Geum.ru

Книга четвертая

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   34   35   36   37   38   39   40   41   ...   53
главарей СС. Но протоколы судебных заседаний не оставляют и тени сомнения в

соучастии в них ряда немецких промышленников, причем не только Крупна и

директоров химического треста "И. Г. Фарбен индустри", но и предпринимателей

меньшего калибра, которые внешне, вероятно, казались ничем не

примечательными отцами семейств и добропорядочными слугами общества.

Сколько же всего несчастных, ни в чем не повинных людей, в большинстве

своем евреев, а также русских военнопленных, было уничтожено в одном только

Освенциме! Общее число установить невозможно. Сам Хесс в своих показаниях

назвал цифру порядка "2 миллиона 500 тысяч расстрелянных, удушенных газом и

сожженных и еще по меньшей мере 0,5 миллиона погибших от голода и болезней,

что в сумме составляет около 3 миллионов человек". Позднее в ходе суда над

ним в Варшаве он уменьшил эту цифру до 1 миллиона 135 тысяч человек.

Советское правительство, которое провело тщательное расследование злодеяний

в Освенциме после того, как в январе 1945 года его захватила Красная Армия,

приводит цифру 4 миллиона человек. Рейтлингер, основываясь на собственных

тщательных подсчетах, ставит под сомнение даже цифру 0,75 миллиона

истребленных в газовых камерах". По его данным, в газовых камерах погибло

600 тысяч человек, к которым добавляется еще "неопределенная часть пропавших

без вести", порядка 300 тысяч человек, которые либо были расстреляны, либо

умерли от голода и болезней. По любым подсчетам число это весьма

внушительно.

Трупы сжигали, но золотые коронки на зубах сохранялись и, как правило,

извлекались из пепла, если их не успевали присвоить солдаты специальных

подразделений, перебиравшие горы трупов {Иногда их срывали еще до того, как

людей приканчивали. Из секретного доклада начальника минской тюрьмы

выяснилось, что после того как он прибег к услугам еврейского дантиста, "у

всех евреев были сняты или вырваны золотые мосты, коронки и пломбы. Это

происходило обычно за час или за два до спецакции". Начальник тюрьмы

отмечал, что из 516 немецких и русских евреев, казненных в его тюрьме в

течение полутора месяцев весной 1943 года, у 336 были сняты золотые коронки

и т. п. - Прим. авт.}. Золото переплавлялось в слитки и вместе с другими

ценностями, отобранными у обреченных евреев, направлялось в рейхсбанк в

соответствии с секретным соглашением между Гиммлером и президентом банка и

заносилось на счет СС под шифром "Макс Хейлигер". Помимо золота, сорванного

с зубов, из лагерей смерти поступали золотые часы, серьги, браслеты, кольца,

ожерелья и даже оправы от очков, поскольку евреям рекомендовалось "при

переселении на новое место жительства" забирать с собой все ценности. Были

собраны также большие запасы ювелирных изделий, особенно бриллиантов и

серебряной посуды, не говоря уже о толстых пачках банкнот.

Рейхсбанк был буквально переполнен поступлениями на счет под шифром

"Макс Хейлигер". Подвалы Рейхсбанка были забиты "трофеями" еще в 1942 году,

и его алчные директора стали искать возможности заложить их в муниципальные

ломбарды, чтобы получить под них наличные. В одном из писем Рейхсбанка в

берлинский муниципальный ломбард, датированном 15 сентября, упоминается

"вторая партия поступлений". Начинается оно так: "Мы направляем вам

следующие ценности с просьбой найти им наилучшее применение". Далее

приводится длинный перечень ценностей по видам, в который включено: 154 пары

золотых часов, 1601 пара золотых серег, 132 бриллиантовых кольца, 784 пары

серебряных карманных часов и 160 различных зубных протезов, частично

изготовленных из золота. К началу 1944 года берлинский ломбард был

переполнен поступающими сплошным потоком крадеными вещами и поэтому

информировал рейхсбанк о том, что принимать ценности далее не в состоянии.

