Рассказ о нем можно смело начинать с любого из тренерских сезонов Бескова все в его жизни закольцовано
| Вид материала | Рассказ |
- Господь Иисус Христос нередко проповедовал Евангельское учение в форме иносказательных, 40.9kb.
- Рассказ сакраментальной фразой «всё началось с того, 748.57kb.
- Александр Васильев, 250.41kb.
- Т е. не просто сообщение ему тех или иных сведений, а изменение его образа жизни так,, 85.29kb.
- Вование журнала «ОК» можно смело и без ложной скромности сказать, что он, как законченное, 204.7kb.
- Рецензия на сборник стихотворений н. М. Рубцова «подорожник» Почему-то все талантливые, 25.84kb.
- Правила игры. Разбегаться можно только после окончания считалки. Вмомент заморозки, 10.31kb.
- Рассказ о настоящем человеке (радиолюбителе), 37.12kb.
- Ученики Иисуса Христа не слышали, как Он наедине молился, но они видели на Нем результат, 1135.23kb.
- Этот рассказ вызван определенными событиями в моей жизни, после которых я решил попробовать, 229.99kb.
3
Что же узнали мы о случившемся с Константином Бесковым из газет за период с конца декабря восемьдесят восьмого года до середины января восемьдесят девятого?
«Уже с утра в пятницу по Москве поползли слухи. Телефоны редакции не умолкали вчера весь день. Звучал только один вопрос: правда ли, что Бесков уходит из «Спартака»?
Итак, правда ли, что Константин Бесков, 12 лет стоявший у руля популярного клуба, расстается с командой? И если это так, то в чем же причина?
Вчера утром мы узнали о том, что президиум Московского городского совета спортобщества профсоюзов на своем заседании 22 декабря рассмотрел вопрос о главном тренере «Спартака». Признаемся: мы были удивлены, что на заседание, где решалась судьба тренера одной из самых любимых в народе команд, не были приглашены репортеры нашей газеты. По этой причине читатели «Советского спорта» и были лишены возможности оперативно узнать важную информацию.
Пришлось обратиться к коллеге - спортивному обозревателю «Известий» Борису Федосову, который присутствовал на этом заседании. Вот что он рассказал:
- Решение об освобождении Константина Бескова было принято руководством клуба «Спартак». Это решение и обсуждалось в четверг в московском совете ВДФСО профсоюзов. Президиум согласился с ним.
Ближе к вечеру пришло сообщение другого нашего коллеги - корреспондента ТАСС Александра Левинсона:
- Футбольно-хоккейный клуб «Спартак» принял решение освободить от должности старшего тренера команды мастеров по футболу Константина Бескова. Он проработал со спартаковцами ровно 12 лет и дважды приводил их к золотым медалям чемпионов страны. Это решение клуба утвердил президиум МГС ВДФСО профсоюзов.
Как объяснили корреспонденту ТАСС В футбольно-хоккейном клубе «Спартак», К. Бесков в августе подал заявление об уходе. Тогда этот вопрос отложили до конца сезона. И вот сейчас он решен: старший тренер команды освобожден от должности.
Пока, до назначенного нового наставника, командой будет руководить тренерский совет. Это начальник «Спартака» Николай Старостин, второй тренер Федор Новиков, футболисты Федор Черенков, Евгений Кузнецов, Сергей Родионов и Александр Бубнов. А как оценивает эти события сам К. Бесков?
- Я вернулся из отпуска 21 декабря в Москву, - рассказывает Константин Иванович. - И мне на следующий день предложили подать заявление об уходе, но я отказался. Тогда мне сказали, что я освобожден от работы с командой, правда, не объяснили по какой причине.
