Книга четвертая
| Вид материала | Книга |
- План: Гелиоцентрическая система Мира Николая Коперника. Галелео Галилей и рождение, 234.93kb.
- Книга первая 2, 2191.86kb.
- Книга четвертая, 529.64kb.
- Книга четвертая, 2994.65kb.
- Крайон. Книга четвертая путешествие домой майкл Томас и семь ангелов Роман-притча, 2806.34kb.
- Четвертая научно-практическая конференция. Тематическая выставочная экспозиция, 24.32kb.
- «Метеорологике», 185.61kb.
- Книга Четвёртая, 1058.54kb.
- Книга четвертая, 4596.96kb.
- Четвертая Международная конференция по газоочистке «ЭкоРос-2006», 82.54kb.
слишком равнинное, а большая его часть - Ютландия - была открыта для танков
Гитлера. Не было никаких гор, где могли бы укрыться король и правительство,
как в Норвегии; бесполезно было ждать и какой-либо помощи от Англии. Словом,
датчане оказались слишком цивилизованны, чтобы сражаться в таких условиях;
во всяком случае, они не сражались. Генерал Приор, главнокомандующий армией,
практически один высказался за сопротивление, но его предложение отклонили
премьер Торвальд Стаунинг, министр иностранных дел Эдвард Мунх и король,
который, даже получив 8 апреля скверные известия, отверг предложение
командующего о проведении мобилизации. По причинам, которые остались неясны
автору этих строк даже после обстоятельного изучения соответствующих
материалов в Копенгагене, военно-морской флот Дании не произвел ни единого
выстрела ни со своих кораблей, ни с береговых батарей, когда немецкие
транспорты с войсками проходили вблизи этих орудий, способных разнести их
вдребезги. В Ютландии произошло несколько стычек между армией и оккупантами,
королевская гвардия произвела несколько выстрелов возле королевского дворца
в столице, потеряв несколько человек ранеными. Ко времени, когда датчане
заканчивали свой завтрак, оккупация завершилась. По рекомендации
правительства, но вопреки мнению генерала Приора король капитулировал.
Планы захвата Дании, построенные на внезапности и обмане, как видно из
захваченных немецких военных архивов, были разработаны с удивительной
педантичностью. Генерал Курт Химер, начальник штаба оперативной группы,
сформированной для захвата Дании, прибыл поездом в гражданской одежде в
Копенгаген 7 апреля, чтобы лично провести там разведку в целях осуществления
необходимых мер по швартовке транспорта "Ганзештадт Данциг" с войсками и
техникой. Командир батальона также находился в Копенгагене пару дней в
гражданской одежде, чтобы набросать план порта, пристаней, пирсов и т. д.
Все это было необходимо для захвата крупного города.
Поэтому нет ничего странного в том, что планы генерала и майора,
командовавшего батальоном, были претворены в жизнь практически без сучка и
задоринки. Транспорт с войсками подошел к Копенгагену перед рассветом,
проследовал мимо береговых батарей форта, охранявших гавань, и датских
патрульных кораблей и спокойно пришвартовался у пирса Лангелини в центре
города, всего в 50 метрах от Цитадели, где размещался штаб датской армии, на
некотором расстоянии от дворца Амалиенборг, постоянной резиденции короля.
Оба объекта были быстро захвачены единственным батальоном без какого-либо
заслуживающего упоминания сопротивления.
В верхнем этаже дворца под трескотню автоматных выстрелов король
совещался со своими министрами, которые ратовали за капитуляцию без
сопротивления. Только генерал Приор умолял разрешить ему оказать
сопротивление. В самом крайнем случае, по его мнению, король должен был
укрыться в расположенном поблизости военном лагере у Хевелте, чтобы избежать
пленения. Но король согласился с министрами. Как утверждает свидетель,
присутствовавший при этом, монарх спросил, "сражались ли солдаты достаточно
долго", на что Приор ответил отрицательно {Общие потери Дании составили 13
убитых и 23 раненых. Немцы потеряли примерно 20 человек. - Прим. авт.}.
Генерала Химера задержка обеспокоила. Он позвонил в штаб
комбинированных операций, созданный в Гамбурге, - датские власти не
удосужились прервать телефонную связь с Германией - и, как он сам
рассказывает, попросил несколько бомбардировщиков с ревом пронестись над
Копенгагеном, "чтобы вынудить датчан принять" условия ультиматума.
Переговоры велись шифром, и в люфтваффе решили, что он действительно просил
бомбардировать столицу, и обещали сделать это незамедлительно - в конечном
счете ошибка была исправлена. Генерал Химер говорит, что "бомбардировщики с
ревом пронеслись над датской столицей и произвели соответствующее
впечатление: правительство приняло германские требования".
Определенные затруднения возникли при поисках радиосредств,
потребовавшихся, чтобы передать обращение к датским войскам о капитуляции
правительства, поскольку местные радиостанции в столь ранний час еще не
работали. Обращение было передано на датской волне с помощью передатчика,
который привез с собой немецкий батальон, а генерал Химер предусмотрительно
раздобыл грузовик, чтобы доставить радиостанцию в Цитадель.
В 2 часа дня генерал Химер в сопровождении немецкого посла Сесиля фон
Ренте-Финка нанес визит королю Дании, который уже не был сувереном, но еще
не осознавал этого. В немецких военных архивах сохранилась запись беседы
Химера с королем:
"Во время аудиенции семидесятилетний король выглядел потрясенным, хотя
внешне держался превосходно, сохраняя королевское достоинство. ...Король
заявил, что он и его правительство сделают все возможное, чтобы сохранить
мир и порядок в стране и устранить любые трения между датчанами и немецкими
войсками. Он хотел избавить свою страну от дальнейших несчастий и бед.