Когда союзники одержали победу над Германией, они обнаружили в некоторых

заброшенных соляных шахтах, где нацисты спрятали часть своих документов, и

"трофеи", в том числе хранившиеся на счету под шифром "Макс Хейлигер".

Количество их позволило заполнить три больших сейфа во франкфуртском филиале

Рейхсбанка.

Знали ли банкиры об источниках этих уникальных вкладов? Директор

управления драгоценных металлов Рейхсбанка показал в Нюрнберге, что и он и

его служащие обратили внимание на то, что многие партии золота поступали из

Люблина и Освенцима.

"Мы все знали, что это были места расположения концлагерей. Лишь в

десятой партии, поступившей в ноябре 1943 года, впервые появилось золото,

снятое с зубов. Количество такого золота становилось необычайно большим".

На Нюрнбергском процессе пресловутый Освальд Поль, начальник

экономического отдела СС, который вел деловые операции для своего

управления, подчеркивал, что д-р Функ, а также служащие и директора

Рейхсбанка отлично знали происхождение вещей, которые они старались заложить

в ломбард, чтобы получить под них деньги. Он довольно подробно описал

"деловую сделку между Функом и СС относительно доставки в рейхсбанк

ценностей, принадлежавших умершим евреям". Он припомнил разговор с

вице-президентом банка д-ром Эмилем Полем.

"После этого разговора не осталось никаких сомнений, что предметы,

которые поступали в рейхсбанк или которые предполагалось передать в

рейхсбанк, принадлежали евреям, убитым в концлагерях. Такими предметами были

перстни, часы, очки, золотые слитки, обручальные кольца, броши, булавки,

золотые коронки и другие ценности".

Однажды, рассказывал Поль, после инспекционного обхода сейфов

Рейхсбанка с осмотром ценностей, "принадлежавших умершим евреям", д-р Функ

устроил для участников инспекции обед, во время которого случайно зашел

разговор об уникальном по своему характеру происхождении трофеев {Д-р Функ

был приговорен в Нюрнберге к пожизненному тюремному заключению. - Прим

авт.}.


Конец варшавского гетто


Немало свидетелей рассказывали о той покорности, с которой очень многие

евреи шли на смерть в нацистских газовых камерах или огромных котлованах,

где группы спецакций расстреливали их. Но не все евреи соглашались

подвергнуться истреблению так покорно. Весной 1943 года около 60 тысяч

евреев забаррикадировались в варшавском гетто - все оставшиеся в живых из

400 тысяч человек, которые были согнаны сюда как скот еще в 1940 году, - и

поднялись на борьбу против нацистских мучителей.

Пожалуй, никто не смог бы составить более отталкивающего и одновременно

достоверного отчета о восстании в варшавском гетто, чем надменный эсэсовский

офицер {Документальная повесть Джона Херси о евреях гетто "Стена"

представляет собой эпический рассказ о восстании. - Прим. авт.}. Этим

эсэсовцем был Юрген Штроп, бригадефюрер СС и генерал-майор полиции. Его

обстоятельный официальный доклад, в кожаном переплете, обильно

иллюстрированный и отпечатанный на превосходной меловой бумаге, по счастью

уцелел {Чего нельзя сказать о самом Штропе. После войны он был пойман и 22

марта 1947 года за расстрел заложников в Греции приговорен к смерти

американским судом в Дахау. Затем его выдали Польше, где судили за массовые

убийства евреев в варшавском гетто. Он вновь был приговорен к смерти и

повешен на месте своих преступлений 8 сентября 1951 года. - Прим. авт.}. Он

озаглавлен "Конец варшавского гетто".

В конце лета 1940 года, год спустя после захвата нацистами Польши,

эсэсовцы арестовали почти 400 тысяч евреев и поместили их за высокой стеной,

отделявшей от Варшавы район размерами примерно две с половиной мили в длину

и миля в ширину, где некогда находилось средневековое гетто - место

поселения евреев. Обычно в районе проживало 160 тысяч человек, теперь же там

образовалось огромное скопище людей. Но это было не самой большой бедой.

