Архив Л. Д. Троцкого

Вид материала

Документы

Содержание Грозный урок Ещё раз о товарищах Снивлите и Вареекене

Подобный материал:

• План   Предисловие Юность Начало революционной деятельности 2-й съезд рсдрп, 388.46kb.
• План   Предисловие > Юность Начало революционной деятельности > 2-й съезд рсдрп   Первая, 378.55kb.
• «Государственный архив современной истории Чувашской Республики», 96.08kb.
• «Архив ФиО», 6711.16kb.
• Исторический архив, 1953.98kb.
• Злобина Г. Р. Ргали, 164.78kb.
• Архив известного харбинского востоковеда, выпускника Восточного Института 1903 года,, 1278.29kb.
• Предисловие книга, 4958.18kb.
• Конституция Российской Федерации; Федеральные закон, 55.04kb.
• Доклад о результатах и основных направлениях деятельности, 184.92kb.

Грозный урок

Так называемые “профессиональные союзы” СССР хотели вступить в международную федерацию профессиональных союзов. В Осло этот вопрос должен был решиться окончательно. Сегодняшние телеграммы сообщают, что решение оказалось отрицательным. Большинством 14 против 4 голосов международная федерация отклонила ходатайство советских “профсоюзов”. В составе меньшинства голосовали: два представителя Франции, представитель Испании, представитель Мексики. Решение имеет крупнейшее международное значение и заключает в себе грозный урок по адресу Москвы.

На первый взгляд может показаться непонятным, каким образом профессиональный Интернационал отказался включить в свои ряды советские профсоюзы, насчитывающие 22 миллиона членов. На самом деле, однако, никаких профессиональных союзов в СССР нет. Под именем профессионального союза понимается рабочая организация, основанная на принципе демократии и имеющая задачей защиту интересов рабочих. Советский “профсоюзный” аппарат представляет собой только особый отдел политической полиции для борьбы с рабочими в интересах поддержания привилегий и всевластия советской бюрократии. Генеральный секретарь советских “профессиональных союзов” Шверник¹⁰⁷ является просто полицейским адъютантом Сталина и назначен этим последним на свой пост совершенно независимо от воли советских рабочих.

Стремление Москвы включить свою профсоюзную полицию в ряды Амстердамского Интернационала диктуется международными интересами кремлёвской бюрократии и не имеет решительно ничего общего с интересами и задачами мирового рабочего движения. Через посредство Шверника и ему подобных Сталин стремится деморализовать и подкупать отдельных вождей в разных странах в более широком масштабе, чем до сих пор. Одним он продаёт помощь так называемой “коммунистической партии” в интересах их политических амбиций и планов; другим он просто платит чистоганом. Ничего, кроме разврата, деморализации и бесчестия, профсоюзная полиция Сталина не может внести в ряды мирового рабочего движения.

Московские процессы вызвали глубокое возмущение в рабочих массах всего мира. Более проницательные деятели профессионального движения поняли, какая ужасающая гниль скрывается за вывеской московской “социалистической” бюрократии. Вот почему даже те из деятелей профсоюзного движения, которые ещё год-два тому назад склонялись к “дружбе” с Москвой, сегодня отскочили в сторону, чтобы не оказаться скомпрометированными в объятиях ГПУ.

Французские делегаты голосовали за Москву по чисто дипломатическим соображениям, вытекающим не из интересов рабочего движения, а из комбинаций французской дипломатии. Испанские профессиональные союзы попали за период гражданской войны полностью в когти ГПУ. В Испании проведена была “чистка” по типу московской. Чистка эта не остановилась даже перед изгнанием Ларго Кабалеро, бывшего министра-президента и секретаря социалистических профсоюзов. Голос Испании есть, таким образом, голос самой Москвы. Что касается голоса представителя Мексики, то я могу воздержаться здесь от комментариев, так как общественное мнение этой страны гораздо более компетентно в этом вопросе, чем я.

Одно можно сказать с полной уверенностью: сегодняшнее число друзей Кремля более многочисленно, чем их завтрашнее число. Каждый новый месяц будет разоблачать ужасающую гниль кремлёвской олигархии. Не только истинные друзья советского народа, но и все вообще мыслящие политики будут во всё возрастающем числе поворачиваться спиной к узурпаторам октябрьской революции, которые грабят, душат и уничтожают трудящиеся массы. Таков смысл голосования в Осло. Это грозный урок по адресу московской бюрократии и последнее предостережение по адресу её неосторожных или недостаточно бескорыстных “друзей”.

Л.Троцкий

20/V 1938 [г.]

