Geum.ru

Книга четвертая

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   ...   53

время пребывания Гитлера у власти: Австрия, Судеты и польские земли в

границах 1914 года, хотя последнее условие в прошлом было достигнуто путем

истребления польского народа.

Именно с таким предложением Хассель, проявив большое личное мужество,

отправился в Арозу, Швейцария, 21 февраля 1940 года на встречу с английским

тайным посредником, которого он называет в своем дневнике мистером Икс и

которым определенно был Лонсдейл Брайенс. 22 и 23 февраля они провели четыре

совещания в обстановке строжайшей секретности. Брайенс был известен в

дипломатических кругах Рима и слыл одним из тех самозваных и несколько

наивных людей, которые пытались добиться мира путем переговоров. У него

имелись связи с людьми на Даунинг-стрит, и на Хасселя, встретившегося с ним,

он произвел сильное впечатление. После того как майор Стивенс и капитан Бест

потерпели фиаско в своих попытках установить связь из Голландии с немецкими

заговорщиками, англичане проявляли некоторый скептицизм в отношении всей

этой затеи, и когда Брайенс стал настаивать, чтобы Хассель представил более

надежную информацию о людях, от имени которых он говорил, немец возразил: "Я

не могу назвать имена людей, которые поддерживают меня. Я могу только

заверить вас, что переданное вами заявление Галифакса будет доведено до

них".

Затем Хассель изложил в общих чертах точку зрения немецкой "оппозиции":

подразумевалось, что Гитлера следует свергнуть "до того, как начнутся

крупные военные операции"; что это должно быть "исключительно немецкое

дело"; что должно последовать "авторитетное английское заявление" по поводу

того, как относиться к новому антинацистскому режиму в Берлине, и что

"принципиальным препятствием любому изменению режима являются события 1918

года, то есть обеспокоенность немцев, как бы события не стали развиваться

так же, как после того, когда в жертву был принесен кайзер". Хассель и его

друзья хотели получить гарантии, что, если они избавятся от Гитлера, к

Германии отнесутся более великодушно, чем тогда, когда немцы избавились от

Вильгельма II.

После этого он вручил Брайенсу меморандум, составленный им самим на

английском языке. Это очень расплывчатый документ, полный благородных

высказываний о будущем мире, "основанном на принципах христианской этики,

справедливости и закона, социального благополучия, свободы мысли и совести".

Хассель писал, что величайшей опасностью "этой сумасшедшей войны" является

"большевизация Европы", - он считал, что это хуже, чем сохранение нацизма. А

главное его условие сводилось к тому, чтобы за новой Германией остались

почти все завоеванные Гитлером территории, которые тут же перечислялись.

Присоединение к Германии Австрии и Судет не подлежало пересмотру при любом

предложении мира; Германия должна была иметь границу с Польшей, как до 1914

года, что соответствовало, о чем он, разумеется, не упомянул, границе с

Россией, поскольку в 1914 году Польша как самостоятельное государство не

существовала.

Брайенс соглашался, что необходимо действовать быстро ввиду скорого

немецкого наступления на Западе, и обещал доставить меморандум Хасселя лорду

Галифаксу. Хассель вернулся в Берлин, чтобы ознакомить участников заговора с

последними предпринятыми им мерами. Хотя они ждали большего от встречи

Хасселя с мистером Икс, теперь их больше беспокоил так называемый "доклад

X", разработанный одним из членов группы в абвере Гансом фон Донаньи на

основе встречи доктора Мюллера с англичанами в Ватикане. В этом докладе

говорилось, что папа римский готов обратиться к англичанам с просьбой

предложить разумные мирные условия новому антинацистскому правительству

Германии. В этой связи характерна точка зрения оппонентов Гитлера, ставивших

в качестве одного из условий, которое, по их утверждению, согласен был

поддержать папа римский, "урегулирование восточного вопроса в пользу

Германии". Демонический нацистский диктатор добился урегулирования на

Востоке "в пользу Германии" посредством вооруженной агрессии; добродетельные

немецкие заговорщики хотели, чтобы то же самое сделали для них англичане с

благословения папы римского.

