Камера абсурда
| Вид материала | Документы |
- Тема абсурда в экзистенциализме А. Камю, 179.16kb.
- Дорогой читатель, доводилось ли тебе бывать в театре абсурда, 168.13kb.
- Эволюция литературы абсурда от Д. Хармса до А. Гиваргизова, 306.85kb.
- -, 7383.61kb.
- Аграрная утопия, 47.12kb.
- nyj narod, 2028.78kb.
- Брехт Б. Мамаша Кураж и её дети, 31.96kb.
- Исходные технические данные, 34.3kb.
- Камера джон гришем перевод с английского Ю. Кирьяка. Ocr tymond Анонс, 6452.48kb.
- 125009 Москва, ул. Тверская, 471.48kb.
А большинство ликовало:
– Новомосковск! Новая Москва!
А жизнь как шла, так и шла... Стала лишь более лихорадочной. Цены постоянно менялись, потускнели витрины, победнели прилавки, попостнел и наш обеденный стол.
Вроде бы мирная с виду жизнь в семье была подпорчена чем-то ещё неведомым мне.
Генка так же беззаботно улыбался, из-под палки садился с баяном перед нотным листом и, отстрадав очередной этюд, приставал ко мне, умоляя сыграть с ним в шашки.
Но я уже чувствовала недоброе в отцовских глазах, с тревогой ждала его возвращения с работы – не пьяный ли? Мама Шура ходила грустная, всё чаще гладила Генку по голове и прижимала его к груди. Я любила их и не ревновала, но сердце начало поскуливать во мне.
Однако громких и страшных скандалов не было. Временами снова теплела домашняя атмосфера, и я успокаивалась.
Как-то раз, уже по весне, мама Шура собралась на три дня в Тулу, в командировку. До областного центра езды на поезде было всего несколько часов. К тому времени начались весенние каникулы, и Гена напросился ехать с ней. Мы с отцом остались одни.
В первый же день он пришёл домой очень поздно. Хорошо помню тот вечер с тусклой лампочкой в потолке.
Тоска и отчаяние снова навалились на меня. Я слонялась по квартире, не находя ни в чём утешения и покоя. В репродукторе пели и разговаривали люди, и звуки эти, казалось, доходили до меня с другой планеты. Я плакала и думала: «Где-то живут люди – поют, разговаривают и не знают про меня, как мне плохо и одиноко!»
Оказалось, что в тот вечер отец пошёл проведать Галинку, и душа его снова разболелась. Не удержался и выпил с горя.
На следующее утро он сказал мне с запинкой, но категорично:
– Сегодня пойдём к Гале вместе. Ты должна знаться с сестрой.
– Я не хочу.
– Любу не бойся. Поиграешь с Галинкой и сама вернёшься домой.
И мы пошли...
Галю я не видела много лет и почти не думала о ней. Лишь иногда вспоминалась крохотная черноглазая покрикешка с протянутыми ко мне ручонками. Понять, что она мне сестра, я не умела, как ни старалась.
Жили они, как выяснилось, вовсе не там, где когда-то я впервые поднялась по винтовой лестнице на четвёртый этаж и где таилась в подъезде за дверью от страха потерять крёстную Настю.
Новое жилище бывшей мачехи мне не понравилось – показалось захламлённым и неуютным. Изумила лишь мандолина на стене.
– Это Галинка у нас музыке учится! – похвасталась Люба.
То, как она сказала «у нас», слегка кольнуло меня, словно бы и отец причастен к этому музыкальному обучению.
– Татьяна у меня тоже молодец. Почти отличница... – как-то жалостливо произнёс отец.
И добавил, чуть помолчав:
– Галя, сыграй сестрёнке что-нибудь на мандолине.
– Это домра, – строго поправила Галя.
И я обрадовалась, сама не зная чему. Может быть, тому, что мы с отцом одинаково посчитали домру мандолиной.
Соединив наши руки и чмокнув каждую в затылок, отец ушёл на работу, а мы стояли и смотрели друг на друга, напуганные необходимостью срочно подружиться. Не знала что делать и моя бывшая мучительница. Она вышла на кухню и через минуту позвала нас:
– Идите, я вам кисель налила.
Лишь на улице мне вздохнулось посвободнее.
Взяв мою руку, Галя подвела меня к женщине, сидящей на скамейке около подъезда, и сказала:
– А это Таня, моя старшая сестра!
Женщина удивлённо посмотрела на меня, потом на Галю:
– Где же ты такую сестрёнку взяла?
– Нас один папа родил... в деревне... – был её ответ.
И мне сделалось больно и стыдно своей отчуждённости, жалко и себя, и Галю. Она была лучше меня, добрее, ласковей.
Поиграв часок, сели на гипсовый бордюр клумбы.
– Папка часто приходит к тебе? – спросила я.
– Нет. Мама всегда говорит ему, что он денег мало платит. А он говорит, что у него нет денег... Зато, знаешь, какую он мне ёлку принёс на Новый год?!
– Знаю...
– Ты ещё придёшь ко мне?
– Приду, – ответила я, не зная толком, приду ли я и когда это будет.
На том и расстались. Как оказалось, на пять лет.
По дороге домой я больше всего хотела, чтобы скорее приехали мама с Геной. В них была моя опора и ясность.
Через день они приехали. Порасспросив меня о том о сём, мама Шура выяснила полную картину наших с отцом похождений.
И вновь до меня стали долетать нехорошие разговоры из-за кухонных дверей:
– Иван, так жизнь не живут! Ты куда-то ходишь тайком, приходишь выпимши... Я думала сначала, ты Тамарку навещаешь, а ты вон куда…
– Что ж мне, дочь забыть?
– Ты о Татьяне думай побольше! Про Генку я уж не говорю.
– У Генки мать есть!
– Вот-вот... У Генки мать, у Тани с Галей – отец, а семьи нет! Если ты все свои хвосты за собой тянуть будешь, у нас ничего не получится. Мне надо сына человеком воспитать, а что он видит