Да, действительно, в августе этого года я подал заявление об уходе, но тогда была договоренность, что я остаюсь до конца сезона. Но поскольку «Спартак» оказался в трудном положении, ведь покинули коллектив такие ключевые футболисты, как Вагиз Хидиятуллин, Ринат Дасаев, я решил остаться. Не могу же я бросать «Спартак», которому отдал столько лет, как говорится, на произвол судьбы. Я занялся комплектованием команды, пригласив целый ряд способных игроков, поскольку меня заверили, что все вопросы, которые я ставил, будут решены положительно. Так что решение о моей отставке мне непонятно, да и выглядит обидным...
Такова суть этой непростой ситуации. Думается, что она должна разрешиться так, чтобы в выигрыше оказался футбол - игра, любимая миллионами.
В свою очередь мы тоже решили связаться с давним автором нашей газеты Константином Ивановичем Бесковым. Вот что сообщил он нашему корреспонденту Г. Ларчикову:
- На эту тему со мной никто до четверга не разговаривал. На заседании президиума МГС ВДФСО профсоюзов, где решался вопрос о моем освобождении от обязанностей главного тренера «Спартака», я не был приглашен и узнал о случившемся только на следующий день от председателя МГС А. Петлина.
Сам я заявление об освобождении в конце сезона не подавал, поэтому мое отношение к решению президиума, наверное, в разъяснениях не нуждается.
Когда я поинтересовался у Александра Ивановича Петлина, почему же меня освободили - за утрату контакта с игроками или за четвертое место в чемпионате страны, то ничего вразумительного не услышал.
Не внес ясности на этот счет и директор клуба «Спартак» Ю. Шляпин. Только в пятницу он сообщил мне, что с 27 декабря я буду освобожден от занимаемой должности «в связи с затянувшимся пенсионным возрастом».
Поймите правильно... Работу я найду. Моя душа болит за «Спартак», который я тренировал 12 сезонов. Я обеспокоен его дальнейшей судьбой. Уходить из команды всегда нелегко, а тем более, когда она оказалась в трудном положении и нуждается в обновлении. Признаюсь, перед уходом в отпуск мне написали заявление несколько перспективных футболистов с просьбой принять в «Спартак», но при условии, если я останусь главным тренером.
Уже в ночной редакции наш корреспондент Л. Трахтенберг дозвонился до двух ведущих игроков «Спартака» - олимпийского чемпиона Евгения Кузнецова и нападающего первой сборной страны Сергея Родионова.
- Знаете ли вы об освобождении Бескова? - спросили мы у обоих.
- Что? Бескова освобождают? - удивился Кузнецов. - От вас впервые слышу. В конце ноября, перед уходом игроков в отпуск, у нас было традиционное собрание команды. Подвели итоги сезона, Бесков пожелал нам хорошего отдыха. На том и расстались. И вдруг такая информация... Моим мнением на этот счет никто не интересовался. А ведь в таких случаях это делать, видимо, полагается.
- В пятницу днем я позвонил в спартаковский клуб, - сказал Родионов. - Там и узнал, что Бесков освобожден. Для меня это было полной неожиданностью. Думаю, пока в неведении и вся команда. Очень странно. На мой взгляд, когда в клубе принимают такие ответственные решения, не мешало бы советоваться с игроками.
... Конечно, судьбу «Спартака» и его тренера решать самому клубу. Удивляет другое: почему такое решение было принято за спиной главного тренера и футболистов, которые находились в отпуске, почему многие вопросы этого дела остались вне сферы общественного внимания?
Вот, собственно, и все, что мы узнали к 10 часам вечера по московскому времени. Как видите, многое в этой истории туманно. Мягко говоря, не все заинтересованные лица знали все обстоятельства дела. И. нужно ли это нам во времена гласности?»