[Письмо Ч.Маламуту]


Троцкий - Маламуту

22 мая 1938 г.

Уважаемый товарищ,

Большое Вам спасибо за присланные книги, они мне в высшей степени необходимы.

Как обстоит дело с Вашей книгой о Литвинове¹⁰⁸? Если Вам нужна моя помощь в отношении этой работы, то я к Вашим услугам.

Крепко жму руку

Ваш

Л.Д.[Троцкий]

Ещё раз о товарищах Снивлите и Вареекене

I

Вопрос о неправильном поведении т. Снивлита в деле Райсса был мною поставлен в частном, строго конфиденциальном письме к тов. Снивлиту. Задачей моей было дать возможность самому Снивлиту понять политическую ошибку, которую он совершил.

Тов. Вареекен счёл нужным притянуть это конфиденциальное письмо к дискуссии брюссельской организации о политике голландской РСП. Другими словами, тов. Вареекен во фракционных целях совершил явное злоупотребление по отношению к моему письму. После этого он жалуется на засорение принципиальной борьбы неправильными “методами”. Но раз вопрос поставлен открыто, я вынужден дать объяснения.

Первая ошибка Снивлита состояла в том, что он совершенно ложно оценил политическую и практическую обстановку вокруг дела Райсса и оказался неспособен дать тов. Райссу необходимые советы. Об этом, не называя Снивлита, я говорил в статье “Трагический урок”¹⁰⁹, которая была напечатана на разных языках, в том числе и в органе бельгийской секции. Повторять свои доводы я здесь не буду. Вальтер Кривицкий и А.Бармин применили тот именно образ действий, который рекомендовался в статье “Трагический урок”. Результаты пока что оказались неизмеримо более благоприятные, как в политическом отношении, так и в отношении личной безопасности.

Вторая ошибка Снивлита состояла в том, что огромной важности политический факт (разрыв Райсса с Москвой) он подчинил второстепенным соображениям о приоритете своей организации, своей газеты, своей фирмы. Он не только не посоветовался с представителями русской секции, в частности со мною, о том, какой избрать путь, – наоборот, он всячески и под разными предлогами оттягивал свидание Райсса с Седовым.

Кто знает политическую позицию Снивлита и его способы действия, тот без труда поймёт, что Снивлит руководствовался при этом враждой к нашей международной организации. Райсс обратился к Снивлиту не как к Снивлиту, а как к представителю Четвертого Интернационала. Он видел в Снивлите посредника с нашей международной организацией, в частности со мною. Снивлит не мог или не хотел ему сказать, что он на самом деле уже порвал с нашей организацией и ведёт в международном масштабе борьбу против неё. Не объясняя Райссу создавшейся обстановки, Снивлит маневрировал, оттягивал и изо всех сил препятствовал встрече и сближению Райсса с нами. Двусмысленное положение Снивлита по отношению к 4-ому Интернационалу создало для Снивлита вдвойне двусмысленное положение перед лицом Райсса.

Если бы Райсс знал, что Снивлит находится в состоянии борьбы против Четвертого Интернационала, он нашёл бы, несомненно, другие пути, и, может быть, нам удалось бы своевременно подать ему правильный политический совет.

Здесь мы подходим к нашей собственной коллективной вине: мы слишком долго допускали двусмысленное поведение Снивлита, т. е. давали ему возможность на открытой арене выступать в качестве одного из вождей Четвертого Интернационала и в то же время игнорировать нашу международную организацию и подкапываться под неё всеми доступными ему средствами. Революционная организация не имеет права допускать таких двусмысленностей, ибо они всегда могут привести к тяжким и даже трагическим последствиям.

Этот урок надо серьёзно учесть. Мы можем проявлять величайшее дружелюбие и терпение по отношению к партиям и группам, которые стоят вне нашей международной организации, но развиваются в нашем направлении. Мы можем и должны проявлять величайшее терпение при обсуждении вопросов внутри нашей организации. Но мы не можем допускать двойной бухгалтерии, т. е. давать нашим идейным противникам право прикрываться именем Четвертого Интернационала и в то же время на каждом шагу нарушать его внутреннюю дисциплину и топтать ногами элементарный долг солидарности.

Этот урок показывает, в частности, что надо отбросить раз и навсегда смешное и неуместное словечко “для Четвертого Интернационала”. Наша организация и есть организация Четвертого Интернационала. Кто этого не хочет понять, тот может до поры до времени сохранять свою самостоятельность. Но мы не можем никому позволить оставаться одной ногой внутри нашей организации, а другой ногой за её пределами, чтобы тем свободней наносить нам удары.