В зиму 1939/40 года "доклад X" в умах заговорщиков приобретал

преувеличенное значение. В конце октября генерал Томас показал "доклад X"

Браухичу в надежде убедить главнокомандующего сухопутными войсками уговорить

Гитлера отменить осеннее наступление на Западе. Однако Браухичу это не

понравилось. Он пригрозил арестовать Томаса за "государственную измену",

если тот еще раз обратится к нему с этим вопросом.

Теперь, в момент подготовки новой нацистской агрессии, Томас пришел с

"докладом X" к генералу Гальдеру в надежде, что он возьмется за него. Но

надежды оказались тщетными. Начальник генерального штаба ответил Герделеру,

одному из наиболее активных заговорщиков, также умолявшему Гальдера

возглавить заговор, поскольку слабовольный Браухич сделать это отказался,

что, будучи солдатом, не может в такое время оправдать нарушение клятвы,

данной на верность фюреру. А кроме того, Англия и Франция объявили Германии

войну, и надо довести ее до победного конца. Мир на условиях компромисса был

бы бессмыслен. Только в крайнем случае можно предпринять действия,

желательные Герделеру.

"Стало быть, так! - записал Хассель в своем дневнике 6 апреля 1940

года, подробно фиксируя настроение Гальдера со слов Герделера. - Гальдер

начал плакать во время обсуждения степени его ответственности и произвел

впечатление слабого человека с расстроенными нервами".

Достоверность подобной реакции со стороны Гальдера вызывает большие

сомнения. Когда я просматривал его дневниковые записи за первую неделю

апреля, связанные с подготовкой гигантского наступления на Западе, у меня

сложилось впечатление, что начальник генерального штаба, совещаясь с

командующими войсками и уточняя детали наиболее дерзкой в немецкой военной

истории операции, пребывал в жизнерадостном, бодром настроении. В его

дневниках нет и намека на изменнические помыслы или какие-либо угрызения

совести. Хотя у него и были сомнения в вопросах, связанных с подготовкой

нападения на Данию и Норвегию, но они основывались на чисто военных

соображениях. И нет в дневниках даже намека на угрызения совести по поводу

нацистской агрессии против четырех маленьких нейтральных стран,

неприкосновенность границ которых Германия торжественно гарантировала. Более

того, он сам руководил разработкой планов агрессии против двух из них -

Бельгии и Голландии.

Так завершилась последняя попытка "добродетельных" немцев устранить

Гитлера, пока не поздно. Это была последняя возможность заключить мир на

выгодных условиях. Генералы, как это дали ясно понять Браухич и Гальдер, не

были заинтересованы в мире, добытом путем переговоров. Теперь они, как и их

фюрер, думали о мире, навязанном силой, - навязанном после победы немецкого

оружия. И пока шансы на установление мира путем переговоров не улетучились

окончательно, они всерьез не возвращались к своим старым изменническим

замыслам устранить своего безумного диктатора, которым придавали огромное

значение во времена Мюнхена и Цоссена.


Оккупация Дании и Норвегии


Приготовления Гитлера к захвату Дании и Норвегии многие авторы относят

к немецким секретам, наиболее строго охранявшимся во время войны, но, как

представляется автору, две скандинавские страны и даже англичане были

застигнуты врасплох не потому, что их не предупреждали о надвигающейся

опасности, а потому, что они никак не хотели поверить в реальность подобной

опасности. За десять дней до катастрофы полковник Остер из абвера

предупреждал своего близкого друга полковника Саса, голландского военного

атташе в Берлине, о плане "Везерюбунг" и Сас немедленно сообщил об этом

датскому военно-морскому атташе капитану Кельсену. Однако самодовольное

датское правительство не поверило своему военно-морскому атташе, и, когда 4

апреля датский посол в Берлине отправил Кельсена в Копенгаген, чтобы тот

лично предупредил правительство о нависшей угрозе, предупреждение не было

воспринято всерьез. Даже накануне нападения, вечером 8 апреля, когда уже

было получено сообщение о торпедировании немецкого военного транспорта у

южного побережья Норвегии и когда датчане собственными глазами видели, как

отплывает на север немецкая военно-морская армада, датский король, сидя за

обеденным столом, ответил непринужденной улыбкой на замечание о том, что над

его страной нависла угроза.