«В редакцию продолжают поступать телеграммы и письма с просьбами наших читателей дать подробные деловые разъяснения по поводу ухода Константина Бескова из «Спартака». Понятное дело, лучше других это могут сделать люди, имеющие непосредственное отношение к случившемуся. Один из них - начальник команды Николай Старостин. Вот что он рассказал нашему корреспонденту:
- С Константином Ивановичем мы пережили вместе не одну радостную и грустную минуту. Велики его заслуги в том, что «Спартак» в последние десять лет вновь стал одним из сильнейших клубов в стране, весьма популярным за рубежом. И ставить их под сомнение никто не собирается. Однако в данном случае я хочу руководствоваться известным изречением: «Платон мне друг, но истина дороже».
Развязка, признаюсь, получилась несколько неожиданной, но она была неизбежной. То, что случилось в последние месяцы, назревало давно. Заключительный этап начался в августе, когда Константин Иванович вдруг подал заявление об освобождении с поста главного тренера в связи с состоянием здоровья. Должен признать, что оно у него действительно нередко пошаливало. Особенно беспокоило давление. По этой причине Бесков в минувшем сезоне не был ни на одном матче в городах, куда мы добирались не на поезде, а на самолете.
Однако дальнейшие события показали, что заявление об уходе было продиктовано не только заботой о здоровье. Бесков посчитал, что такого тренера, как он, добровольно никто отпускать не будет. Надеялся, что его начнут уговаривать остаться, и тогда он сможет в ультимативной форме выдвинуть новые требования, что, кстати, с ним случалось и прежде.
Директор клуба «Спартак» Ю. Шляпин, получив заявление от Бескова, понятное дело, не взял на себя ответственность, а проинформировал руководителей МГСПС. И тут случилось то, на что, по моему глубокому убеждению, никак не рассчитывал Константин Иванович. Его никто не стал уговаривать. А в начале октября состоялось собрание команды, на котором присутствовали руководители МГСПС и Шляпин. Ни я, ни тренеры на него не были приглашены, поэтому судить о том, как оно проходило, не берусь. Знаю только, что 11 футболистов из 13 проголосовали за удовлетворение просьбы Бескова. Не за освобождение тренера, подчеркиваю, а за удовлетворение его просьбы.
Через несколько минут после окончания собрания Бескову сообщили о решении команды. И тут главный тренер заявил: «А вы знаете, пожалуй, до конца сезона я поработаю». До конца чемпионата оставалось еще восемь туров, у нас были шансы стать призерами, если не чемпионами, поэтому оставлять «Спартак» без Бескова было делом рискованным - поди знай, как все обернется. Поэтому многие вздохнули с облегчением и оставили Бескова до конца чемпионата.
Лично я считаю это большой ошибкой. Со всей ответственностью заявляю, что если бы МГС ВДФСО профсоюзов тогда, а не в декабре, согласился бы с решением команды, «Спартак» вновь был бы в тройке сильнейших.
Но Бесков остался. Его, правда, предупредили, чтобы в команде он ничего не менял и к игрокам не применял никаких репрессивных мер. Но надо знать импульсивного Константина Ивановича. Он быстро навел справки о том, кто и что говорил на собрании, кто желал удовлетворения его «просьбы», и повел с ними борьбу, применяя свои меры воздействия. Посулько, скажем, в восьми последних матчах получил «двойки» и остался без премиального вознаграждения. Бокий ни разу не был включен в состав. Наконец, Бубнов, человек принципиальный, заявил, что по окончании сезона играть под руководством Бескова больше не будет...
Короче, в октябре обстановка в команде накалилась, и напряжение не спадало до конца чемпионата. Мы дважды проиграли «Стяуа», в четырех последних турах набрали только три очка и в итоге бесславно закончили сезон.
- Зачем нас собирали, зачем узнавали наше мнение о главном тренере, если через 15 минут после собрания с нашим решением никто не стал считаться? Мы ведь только пострадали, - вот примерно о чем говорили ребята почти два месяца.
Думаю, большинство игроков уходили в отпуск с тревожным настроением. Бесков уже не говорил о добровольном уходе. Перед отъездом в санаторий он сказал, чтобы к его возвращению из команды были освобождены Посулько, Суслопаров, Бубнов, Шмаров, Бокий, Поваляев и С. Новиков.