II

Попытка Вареекена по чисто фракционным соображениям обелить Снивлита за счёт Седова является в полном смысле слова недостойной. Фактическая сторона дела прекрасно изложена товарищами Этьеном и Паульсен в их письме, которое напечатано в бельгийском “Бюллетене” РСП № 14. Нужно быть либо слепым, либо насквозь недобросовестным человеком, чтобы после этого письма, состоящего из точных фактов и цитат, выносить резолюции в стиле Вареекена.

После бесчисленных проволочек Снивлита совершенно больной Седов оказался не в силах 6 сентября выехать в Реймс на свидание с Райссом, о чём предупредил Снивлита. Но последний со свойственной ему манерой провозгласил: “теперь или никогда”. В письме ко мне Снивлит с иронией говорит о благоговейном отношении к “каникулам” в Париже. На эту же тему упражняется и Вареекен. На самом деле Седов никогда не знал каникул, хотя работал для движения не меньше, а больше многих других Если он оказался вынужден выехать на две недели из Парижа, то только потому, что его физическое состояние стало невыносимым: факт, обнаруженный врачами, когда Седову пришлось бороться со смертью. Ссылка на “каникулы” Седова не только недостойна, но и бессмысленна, ибо 6 сентября, когда назначено было свидание в Реймсе, Райсс оказался уже убит. Следовательно, физическая неспособность Седова явиться на свидание не имела ни малейшего влияния на судьбу Райсса. Первое свидание Райсса со Снивлитом произошло 10 июля (или июня?) Между этим первым свиданием и намеченным свиданием в Реймсе Райсс находился большей частью в Париже, т. е. там же, где и Седов. То, что они за это время не встретились, лежит полностью на ответственности Снивлита. Все письма Седова, относящиеся к этому делу, у меня в руках. Если понадобится, я их опубликую.

Ошибки Снивлита в деле Райсса не случайны. Снивлит совершенно порвал с революционной концепцией. Он ко всем вопросам подходит с точки зрения маленького бюрократического аппарата. Снивлит не марксист, а трэд-юнионист. Его занимают лишь интересы его собственного маленького предприятия: НАС. Партия для него – только дополнение НАС¹¹⁰, а фирма Четвертого Интернационала – только парадное прикрытие. Во время последней международной конференции в 1936 г.¹¹¹ Снивлит в качестве делегата в городе П[ариже] бойкотировал заседания конференции под тем предлогом, что я в письме к конференции позволил себе критиковать политику Снивлита. Такое неуважение к братским делегациям достаточно показывает, что Снивлит внутренне чужд нашему движению. Точно так же и к делу Райсса Снивлит подошёл не с точки зрения общих задач революционной борьбы, а под углом зрения второстепенных интересов своего маленького предприятия. Защищать поведение Снивлита в этом деле способны только фракционные адвокаты.


III

Тов. Вареекен ведёт борьбу против “фракционности”. Это почти стало его специальностью. Он хочет запретить большевикам вести “фракционную” работу в центристской партии ПОУМ. Он хочет запретить членам Четвертого Интернационала вести фракционную работу в центристской партии Снивлита. Он “нефракционно” заботится о репутации нечистоплотного интригана Эйфеля¹¹², с которым публично порвала даже секта Олера. Наконец, всякую критику собственной политики Вареекен объявляет “фракционностью”. Не чудовищно ли это? Для революционера марксистская фракция в оппортунистической партии есть плюс; центристская фракция в революционной партии есть минус. Тот голландский большевик, который отказался бы вести “фракционную” (какой ужас!) работу против Снивлита, вероломно порвавшего с нашей организацией, был бы изменником, а не революционером. Неужели же это не ясно?

Самое замечательное, однако, то, что наиболее неутомимую фракционную работу в 4-ом Интернационале ведёт именно Вареекен. Со своей маленькой фракцией он откололся от нашей бельгийской и международной организации, когда бельгийская секция временно вступила в Социалистическую партию. Фракционная и насквозь нелояльная критика Вареекена мешала нашей бельгийской секции развернуть более успешную работу внутри Социалистической партии. Вернувшись затем в организацию, Варекен соединялся со всеми ультралевыми и многими центристскими противниками большевизма в разных странах. Вместе со Снивлитом он поддерживал Олера и Масте против нашей американской секции. Где теперь Олер? Где Масте? Между тем наша американская секция сделала крупнейшие успехи – против Варекена и его международной фракции.

