Камера абсурда
| Вид материала | Документы |
- Тема абсурда в экзистенциализме А. Камю, 179.16kb.
- Дорогой читатель, доводилось ли тебе бывать в театре абсурда, 168.13kb.
- Эволюция литературы абсурда от Д. Хармса до А. Гиваргизова, 306.85kb.
- -, 7383.61kb.
- Аграрная утопия, 47.12kb.
- nyj narod, 2028.78kb.
- Брехт Б. Мамаша Кураж и её дети, 31.96kb.
- Исходные технические данные, 34.3kb.
- Камера джон гришем перевод с английского Ю. Кирьяка. Ocr tymond Анонс, 6452.48kb.
- 125009 Москва, ул. Тверская, 471.48kb.
После долгих препирательств врача всё-таки удалось уговорить:
– Хорошо. Но если что случится, пеняйте на своё упрямство. А сопровождающий медик у вас всё-таки будет. Сестра милосердия Алексеева по состоянию здоровья тоже домой едет, вот и приглядит в дороге за вами.
Дмитрий Алексеевич, обрадовавшись, не стал спрашивать, отчего с виду здоровая женщина комиссуется. Приметливый Фрол Иванович уже позже растолковал:
– Ребёнка она носит, вот и все дела.
– Она что, докладывала тебе?
– А тут и докладывать нечего. Ты, Дмитрий Лексеич, посмотри, как она ходит: руки впереди себя держит, шагает осторожно. Знамо дело – дитя оберегает.
– Ну ты и следопыт… – покачал головой Малов.
Дорога в столицу заняла почти две недели. Поезд Красного Креста останавливался подолгу на каждом полустанке, ожидая раненых. Наталья Ивановна, горестная и молчаливая, сновала от одной подвесной парусиновой койки к другой, перебинтовывая, переворачивая, подавая питьё, еду, лекарства. К ночи всё так же молчаливо укладывалась на скамейку и отворачивалась к стене. Дмитрий Алексеевич с Данилой пытались хоть немного её развеселить, втянуть в разговоры, но она всегда держалась вежливо-отстранённо. Бытовые заботы о Дмитрии Алексеевиче выполнял Данила, попутно опекая и Наталью Ивановну: бегал за кипятком на станцию, за отварной картошкой и мочёными яблоками к тёткам, что стояли вереницей на перронах, в ярких полушалках и расшитых тулупчиках, за бутербродами и чаем в привокзальный буфет… Данилу удручала постоянная самоуглублённость Натальи Ивановны, но ещё более беспокоило её рвение в службе.
– Наталья Ивановна, вы кто? Санитар? Или, может, цирковая силачка? Это зачем вы Брызгунова с бока на бок перекладывать взялись? В нём весу пудов восемь будет, надорваться желаете?
Но ни его заботливость, ни его ворчание отклика не имели: женщина словно не замечала мельтешащего солдатика.
Николаевский вокзал20 встречал раненых героев духовой музыкой. Дмитрий Алексеевич, опираясь на костыли, стоял в тамбуре и в приоткрытую уже дверцу напряжённо вглядывался в людскую толпу. Вагон качнулся последний раз и остановился. На перроне, прямо перед Маловым стояла, комкая в руках перчатку, Мария. Худенькая, с заплаканными глазами, такая дорогая и любимая, что Дмитрий Алексеевич, забыв про всё на свете, рванулся к жене и, уронив костыль, едва не свалился под колёса состава. Данила выволок своего подопечного на платформу и передал с рук на руки родственникам. Отойдя немного в сторону, он оглянулся. Наталья Ивановна обнималась с какими-то пожилыми дамами и господами. Она уходила, беседуя с ними, так и не посмотрев в его сторону.
Тем временем Дмитрий Алексеевич, немного опомнившись, подозвал Данилу к себе и представил:
– Знакомьтесь, мой товарищ по госпиталю и помощник Данила Михайлов. Если б не он, не знаю, когда бы и свиделись. Данила, это мой отец, братья и жена.
Данила вежливо улыбался, не зная, как отделаться от незнакомых ему людей, красиво одетых, пахнущих одеколоном. Он стеснялся себя, в видавшей виды шинели, грязного, не знающего, как себя вести. Мужчины поздоровались с ним за руку, и он смутился ещё больше. Его стали звать в гости, но Данила отказывался:
– Недосуг мне, извиняйте. Домой надо.
– Да