Исследование
| Вид материала | Исследование |
- Исследование машинописных текстов, 3773.04kb.
- Исследование рынков сбыта, 102.92kb.
- Великой Отечественной Войны. Данное исследование, 132.59kb.
- А. М. Степанчук Национальный технический университет Украины "Киевский политехнический, 245.12kb.
- Задачи маркетингового исследования. Укажите информацию, которую необходимо получить,, 20.78kb.
- I. Исследование влияния тренировочных нагрузок на изменение уровня физической работоспособности, 95.1kb.
- Слепнёв Андрей Геннадиевич исследование, 237.56kb.
- Исследование рынка, объекта рыночных исследований (курсовая), 15.53kb.
- Л. В. Шипова Саратов, сгу им. Н. Г. Чернышевского Исследование, 107.95kb.
- Буланькова Эдуарда Анатольевича исследование, 19.13kb.
Г. М. Лесная (Москва). Символизм как направление в украинской литературе начала XX века: к постановке вопроса
Публикация на рубеже 1980–1990-х гг. художественного наследия многих украинских писателей, восполнив «белые пятна» в истории украинской литературы, поставила перед литературоведением сложную задачу: не просто описать и проанализировать ранее неизвестные явления, а создать целостную картину истории украинской литературы.
Сложность этой задачи в отношении украинской литературы ХХ в. обусловлена не только необходимостью восполнения, пересмотра и переосмысления многих фактов художественной культуры, но и необходимостью учитывать внелитературные факторы:
1) литературный процесс развивался в условиях разделенности писателей в рамках одной национальной литературы (вначале – галицкая, поднепровская и закарпатская украинская литература, далее – западноукраинская и украинская советская литература, а также литература украинской диаспоры);
2) непосредственное и опосредованное влияние на литературный процесс оказывали общественные потрясения ХХ в. – мировые войны и революции.
Именно начало ХХ в. в украинской литературе отмечено большой пестротой и сложностью: возникающие и распадающиеся группы писателей, противоречащие друг другу манифесты и практика художественного творчества.
В настоящее время, несмотря на ряд значительных исследований этого периода, вывод о том, что «место символизма в украинской литературе, в частности поэзии, нельзя еще считать достаточно изученным и объективно оцененным», по-прежнему остается актуальным. И дело не только в том, что «поэтическое наследие многих символистов до сих пор еще не собрано […]. Творческие декларации символистов (как и других групп), критико-теоретические выступления, разбросанные в малодоступных либо утраченных изданиях, изучены мало».
Над литературоведением, с одной стороны, все еще довлеет устаревшее представление о преобладании реализма в украинской литературе начала ХХ века – хотя бы и «реализма нового типа», сочетающего реалистические и нереалистические тенденции, но обусловленного прежде всего событиями общественно-политического характера.
С другой стороны, исследуемые процессы настолько сложны и многогранны, что часто происходит параллельное употребление понятий «направление», «течение» (а в отношении символизма – и «стилистическое течение»), «философский символизм», «музыкальный кларнетизм» и даже «красный символизм».
В особенно сложных ситуациях говорится о сочетании всех или многих направлений начала ХХ века в произведениях писателя, например, при анализе творчества В. Винниченко. Л. Мороз считает, что в творчестве В. Винниченко имеются «ингридиенты символизма». При этом он уточняет, что «речь идет не о символизме или экспрессионизме как более или менее целостном направлении, а о наличии присущих им художественных приемов».
В этой пестроте наименований ведущим остается одно – определение начала ХХ века как периода, связанного с понятием «модернизм». Такая констатация сближает современное украинское литературоведение с польским, в котором анализ литературных процессов рубежа ХIХ–ХХ вв. соотносится с понятием «Молодая Польша». Однако сформировавшиеся исторически и сам термин, и выработанные критерии анализа дают возможность польскому литературоведению рассматривать «Молодую Польшу» «как проблему и модель культуры». В украинском же литературоведении такие критерии пока не выработаны.
Представляется, что результатом исследования украинского символизма должно стать решение следующих задач:
– определение временных рамок украинского символизма;
– описание основных стадий его развития;
– сопоставление манифестов символистов с практикой художественного творчества;
– выделение основных творческих фигур;
– сравнение их творчества с западноевропейским символизмом;
а для этого – выделение произведений, являющихся доминантными в восприятии творчества украинских символистов.
Все это позволит изучить специфику художественного мышления украинских символистов и образные формы его проявления в контексте развития мировой литературы.