Все наши попытки вызвать Снивлита на честную дискуссию разбивались об упорное сопротивление этого трэдюнионистского бюрократа. А Вареекен каждый раз находил какой-нибудь повод, чтобы встать на защиту оппортуниста Снивлита против марксизма. О, конечно, Вареекен со Снивлитом “не во всём согласен”, но это не мешает ему всегда поддерживать Снивлита, как и вообще всех тех, которые готовятся покинуть или покидают 4-ый Интернационал. Вареекен всех их дружески провожает до дверей, а иногда и сам выходит за дверь, чтобы затем вернуться и обвинять 4-ый Интернационал в плохих методах...

IV

Следовало бы составить именной список всех тех дезертиров и перебежчиков, которым в своё время Вареекен отдавал своё сочувствие. Следовало бы составить, с другой стороны, список всех тех верных и непреклонных революционеров, в борьбе с которыми Вареекен никогда не стеснялся в выборе средств. Защищая ПОУМ, он называл наших самоотверженных испанских единомышленников авантюристами. Защищая Снивлита, он пытается набросить тень на Седова. Во Франции он пытается ставить на одну и ту же доску нашу секцию и группу Молинье. Он уже обеспокоился, не обижает ли Диего Ривера невинного Эйфеля. По отношению к Интернациональному Секретариату Вареекен усвоил себе совершенно недопустимый тон. Что всё это значит?

Только на днях наш “беспристрастный” и “нефракционный” Вареекен обвинил меня чуть ли не на весь мир в том, что я “не признаю” бельгийскую организацию. Каковы основы обвинения? Письмо Диего Ривера было послано на адрес Лезуаля, а не Вареекена. Но я к отправке этого письма не имел ни малейшего отношения и вообще не заведую адресами. Тов. Ван подробно объяснил это в своём недавнем заявлении. Этот маленький эпизод даёт меру лояльности Вареекена и основательности бросаемых им обвинений. Причём замечательно, что обвинения направляются неизменно не против ультралевых или центристов, а против тех, кто защищает марксистскую линию Четвёртого Интернационала.

Нет, дело не в мнимых плохих “методах” И[ниернационального] С[екретариата], а в самом существе взглядов Вареекена. В своей организационной борьбе он далеко отошёл от принципов марксизма. Большевистская позиция стесняет и давит его на каждом шагу. Вареекену не по себе. Такова причина, почему он жалуется на наши “методы”, атакуя революционеров и защищая оппортунистов.

Интернациональная конференция окажет, по моему мнению, величайшую услугу нашей бельгийской секции, если даст надлежащую оценку фракционной работе Вареекена, в национальном и в интернациональном масштабе. Мы обвиняем Вареекена не в том, что он “фракционер”, – быть фракционером против оппортунизма и сектантства почётно! – а в том, что он утратил принципиальную почву под ногами; в том, что он стоит во главе антимарксистской фракции, которая играла и играет роль тормоза в развитии Четвертого Интернационала. Будем надеяться, что если интернациональная конференция скажет это вслух, то её предостережение пробудит тов. Вареекена радикально пересмотреть свою позицию и особенно свои недопустимые методы.


V

Как ни важен, однако, личный вопрос о тов. Вареекене, несравненно важнее вопрос о судьбе нашей бельгийской секции в целом. В её развитии наступил, по-видимому, временный застой. Насколько можно судить издалека, причиной этого застоя является в значительной мере неправильная политика тов. Вареекена, который концентрирует внимание партии в совершенно ложном направлении. Чтоб облегчить бельгийской секции выход на широкую дорогу, необходимы, на мой взгляд, следующие меры:

1. Надо разъяснить всем членам секции гибельность синдикальной политики Снивлита и её полную несовместимость с задачами революционной партии. Кто хочет строить или поддерживать свои собственные карикатурные профсоюзы, тому не место в 4-ом Интернационале.

2. Главной и основной задачей бельгийской секции должна быть систематическая, упорная, серьёзная работа внутри реформистских профсоюзов. Всякое уклонение от этой работы, каковы бы ни были поводы и предлоги, должно рассматриваться как дезертирство с поля борьбы.

3. Через посредство профессиональных союзов надо проникнуть во внутреннюю жизнь социалистической партии, тесно связаться с социалистическими рабочими и подчинить приёмы своей агитации внутренней жизни массовых рабочих организаций.

4. Надо проникнуть таким же образом внутрь организаций рабочей молодёжи.

5. Газета должна в гораздо большей мере, чем теперь, отражать внутреннюю жизнь массовых организаций и отвечать на их внутренние запросы.

