Россия и мир август 2004 года Ситуация в стране
| Вид материала | Документы |
- Молодёжные общественно-политические движения в современной России, 373.67kb.
- Обзор за август 2004 года, 1314.28kb.
- Пояснительная записка к курсу «Россия и мир в XX веке», 458.62kb.
- Бюллетень новых поступлений за июнь-август 2006, 1257.62kb.
- Атман трансперсональный взгляд на человеческое развитие Издательство act издательство, 4520.68kb.
- Пресс-релиз по инвестиционному портфелю пенсионных активов за август 2011 года, 32.64kb.
- VI Конвент рами "Россия и мир после мирового кризиса: новые вызовы, новые возможности",, 55.33kb.
- «Об исполнении консолидированного бюджета Удмуртской Республики за Iполугодие 2011, 244.7kb.
- Программа конгресса ассоциации кардиологов стран СНГ (18-20 сентября 2003 года, Санкт-Петербург,, 609.91kb.
- Программа дисциплины Современная политическая ситуация в Африке и Россия: Африка континент, 142.29kb.
РОССИЯ И МИР
Август 2004 года
Ситуация в стране
Бурные, сложные, вызвавшие неоднозначную реакцию события минувших июня и июля месяцев достаточно убедительно высветили важную для современной России закономерность, касающуюся особенностей перехода от одного политического и социального направления к другому.
Она заключается в том, что на стадии разрушения прежней системы властных отношений, созданной предшествующим политическим режимом, новая власть в значительной степени фокусирует на себе широкие общественные ожидания, запросы различных социальных и электоральных групп.
Ожидания населения в начале второго срока правления Путина в значительной степени определялись надеждами на улучшение материального положения, снижением преступности во всех ее проявлениях, избавлением от коррумпированного чиновничьего аппарата и т.п...
"Демократизация" превратилась в фокус общественных ожиданий. Массовые представления о желаемом демократическом устройстве, конечно, отличаются противоречивостью. Пожалуй, их главную характеристику можно определить как сочетание демократического "здравого смысла" и достаточно консервативных представлений о желаемой модели власти.
Традиционно мы любим демократию, но представляем собой, в определенном смысле, авторитарное государство и даже - Империю, понимая ее, как территориально большое государство, опирающееся на наднациональную идею и объединяющее вокруг единого стержня - метрополии - многие "языки и народы". Но, если многие империи прошлого возникали вследствие экспансии за пределы своего социокультурного ядра, то Россия была исторически обречена на "имперскость" в силу внутренних причин.
Это случилось, во-первых, в силу своей вынужденной унитарности; во-вторых, приверженности к авторитаризму, распространяемому без исключения на все социальные слои и группы - отсюда и мобилизационный характер государства и экономики. И, в-третьих, не надо забывать и про воздействие "оборонного сознания", сформировавшегося в ходе многочисленных войн и влияния враждебного окружения. Анализ имперских начал в России неплохо дал С.Бирюков (см.интернет 25.8.04 г."rossia". Нами взяты из статьи отдельные выдержки).
Россия на протяжении большей части своей истории (начиная, по крайней мере, со времен Ивана Грозного) строилась как унитарное государство. Как отмечают даже авторы вполне официозного Комментария к Конституции России 1993 года, "Россия создавалась и развивалась как централизованное унитарное государство. Чем более крепла царская власть, тем четче становились идеи единой и неделимой России, которые принимали государственные формы".
Сама унитарность и характер государства были вызваны не злой волей автократов - государей. И даже не "косностью" народной массы, но самими особенностями исторического развития России, формировавшейся в условиях враждебного окружения. Сама безопасность требовала покорения сопредельно-враждебных территорий и их государственно-политической ассимиляции.
Известный представитель евразийского движения, видный юрист и государствовед Н.Н.Алексеев объяснял указанную особенность так:
"Государство наше родилось в процессе суровой долголетней борьбы с кочевниками, которые были сначала победителями, а потом постепенно стали побежденными. Государство наше, выросшее в этой борьбе, имело типичный характер военного общества, построенного как большая армия, по принципу суровой военной службы. Свободные формы промышленных обществ были ему совершенно чужды. Оттого жизнь в государстве нашем была не из легких - "постылое тягло", как говорил наш народ, - всю землю облегло".
