Geum.ru

Хомейни. Да будет с ним милость Аллаха

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   14

В подобных условиях иранское духовенство, которое после событий Конституционного движения постоянно подвергалось гонениям со стороны тогдашних правительств, а также нападкам подкупленных интеллектуалов, принимало все меры, чтобы защитить Ислам и себя. По приглашению улемов Кума туда переехал из Аракса великий аятолла шейх Абдулкарим Хаери, а вскоре и имам Хомейни, который, благодаря своим исключительным способностям, завершил предварительную подготовку в богословских школах Хомейна и Арака и принял активное участие в укреплении возрожденного богословского центра в Куме. Вскоре Хомейни уже называли выдающимся ученым в областях мистики, юриспруденции и философии.

Как указывалось, в смутные времена сохранение духовенства и "Марджаята" или высшего религиозного авторитета было насущной необходимостью в борьбе с посягательствами Реза-хана и его сына. Поэтому почтеннейший имам Хомейни, несмотря на несогласие со взглядами аятолл Хаери и Боруджерди относительно характера оппозиции, а также роли духовенства, постоянно оставался стойким защитником прерогатив высших авторитетов.

Имам Хомейни всегда пристально следил за развитием политической и социальной обстановки. Утвердившись на троне, Реза-хан в ранние годы своего правления задумал и начал осуществлять амбициозную программу по уничтожению Исламской культуры в иранском обществе. В дополнение к цензуре высказываний духовенства, специальным циркуляром отменили и траурные церемонии в память о замученных праведных имамах. Религиозные проповеди были запрещены также как и изучение основ религии и Корана в школе. Начал Реза-хан и предварительные переговоры относительно запрета на ношение хиджаба иранскими мусульманками.

Еще до того, как Реза-хан довел до общественности свои планы, духовенство разоблачило его закулисную политику и выступило с протестами.

В 1306 году (1927 г.) ревностное духовенство Исфахана во главе с аятоллой Хадж Агой Нуруллой Исфахани демонстративно переехало в Кум, чтобы найти там убежище. Этот шаг поддержали улемы и других городов. 105-дневное пребывание в Куме привело к притворному отступлению Реза-хана и премьер-министра Мохберос-Солтана, они согласились с требованиями бежавших улемов. Правда, в декабре 1927 года агенты Реза-хана подло убили одного из зачинщиков акции протеста.

Вышеупомянутый случай предоставил возможность настроенному по-боевому студенту-богослову по имени Рухолла Хомейни поближе познакомиться с тактикой протеста, объективно оценить шансы духовенства в борьбе с шахом самодуром. Во время Новруза 1306 года (1927 г.) схватка между Реза-ханом и аятоллой Бафаки привела к осаде Кума воинскими подразделениями и высылке аятоллы в Рей. Это событие и ему подобные, а также выступление в меджлисе знаменитого священнослужителя, депутата аятоллы сейеда Хасана Модарреса22 произвели неизгладимое впечатление на имама, сильно принимавшего все трагические события близко к сердцу.

Когда Реза-хан стремясь разогнать Кумский богословский центр, приказал, чтобы все священнослужители отныне сдавали государственные экзамены, имам Хомейни разгадал подоплеку этой акции и активно воспротивился указу шаха. Он старался открыть глаза тем наивным улемам, которые посчитали этот приказ не ущемляющим их права.

К сожалению, в те дни иранское духовенство под влиянием массированной правительственной пропаганды и постконституционных трений не прислушалось к мнению Хомейни. Это вело к изоляции богословских центров. Даже изучение и преподавание мистицизма (эрфана) и философии, которые подстегивали процесс мышления, пробуждали сознание, было запрещено крючкотворами и отдельными ленивыми представителями духовенства. Положение было таково, что на имама Хомейни началось гонение, его вынудили прекратить чтение лекций по философии, мистицизму и этике.

Правда, в результате сопротивления, оказанного улемами и народом, Реза-хан, несмотря на все свои усилия по разрушению основ Ислама, все-таки потерпел поражение и в большинстве случаев вынужден был уступать.

После смерти великого аятоллы Хаери 10 батмана 1315 года или 10 января 1937 года Кумский богословский центр был на грани распада. Ревностные улемы пытались воспрепятствовать распаду, контролировать ситуацию. В течение восьми лет богословским собранием руководили великие аятоллы сейед Мухаммад Ходжат, сейед Садраддин Садр и сейед Мухаммад-Таки Хансари. В этот период и возникли благоприятные условия, дабы выбрать наиболее авторитетную религиозную личность.