Генерал-гебернатор Франк отказался выделить продовольствие, необходимое для

того, чтобы не дать умереть с голоду хотя бы половине из 400 тысяч человек,

находившихся на грани жизни и смерти. Выходить за пределы ограды запрещалось

под страхом смерти. Работать евреям было негде, за исключением нескольких

предприятий по производству оружия, принадлежавших вермахту или ненасытным

немецким предпринимателям, которые умели извлекать крупные барыши из

эксплуатации подневольного труда. По меньшей мере 100 тысяч евреев пытались

выжить, имея миску супа в день, зачастую приготовленного из соломы. Это была

безнадежная борьба за жизнь.

Но население гетто не вымирало настолько быстро от голода и болезней,

как хотелось Гиммлеру. Летом, 1942 года он приказал переселять всех евреев

из варшавского гетто "по соображениям безопасности" в другое место. 22 июля

началось великое "переселение". За период до 3 октября, согласно данным

Штропа, были "переселены" 310 322 еврея. Точнее, они были перевезены в

лагеря истребления, главным образом в Треблинку, где их направляли в газовые

камеры.

И все же Гиммлер не был доволен. Когда он неожиданно приехал в Варшаву

в январе 1943 года и обнаружил, что 60 тысяч евреев все еще живут в гетто,

он приказал завершить "переселение" к 15 февраля. Но это оказалось трудной

задачей. Суровая зима и потребности армии, которая потерпела крупное

поражение под Сталинградом и последующее отступление которой на юге России

требовало обеспечения транспортными средствами в первую очередь, помешали СС

получить необходимый транспорт для выполнения "окончательного решения".

Кроме того, как докладывал Штроп, евреи сопротивлялись полному истреблению

"любыми возможными средствами". До весны нечего было и рассчитывать, что

приказ Гиммлера будет выполнен. Было принято решение расчистить гетто в ходе

специальной акции в течение трех дней. На деле для этого потребовалось

четыре недели.

Депортация свыше 300 тысяч евреев позволила немцам уменьшить территорию

огороженного стеной гетто. И после того, как 19 апреля 1943 года генерал СС

Штроп бросил на них танки, артиллерию, огнеметы и взводы подрывников,

размеры гетто составили уже 1000 на 300 ярдов (900 X 270 метров). Все

постройки были изрешечены пулями, однако отчаянно сопротивлявшиеся евреи

превратили в укрепленные пункты сточные колодцы, подвалы и погреба. У них

было совсем мало оружия - несколько пистолетов и винтовок, дюжины две

пулеметов, украденных у немцев, да самодельные гранаты. Но в то апрельское

утро они были полны решимости применить их в первый и последний раз в

истории третьего рейха против нацистских поработителей.

В распоряжении Штропа было 2090 человек, половину из которых составляли

части регулярной армии и эсэсовские войска, остальные представляли собой

отряды полиции СС, усиленной литовской милицией численностью 335 человек, а

также немногочисленными польскими полицейскими и пожарными. С первого дня

они натолкнулись на упорное сопротивление.

"Едва началась операция, - докладывал Штроп в первом из своих

ежедневных донесений, - как мы столкнулись с сильным сосредоточенным огнем

евреев и бандитов. На танк и два броневика обрушился град бутылок с

зажигательной смесью... В результате этой контратаки противника мы были

вынуждены отойти".

Немецкая атака возобновилась, но продвижения почти не было. "Около

17.30 мы встретили очень сильное сопротивление и пулеметный огонь со стороны

группы зданий. Специально выделенная штурмовая группа нанесла поражение

противнику, но не смогла захватить кого-либо из оказывавших сопротивление.

Евреи и преступники вели огонь то из одного, то из другого подвала, а в

последний момент скрывались... В первой атаке мы потеряли 12 человек".

И так продолжалось в течение нескольких дней. Плохо вооруженные

защитники отступали только под огнем танков, артиллерии и огнеметов,

продолжая оказывать сопротивление. Генерал Штроп не мог понять, почему "это

отребье и человеческие отбросы", как он называл осажденных евреев, не

сдавались.