В. Марчок (Братислава). Конец исторической поэтики?
Мы находимся в фазе третьего методологического переворота в литературоведении: на стадии деконструктивистской переориентации интереса с онтологической трактовки текста на неконтролируемые интертекстуальные игры в бесконечном просторе Текста, или же скорее – в хаосе глобальной текстуализации. У нас на глазах выросли два (?), три (?) поколения молодых людей, которые вопреки всем нашим стараниям уже внутренне не чувствуют – в рамках гуманитарных дисциплин – необходимость систематизации. Можно говорить о всеобщем неприятии той точности, к которой с таким усердием и надеждой стремились генерации первых двух третей прошлого столетия. Наступило время нового разграничения и, следовательно, переоценки прошлых успехов и иллюзий, а также размышлений о будущем. О состоянии нашей исторической поэтики нам придётся рассуждать как минимум в двух направлениях: c перспективы сейчас везде провозглашаемого «конца больших нарраций» и с точки зрения конкретного состояния этой дисциплины у нас и в контексте успехов / неуспехов исследователей, занимающихся исторической поэтикой за границей.
По нашему мнению, историческая поэтика должна перейти от неисторического (то есть методологически самого актуального) изучения морфологии текста к реконструкции функционирования его смысла в исторически определенном контексте понимания «литературности» и семиоза. Одной из возможностей «приблизиться к осуществлению живой литературности» в конкретной литературной эпохе является воссоздание в ней режимов авторства – текстуальности – перцепции. Такой подход позволяет привести к функциональному соответствию эстетическо-поэтические и прагматические аспекты возникновения функционирования и понимания литературы, контекстов, литературности, смысла, поэтики и т. п., которые в традиционном анализе исторической поэтики между собой не соотносятся. Стихийный процесс создания текстов, дискурсов и семиоза вообще, как его раскрывают постструктуралистические подходы, требуют вместо структуралистически насильно выстроенной методики, методику более гибкую и открытую для свободной импровизации. К этой гибкости и открытости способна, по всей видимости, только историческая поэтика, которая обладает иным темпераментом, менее систематична, но зато симулянтно динамична на всех уровнях.
В настоящее время все более стремительно развивается описание развития форм поэзии. Постмодернистское поэтическое творчество поставило перед классической метрикой и теорией стиха неразрешимые, в плане их методологии, проблемы. С точки зрения исторической необходимости и более глубокого изучения феномена поэтического творчества нам не хватает, например, систематического описания развития стихотворных форм отдельных жанров и жанровых формаций в эпоху до классицизма, (например, «поэзия по случаю»), не говоря уже об отдельных мотивах и особенно об изучении «дометрических» стихотворных систем, основанных на фразовой интонации и риторической фигурации ответа. Кроме того появление прозы нового типа потребовало нового подхода к ее анализу.
В рамках типологического изучения отдельных аспектов истории литературы ситуация выглядит следующим образом:
А) Типология литературной эпохи и литературного процесса
Словацкий исследователь М. Бакош первый попытался проложить путь от позитивистского, то есть исторически и политически детерминированного подхода к развитию литературы, к изучению ее имманентных процессов. Однако М. Бакош приступил к структурному моделированию эпох и периодизации без учета необходимых структурных исследований литературы в отдельных фазах ее развития. Поэтому он допустил эвидентные теоретические и литературно-исторические упрощения. Попытки М. Бакоша вновь сделать эту проблему актуальной успехом не увенчались. В 60-ые годы, по инициативе Бакоша, другой словацкий ученый О. Чепан наметил возможность структурно-имманентного типологического моделирования литературы эпохи романтизма и реализма в исследовании «К типологии литературных направлений». Фрагментарной была и наша попытка реконструировать изменения в прозе 1780–1840 годов на основе классицистической и предромантической модуляции «эстетической концепции человека и мира» и им соответствующих трансформаций эпической структуры. Стремление О. Чепана применить в книге «Контуры натуризма» типологический подход к реконструкции изменений так называемой лиризованной прозы межвоенного периода, было воспринято как «излишне педантичное», лишенное логики в хронологическом отношении, несмотря на заслуживающие внимания теоретически находки.