Генерал Химер ответил: лично он очень сожалеет, что был вынужден
явиться к королю с такой миссией, но он только выполняет долг солдата... Мы
пришли сюда как друзья и т. д. ...Когда король спросил, может ли он держать
при себе телохранителей, генерал Химер ответил... что фюрер наверняка
позволит ему сохранить их возле себя. Он в этом не сомневался.
Король заметно приободрился, услышав это. В ходе аудиенции... он
становился все более раскованным и в заключение обратился к генералу Химеру
со следующими словами: "Генерал, могу я, как старый солдат, сказать вам
кое-что? Как солдат солдату? Вы, немцы, опять совершили невероятное. Следует
признать, это было проделано великолепно!"
Около четырех лет, пока фортуна не отвернулась от нацистов, датский
король и его народ, добродушный, цивилизованный и беззаботный, доставляли
очень мало беспокойства немцам. Дания приобрела известность как "образцовый
протекторат". Монарху, правительству, судам и даже парламенту и прессе
завоеватели на первых порах предоставили на удивление большую свободу.
Их даже не беспокоили семь тысяч евреев, проживавших в Дании. Пока не
беспокоили. Однако датчане, позднее других народов оказавшиеся под пятой
немецких оккупантов, в конце концов поняли, что дальнейшее "лояльное
сотрудничество", как это у них называлось, с тевтонскими тиранами,
жестокость которых с каждым годом и с каждой неудачей на фронтах
усиливалась, невозможно, если они хотят сохранить хоть малую толику чувства
собственного достоинства и чести. Они стали понимать, что Германия в
конечном счете может проиграть войну и что маленькая Дания не безнадежно
обречена, как считалось вначале, находиться в вассальной зависимости от
гитлеровского государства, построенного на принципах отвратительного "нового
порядка". И началось сопротивление.
Норвежское сопротивление
В Норвегии сопротивление началось сразу, хотя, разумеется, не повсюду.
В Нарвике, незамерзающем порту и конечном пункте железной дороги, по которой
сюда доставлялась шведская руда для Германии, начальник местного гарнизона
полковник Конрад Сундло, который, как мы убедились, являлся фанатичным
последователем Квислинга, сдался немцам без единого выстрела. Местный
начальник военно-морских сил был человеком иного склада. При появлении
десяти немецких эсминцев у входа в длинный фьорд норвежский старый
броненосец "Эйдсволд", один из двух находившихся в гавани, дал
предупредительный выстрел и просигнализировал эсминцам, чтобы те сообщили,
кто они и куда следуют. В ответ контрадмирал Фриц Бонте, командовавший
немецкой флотилией, послал к норвежскому кораблю офицера на катере с
требованием сдаться. Тогда же немцы прибегли к своему обычному вероломству,
хотя немецкий морской офицер позднее приводил в свое оправдание довод, что
на войне приказ превыше законов. Когда офицер на катере передал сигнал
немецкому адмиралу, что норвежцы намерены оказать сопротивление, Бонте
выждал, пока катер отойдет в сторону, и стремительно торпедировал
"Эйдсволд". Тогда открыл огонь второй норвежский линкор - "Норге", но и с
ним немцы разделались очень быстро. Триста норвежских моряков - экипажи двух
кораблей - погибли. К 8 часам утра Нарвик уже был захвачен десятью немецкими
эсминцами, проскочившими через грозный британский флот, и оккупирован двумя
батальонами нацистских войск под командованием бригадного генерала Эдуарда
Дитля, старого баварца, закадычного друга Гитлера со времен "пивного путча",
которому еще предстояло проявить командирскую изобретательность и смелость,
когда дела в Нарвике пошли туго.
Тронхейм, расположенный в центре западного побережья Норвегии, был
захвачен немцами с такой же легкостью, как и Нарвик. Береговые батареи у
входа в гавань огня по немецким военным кораблям, во главе которых шел
тяжелый крейсер "Хиппер", не открывали на всем протяжении длинного фьорда, и
войска, находившиеся на борту крейсера и четырех эсминцев, без помех
высадились на пирсе городской гавани. Некоторые форты не сдавались в течение
нескольких часов, а ближайший аэродром у Ваернеса сопротивлялся два дня,
однако это не повлияло на захват прекрасной гавани, способной принимать
самые крупные боевые корабли, а также подводные лодки. Здесь же находился
важный пункт железной дороги, которая проходила через центральную часть
Норвегии до Швеции и по которой немцы рассчитывали - и не без оснований -
получать подкрепления, если Англия перекроет им морские пути снабжения.
Берген, второй по величине порт и город Норвегии, расположенный
примерно в 300 милях от Тронхейма и связанный железной дорогой со столицей,
оказал некоторое сопротивление. Огнем батарей у входа в гавань были сильно
повреждены крейсер "Кенигсберг" и вспомогательное судно, однако с других
кораблей войска благополучно высадились и к полудню овладели городом. Именно
у Бергена потрясенные норвежцы впервые ощутили реальную помощь англичан. В
полдень 15 пикирующих бомбардировщиков морской авиации потопили крейсер
"Кенигсберг", самый крупный корабль из когда-либо отправленных на дно в
результате атаки с воздуха. За пределами гавани у англичан находилась мощная
группировка в составе четырех крейсеров и семи эсминцев, которые могли
разгромить более слабую немецкую группировку внутри гавани. Английские
корабли уже собрались было войти в гавань, но получили из адмиралтейства
приказ об отмене атаки из-за риска напороться на мины или попасть под
бомбовые удары с воздуха. К этому решению был причастен Черчилль, который
позднее очень сожалел о нем. В этом решении проявилась склонность англичан к
осторожности и полумерам, что дорого обошлось им в последующем.