6. Поднятие теоретического уровня секции есть необходимое условие для предохранения её от влияния сектантских и центристских уклонов отдельных руководителей. С этой целью необходимо создать серьёзный теоретический ежемесячник на французском языке. Ввиду того, что такое предприятие пока ещё не под силу одной бельгийской секции, следовало бы, может быть, поставить один общий теоретический журнал для всех стран французского языка.

Объективные условия для развития бельгийской секции крайне благоприятны. Нужно только своевременно устранить субъективные препятствия.

Л.Троцкий

23 мая 1938 г.


[Письмо Л.Эстрин]

26 мая 1938 г.

Дорогой товарищ,

Вчера получили от вас письмо № 27. Вы совершенно не упоминаете о вашем физическом состоянии после “аварии”. Из этого мы заключаем, что вы оправились и, конечно, очень рады этому.

По поводу книги о Сталине. Обращаться к Суварину вряд ли удобно. Скорее уж можно было бы обратиться к Николаевскому, если есть связь с ним. То, что мне особенно необходимо, это речи и статьи Сталина, начиная с 1925 года, даже с 1923-ьего. У Николаевского имеются, насколько знаю, все вырезки. Если, однако, вам удобнее взять материалы у Суварина, то я возражать не буду, при условии, однако, чтобы обращение к нему исходило не от меня.

Мне необходимо сейчас навести следующую справку: в 1910 году вышла в Женеве книжка “Аркомед. Из рабочего движения на Кавказе”. В 1923 г. книжка была переиздана в Москве¹¹³. Кто автор книжки? Кем книжка была издана в Женеве? В Париже очень легко выяснить этот вопрос.

Если ту или иную статью или речь Сталина нельзя достать во временное пользование (не больше чем на 6 недель, включая и пересылку), то может быть, можно было бы сделать выписки в Париже? Разумеется, трудность в выборе наиболее характерных мест. Но я не сомневаюсь, что вы и товарищ Этьен хорошо разрешили бы эту задачу. Весь вопрос только в расходовании времени и сил.

То же самое относится к статьям во французской периодической печати, особенно в больших журналах. Разумеется, необходимые расходы на это будут покрыты.

Рукопись книги я должен сдать не позже чем через пять месяцев. Это значит, что материалы должны быть в моих руках не позже чем через два месяца. Особенно важно просмотреть в библиотеке комплекты “Правды” и “Известий”, начиная с 1925 года. Как вам, разумеется, ясно, меня особенно интересуют этапы политики Сталина в разных вопросах, зигзаги и повороты.

Статья Эльзы¹¹⁴ о Молчанове¹¹⁵ очень интересная (я лично о Молчанове ничего не знал), но опасаюсь, что в буржуазной печати поместить не удастся, так как интерес к процессам прошёл, к тому же статья написана в слишком революционном духе. Я думаю, что эту статью следовало бы напечатать в “Бюллетене” полностью, или хотя бы главную часть¹¹⁶.

Когда вы писали ваше письмо, вы ещё не получили статью “Их и наша мораль”. Эта статья может изменить ваши планы насчёт составления номера. Думаю, что статья сейчас важнее проекта программы, т. е. неотложней. Во всяком случае, решайте сами.

Крепко жму руку.

Копия Ю.Вензлеру

[Л.Д.Троцкий]


[Письмо А.Кагану¹¹⁷]

27 мая 1938 г.

Дорогой тов. Каган,

Я получил Ваши выписки вместе с письмом от 19 мая. Большое спасибо за выписки, которые очень интересны. Переписывать всю статью нет надобности, так как эти цитаты, думается, исчерпывают суть дела. Имеете ли вы вообще комплект “Красной нови”¹¹⁸? В таком случае было бы хорошо, если бы вы просмотрели его с точки зрения политической эволюции Сталина, вернее его зигзагов и методов его борьбы с оппозицией. За всякую справку такого рода буду вам очень благодарен, так как у меня здесь очень мало литературы, а книгу о Сталине я должен закончить в течение ближайших пяти месяцев.

Вы простите меня за то, что я в своё время не ответил на ваше первое письмо с приложением рукописи. Это время было у меня очень тревожное и неблагоприятное: только этим и объясняется моё молчание.

Тов. Сара Вебер сообщила мне, что вы очень внимательно относитесь к русскому “Бюллетеню”. Большое вам спасибо. Теперь, когда главного организатора “Бюллетеня” больше нет, “Бюллетень” нуждается во внимании и заботе товарищей больше, чем когда бы то ни было.

Крепко жму вашу руку.

[Л.Д.Троцкий]


[Письмо бельгийскому стороннику]