Таким образом, консолидации общества и унитарности Российского государства, а также торжеству "оборонного сознания" способствовало и постоянное наличие у него врага. Реального или гипотетического внешнего противника, который либо нападает, либо готовится к нападению. Поэтому практически вся послемонгольская история России - это история войн за нейтрализацию угрозы со стороны наследников Золотой Орды. Позднее идет борьба за выход из геополитической и торгово-экономической изоляции путем завоевания портов на Балтике, Черном, Каспийском, Средиземном морях и на Тихом океане.
Формировавшееся в условиях дефицита ресурсов и враждебного внешнего окружения государство требовало колоссального напряжения сил. Яркое и последовательное обоснование "обреченности" России быть унитарным государством и империей приводили многие российские мыслители. Наиболее последовательно с этих позиций выступал видный мыслитель Русского Зарубежья, историк, социолог и публицист крайне монархического толка Иван Лукьянович Солоневич (1891 - 1953).
Сопоставляя личные свободы в России, в США и в Англии, он прямо увязывает их с географическим фактором:
"Американская свобода, как и американское богатство определяются американской географией; наша свобода и наше богатство ограничены русской географией".
Русский народ, как полагает Солоневич, никогда не будет иметь такие свободы, какие имеют США и Англия, потому что безопасность последних гарантирована океанами и проливами, а "наша может быть гарантирована только воинской повинностью".
По заключению мыслителя, история России есть преодоление географии России "И средством ее преодоления стало создание унитарного" имперского государства мобилизационного типа на одной шестой части суши.
Одновременно с этим надо учитывать природно-климатические обстоятельства России - огромные размеры территории, неблагоприятный климат в большинстве зон хозяйствования, ограниченные сроки сезона земледелия. Сюда также следует отнести и сложность поддержания в работоспособном состоянии системы коммуникаций в экстремальных природных условиях. Поэтому некоторые исследователи полагают, что Россия фактически была обречена на редистрибутивную (централизованно-распределительную) модель региональной экономической политики.
Сам термин "редистрибуция" широко употреблялся основоположником субстантивистского направления в экономической антропологии Карлом Поланьи. Этот термин обозначает натуральный и неэквивалентный "вертикальный" продуктообмен в виде принудительного изъятия и концентрации центральной властью прибавочного, а иногда и части необходимого продукта. Но не для личного использования в интересах власти, а с целью его последующего натурально-уравнительного перераспределения.
Подобная модель экономической политики, предполагающая "вытягивание" слабых регионов и отраслей за счет сильных, сложилась в Российской Империи. Она получила последовательное развитие в эпоху СССР, являясь одновременно источником силы и слабости великого государства.
Обобщение подобного взгляда на истоки унитарно-имперской или милитаристско-мобилизационной природы русского государства дал в своих трудах выдающийся русский историк В.О.Ключевский:
«Московское государство зарождалось в 14 веке под гнетом внешнего ига, строилось и расширялось в 15 и 16 вв. среди упорной борьбы за свое существование на западе, юге и юго-востоке».
Можно отметить три его главные особенности. Это, во-первых, боевой строй государства. Московское государство - это вооруженная Великороссия, боровшаяся на два фронта - Вторую особенность составлял неправовой характер внутреннего управления и общественного состава с резко обособлявшимися сословиями.
Далее историк отмечает: "Сословия различались не правами, а повинностями, между ними распределенными. Каждый обязан был или оборонять государство, или работать на государство, то есть кормить тех, кто обороняет. Были командиры, солдаты и работники, не было граждан, то есть гражданин превратился в солдата и работника, чтобы под руководством командира оборонять отечество или на него работать.
Третьей особенностью московского государственного порядка была верховная власть с неопределенным, то есть неограниченным пространством действия".