Аэродром Сола возле Ставангера на юго-западном побережье не имел
противовоздушной обороны и оказался захвачен немецкими парашютистами после
того, как были подавлены норвежские пулеметные позиции. Это был крупнейший в
Норвегии аэродром, в стратегическом отношении исключительно важный для
люфтваффе, поскольку отсюда бомбардировщики могли действовать не только
против английских кораблей возле норвежского побережья, но и против
расположенных на севере Англии военно-морских баз. Захват этого аэродрома
позволял немцам обеспечить превосходство непосредственно в небе Норвегии и
означал провал любой попытки англичан высадить там более или менее крупные
силы. Кристиансанн, расположенный на южном берегу, оказал немцам серьезное
сопротивление; его береговые батареи дважды заставили отходить немецкий флот
во главе с легким крейсером "Карлсруэ". Однако форты были быстро выведены из
строя ударами немецкой авиации с воздуха и во второй половине дня порт был
занят. Легкий крейсер "Карлсруэ" покинул гавань и в тот же вечер был
торпедирован английской подводной лодкой и так сильно поврежден, что его
пришлось затопить.
Таким образом, к полудню или чуть позднее пять крупнейших норвежских
городов и портов и один крупный аэродром, расположенные на западном и южном
побережье общей протяженностью около 1500 миль от Скагеррака до Арктики,
оказались в руках немцев. Они были захвачены очень небольшими силами,
доставленными туда военно-морским флотом, значительно уступавшим британскому
флоту. Считалось, в результате обмана и внезапности нападения Гитлер сумел
одержать блестящую победу малой ценой.
Однако у Осло, который немцы расценивали как главный приз, их военная
группировка и дипломатия столкнулись с неожиданными трудностями. Всю
промозглую ночь на 9 апреля группа сотрудников немецкого посольства во главе
с капитаном 1 ранга Шрайбером, военно-морским атташе, и случайно
присоединившийся к ним посол доктор Брейер, пребывая в приподнятом
настроении, провели в гавани столицы в ожидании подхода немецких боевых
кораблей и транспорта с войсками. Помощник военно-морского атташе носился на
моторной лодке по заливу, чтобы взять на себя роль лоцмана подошедшей армады
во главе с карманным линкором "Лютцов" (ранее он назывался "Дойчланд", но
был переименован, так как Гитлер не хотел рисковать кораблем с таким
названием) и совершенно новым тяжелым крейсером "Блюхер", флагманом эскадры.
Но прождали они напрасно. Крупные корабли так и не пришли.
У входа в 50-мильный Осло-фьорд их встретил норвежский минный
заградитель "Олав Трюгверсон". Он потопил немецкий торпедный катер и
повредил легкий крейсер "Эмден". Высадив небольшую группу для подавления
береговых батарей, немецкая эскадра продолжила свой путь по фьорду. Примерно
в 15 милях к югу от Осло, где фьорд сужается до 15 миль, у немцев возникли
новые осложнения. Здесь стояла старинная крепость Оскарсборг, защитники
которой вопреки ожиданиям немцев не были застигнуты врасплох. Перед самым
рассветом 280-миллиметровые крупповские орудия крепости открыли огонь по
"Лютцову" и "Блюхеру", а с берега по ним были выпущены торпеды. Тяжелый
крейсер "Блюхер" водоизмещением 10 тысяч тонн объяло пламя, начали
взрываться имевшиеся на его борту боеприпасы, и он пошел на дно, унеся с
собой 1600 человек, в том числе нескольких гестаповских и административных
чиновников (со всеми документами), которые должны были арестовать короля и
правительство и взять на себя управление столицей. "Лютцов" также был
поврежден, но не полностью выведен из строя. Находившиеся на "Блюхере"
контр-адмирал Оскар Куммец, командир эскадры, и генерал Эрвин Энгельбрехт,
командир 163-й пехотной дивизии, сумели вплавь добраться до берега, где их
взяли в плен норвежцы. После этого эскадра на некоторое время отошла назад,
чтобы зализать полученные раны. Она не сумела выполнить свою главную задачу
- захватить столицу Норвегии. Туда она попала только на следующий день.
По существу, Осло был захвачен чуть ли не иллюзорными силами,
сброшенными с самолетов на необороняемый аэропорт. Катастрофические
известия, поступившие из других морских портов Норвегии, и доносившийся с
Осло-фьорда грохот орудий заставили норвежскую королевскую семью,
правительство и членов парламента в 9.30 утра бежать на специальном поезде
из столицы в Хамар, расположенный в 80 милях к северу. Двадцать грузовиков,
нагруженных золотом из подвалов банка Норвегии, и еще три грузовика с
секретными документами министерства иностранных дел покинули Осло в это же
время. Таким образом, мужественные действия небольшого гарнизона крепости
Оскарсборг сорвали замыслы Гитлера захватить норвежского короля,
правительство и золото.
Население Осло пребывало в полном замешательстве. В столице находились
кое-какие войска, но они не были приведены в состояние боевой готовности. Не
было ничего предпринято и для организации обороны, хотя, чтобы заблокировать
ближайший аэропорт Форнебу, достаточно было установить на взлетно-посадочной
полосе и около нее несколько старых автомашин. Накануне, поздно вечером,
капитан Шпиллер, немецкий военно-воздушный атташе в Осло, сам встал на
аэродроме, чтобы встретить воздушно-десантные войска, которые должны были
прибыть после того, как корабли флота войдут в порт. Когда корабли потерпели
неудачу, из немецкого посольства в Берлин полетела отчаянная радиограмма,
извещавшая о неожиданных неприятностях. Ответ последовал немедленно -
парашютисты и авиадесантники уже вскоре спешно высаживались на аэродроме
Форнебу. К полудню там собралось около пяти рот. Поскольку они имели при
себе только легкое оружие, то находившиеся в столице норвежские войска могли
легко их уничтожить. Однако по не выясненным до сих пор причинам - такая
неразбериха царила тогда в Осло - наличные силы не были собраны воедино, и в
результате чисто символический отряд немецкой пехоты промаршировал по
столице вслед за военным духовым (возможно, импровизированным) оркестром.