Великий аятолла Боруджерди был выдающимся мусульманским ученым, способным стать преемником аятоллы Хаери и возродить великолепие богословского собрания. Это предложение энергично поддержали ученики аятоллы Хаери, включая имама Хомейни. Имам лично сделал все, чтобы аятолла Боруджерди был приглашен в Кум и принял ответственный пост руководителя богословского центра.

Тщательно изучив политическую обстановку и положение богословских центров, имам Хомейни получил исчерпывающую информацию. Он чувствовал себя уверенно, поскольку внимательно читал современные труды, журналы и газеты, регулярно навещал таких видных людей, как аятолла Модаррес. Он понял, что необходимо преодолеть неурядицы, вызванные поражением Конституционного движения. Богословские центры должны быть более бдительными и заботиться о своей безопасности путем укрепления духовной связи между народом и духовенством.

Во время переезда аятоллы Боруджерди в Кум, сам имам Хомейни был уже широко известным религиозным правоведом и преподавателем в Кумском центре. Он изрядно потрудился, дабы утвердить авторитет аятоллы Боруджерди, ради чего, по словам его учеников, посещал лекции аятоллы по юриспруденции и догматике.

Следуя собственным далеко идущим целям, в 1943 году имам Хомейни при сотрудничестве с аятоллой Мортазой Хаери подготовил план коренной реформы богословского центра и представил его аятолле Боруджерди. План был с энтузиазмом поддержан сторонниками имама и доведен до сведения всех семинаристов.

Реформу должны были вот-вот одобрить, и богословский центр собирался сыграть свою роль, как академическая организация. Но консервативные представители псевдодуховенства поняли, что план грозит покончить с их спокойной размеренной жизнью. Они восстали против реформ Хомейни. Оппозиция была такова, что аятолла Боруджерди, вопреки своему первоначальному мнению и собственным пристрастиям, отклонил план. Аятолла Хаери был так уязвлен этим решением, что через некоторое время перебрался в Мешхед.

Однако, имам Хомейни, несмотря на ретроградские настроения, царившие в кругах духовенства, продолжал трудиться, ожидая в будущем пробуждения богословского собрания.

За восемь лет до этого примечательного события (шахривар 1320 г.) Иран оккупировали агрессивно настроенные войска союзников. Диктатор, потративший за 20 лет огромные суммы на вооружение армии, сдался на милость оккупантов. Позже его сын Мухаммед-Реза признается в том, что доблестное войско шаха разбежалось еще до встречи с противником.

И как ни храбрился шах Реза, его все-таки свергли. И здесь нельзя обойти молчанием позицию некоторых общественных деятелей, которые льстили властолюбцу. Они закрывали глаза на его казнокрадство, разворовывание несметных национальных богатств.

Английское посольство с согласия своего, союзника - Москвы, решило, что на трон взойдет Мухаммед-Реза, сын Реза-хана. Открылась новая страница, исполненная грязи и распрей, ложной гордости за нацию. Правда, в первые два года шаткого правления шаха появилась возможность провозглашать свои цели и лозунги, чем и воспользовались отдельные лица и партии. Некоторые объявили себя националистами, что случайно совпало с взглядами молодого монарха. Другие стали проникать в правительственные учреждения и выставлять свои кандидатуры на выборах в парламент.

Мятежные ученые, такие как Модаррес, который в той обстановке мог бы стать опорой восстания, были уже умерщвлены агентами Реза-хана. Коммунисты и другие зависимые политические партии предпочитали приспосабливаться, увязывая свои позиции с рекомендациями Москвы и прочих хозяев.

Богословские центры, как уже упоминалось, сползли в изоляцию и были неспособны серьезно заявить о себе в социальном плане. Разумеется, даже в этих условиях находились стойкие бойцы, подобные Наввабу Сафави23 и его товарищам, которые старались найти путь к вооруженному восстанию и созданию института Исламского правления.

Описывая одиночество борцов в убийственные годы правления Реза-хана, имам Хомейни сочинил следующее стихотворение:

"Где найти убежище от тирании шаха Резы,

Кому поплакаться на дьявольские козни,

Пока дыхание еще не прервалось,

А плакать сил уж не осталось?"

