгофе.


Картина «Христос в пустыне» появилась на Второй выставке

передвижников и сразу же вызвала бурные споры. Прогрессивные люди того времени встретили произведение И. Крамского

восторженно. Например, писатель И. Гончаров отмечал, что «вся