Так пал последний из норвежских городов. Но не пала еще Норвегия.
Днем 9 апреля стортинг, норвежский парламент, собрался в Хамаре, причем
из двухсот депутатов отсутствовали только пятеро. Но в 7.30 вечера заседание
было прервано в связи с приближением немецких войск, и стортинг переехал в
Эльверум, расположенный в нескольких милях к востоку, ближе к шведской
границе. Доктор Брейер под давлением Риббентропа требовал немедленной
аудиенции у короля, и норвежский премьер-министр дал на нее согласие, но при
условии, что немецкие войска отойдут на юг и будут находиться на безопасном
удалении. На это немецкий посол не согласился.
В это же время нацисты готовили очередную подлость. Капитан Шпиллер,
военно-воздушный атташе, во главе двух рот немецких парашютистов отправился
из аэропорта Форнебу в Хамар, чтобы захватить там неподатливого короля и его
правительство. Задуманная операция казалась им скорее веселой шалостью.
Поскольку норвежские войска не произвели ни одного выстрела, чтобы
предотвратить вступление немцев в Осло, Шпиллер не ожидал встретить
сопротивление и у Хамара. Две роты, по сути, устроили себе увеселительную
поездку по красивым местам на реквизированных автобусах. Но они не учли того
обстоятельства, что их встретит норвежский офицер, который будет действовать
совершенно иначе в отличие от многих других. Полковник Руге, генеральный
инспектор пехоты, сопровождавший короля на север, настоял на том, чтобы
обеспечить какое-то прикрытие правительству, бежавшему из оккупированного
врагом района, и устроил на дороге засаду в составе двух батальонов пехоты,
которые наскоро собрал перед отъездом из Осло. Автобусы с немцами были
остановлены, и в последовавшей стычке Шпиллера смертельно ранило. Понеся
потери, немецкие парашютисты отошли назад к Осло. На следующий день доктор
Брейер в одиночку отправился из Осло по той же самой дороге, чтобы увидеться
с королем. Профессиональный дипломат старой школы, немецкий посол не находил
в этом особого удовольствия, но Риббентроп непрерывно требовал, чтобы он
уговорил короля и правительство согласиться на капитуляцию. Трудная задача
Брейера еще больше усложнилась в результате политических событий, которые
только что произошли в Осло. Накануне вечером Квислинг наконец приступил к
энергичным действиям. Когда столица, казалось, находилась в руках немцев, он
ворвался на радиостанцию и в обращении к норвежцам провозгласил себя главой
нового правительства и приказал немедленно прекратить сопротивление. Хотя
Брейер еще не понял этого, а Берлин так никогда и не сумел понять, но этот
акт предательства обрек на провал все усилия немцев склонить Норвегию к
капитуляции. Парадоксально, что, хотя это был момент национального позора
для норвежцев, измена Квислинга подвигла их на сопротивление, которому
предстояло стать грозной и героической силой.
Доктор Брейер встретился с Хоконом VII, единственным в двадцатом
столетии королем, который был избран на трон путем всенародного голосования
{Норвегия на протяжении четырех веков являлась составной частью Дании, затем
в течение столетия - составной частью Швеции. Только в 1905 году она обрела
полную независимость, разорвав унию со Швецией, и народ выбрал принца Карла
Датского королем Норвегии. Он принял имя Хокона VII (Хокон VI умер в 1380
году). Хокон VII являлся братом датского короля Кристиана X, так быстро
сдавшегося немцам утром 9 апреля 1940 года. - Прим. авт.}, в помещении школы
в небольшом городке Эльверум в 3 часа дня 10 апреля. Из личной беседы с
монархом и после внимательного изучения как норвежских архивных материалов,
так и секретного доклада доктора Брейера, который был обнаружен среди
захваченных документов германского министерства иностранных дел, я сумел
составить довольно полную картину того, что произошло. После
продолжительного сопротивления король согласился принять немецкого посла в
присутствии своего министра иностранных дел доктора Хальдана Кота. Когда
Брейер стал настаивать, чтобы сначала состоялась встреча с глазу на глаз с
королем, то тот с одобрения Кота в конце концов уступил.
Немецкий посол, действуя в соответствии с полученными инструкциями, то
льстил королю, то пытался его запугать. Германия хотела сохранить династию.
Она просто просит Хокона сделать то, что сделал днем раньше в Копенгагене
его брат. Безрассудно сопротивляться вермахту. Это приведет лишь к
бессмысленной гибели норвежцев. Короля просят утвердить правительство
Квислинга и вернуться в Осло. Хокон, человек честный и демократичный,
приверженец конституционных процедур, даже находясь в столь критическом
положении, пытался объяснить немецкому дипломату, что в Норвегии король не
принимает политических решений, что это исключительно дело правительства, с
которым он теперь хотел бы посоветоваться. Здесь к разговору присоединился
Кот, и было решено, что ответ правительства будет передан Брейеру по
телефону в условленном месте, когда он будет возвращаться в Осло.
Для Хокона, который хотя и не принимал политических решений, но конечно
же мог влиять на них, существовал только один ответ немцам. Укрывшись в
скромной гостинице в деревне Нибергсунн возле Эльверума - на случай, если
немцы после ухода Брейера попытаются внезапно захватить его в плен, - он
собрал членов правительства на заседание государственного совета.