"Через несколько дней, - докладывал он, - стало ясно, что евреи не

имеют ни малейшего намерения переселяться добровольно, а полны решимости

сопротивляться эвакуации и далее... Если в первые дни еще можно было

захватить значительное число евреев, которые трусливы по натуре, то в ходе

второй половины операции захватывать живьем бандитов и евреев становилось

все труднее. Снова и снова создавали они боевые группы, насчитывавшие 20-30

еврейских мужчин, сопровождаемых таким же числом женщин, и упорная борьба

вспыхивала вновь".

Некоторые женщины, отмечал Штроп, имели привычку "стрелять из

пистолета, держа его обеими руками", а также прятать ручные гранаты в

шароварах.

На пятый день сражения рассвирепевший от нетерпения Гиммлер приказал

Штропу прочесать гетто "с максимальной жестокостью и неумолимой

настойчивостью".

"Поэтому, - отмечает Штроп в своем итоговом отчете, - я решил

уничтожить район еврейского гетто, сжигая каждый дом". И далее описывает

последующие события:

"Евреи оставались в горящих домах до последней минуты, пока, опасаясь

сгореть заживо, не выпрыгивали из окон верхних этажей. Даже переломав себе

кости, они переползали через улицы в дома, еще не охваченные огнем...

Несмотря на опасность сгореть заживо, евреи и бандиты часто предпочитали

войти в огонь, чем быть схваченными".

Человеку, подобному Штропу, было просто невдомек, почему мужчины и

женщины готовы скорее погибнуть в огне, чем спокойно умереть в газовых

камерах. Ведь всех захваченных, которых он не прикончил на месте, Штроп

направлял в Треблинку. 25 апреля он сообщил по телетайпу в штаб СС, что

всего захвачено 27 464 еврея.

"Я рассчитываю завтра получить эшелон на Т-2 (Треблинка). В противном

случае ликвидация будет осуществлена на месте".

Ликвидация на месте практиковалась довольно часто.

На следующий день Штроп информировал начальство: "1330 евреев были

выведены из подвалов и немедленно уничтожены; 362 еврея убиты в ходе боев".

Лишь 30 захваченных в плен были "эвакуированы".

К концу восстания защитники гетто заняли оборону в канализационных

сооружениях. Штроп пытался выгнать их оттуда, затопив основные сточные

трубы, но евреям удалось перекрыть доступ воде.

Однажды немцы сбросили туда через 183 люка дымовые шашки, однако Штропу

пришлось уныло докладывать, что они не "произвели желаемого эффекта".

В исходе сражения сомневаться не приходилось. В течение месяца

загнанные в ловушку евреи сражались с отчаянной храбростью, хотя Штроп в

одном из своих донесений жаловался на "коварные методы ведения боя и уловки,

широко практиковавшиеся евреями и бандитами". К 26 апреля он доложил, что

многие из осажденных "сходят с ума вследствие жары, дыма и взрывов".

"В течение дня еще несколько зданий были сожжены дотла. Это единственно

эффективный метод, чтобы выгнать наружу это отребье".

Наступил последний день - 16 мая. К вечеру Штроп отправил последнее

боевое донесение:

"Уничтожено 180 евреев, бандитов и ублюдков. Бывший еврейский квартал в

Варшаве более не существует. Эта крупная операция завершилась в 20 часов 15

минут подрывом еврейской синагоги... Общее число евреев, подвергшихся акции,

составило 56 065, включая как пойманных евреев, так и евреев, уничтожение

которых может быть доказано".

Неделю спустя его попросили пояснить эту цифру. Вот что он ответил:

"Из общего числа 56 065 задержанных около 7 тысяч было уничтожено в

бывшем гетто в ходе этой крупной операции. 6929 евреев было уничтожено в

результате транспортировки в Треблинку. Таким образом, всего было истреблено

13 929 евреев. Помимо этого около шести тысяч евреев погибло при взрывах или

в огне".