Настаивал он и на увольнении, причем не в первый раз, директора учебно-тренировочной базы Аганова и директора спартаковского футбольного манежа Колычева. В последний свой приезд в Тарасовку Бесков просто вызвал к себе главного инженера учебно-тренировочной базы и приказал ему принять дела у Аганова (?!).
Думаю, к тому времени в немилость попал и я. Почему? Вероятно, Бескову не понравилось, что в ходе всей этой истории я не стал уговаривать его остаться. Но главное в другом. Мы с ним по-разному видим будущее «Спартака». Когда Бесков поставил вопрос об отчислении семи игроков основного состава, я ему сразу ответил, что не поддержу его до тех пор, пока не будет достойной замены. На это Константин Иванович сказал, что у него есть заявления от 22 (!) игроков. Что же это за игроки?
Позволю себе краткое отступление. В последнее время в «Спартаке» появился подполковник запаса Платонов, который был зачислен на должность заместителя директора базы, но фактически занимался так называемой селекционной работой - разъезжал по городам и весям, уговаривая перейти в «Спартак» понравившихся ему футболистов. В конце сезона в его списке таких игроков набралось более двух десятков: четверо - из «Черноморца», трое - из ЦСКА, двое - из московского «Динамо»...
Вся эта история с приглашением игроков выглядела, на мой взгляд, настоящей авантюрой, и я, родившийся, выросший и почти всю жизнь работающий в «Спартаке», поддержать ее просто не мог. Не мог я согласиться с главным тренером и об освобождении половины футболистов основного состава, которые всего за год до этого завоевали золотые медали чемпионов.
Что касается последних событий, не могу сказать точно, как они проходили. На президиум МГС ВДФСО профсоюзов, где было принято решение об освобождении Бескова, я не был приглашен. Но с его решением согласен.
Исхожу из того, что у Бескова плохие отношения со старожилами команды. Кто к нам придет со стороны и, главное, как еще себя проявит в новом коллективе? Я вовсе не уверен, что Константин Иванович не дрогнет в этой сложной обстановке и не напишет вновь заявления об уходе по состоянию здоровья.
Тогда это для «Спартака» будет смерти подобно. А мы судьбой команды рисковать не хотим.
Вот в такой последовательности развивались у нас события в последние четыре месяца. Для многих любителей футбола, и в первую очередь для спартаковских поклонников, такая развязка была, наверное, большой неожиданностью. Но все началось, поверьте, не в конце августа, не в день подачи Бесковым заявления. Взрыв назревал гораздо раньше, и остается лишь удивляться, что произошел он только в конце минувшего чемпионата».
Бесков ответил сначала Старостину комментарием к его выступлению на полосе «Комсомольской правды»:
«... Мне очень не хотелось бы вступать в полемику с Н. Старостиным по поводу этой статьи. И не потому, что я чувствую себя виноватым. Напротив, уже несколько раз до этого в команде возникали всевозможные интриги, во главе которых стоял Николай Петрович. Объясняю это тем, что я был недоволен работой начальника «Спартака». Меня часто обвиняли в нехозяйственном подходе к интересам клуба, а в то же время мне постоянно приходилось выполнять работу, которую должна выполнять администрация клуба...
... На итоговом собрании в конце прошлого сезона никаких моих заявлений об отчислении семи игроков не было. А. Бубнов, в частности, благодарил и команду и тренера за сыгранный сезон. В общем, разговор сводился к тому, что после отпуска мы все соберемся и обменяемся мнениями по поводу будущего состава...
... Должен сказать, что вся статья «Истина дороже» очень претенциозна. В ней нет правдиво отраженной конфликтной ситуации. Я считаю, что она написана нечестно...»