"Он действительно не поверил в это", - подтвердил позднее гвардейский

офицер, присутствовавший при разговоре. После обеда король, по словам того

же офицера, в самоуверенном и приподнятом настроении отправился в

Королевский театр.

Норвежское правительство еще в марте получило от своего посла в Берлине

и от шведов предупреждение о сосредоточении немецких войск и военных

кораблей в Северном море и балтийских портах, а 5 апреля из Берлина

поступили разведывательные данные о предстоящем десантировании немецких

войск на южном побережье Норвегии. Однако самонадеянный норвежский кабинет

отреагировал на подобного рода сигналы скептически. 7 апреля, когда были

замечены немецкие крупные военные корабли, следовавшее курсом на север вдоль

норвежского берега, и получены сообщения от английских пилотов, обстрелявших

группу немецких военных кораблей у входа в Скагеррак, и даже 8 апреля, когда

английское адмиралтейство проинформировало норвежское посольство в Лондоне,

что большая группа немецких кораблей приближается к Нарвику, а газеты в Осло

сообщили, что немецкие солдаты, спасенные с транспортного судна

"Рио-де-Жанейро", торпедированного у норвежского берега возле Лиллесанн

польской подводной лодкой, заявили, что они следовали в Берген, чтобы помочь

оборонять его от англичан, - даже тогда норвежское правительство не нашло

нужным провести такие элементарные мероприятия, как мобилизация армии,

укомплектование личным составом фортов, охраняющих входы в важнейшие гавани,

блокирование взлетно-посадочных полос на аэродромах и, самое важное,

минирование узких проливов на подступах к столице и крупнейшим городам. Если

бы оно осуществило эти мероприятия, история могла бы пойти по совершенно

иному пути.

Зловещие известия, по выражению Черчилля, начали просачиваться в Лондон

к 1 апреля, а 3 апреля британский военный кабинет обсуждал последние

разведывательные данные, поступавшие прежде всего из Стокгольма, о

значительном сосредоточении немецких войск и техники в портах Северной

Германии с целью вторгнуться в Скандинавию. Спустя два дня, 5 апреля, когда

первая волна немецких кораблей обеспечения и снабжения уже находилась в

море, премьер-министр Чемберлен в своей речи заявил, что Гитлер, не сумев

организовать наступление на Западе, когда англичане и французы не были

подготовлены, "опоздал на автобус", - об этих словах ему очень скоро

пришлось пожалеть {Первые три немецких транспорта отправились в Нарвик в 2

часа дня 3 апреля Крупнейший немецкий танкер, загруженный русской нефтью,

вышел из Мурманска 6 апреля. - Прим. авт.}.

Английское правительство в этот момент, как утверждает Черчилль, было

склонно поверить, будто немецкое наращивание сил в портах Балтики и

Северного моря производилось, чтобы помочь Гитлеру нанести контрудар, если

англичане, заминировав норвежские воды с целью перерезать пути доставки в

Германию шведской руды из Нарвика, оккупируют этот и другие норвежские

порты, расположенные к югу.