Арифметика генерала Штропа недостаточно надежна, поскольку в его

подсчетах не отражена судьба еще 36 тысяч евреев. Но едва ли стоит

сомневаться в том, что он не грешил против правды, когда писал в красиво

переплетенном итоговом докладе, что захватил "в общей сложности 56 065

евреев, уничтожение которых можно доказать". Бесспорно, 36 тысяч человек

прошли через газовые камеры.

Потери немцев, по отчетам Штропа, составили 16 убитых и 90 раненых.

Возможно, истинные потери были значительно больше, если принять во внимание

ожесточенный характер уличных боев, когда приходилось штурмом овладевать

каждым домом, что сам генерал описал с такими страшными подробностями.

Потери же были приуменьшены, дабы не задеть тонкую чувствительность

Гиммлера. Германские войска и полиция, заключал Штроп, "исполняли свой долг

достойно, в духе полного единства и проявили себя как примерные солдаты".

"Окончательное решение" продолжалось до конца войны. Сколько евреев погибло

в ходе его? Число погибших часто вызывало споры. Согласно показаниям двух

эсэсовцев в Нюрнберге, которые ссылались на данные ведущего нацистского

эксперта в этом вопросе - шефа отдела гестапо по делам евреев Карла Эйхмана,

приводившего в исполнение "окончательное решение" под указующим перстом

Гейдриха {Эйхман, по свидетельству одного из приспешников, заявил незадолго

до падения третьего рейха, что с восторгом прыгнет в могилу, если на его

совести действительно пять миллионов уничтоженных евреев. "Сознание этого

будет служить для меня источником огромного удовлетворения", - бахвалился

палач. В действительности же ему удалось скрыться из американского лагеря

для интернированных лиц в 1945 году. Только после выхода в свет первого

издания этой книги он был арестован в Южной Америке, вывезен в Израиль,

предан там суду за военные преступления и казнен в 1963 году. - Прим. авт.},

инициатора идеи, общее число жертв составляет примерно 5-6 миллионов

человек. Цифра, приведенная в обвинительном заключении в Нюрнберге,

составляет 5 миллионов 700 тысяч человек. Она также подтверждается

подсчетами, произведенными Всемирным еврейским конгрессом. В своем

обстоятельном анализе акции "окончательное решение" Рейтлингер пришел к

выводу, что действительная цифра несколько меньше и составляет примерно 4

194 200-4 581 200 человек.

В 1939 году на территории, впоследствии оккупированной гитлеровскими

войсками, проживало 10 миллионов евреев. По любым оценкам совершенно

очевидно, что почти половина из них была уничтожена немцами. Такова страшная

расплата за то затмение, которое овладело сознанием нацистского диктатора в

дни его беспризорной юности в Вене и которое он передал столь многим своим

последователям в Германии.


Медицинские эксперименты


В период недолго просуществовавшего в Европе "нового порядка" немцы

совершили деяния, порожденные скорее обыкновенным садизмом, нежели жаждой

массовых убийств. Только для психиатра существует, пожалуй, разница между

этими двумя пагубными страстями, хотя конечный результат в первом случае

отличался от второго лишь масштабами уничтожения людей.

Медицинские эксперименты нацистов как раз и являются примером такого

садизма, поскольку использование заключенных концлагерей и военнопленных в

качестве подопытных животных едва ли обогатило науку. Эти ужасные деяния,

которыми не может гордиться немецкая медицина. И хотя проводили

"эксперименты" что-то около 200 шарлатанствующих живодеров, часть из которых

занимали весьма ответственное положение в медицинских кругах, их преступная

деятельность была известна тысячам ведущих медиков рейха, но ни один, как об

этом свидетельствуют документы, не выразил открыто хотя бы малейшего

протеста {В том числе и самый известный в Германии хирург д-р Фердинанд

Зауэрбрух, хотя позднее он стал антифашистом и сотрудничал с силами

Сопротивления. В мае 1943 года Зауэрбрух присутствовал в берлинской

военно-медицинской академии на лекции, прочитанной двумя отъявленными

врачами-убийцами - Карлом Гебхардтом и Фрицем Фишером об экспериментах по

провоцированию газовой гангрены у пленных. Единственным возражением