А через два дня и в спортивной газете:
« - Не сразу согласился я на предложение выступить в «Советском спорте» с разъяснением по поводу интервью Н. П. Старостина. Позиция оправдывающегося заведомо проигрышная, да и не хотелось бы мне публично выяснять наши сложные со Старостиным отношения. Но приходится, так как высказывания начальника команды «Спартак» вызвали у меня и недоумение, и возражение. К тому же в оценках ряда фактов выявляется определенная принципиальная позиция. Этот момент для меня очень важен. Думаю, пора поставить все необходимые точки.
Николай Петрович верно говорит, что конфликт у нас назревал давно. Однако о причинах его умалчивает. А ведь состоят они в том, что не хотел я мириться с отсутствием должной заботы и внимания, которые руководители «Спартака» должны были проявлять, если их на деле волновали нужды команды, бытовые вопросы жизни футболистов, перспективы развития учебно-тренировочной базы в Тарасовке - худшей тогда среди всех московских клубов.
История, что и говорить, давняя. Еще 12 лет назад, когда я пришел в «Спартак», было ясно, что одной из главных причин перехода команды в первую лигу являлось отсутствие у нее конкретного хозяина или, как принято говорить, шефа. Были и другие, связанные с этим, проблемы. Например, не имел возможности «Спартак» тренироваться в благоприятных условиях. Знаменитое Ширяево поле, где мы поначалу вынуждены были провести несколько занятий, в дождь превращалось в месиво грязи, в сухую же погоду там поднималась пыль, от которой впору было убегать. И мы отказались от него. В плачевном состоянии находилась и учебно-тренировочная база в Тарасовке. Еще тогда был поставлен вопрос о необходимости строительства тренировочных полей, что, кстати, давно было сделано во всех московских клубах.
Вспоминаю я все это только для того, чтобы показать, какими проблемами приходилось мне заниматься все эти годы. Примеры? Пожалуйста. Несколько лет назад для реконструкции второго тренировочного поля на нашу базу было завезено 200 машин земли. Грунт показался мне непригодным, я возил его даже на анализы, и они, увы, подтвердили мои опасения. В результате всего землю пришлось вывозить...
Можно рассказать и о том, как при реконструкции гостиницы я нередко выполнял обязанности... прораба. Десять лет добивался освещения поля. Доставал косилки для ухода за газоном. Скажите, разве такое возможно в зарубежном профессиональном клубе, где обязанности каждого его члена строго разграничены и где старший тренер никогда не выполняет то, что обязаны делать другие?
А молчать я, естественно, не мог, и директору клуба Шляпину, как и начальнику команды, не раз приходилось выслушивать от меня неприятные для них, но совершенно справедливые претензии. Ведь речь шла не о строительстве собственной дачи, а об улучшении условий для команды.
Инертность, а скорее неспособность названных людей улучшить ситуацию заставили меня поставить вопрос об их замене. Но меня опередили, использовав поданное мною в августе заявление об уходе (без указания причин, кстати, без ссылки на здоровье), которое я в сердцах написал после очередного проявления полного равнодушия к годами не решавшимся проблемам «Спартака».
Несостоятельность ссылок на это заявление с юридической точки зрения очевидна. Я ведь и в августе почти сразу понял, что избрал далеко не лучший способ разрешения проблемы. Наверное, всем понятно, что мое отношение к заявлению выразилось в том, что я продолжал работать и об уходе больше вопроса не поднимал. Н. П. Старостин о моих настроениях хорошо знал. На каком же основании усматривает он теперь в моих действиях расчет на уговоры? Сама мысль такого рода противна моей натуре, и мне хотелось бы, чтобы подобные суждения обо мне и моих позициях не воспринимались всерьез.
Равнодушие к «Спартаку» - вот на этой почве, повторяю, у меня на протяжении всех 12 лет возникали трения с людьми, ответственными за судьбу команды. Допускаю, что если бы меня заранее предупредили об освобождении (мол, всех проблем нам сегодня не решить, а в таких условиях вы работать и сами уже не хотите), у меня, возможно, и претензий к руководителям «Спартака» не было бы. Вопрос, однако, был решен за моей спиной.