"...Что касается меня, - сказал он собравшимся, - то я не могу принять
немецкие требования. Это противоречило бы моему пониманию долга короля
Норвегии, куда я приехал почти тридцать пять лет назад... Я не хочу, чтобы
правительство приняло решение под влиянием моего заявления. Но... я не могу
назначить премьер-министром Квислинга, человека, к которому не питает
никакого доверия, как мне известно, ни наш народ... ни его представители в
стортинге. Поэтому, если правительство будет вынуждено принять немецкие
требования, - мне полностью понятны доводы в пользу такого решения, если
принять во внимание нависшую угрозу войны, в которой столь многим молодым
норвежцам придется отдать свои жизни, - единственно возможным для меня
выбором остается отречение".
Правительство не захотело уступить королю в мужестве, хотя до этого
момента многие его члены колебались, и быстро сплотилось вокруг монарха. Ко
времени, когда Брейер достиг местечка Эйдсволл, на полпути к Осло, Кот по
телефону сообщил ему ответ норвежского правительства. Немецкий посол тут же
перезвонил в свое посольство в Осло, а оттуда - немедленно в Берлин.
"Король не назначит никакого правительства во главе с Квислингом.
Решение это принято по единодушной рекомендации правительства. На мой прямой
вопрос министр иностранных дел Кот ответил: "Сопротивление будет
продолжаться, пока хватит сил".
В тот вечер через оказавшуюся поблизости слабенькую радиостанцию,
единственное средство для поддержания связи с внешним миром, норвежское
правительство бросило перчатку могущественному третьему рейху. Оно сообщило
о своем решении не принимать немецких требований и призвало народ - а
норвежцев насчитывалось всего три миллиона - оказывать захватчикам
сопротивление. Король официально поддержал это воззвание.
Однако нацистские захватчики не могли сразу поверить, что норвежцы
готовы к тому, к чему они призывают. Было предпринято еще две попытки
убедить короля. Утром 11 апреля появился эмиссар Квислинга капитан Иргенс,
который настаивал на возвращении монарха в столицу. Он обещал, что Квислинг
будет лояльно служить ему. С молчаливым презрением его предложение было
отклонено.
В полдень поступила срочная депеша от Брейера, в которой посол просил
новой аудиенции у короля, чтобы обговорить "конкретные предложения". Посол
получил очередные инструкции от Риббентропа передать монарху, что он "хотел
предоставить норвежскому народу последний шанс прийти к разумному
соглашению" {Зловещий намек на очередное вероломство имеется в секретных
инструкциях Риббентропа. Брейеру было сказано, чтобы он попытался
договориться о встрече где-нибудь между Осло и нынешним местом пребывания
короля. Очевидно, Брейеру предписывалось обсудить все в деталях с генералом
фон Фалькенхорстом и затем проинформировать его о том, на каком месте и в
какое время состоится встреча с королем. Гауc, который по телефону передавал
указания Риббентропа, докладывал, что "господин Брейер хорошо уяснил смысл
указаний". Напрашивается мысль, что если бы король пошел на эту встречу, то
солдаты Фалькенхорста там бы его и схватили. - Прим. авт.}. На этот раз
доктор Кот, посоветовавшись с королем, ответил, что, если у немецкого посла
имеются "конкретные предложения", он может их сообщить министру иностранных
дел.
Нацистская реакция на такой резкий отказ от такой маленькой и теперь
такой беспомощной страны оказалась весьма характерной для немцев. Сначала
они не сумели захватить короля и членов правительства, затем не сумели
убедить их капитулировать. Теперь они попытались их убить. Поздно вечером 11
апреля были посланы бомбардировщики люфтваффе, чтобы хорошенько проучить
деревню Нибергсунн. Нацистские летчики с помощью фугасных и зажигательных
бомб полностью уничтожили деревню, а затем расстреляли из пулеметов тех, кто
пытался бежать подальше от пылавших руин. Вначале немцы, вероятно, полагали,
что им удалось уничтожить заодно короля и членов его правительства. В
дневнике одного немецкого пилота, позднее захваченного в плен в Северной
Норвегии, имелась следующая запись, датируемая 11 апреля: "Нибергсунн.
Правительство Осло полностью уничтожено".
Деревня действительно была стерта с лица земли, но король и его
правительство не пострадали. С приближением нацистских бомбардировщиков они
укрылись в соседнем лесу. Стоя по колено в снегу, они наблюдали, как
нацистская авиация уничтожала скромные домики этой деревушки. Они оказались
перед выбором: либо идти к шведской границе и просить политического убежища
в нейтральной Швеции, либо продвигаться дальше на север и укрыться в
собственных горах, все еще покрытых глубоким снегом. Решили идти вверх по
сильно пересеченной долине Гудбраннс, которая пролегала от Хамара и
Лиллехаммера до Ондалснеса, расположенного примерно в 100 милях юго-западнее
Тронхейма. Продвигаясь по этому маршруту, они надеялись организовать
ошеломленные и рассеянные норвежские войска на дальнейшее сопротивление
оккупантам. К тому же оставалась некоторая надежда, что на помощь норвежцам
придут английские войска.
Сражение за Норвегию
На далеком севере, у Нарвика, английский военно-морской флот быстро
отреагировал на внезапную немецкую оккупацию. По признанию Черчилля,
возглавлявшего в то время британское адмиралтейство, немцы "полностью
перехитрили" англичан. Теперь, находясь за пределами радиуса действия
немецких бомбардировщиков, базирующихся на суше, английский флот перешел в
наступление. Утром 10 апреля, через 24 часа после того, как десять немецких
эсминцев захватили Нарвик и высадили войска Дитля, группа английских
кораблей в составе пяти эсминцев вошла в гавань Нарвика, потопила два из
пяти находившихся там немецких эсминцев, три эсминца повредила и потопила
все немецкие транспортные суда, за исключением одного. В ходе этого побоища
был убит контр-адмирал Бонте, командовавший немецкими морскими силами в
Нарвике. Но, покидая гавань, английские корабли натолкнулись на пять
немецких эсминцев, которые шли сюда из других фьордов. На немецких кораблях
оказалось более мощное вооружение, и они сумели потопить один английский
эсминец, другой, на котором был смертельно ранен командир группы кораблей
капитан 1 ранга Варбертон-Ли, вынудили выброситься на мель, а третий
повредили. Трем из пяти английских эсминцев удалось проскочить в открытое
море, где они потопили крупное немецкое грузовое судно с боеприпасами,
направлявшееся к порту Нарвик.