Теперь имам Хомейни, воспользовавшись случаем, написал свою знаменитую книгу "Кашф ал-асрар". Он разоблачил зверства, совершавшиеся на протяжении двадцати лет правления Пехлеви. Защищая Ислам и духовенство, имам Хомейни отвечал на сомнения и скептицизм тех, кто уводил от борьбы в сторону. В своей книге он разработал идею Исламского правления и доказал необходимость его установления на всей территории Ирана.

В следующем 1323 году в месяце ордибехешт (май 1944 г.) имам Хомейни опубликовал и свою первую политическую декларацию. В ней имам призывал Исламских ученых и мусульманское общество к всеобщему восстанию. Содержание, тон декларации, ее направленность ясно показывают, что в те печальные дни, учитывая настроения в богословских центрах, имам рассчитывал не на скорую победу, а на то, что его призыв станет предостережением и пробудит молодых семинаристов.

Действительно призыв имама лег на неблагоприятную почву, хотя и вселил некоторую надежду в сердца семинаристов, которые хлынули к своему духовному наставнику. Отныне его уроки превратились в места собраний сынов отечества, чьи сердца бились в унисон. Так, постепенно образовался круг единомышленников-семинаристов, которые во время восстания 15 хордада активно противостояли политике удушения народного движения. Они же сыграли положительную роль, находясь на ключевых постах после победы революции, пройдя через застенки тюрем шахского режима.

Идея реформирования Богословского центра не могла быть в полной мере реализована в тогдашних неблагоприятных условиях. Перечитывая документы и воспоминания, приходишь к выводу: во времена руководства аятоллы Боруджерди имам Хомейни, кроме своей исследовательской работы и лекций, не жалел усилий и для укрепления влияния Высшего Авторитета (Марджайят) богословских центров. Имам старался распространять социально-политическую информацию и собственные оценки по текущим проблемам, предупреждая о кознях шахского режима и предотвращая проникновение в ряды духовенства мошенников и лентяев. Огромный авторитет снискал имам Хомейни у тегеранских политиков. Хомейни пристально следил за деятельностью Национальной Консультативной Ассамблеи, читал периодическую печать, статьи, достойные доверия.

А когда распространилась информация о заседании парламента, который собирался изменить конституционный закон и дать карт-бланш шаху, когда поговаривали, что даже великий аятолла Боруджерди поддерживает перемены и ведет переговоры с членами правительства на сей счет, имам Хомейни не пошел на поводу этих гнусных измышлений, а в открытом письме, подписанном совместно с улемами, попросил аятоллу Боруджерди сказать всю правду.

И аятолла Боруджерди опроверг все слухи. В то же самое время аятолла Кашани, высланный в Ливан прислал заявление, в котором подчеркнул необходимость протеста против так называемых новаций шаха, его безумных инициатив.

Народ прислушался к мнению Кашани: аятоллу избрали депутатом парламента от Тегерана. Сотрудничество и союз воинственно настроенного крыла духовенства с Народным фронтом придали большой вес сторонникам движения за национализацию нефтяных компаний, заставили стяжателя шаха думать больше о государственных интересах, а не набивать нефтедолларами свои карманы. "Федаян-е Эслам" (поборники Ислама), поддерживаемые аятоллой Кашани, в результате нескольких громких акций нанесли ряд жестких ударов по марионеточному правительству. Доктор Мосаддык24, лидер Народного фронта, воспользовался этой поддержкой и вскоре занял пост премьер-министра.

Восстание 30 тира 1331 года (21 августа 1952 г.), которое произошло в Тегеране, явилось исторической вехой в истории Ирана. Простой люд торжествовал по поводу долгожданной национализации нефтяной промышленности.

Однако случались и трения. Споры между аятоллой Кашани и лидерами Народного фронта привели к открытым стычкам. Аятолла Кашани противился выплате компенсации Англии за национализацию нефтяной промышленности. Он настаивал на том, чтобы Англия раскошелилась, она варварски выкачивала нефть в течение 50 последних лет. Аятолла заранее предупредил доктора Мосаддыка, что не потерпит никаких компромиссов по этому вопросу.

Аятолла Кашани был и против замены английских компаний на американские. И здесь следует отметить, что многие из членов правительства Моссадыка протежировали американским нефтяным магнатам.