Снятие мое готовилось втайне от меня, когда я находился в отпуске. В ход были пущены разного рода домыслы о моем здоровье, слухи о плохих отношениях с игроками. И в этой связи считаю необходимым внести некоторые уточнения в разъяснение Н. П. Старостина.
После собрания команды в октябре, на котором действительно не присутствовали ни тренеры, ни начальник, было решено, что я останусь до конца сезона. Ни в коем случае не согласен с мнением начальника команды, что только мое присутствие помешало «Спартаку» стать призером. Финиш, убежден, у нас получился слабым не потому, что Бесков остался в команде, а потому, что многие игроки, в частности, Посулько, Шмаров, Мостовой, утратили форму, уехал в «Тулузу» Хидиятуллин и был травмирован Родионов. Немаловажно и то, что мы не сыграли ни одного матча в Лужниках. Тогда мне казалось, что вопрос о моей дальнейшей работе в «Спартаке» решен сам собой. Я не хотел уходить из команды, так как жаждал вновь поставить ее на ноги.
В вину мне ставятся плохие отношения со многими игроками команды, в том числе со старожилами. В целом и с таким обвинением я согласиться не могу. Мои взаимоотношения с футболистами зависели не столько от моего требовательного характера, сколько от подхода к делу самих игроков. За 10 - 11 лет работы с Дасаевым, Черенковым и Родионовым я не припомню ни одного случая серьезных разногласий с ними. А вот нарушителям игровой и бытовой дисциплины доставалось.
Могут ли быть довольны тренером те, кого он собирался освободить? Излишний вопрос. Их выступление против меня на собрании в октябре легко понять. Позиция промолчавших - дело их совести. Что же касается предполагавшихся изменений в составе, они не были чем-то экстраординарным. По окончании каждого сезона мы освобождали футболистов, которые в силу возраста, снижения мастерства, из-за нарушений режима ухудшали свою игру. Вместо них приглашали новых, обычно из команд первой и второй лиг. На постоянном обновлении и базировались стабильные успехи команды.
Увы, жизнь заставила меня и теперь пойти на обновление состава, поскольку далеко не все игроки, завоевавшие за год до этого золотые медали, играли хотя бы в прежнюю силу. Признаюсь, в конце чемпионата я получил заявление от шести опытных футболистов, пожелавших перейти в «Спартак», но при том условии, что я останусь в команде. В конце декабря, когда определилась моя дальнейшая судьба, мне пришлось извиниться перед этими ребятами.
Мог ли я противостоять объединенным усилиям своих оппонентов? Конечно, нет. Решение принималось, когда я находился в отпуске. Ни на одно собрание и заседание, где ставился вопрос о главном тренере, приглашен я не был. Никто из руководителей спортивных, профсоюзных и других городских организаций встретиться со мной не пожелал. Как будто и не было двенадцати лет предшествующей работы. Грубые нарушения элементарных норм трудового законодательства тоже не привлекли ничьего внимания.
События в «Спартаке» вызвали широкий резонанс, о чем я сужу по прессе, по письмам в мой адрес, по телефонным звонкам. Отдаю себе отчет в том, что речь идет не столько обо мне (хотя, пользуясь случаем, хочу поблагодарить всех, кто поддержал меня морально), сколько о судьбе самой популярной команды. Еще раз повторяю: я освобожден против моей воли. Мне дорог «Спартак», дорога его судьба. Но навязывать себя не считаю возможным, тем более в создавшейся обстановке.
Я глубоко убежден: сегодня «Спартаку» меньше всего нужны конфликты, смена декораций. Нужно решать главные, давно назревшие проблемы, - с тренировочными полями, со своим стадионом, с вниманием к команде не на словах, а на деле. Только тогда «Спартак» сможет выйти из критического состояния».