Таким образом, сам характер Российского государства сложился в неблагоприятном внешнеполитическом окружении России, при состоянии "перманентной военной угрозы" и необходимости мобилизации имеющихся ресурсов. Важнейшими следствиями этих факторов стали:
1) Военно-мобилизционный характер Российского государства начиная с периода Московской Руси;
2) Его мобилизационный характер. Это предполагало мобилизацию человеческих, хозяйственных и иных ресурсов, что ограничивало свободы населения;
3) Обреченность России быть Империей. Что было связано с необходимостью в интересах безопасности подчинять себе и контролировать обширные территории, включающие инонациональное население;
4) Необходимость наличия в таком государстве авторитарно-централизованной единоличной власти. Это неизбежно приводило к унитарности как ключевому механизму империи.
Сейчас принципиально важным представляются два обстоятельства.
Во-первых, расширение общественной поддержки государства и президента не трансформировалось в симпатии к авторитарной политической модели. "Демократический инстинкт" подсказывал необходимость сохранения политического оппонирования власти.
Во-вторых, укрепление политических позиций В. Путина сопровождалось необходимостью поддержки общественным мнением института политической оппозиции. Ослабление оппозиции воспринималось в обществе как проявление явного неблагополучия. Общественное мнение сохраняет способность мыслить в русле демократической логики "сдержек и противовесов" и при "сверх-популярном" президенте.
Следствием этого становится значительный общественный кредит доверия этой власти, величина которого напрямую зависит от решимости складывающегося нового политического режима преодолеть наследие предшествующего. Однако складывающийся при таких условиях консенсус между властью и обществом не является стабильным. Он основывается зачастую на взаимоисключающих ожиданиях, часть которых при переходе к созданию новой политической, социальной и экономической реальности никогда не будет реализована.
Переход к этой стадии неизбежно потребует от власти не только переформатировать коалицию на уровне элит, но и внести существенные коррективы в тактику альянсов и коалиций с широкими общественными группами. И если власть, ослепленная собственными успехами на стадии демонтажа прежней системы, попытается следовать тактике сохранения широкой, но в значительной степени виртуальной коалиции, ее база политической поддержки станет сужаться, поскольку различные элитные группы, общественные слои, не дождавшись реализации своих интересов, откажут новому режиму в поддержке.
Так произошло с президентом СССР М.Горбачевым, которому на стадии разрушения партийно-геронтократической системы удалось создать широкую коалицию поддержки. Но затем, когда сама логика политического процесса потребовала от М.Горбачева новой стратегии коалиций и альянсов, он по-прежнему продолжал прежнюю линию колебаний между различными центрами влияния и между разными общественными ожиданиями. В конечном итоге в результате политической поляризации президент СССР окончательно лишился поддержки и был удален с политической сцены.
Несколько иначе обстояли дела в период правления Б.Ельцина, который каждый свой новый поворот сопровождал выдвижением тех или других позитивных программ, соответствующих реальному соотношению сил в обществе (к концу его правления "силы-гегемоны" практически самостоятельно формулировали повестку дня). При этом однако каждый новый шаг Ельцина приводил к сужению его реальной политической базы, однако в силу того, что при этом все большая часть ресурсов концентрировалась в руках сужающегося меньшинства, последнее компенсировало в критические моменты потери Ельцина концентрацией ресурсов, создававших виртуальную базу поддержки.
Б.Ельцин, в частности, как и Горбачев, создал во время своего восхождения к вершинам власти весьма широкую коалицию, которая хотя и быстро рухнула уже в 1992 году, однако в этот период Ельцин реализовал идею либерализации цен. В свою очередь, крушение коалиции сил, обеспечивших реализацию этого шага, поставило Ельцина перед необходимостью в 1993 году создать вокруг себя новую коалицию под предлогом борьбы с "красно-коричневым" Верховным Советом, на который была возложена вина за пробуксовку реформ.