То, как аспект исторической поэтики прижился в практике литературной историографии, можно проследить на напримере истории деятельности словацкого ученого С. Шматлака. В первом издании «Истории словацкой литературы» (1989) позитивно приветствовалось стремление автора типологически как можно точнее определить так называемые стилевые эпохи в истории древней литературы и литературы эпохи Просвещения. Стратификация С. Шматлака этой исторической периодизации до сих пор считается основополагающей и новейшие специальные исследования фактически только уточняют ее. При характеристиках развития литературы до 1945 года он уже не был столь успешным, поскольку лишь воспроизводил классификацию, разработанную академической наукой. Если при описании литературы «межвоенного периода» ученый только, в сущности, соглашался с литературно-критическим разделением на отдельные направления и тенденции, то при характеристике состояния литературы после 1945 года он представил ситуацию таким образом, что в эпоху «вечного» социалистического реализма существовала лишь бесконечная серия его фаз и модификаций. Однако в новом двухтомном издании (1999), в котором С. Шматлак закончил свое исследование 1945 годом, у него при прочтении произведений «межвоенной эпохи», исчезла даже та типологическая основа, которая в предшествующем издании (под давлением идеологии?) была очерчена достаточно неясно и невыразительно.
Таким образом, мы являемся свидетелями парадоксальной картины: вопреки тому, что литература в своей авангардной фазе (первая половина 20 века) имела тенденцию к дифференциации и разграничению программ, ее исторической реконструкции присущ распад типологического подхода. Сегодня историки литературы отказываются не только от типологического подхода, но и от написания истории вообще. Мне кажется, что этот кризис историзма при интересе к литературе в целом является следствием не только необычайного нарастания литературных фактов, но и следствием того, что историки литературы еще не научились видеть квалитативные изменения в литературном процессе. Они постоянно пишут о формах развития, установленных позитивистами.
В своих исследованиях при описании истории словацкой литературы я более или менее интуитивно обозначил семь концептуально различных типов литературной эпохи. Однако до теоретического осознания этого явления дело еще не дошло. Отчасти это можно объяснить тем, что в словацком литературном сознании еще ощущается склонность к так называемому «литературоцентризму» или переоценке значения «высокой» или «официальной» литературы, что приводит к недооценке отношений художественной литературы и остальных культурных текстов.
В) Отношения литературы и фольклора
Под влиянием длительного диктата «литературоцентризма» была выработана программа нового отношения к фольклору. Литература в рамках поиска более аутентичных форм оральности открыла для отношений литературы и фольклора другие возможности – горизонт отмеченных еще Бахтиным и прагматической лингвистикой «речевых жанров» или «речевых актов». Этот новый горизонт предоставляет новое, до того не изученное, поле для исследований.
С) Отношения «официальной» – «высокой» – литературы к запрещенной литературе и паралитературе
Данная сфера включает в себя интересные объекты для исследования, так же, как при подходе к прошлому как к настоящему. В корпусе так называемой старой литературы ждут своих исследователей такие феномены, как литература по случаю, дидактическая, документальная, произведения и жанры христианской традиции (Библия, псалмы, жития святых и т. п.), а также жанры ежедневного ритуала (не только молитва, но и диалог, максима, ритуальная формула, медитация, мистическая визия и т. п.; тематический и жанровый синкретизм произведений старой литературы, поэтика рукописных кодексов и сборников, жанровое членение исторических песен и т. д.).
В настоящее время также ощущается влияние дискурсов радио, фильмов, телевидения, рекламы; заметно уже воздействие интернета на логоцентрически сосредоточенные дискурсы литературы.
Д) Отношение к эпохальным нелитературным текстам
Постепенно происходящий распад ауры художественной литературы в 20 веке также стал объектом изучения литературы. Речь идет об изучении современной так наз. «текстородовой» гибридизации, т.е. того ответвления, которое произрастает из прагматического подхода к литературе. Это направление принадлежит скорее к исторической социологии культуры, так как литературный текст рассматривается в контексте иных текстов эпохи, как фундаментально соотнесенный со всеми остальными дискурсами. В центре внимания – включенность литературного текста в окружающие его культурно-исторические тексты, его интеракция с ними в отношениях «обмена» и «диалога».Такой прагматический подход к литературному тексту переносит акцент с условной поэтики произведения в большей степени на трансформацию тематологических конструкций в различных дискурсах.
Что же касается исторической поэтики, то вопреки тому, что у нас еще недостаточно опыта с институонализацией индивидуальных инициатив, заслуживающих внимания, остается только надеяться, что что-то подобное удастся исследователям в дальнейшем.
(перевод со словацкого А. Ф. Петрухиной)