В полдень 13 апреля английская флотилия эсминцев во главе с линкором
"Уорспайт", уцелевшим участником Ютландского сражения времен первой мировой
войны, вернулась в Нарвик и уничтожила остальные немецкие корабли.
Вице-адмирал Уитворт, командовавший флотилией, радируя в адмиралтейство о
результатах своих действий, настаивал, что Нарвик необходимо занять
немедленно "сильной десантной группой", поскольку немецкие войска на берегу
ошеломлены и дезорганизованы, - Дитль со своими солдатами бежал в горы. К
несчастью для союзников, английский командир такой группы генерал-майор П.
Мэкеси, человек чрезмерно осторожный, прибыв на следующий день с передовым
отрядом в составе трех пехотных батальонов, предпочел не рисковать и
выгрузил свои войска у Харстада, на 35 миль севернее населенного пункта, где
дислоцировались норвежцы. Дорого обошлась эта ошибка союзникам.
Англичане заранее подготовили небольшой экспедиционный корпус для
использования в Норвегии, но в критический момент проявляли непостижимую
медлительность вместо того, чтобы поскорее использовать войска по своему
назначению. Днем 8 апреля, когда были получены известия о продвижении групп
немецких кораблей к северу вдоль норвежского побережья, английский флот
срочно выгрузил войска, находившиеся на судах и предназначавшиеся для
оккупации Ставангера, Бергена, Тронхейма и Нарвика, мотивируя это тем, что
теперь для боевых действий на море будет необходим каждый корабль. К тому
времени, когда английские сухопутные войска были вновь погружены на суда,
все вышеперечисленные портовые города находились в руках немцев. А к тому
времени, когда они достигли центральной части норвежского побережья, они
оказались обречены, как и английские корабли, прикрывавшие их, поскольку в
небе уже господствовала немецкая авиация.
К 20 апреля одна английская бригада, усиленная тремя батальонами
французов, высадилась в Намсусе, небольшом порту, расположенном примерно в
80 милях северо-восточнее Тронхейма, а другая - высадилась на берег возле
Ондалснеса, в 100 милях к юго-западу от Тронхейма, который, таким образом,
надо было атаковать с севера и юга. Однако отсутствие полевой артиллерии,
зенитных орудий и авиационной поддержки, а также продолжавшиеся днем и ночью
налеты немецкой авиации на позиции этих бригад, господство немцев в воздухе
- все это не позволило англичанам наладить доставку подкреплений и боевой
техники и поставило эти бригады в такое положение, что они не смогли
серьезно угрожать занятому немцами Тронхейму. Бригада, высадившаяся у
Ондалснеса, после встречи с норвежским подразделением возле Думбоса,
железнодорожного узла, расположенного в 60 милях к востоку, отказалась от
предполагавшегося наступления на север в сторону Тронхейма и двинулась на
юго-восток, чтобы помочь норвежским войскам, которые под руководством
энергичного полковника Руге сдерживали главное немецкое наступление вверх по
долине от Осло.
21 апреля у Лиллехаммера, к северу от Хамара, произошло первое сражение
между английскими и немецкими войсками, которые находились явно не в равных
условиях. Корабль, загруженный артиллерией английской бригады, был потоплен,
поэтому англичане имели только винтовки и пулеметы, чтобы противостоять
натиску немцев, оснащенных артиллерией и легкими танками. Хуже того,
английская пехота, не получая поддержки с воздуха, подвергалась непрерывным
ударам немецкой авиации, действовавшей с ближайших норвежских аэродромов.
Лиллехаммер пал после 24-часового боя, и английские и норвежские войска
начали 140-мильный отход вверх по долине вдоль железной дороги на Ондалснес,
останавливаясь то здесь, то там, чтобы вести арьергардные бои, которые
замедляли, но никогда не останавливали продвижение немцев. В ночь на 1 мая
английские войска были эвакуированы из Ондалснеса, а 2 мая был эвакуирован
англо-французский контингент из Намсуса. Саму эвакуацию можно приравнять к
героическим подвигам, ибо обе гавани, подвергаясь непрерывной бомбардировке
немецкой авиацией, превратились в море огня. В ночь на 29 апреля король
Норвегии и члены его правительства были взяты на борт английского крейсера
"Глазго" возле Молде и доставлены в Тромсе, находившийся далеко за Полярным
кругом, севернее Нарвика, где 1 мая была провозглашена временная столица.