Действительно, английское правительство предусматривало возможность

такой оккупации. После долгих месяцев безуспешных усилий Черчиллю, первому

лорду адмиралтейства, в конце концов 8 апреля удалось получить одобрение

военного кабинета и Высшего военного совета союзников заминировать

норвежские водные пути - операция "Уилфред". Поскольку было очевидно, что

последует яростная реакция немцев на блокирование путей доставки в Германию

шведской железной руды - жесточайший для немецкой военной экономики удар, -

было решено послать небольшую англо-французскую оперативную группу в Нарвик

и продвигаться в сторону ближайшей шведской границы. Другие контингента

предполагалось высадить в Тронхейме, Бергене и Ставангере и далее к югу,

чтобы, как объяснял Черчилль, "лишить противника возможности воспользоваться

этими базами". Эти меры получили кодовое наименование "План Р-4".

Таким образом, в течение первой недели апреля, в то время как немецкие

войска грузились на различные суда и боевые корабли для отправки в Норвегию,

английские войска, хотя и в значительно меньшем количестве, грузились на

военные транспорты в Клайде и на крейсера в Форте, чтобы отправиться туда

же.

В полдень 2 апреля после долгого совещания с Герингом. Редером и

Фалькенхорстом Гитлер издал официальную директиву, в которой предписывалось

начать операцию "Везерюбунг" в 5.15 утра 9 апреля. В это же время он издал

другую директиву, предупреждавшую, что "бегство королей Дании и Норвегии из

своих стран во время оккупации необходимо предотвратить всеми доступными

средствами". В этот же день ОКВ посвятило министерство иностранных дел в

свою тайну: Риббентропу вручили длинную директиву с инструкцией, какие

предпринять дипломатические шаги, чтобы убедить Данию и Норвегию

капитулировать без боя, как только на их территориях появятся немецкие

войска, и как состряпать какое-нибудь оправдание очередной агрессии Гитлера.

Но этот обман не ограничивался рамками министерства иностранных дел.

Военно-морской флот также должен был прибегнуть к маскировочным трюкам. 3

апреля, после выхода в море первых судов, Йодль писал в своем дневнике, как

ввести в заблуждение норвежцев, если у них возникнут подозрения в связи с

присутствием столь большого количества немецких боевых кораблей. Корабли и

транспорты получили указания выдать себя за английские, а если потребуется,

идти под английскими флагами! В секретных приказах по частям и кораблям

флота, участвовавшим в операции, были даны детальные указания по "введению в

заблуждение противника и по маскировке во время вторжения в Норвегию".


Секретно, особой важности

Поведение во время входа в гавань


Все суда идут с погашенными огнями... Маскировку под английские корабли

следует сохранять как можно дольше. На все запросы норвежских кораблей

отвечать по-английски. В ответах выбирать что-либо вроде:

"Иду в Берген с кратким визитом. Враждебных намерений не имею".

...На запросы называться именами английских боевых кораблей:

"Кельн" - корабль Его Величества "Каир";

"Кенигсберг" - корабль Его Величества "Калькутта"... и т. д.

Принять заранее меры, чтобы при необходимости можно было освещать

развевающийся английский флаг...

Для Бергена... руководствоваться следующими принципиальными указаниями,

если одна из наших частей окажется вынуждена ответить на запрос проходящего

корабля:

Отвечать на запрос (в случае с кораблем "Кельн"): "Корабль Его

Величества "Каир".

На приказ остановиться: (1) "Пожалуйста, повторите последний сигнал".

(2) "Невозможно понять ваш сигнал".

В случае предупредительного выстрела: "Прекратите огонь. Британский

корабль. Добрый друг".

В случае запроса относительно назначения и цели: "Иду в Берген.

Преследую немецкие пароходы" {На Нюрнбергском процессе гросс-адмирал Редер

оправдывал подобную тактику на том основании, что это были законные "военные

хитрости, против которых с юридической точки зрения не может быть

возражений". - Прим. авт.}.

Итак, 9 апреля 1940 года, в 5 часов 20 минут утра (а в Дании - 4 часа

20 минут), за час до рассвета, немецкие послы в Копенгагене и Осло подняли

министров иностранных дел с постели ровно за 20 минут до начала вторжения

(Риббентроп настаивал на строгом соблюдении графика в соответствии с

прибытием немецких войск) и предъявили датскому и норвежскому правительствам

ультиматум, требуя немедленно и без сопротивления встать под "защиту рейха".