Далее, в отсутствие позитивных экономических результатов, за этим последовала попытка консолидации общества против нового врага - режима Дудаева, а к 1996 году был растрачен и этот потенциал и следующая коалиция, сложившаяся вокруг Б.Ельцина на президентских выборах, сделала его заложником интересов еще более узкой социальной группировки, "олигархов", которые фактически сами сформулировали "повестку дня" для режима "позднего Ельцина", состоявшую в переделе собственности в пользу приближенного к власти крупного капитала.
На последней стадии существования режима Ельцина начала формироваться новая программа - концентрации капитала в руках самой "семьи" и 1-2 особо приближенных "кланов". Именно с целью реализации этой программы и была произведена замена одряхлевшего Б.Ельцина на В.Путина, который, однако, подобно Горбачеву, попытался прервать предыдущую линию развития и начать свою собственную игру.
В.Путин добился крупных успехов в борьбе со старыми ельцинскими элитами - региональными лидерами и олигархами. Фактически это означало, что политический процесс вступил в новую фазу, когда вместо сложившихся при Б.Ельцине порядков и институтов созданы новые, соответствующие задачам стратегии развития страны. Однако В.Путин либо не захотел изменять прежнюю тактику, либо не смог сделать этого.
Напротив президент начал подавать явные сигналы относительно намерения умерить радикализм своего окружения. Такие сигналы были посланы фактически всем олигархическим и политическим группировкам.
В частности, отслеживая информационные материалы, выпущенные кругами, близкими к Кремлю в то время, нельзя не отметить рефреном повторяющуюся в них мысль о том, что президент требует от всех прежде всего лояльности и не собирается несправедливо использовать свою власть против тех или иных лиц и групп, готов забыть о прошлых распрях и т.д.
Но так ли это? Приведем один не столь отдаленный и забытый пример, касающийся, например, закрытия телевизионной программы "Намедни". Об этом писал 19 августа в "МК" известный журналист Марк Дейч:
"В вышедшую 30 мая программу "Намедни" (как вскоре выяснилось - последнюю) Парфенов включил сюжет, посвященный В.Путину. И была в этом сюжете прямая речь ВВП:
"Надо отдать должное руководству компании ЮКОС, она договорилась с налоговой службой, приняла все претензии и закрыла все проблемы с государством".
Сказано это было еще ДО скандала с нашим нефтяным гигантом. Еще гулял на свободе олигарх Ходорковский. Еще никто не предъявлял ЮКОСу обвинений в уклонении от уплаты налогов в размере десятков миллиардов рублей. А вооруженные до зубов люди в камуфляже еще не врывались - в поисках компромата на компанию - в подмосковный интернат для детей - сирот, содержащийся на деньги ЮКОСа.
Все это (и многое другое) произошло позже. Однако в сопоставлении с тем высказыванием г-на Путина, о котором позволил себе напомнить ведущий программы "Намедни", ситуация выглядит несколько странно. ВВП выступил с явно примирительным призывом - "отдать должное", вскоре после чего и произошел масштабный "наезд" на ЮКОС.
Может быть, президент ничего не знал о подготовке "наезда"? Полноте: Генеральная прокуратура - в роли "государева ока" - без ведома государя ничего не готовит. И если так, то дело совсем плохо. Потому что сие означает: методы работы Владимира Владимировича все те же, комитетские, - заверить в дружелюбии и благорасположении, и вслед за тем - нанести внезапный удар.
Вполне заурядный прием для полковника спецслужб. А для главы государства, претендующего на звание "цивилизованного"?..
А что же претензии? Были они или их не было? ВВП утверждает: не было. А спустя совсем короткое время "выясняется": были. Кто солгал? Может, подставили его, нашего президента, злокозненные бояре?.."
Это говорит о том, что президент и президентская команда достигли уже того максимума, на который могли претендовать (консолидация власти) и теперь намерены практически выйти из сколько-нибудь содержательной политической игры.
Были обнародованы лишь планы конституционного закрепления проведенных президентом тех изменений в функционировании власти и госаппарата, которые уже проведены.