К тому времени Южная Норвегия, где находились все основные города и
порты, оказалась безвозвратно потерянной. Однако Северная Норвегия,
казалось, оставалась в безопасности. 28 мая союзные силы в составе 25 тысяч
человек, в том числе две бригады норвежцев, одна бригада поляков и два
батальона французского иностранного легиона, изгнали намного уступавшие им в
численности силы немцев из Нарвика. Казалось, нет оснований сомневаться, что
теперь Гитлер будет лишен железной руды и не сможет оккупировать всю
Норвегию и заставить норвежское правительство капитулировать. Однако в это
время вермахт нанес ошеломляющий удар на Западном фронте, и теперь там был
нужен каждый союзный солдат, чтобы затыкать образовавшиеся бреши. Союзные
войска оставили Нарвик, поспешно погрузились на суда и отбыли, а генерал
Дитль, отсиживавшийся в суровых горах возле шведской границы, 8 июня вновь
занял город и порт Нарвик, а спустя четыре дня принял капитуляцию
доблестного полковника Руге и ошеломленных норвежских войск, считавших, что
англичане бросили их в беде. Король Хокон и его правительство 7 июня были
взяты на борт крейсера "Девоншир" в Тромсе и вывезены в Лондон, где провели
пять горьких лет изгнания {Первая попытка Квислинга управлять Норвегией
длилась недолго. 15 апреля, спустя шесть дней после того, как он
провозгласил себя премьер-министром, немцы изгнали его и назначили
Административный совет в составе шести видных норвежских граждан, включая
епископа Эйвинна Бергграва, главу лютеранской церкви в Норвегии, и Пола
Берга, президента Верховного суда. Это было делом рук Берга, блестящего, но
непоследовательного в своих убеждениях юриста, который позднее стал тайным
руководителем норвежского движения Сопротивления. 24 апреля Гитлер назначил
Тербовена, известного своей беспощадностью молодого нацистского гаулейтера,
рейхскомиссаром Норвегии. По существу, он и управлял страной, все время
ужесточая оккупационный режим. Брейер, с самого начала выступавший против
Квислинга, 17 апреля был отозван, уволен с дипломатической службы и
направлен солдатом на Западный фронт. Немцы вновь поставили Квислинга на
пост премьер-министра в 1942 году, но, будучи исключительно непопулярной
личностью среди народа, он не обладал практической властью, несмотря на
отчаянные усилия истово служить своим немецким хозяевам. В конце войны его
судили как предателя и 24 октября 1945 года казнили.
Рейхскомиссар Норвегии Тербовен предпочел покончить с собой, чем
сдаться. Кнут Гамсун, известный норвежский писатель, который открыто
сотрудничал с немцами и восхвалял их деяния, был признан виновным в измене,
но обвинения были сняты ввиду его преклонного возраста. Тем не менее его
судили "за использование нацистского режима в целях наживы" и присудили к
штрафу в 65 тысяч долларов. Умер он 19 февраля 1952 года в возрасте 93 лет.
Генерал фон Фалькенхорст был предан суду как военный преступник. Смешанный
англо-норвежский военный суд приговорил его к смертной казни за передачу
военнопленных из числа союзных коммандос в руки СС в целях уничтожения. 2
августа 1946 года смертная казнь была заменена ему пожизненным тюремным
заключением. - Прим. авт.}. А Дитля произвели в Берлине в генерал-майоры,
наградили Рыцарским крестом, и сам Гитлер провозгласил его "победителем
Нарвика".
Несмотря на потрясающие успехи, у фюрера были тяжелые минуты во время
норвежской кампании. Дневник генерала Йодля испещрен немногословными
записями о нервных вспышках фюрера. "Ужасное возбуждение" Йодль фиксирует 14
апреля после получения известия об уничтожении немецких военно-морских сил в
Нарвике. 17 апреля у Гитлера произошел приступ истерии из-за потери Нарвика:
он требовал эвакуировать войска Дитля по воздуху, что было совершенно
невозможно. "Каждое скверное известие, - отмечал в тот день в своем дневнике
Йодль, - порождает самые худшие опасения". Еще спустя два дня: "Снова
кризис. Политическая акция не удалась. Посол Брейер отозван. По мнению
фюрера, необходимо применить силу..." {13 апреля генерал Фалькенхорст,
несомненно по наущению Гитлера, который неистовствовал из-за сопротивления
норвежцев, подписал приказ, предусматривающий взятие в заложники двадцати
наиболее выдающихся граждан Осло, в том числе епископа Бергграва и Пола
Берга, которых, по словам Брейера, намеревались расстрелять в случае
продолжения сопротивления или актов саботажа. - Прим. авт.} Совещание в
имперской канцелярии в Берлине 19 апреля, когда руководители трех видов
вооруженных сил стали обвинять друг друга за задержку и промедление,
приобрели столь ожесточенный характер, что "лакей" Кейтель даже потихоньку
вышел из комнаты. "Опять в руководстве назревает угроза хаоса", - замечает
Йодль. А 22 апреля добавляет: "Фюрер все сильнее беспокоится по поводу
английских десантов".
23 апреля медленное продвижение немецких войск из Осло в направлении
Тронхейма и Ондалснеса вызвало у фюрера, по записям Йодля, "нарастающее
возбуждение", но на следующий день поступили неплохие известия. С этого дня
они стали все более утешительными. К 26 апреля настроение нацистского
правителя настолько улучшилось, что в 3.30 утра, после ночи, проведенной с
военными советниками, он заявил, что намерен начать операцию "Гельб" между 1
и 7 мая. Хотя 29 апреля Гитлер опять проявлял "обеспокоенность относительно
Тронхейма", на следующий день он "сиял от радости", получив известие, что
боевая группа из Осло достигла Тронхейма. Наконец он снова мог сосредоточить
свое внимание на Западе. 1 мая он приказал завершить приготовления к
крупному наступлению 5 мая.
Руководители вермахта - Геринг, Браухич, Гальдер, Кейтель, Йодль, Редер
и другие впервые в ходе норвежской кампании наблюдали, как их демонический
лидер теряет самообладание даже при незначительных военных неудачах. Эта
слабость впоследствии проявлялась все сильнее, когда после целой серии
поразительных успехов военное счастье изменило ему, что в немалой степени
способствовало краху третьего рейха.