Движение нерелигиозных элементов и доверие, оказанное партии Туде также привели к разногласиям. Поскольку авторитет премьер-министра и влияние упомянутых сил в "национальном" парламенте увеличились, расцвела пышным цветом и антирелигиозная пропаганда. Вскоре предательство партии Туде достигло своего пика: религиозное крыло движения оказалось в изоляции. Американцы использовали этот случай самым выгодным для себя образом, и в результате переворота 30 мордада 1332 года (19 августа 1953 г.) оппозиция была жестоко подавлена, шах получил неограниченную власть.

Как можно узнать из последующих посланий и речей имама Хомейни о Народном движении, оно с самого начала было обречено на короткую жизнь, хотя это движение имеет выдающиеся заслуги в борьбе против антиколониального гнета. Отметим также, что национализация нефтяной промышленности преследовала ограниченные цели и не сулила движению безмятежного существования. Тучи все больше сгущались.

Националистическое крыло движения не слишком рассчитывало на лозунги и планы религиозного крыла, поддерживаемого народом. Отсутствие единого руководства, проникновение в ряды движения бесчестных людей, размытость планов политического и культурного развития, которое бы гарантировали поддержку иранскими мусульманами, стало непреодолимым препятствием.

Большой вред движению нанесли интриги американцев, давление со стороны других стран. Движение за национализацию нефтяной промышленности было жалкой попыткой предъявить социально-политические условия конституционного характера.

Деятельность "Федаян-е Эcлам" и усилия аятоллы Кашани по некоторым причинам не одобрил аятолла Боруджерди, помешала разница во взглядах.

В этих условиях открытая поддержка великого аятоллы Хансари в Куме и пассивное одобрение взглядов имама Хомейни не смогли повлиять на развитие событий.

Тем не менее движение за национализацию нефтяной промышленности проходило в интересах иранского народа. Всевозможные трения, последующие печальные события и, в конце концов, переворот 28 мордада нанесли ущерб этим интересам. Организации "Федаян-е Эслам" даже не дали развернуться. И через два года Хасан Али, тогдашний премьер-министр, воспользовавшись промахами членов организации все-таки арестовал "поборников Ислама". После тайного военно-полевого суда в декабре 1955 г. лидеров приговорили к высшей мере наказания - расстрелу. Попытки имама Хомейни и других улемов воспрепятствовать казни не увенчались успехом.

Эти горестные события глубоко запали в душу имама Хомейни, послужили ценным оплотом на последующих этапах борьбы.

Шах и его двор сразу же после переворота отдали себя в распоряжение Белого дома. Подавление противников режима, удушение свобод отныне оперативно и с размахом проводилось агентами САВАК25, дабы обеспечить благоприятные социальные условия для проведения американской реформы. И американцы не заставили себя ждать, они хлынули в регион Персидского залива, чтобы занять прежние позиции англичан.

Холодная война и ожесточенное соперничество между Америкой и СССР превратили Персидский залив в зону стратегических интересов двух сверхдержав, в горячую точку. Вашингтон, контролируя нефтяные ресурсы Ирана, уготовил ему роль жандарма на берегах Персидского залива.

В этой ситуации конфронтация Исламских государств с агрессорским Израилем казалась неизбежной. Семья Пехлеви как будто задалась целью перессорить лидеров Исламского мира.

Главенствующая роль в международных коллизиях отводилась нефти. В случае войны между мусульманскими странами и Израилем, нехватка нефти представляла бы реальную угрозу для Тель-Авива, что вызывало беспокойство в Вашингтоне. Поэтому в Белом Доме надеялись на увеличение добычи нефти путем эксплуатации иранских скважин, на стабильность диктаторского режима, это бы смягчило кризисную ситуацию.

Главным препятствием на пути американских реформ, завозные эксперты называли традиционную сельскохозяйственную экономику Ирана. Ведь Иран не был готов к инвестициям доходов от нефти. На этом направлении американские реформаторы и подготовили генеральное наступление.

Законопроекты, планы, предложения как изменить ситуацию в Иране хлынули в Сенат и парламент. История оставила нам циничные признания нефтяных магнатов, документы, обнаруженные в бывшем посольстве США в Тегеране, гнезде шпионажа. Многие эти законопроекты подготовили в спецслужбах США, так что адрес реформаторов нам хорошо известен.

План земельной реформы26 был экспериментом на пути так называемой "Белой революции"27. Первые и последующие шаги монарх делал под присмотром цэрэушников. Земельная реформа предварялась шумной пропагандистской компанией, лозунгами — "На борьбу с ханами, помещиками ради наделения землей фермеров!", "Повысим производительность!"