Ультиматум был, пожалуй, самым беззастенчивым документом из тех, какие

когда-либо составляли Гитлер и Риббентроп, к тому времени изрядно

поднаторевшие в дипломатическом обмане.

После заявления, что рейх пришел на помощь Дании и Норвегии, чтобы

защитить их от англо-французской оккупации, в меморандуме говорилось:

...Немецкие войска вступили на норвежскую землю не как враги. Немецкое

верховное командование не намерено использовать районы, занятые немецкими

войсками, в качестве баз для операций против Англии до тех пор, пока его не

принудят к этому... Наоборот, немецкие военные операции нацелены

исключительно на защиту Севера от предполагаемой оккупации норвежских баз

англо-французскими силами...

...В духе добрых отношений между Германией и Норвегией, которые

существовали до сих пор, правительство рейха заявляет королевскому

норвежскому правительству, что у Германии нет намерений ущемлять своими

действиями территориальную целостность и политическую независимость

Королевства Норвегии ни в настоящее время, ни в будущем...

Поэтому правительство рейха ожидает, что норвежское правительство и

норвежский народ... не окажут сопротивления. Любое сопротивление будет

подавлено всеми возможными средствами... и поэтому приведет лишь к

совершенно бессмысленному кровопролитию.

Немецкие расчеты оказались верны в отношении Дании, но не в отношении

Норвегии. Об этом стало известно на Вильгельмштрассе после получения первых

срочных донесений от соответствующих послов в этих странах. Немецкий посол в

Дании телеграфировал в 8.34. Риббентропу из Копенгагена, что датчане

"приняли все требования (хотя) и заявили протест". Посол Курт Брейер в Осло

был вынужден отправить донесение совершенно иного содержания. В 5 часов 52

минуты, ровно через 32 минуты после вручения ультиматума, он сообщил в

Берлин ответ норвежского правительства: "Добровольно мы не подчинимся:

сражение уже началось".

Надменный Риббентроп пришел в негодование {Мне редко доводилось видеть

нацистского министра иностранных дел более несносным, чем в то утро.

Облачившись в крикливую униформу, он явился на специально созванную в

министерстве иностранных дел пресс-конференцию с таким важным, напыщенным

видом, "точно владел всей Землей". "Фюрер дал свой ответ... - резко

заговорил он. - Германия оккупировала землю Дании и Норвегии, чтобы защитить

эти страны от союзников, и будет бороться за их подлинный нейтралитет до

конца войны. Таким образом, лучшая часть Европы спасена от неминуемой

деградации".

Берлинскую прессу в этот день стоило поглядеть. Газета "Берзен цейтунг"

писала: "Англия хладнокровно шагает по трупам малых народов. Германия

защищает слабые государства от английских грабителей с большой дороги, и

Норвегии следовало бы понять справедливость действий Германии, призванных

обеспечить свободу норвежского народа". Рупор Гитлера "Фелькишер беобахтер"

поместила аншлаг на всю страницу. "Германия спасает Скандинавию!" - Прим.

авт.}. В 10.55 он послал Брейеру "исключительно срочную" телеграмму: "Еще

раз решительно внушите норвежскому правительству, что сопротивление

совершенно бессмысленно".

Однако незадачливый немецкий посол этого уже не мог сделать. Норвежский

король, правительство и члены парламента к этому времени бежали из столицы

на север, в горы. Сколь ни безнадежным казалось положение, они были полны

решимости сопротивляться. В сущности, в некоторых районах с появлением на

рассвете немецких боевых кораблей сопротивление уже началось.

Датчане оказались в более безнадежном положении. Их прекрасное

государство не было приспособлено к обороне. Оно было слишком маленькое и