Стремление В.Путина обрести поддержку как можно более широкого круга граждан, по мнению аналитиков, в условиях отсутствия у президента программы, которая была бы адекватна ситуации в стране, является одним из факторов, придающих процессам, идущим в политической сфере дополнительную неопределенность и непредсказуемость, затрудняющих позиционирование сил в политическом и в социально-экономическом пространстве.
Даже внешне президент давал понять, что собирается быть одинаково близким разным политическим группам, придерживающимся различных ценностей и ориентиров.
Так, В.Путин встретился с президентом СССР М.Горбачевым и дал понять, что не собирается создавать в России авторитарный режим. Но уже через день встретившись с руководителями прокоммунистических СМИ В.Чикиным и А.Прохановым, В.Путин заявил о возможности авторитаризма в целях преодоления острых социальных конфликтов и мобилизации всех ресурсов страны на выход из затянувшегося системного кризиса.
В то же самое время, встреча с этими деятелями, которые являются категорическими противниками экономического курса, заявленного правительством и одобренного Кремлем, не стала препятствием для того, чтобы еще больше расширить в начале президентства Путина правительственные полномочия Г.Грефа, автора нового либерального курса.
Под контроль возглавляемого Грефом Министерства экономического развития и торговли были переданы тогда инвестиционные проекты в сфере нефтедобычи, основанные на законе о соглашениях по разделу продукции, которые прежде всегда курировало Министерство энергетики. Этот шаг можно было бы расценить как сигнал, свидетельствующий, что Кремль намерен приступить к очередному шагу в процессе либерализации экономики, однако такой интерпретации явно мешало стремление Путина сохранить и даже расширить свою и без того крайне разношерстную социальную базу. Требуемая для решения последней задачи популистская составляющая курса Путина была несовместима с либеральными намерениями.
Взятая В.Путиным пауза на продолжение глубоких изменений заметно поколебала позиции президента: его противники быстро использовали промахи главы государства и предприняли попытку изменить баланс сил в свою пользу. Конечно, было бы ошибочно полагать, что промахи В.Путина могли привести к тому, что президент утратит политическую инициативу и значительную часть самостоятельности в разработке и осуществлении дальнейшего политического курса.
Они могли лишь прервать цикл громких побед В.Путина и тем самым вселить в его противников надежду на то, что поскольку глава государства не настолько уж силен, то организация реальных контрдействий, реальной оппозиции новому политическому лидеру страны, вполне вероятна. Тем более, что в связи с причинами промедления властей в формировании и реализации позитивной программы следует отметить еще одно обстоятельство, оказывающее тормозящее влияние.
Как правило, в период ломки старого ухудшаются хозяйственные показатели, и идет быстрое накопление сложных экономических проблем, которые сначала не замечаются властями, приобретают запущенный характер, а затем постепенно превращаются в фактор, существенно ограничивающий способность власти адекватно ставить и решать проблемы позитивного характера. В частности, эти проблемы "политизируются" оппонентами власти, становятся в их руках инструментом давления на нее.
Пока Путин решал узкую задачу консолидации власти, стремясь через реорганизацию институтов создать новую, подконтрольную Кремлю систему распределения власти, накапливались и другие проблемы, кроме экономических.
Так, начали все четче вырисовываться опасные последствия административной реформы. С одной стороны, удар, нанесенный Путиным по губернаторскому корпусу и его авторитету, расшатывал стабильную ситуацию в регионах, а с другой стороны, полномочные представители президента в федеральных округах пытались взять у Центра слишком много властных функций, фактически создавая условия, при которых распад Федерации из чисто гипотетической возможности (ни один из ее субъектов не самодостаточен и не может претендовать на суверенитет) превращается постепенно в реальную возможность. Федеральные округа, обладающие всеми условиями для движения к автаркии, вполне могли бы со временем стать претендентами на автономию и суверенитет.
В условиях новой неопределенности дальнейшее развитие событий в решающей степени зависело от позиции В.Путина, от того, сумеет ли он сделать адекватные выводы из происшедших событий, определиться в выборе новых приоритетов и новых союзников для реализации этих приоритетов.