И все же, с какой стороны ни посмотри, быстрый захват Дании и Норвегии
явился важной победой Гитлера и обескураживающим поражением англичан. Эта
победа обеспечила безопасность доставки руды зимой в Германию, дала
дополнительное прикрытие подступов к Балтике, позволила немецкому
военно-морскому флоту решительно прорваться в Северную Атлантику и
обеспечила немцев прекрасными портовыми сооружениями для базирования
подводных лодок и надводных кораблей, чтобы вести войну на море против
Англии. Она позволила Гитлеру приблизить свои авиационные базы на сотни миль
к главному противнику. И, пожалуй, самое важное - это огромный рост военного
престижа третьего рейха и, соответственно, упадок престижа западных
союзников. Нацистская Германия казалась непобедимой. Австрия, Чехословакия,
Польша, а теперь Дания и Норвегия легко развалились под ударами Гитлера или
под угрозой применения силы, и даже помощь двух крупных западных союзников в
последнем случае не оказала никакого влияния на ход событий. Казалось,
будущее, как писала одна известная американка, принадлежит Гитлеру и
нацизму.
Для остальных нейтральных стран захват Гитлером Дании и Норвегии
являлся вместе с тем ужасающим уроком. Очевидно, нейтралитет уже не давал
гарантии маленьким демократическим государствам, пытающимся выжить в мире,
где господствовали тоталитарные режимы. Только что это поняла Финляндия, а
теперь Дания и Норвегия. Им, отказавшимся принять в свое время - до
фактической агрессии - помощь дружественных держав, приходилось теперь
винить себя за свою слепоту.
"Я верю, - говорил Черчилль в палате общин 11 апреля, - этот факт
станет предметом размышлений для других стран, которые могут завтра, через
неделю или через месяц сами стать жертвами столь же тщательно разработанного
штабами плана их уничтожения и порабощения".
Говоря это, он, очевидно, думал о Голландии и Бельгии, но даже в этом
случае, когда они получили месячную отсрочку, размышлений подобного рода не
было {Шведы, оказавшиеся между Россией и Финляндией, балтийскими странами и
Германией, захватившей граничащие со Швецией Норвегию и Данию, после долгих
размышлений пришли к выводу, что у них нет иного выбора, как цепляться за
свой драгоценный нейтралитет или погибнуть в бою, если они подвергнутся
нападению. Они умиротворили Советский Союз, отказав западным союзникам в
транзите их войск в Финляндию, а теперь, уступая сильному давлению Германии,
умиротворили ее. Хотя Швеция и послала внушительную партию оружия в
Финляндию, теперь, когда Норвегия подверглась нападению, она отказала ей в
продаже оружия и топлива. В течение всего апреля немцы требовали, чтобы
шведы разрешили транзит своих войск в Нарвик на выручку Дитля, но шведы так
и не дали разрешения до конца боевых действий, хотя поезд с медицинским
персоналом и продовольствием пропустили. 19 июня, опасаясь прямого нападения
со стороны Германии, шведы уступили давлению Гитлера и согласились
пропускать через свою территорию железнодорожные составы с нацистскими
войсками и военными материалами в Норвегию при условии, что число войск
гарнизонов в Норвегии не нарушит существующего баланса. Это была огромная
помощь Германии. Перевозка свежих гитлеровских войск и военных грузов по
шведской территории избавляла их от риска быть уничтоженными англичанами при
транспортировке по морю. За первые шесть месяцев в Норвегии было заменено
140 тысяч немецких солдат и немецкий контингент значительно увеличился.
Позднее, перед самым нападением немцев на Россию, Швеция дала разрешение
нацистскому верховному командованию на пропуск через свою территорию целой
дивизии с боевой техникой и оружием из Норвегии в Финляндию для
использования против Советского Союза. То, в чем она отказала западным
союзникам годом раньше, теперь было разрешено нацистской Германии. Более
подробно о немецком давлении на Швецию, включая обмен письмами между королем
Густавом V и Гитлером, см. "Документы по внешней политике Германии" (IX).
Автор подробно изложил этот вопрос в своей работе "Вызов Скандинавии". -
Прим. авт.}.
Нужно было извлечь определенные выводы из молниеносного захвата
Гитлером скандинавских стран. Наиболее серьезный вывод - значение авиации,
ее превосходства над военно-морскими силами, когда наземные авиабазы
находятся поблизости. Не менее важен был старый вывод, что победы часто
достигает тот, кто действует решительно и изобретательно. И то и другое было
присуще нацистской авиации и флоту, а Дитль в Нарвике проявил
изобретательность, какая отсутствовала у союзников.
И еще один существенный военный итог скандинавской кампании, который не
был оценен сразу, поскольку не представлялось возможным заглянуть слишком
далеко вперед. Потери в живой силе с обеих сторон оказались сравнительно
невелики. Немцы потеряли 1317 человек убитыми, 2375 пропавшими без вести и
1604 ранеными, всего - 5296 человек; потери норвежцев, французов и англичан
составили чуть менее 5 тысяч. Англичане потеряли один авианосец, один
крейсер и семь эсминцев, поляки и французы - по одному эсминцу. Немецкие
потери оказались более существенными: десять из двадцати эсминцев, три из
восьми крейсеров, линейные крейсера "Шарнхорст" и "Гнейзенау", а также
карманный линкор "Лютцов" получили столь серьезные повреждения, что в
течение нескольких месяцев находились в ремонте. Для предстоящей летней
кампании у Гитлера не было настоящего флота. Когда подошло время
осуществлять вторжение на Британские острова - а время это подошло очень
скоро, - отсутствие достаточных военно-морских сил оказалось непреодолимым
для операции "Морской лев".
Однако тяжелые потери немецкого флота не вызывали теперь особой тревоги
у фюрера, и, включив в начале мая Данию и Норвегию в длинный список своих
завоеваний, он работал рука об руку со своими старательными генералами, ибо
они уже отбросили сомнения, обуревавшие их прошлой осенью, над последними
приготовлениями к операции, которая - они были в этом уверены - должна была
привести их к величайшей победе.
- 21 -