Сопротивление подобным планам воспринималось как саботаж, поддержка помещиков и поэтому жестоко подавлялось. И здесь надо отметить, что американские и шахские инициативы совпали с двумя злосчастными событиями. 30 марта 1961 года скончался великий аятолла Боруджерди. В марте следующего года ушел из жизни и боевой священнослужитель аятолла Кашани, чье доброе имя наводило ужас на шаха.

После кончины аятоллы Боруджерди встал вопрос о преемнике. Но имам Хомейни, несмотря на настоятельные просьбы богословских центров, ничего не сделал, чтобы отныне его считали Высшим авторитетом. Не поддавался имам и на уговоры ближайших друзей, хотя многие суждения Хомейни относительно глав книги "Орватул Воска" были написаны за пять лет до кончины аятоллы Боруджерди. В качестве практического руководства за эти годы написаны и комментарии к книге "Васила ан-Неджат".

Аскетический взгляд имама Хомейни на мир, бесполезность мировой градации ценностей понятны нам благодаря этическим и мистическим аргументам, приводимым в его блистательных трудах, как например, "Сорок преданий", "Тайна молитвы" и "Молитвенные ритуалы".

После смерти аятоллы Боруджерди и упразднения звания Высшего авторитета шиитской общины (Марджаят Узма) шах поспешил провести в жизнь реформы, навязанные американцами, игнорируя мнения иранских интеллектуалов.

Эти реформы призваны были противодействовать проникновению коммунизма в станы третьего мира. Президент Кеннеди, выдвинув реформистскую доктрину "революция сверху", лично порекомендовал шаху провести реформы в стране, что и стало основой для будущей шахской "Белой революции".

Но Вашингтон просчитался, простой народ особой любви к шахскому режиму не испытывал. Например, новый законопроект о городских и провинциальных советах, одобренный кабинетом Амира Асадуллы Алама 8 октября 1962 года, не предусматривал обязательный в мусульманском мире обычай: избранные депутаты "будучи мусульманами обязаны произнести слова клятвы на Священном Коране".

Лукавые реформаторы, не заглянув даже в Коран, американизировали и роль женщины в иранском обществе. Высочайшим указом женщине дозволялось принимать участие в провинциальньгх советах. Этот закон, демократический по своей сути, но при других обстоятельствах должен был подвергнуть сомнениям духовные ценности Корана.

Больше всего настаивали на отмене положения быть мусульманином в своей мусульманской стране - бехаисты, занявшие ключевые посты в структурах политической власти.

Подозрительной была возня и вокруг сближения Тегерана с Тель-Авивом. Безоговорочно признать Израиль - наиглавнейшее условие поддержки шаха американцами. И потому лозунг примирения с Израилем, сионизмом немедленно начертали на своих знаменах бехаисты. Назревала схватка со сторонниками американизации общества. Все взирали в сторону Кума, что скажет опальный Хомейни, смирится с реформами или восстанет?

Реакция на реформы последовала незамедлительно: имам Хомейни, обменявшись мнениями с высшими улемами Кума и Тегерана, развернул активную кампанию протеста против ущемления достоинства мусульман, которым грешил новый законопроект. Если бы законопроект одобрили, из иранского общества навсегда бы исчезли Исламские символы. Это было бы катастрофой для Ирана.

Разоблачение истинных целей шахского режима, бесценные советы имама, коим образом действовать улемам и богословским центрам в подобной ситуации, принесли огромную пользу в тех неблагоприятных условиях. В адрес премьер-министра Алама посыпались телеграммы и письма, с осуждением реформы. Миряне отвергали американизацию страны, они потребовали свято соблюдать мусульманские традиции.

Тон телеграммы имама Хомейни в адрес шаха был угрожающим, да еще в самых резких выражениях: "Я еще раз советую вам подчиниться Богу, следовать Конституции, остерегаться нарушать Коран, суждения улемов всей страны и выдающихся мусульманских деятелей, а также статьи Конституции. Не старайтесь беспричинно подвергать страну опасности. В противном случае вы пожнете бурю, улемы не будут воздерживаться от высказываний своего мнения в адрес вашей персоны".

Как и следовало ожидать, режим прибегнул к угрозам и пропаганде против духовенства. Асадула Алам по радио объявил: "Наше правительство не откажется от программы реформ".