Министерство образования московской области академия социального управления кафедра педагогики

Образовательные процессы всегда являются отображением общего состояния культуры и общества, и потому история российской педагогики ХХ в. – это слепок с трагического развития России. Российское зарубежье – это не только политический, географический и этнический феномен ХХ в., хронологически представленный несколькими "волнами" российской эмиграции, но и уникальное культурно-образовательное пространство, составляющее часть российской культуры, образования, науки, искусства, литературы. В 1920–30-е гг. за пределами России, в эмиграции сформировалось уникальное культурно-образовательное пространство, получившее впоследствии наименование российского зарубежья. Огромная часть русской эмиграции обосновалась на Балканах²⁶⁸. Среди покинувших Россию в 1920-е гг. оказалось немалое количество детей. На Балканах в межвоенный период проживало около 10 тыс. русских детей. Они составляли 15–18% от общего числа эмигрантов²⁶⁹. Среди балканских стран, в которых формируются первые беженские школы, можно выделить Грецию и Болгарию, в функционировании русских школ в которых имелись как общеэмигрантские, так и специфические черты.

Одной из главных проблем российских беженцев во всех странах являлась денационализация русской моло­дежи. Ассимиляция беженцев в культурную среду стран расселения была усло­вием выживания в эмиграции, но в то же время в надежде на скорейшее воз­вращение на родину русские эмигранты стремились сохранить национальное самосознание молодого поколения, обеспечив его надлежащим образованием и воспитанием. Возродить чувство национальной принадлежности целого поколе­ния российских граждан можно было только путем открытия русской нацио­нальной школы в условиях эмиграции и обеспечения ее дальнейшего сущест­вования и качественного развития.

Несмотря на множество лишений, которые испытали на чужбине русские беженцы, вера в их будущую культурную миссию на родине не угасала, что требовало передачи духовных ценностей русского народа молодому поколе­нию. Немаловажную роль в этом процессе призвана была сыграть русская сис­тема образования в зарубежной России. На процесс формирования системы русского образования в эмиграции оказали воздействие различные факторы: наличие большого количества детей и юношества; присутствие группы выдающихся российских ученых и педагогов; угроза "денационализации"; формирование общественно-педагогического движения эмиграции.

Первой и наиболее важной задачей русских образовательных учреждений было сохранение национального русского самосознания у детей в эмиграции и их подготовка "к будущим зада­чам", которые ожидали их на родине после планировавшегося скорого воз­вращения в Россию, "освобожденную от красного рабства", а также обеспе­чение им посредством русского образования сразу же после долгожданного возвращения возможности беспрепятственно включиться в жизнь на родине, чтобы не чувствовать себя иностранцами в родной стране. Таким образом, русская образовательная система была полностью нацелена на ожидаемый скорый возврат на родину.

Организованные по националь­ному принципу школы решали проблему вероисповедания русской молодежи в тех странах, чьи религиозные конфессии отличались от российской, например в КСХС, обращая внимание в том числе и на проблему денационализации де­тей и взрослых представителей эмиграции. Школы русской диаспоры как ост­ровок выживания русской культуры гарантировали надлежащие образование и воспитание, которые будут востребованы по возвращении на родину после па­дения большевистского режима. Школы, помимо всего прочего, ориентировали подрастающее поколение в окружающей обстановке в условиях культурного диалога между представителями разных этносов, вынужденных проживать на одной территории. Школы были нужны еще и как средство выживания, как способ сохранить российскую гражданственность, ибо в политическом отно­шении советская Россия отреклась от русской зарубежной диаспоры, официально лишив беженцев гражданства и запретив возвращенчество, а также про­водя насильственную депортацию интеллигенции в 1922 г.²⁷⁰.

Задуманные и поставленные цели образования русских детей во многом определили характер русских школ и содержание школьных планов, придавая им выраженный антиассимиляционный и антиадаптивный характер. Жела­ние сохранить у детей русское самоопределение и привить русские общест­венные ценности затрудняло их быструю ассимиляцию в новой среде. Нахо­дясь в школах и в особенности в интернатах почти исключительно в кругу русских сверстников и ощущая новое окружение как нечто иностранное, чуж­дое и временное, русские дети имели крайне слабый и поверхностный контакт со своими балканскими ровесниками, вследствие чего они не могли с ранне­го детства естественно включаться в свои возрастные группы в обществе, в котором они жили. Таким образом, они были защищены и изолированы от процесса естественной ассимиляции (который наиболее легко протекаете детском возрасте), что в ситуации, когда ожидаемый скорый возврат на роди­ну с годами становился все более далеким и туманным, закладывало предпо­сылки для дальнейшей миграции молодого поколения.

Велика роль правительств государств, принявших беженцев, в деле оказа­ния помощи русской эмиграции. Положительное отношение правительств стран расселения к эмигрантам повлияло на процесс становления русского на­ционального образования. С наибольшей интенсивностью из всех стран Запад­ной Европы культурно-просветительская деятельность русской диаспоры раз­вивалась при поддержке правительств и общественных кругов именно в Греции, Болгарии, Королевстве сербов, хор­ватов и словенцев.

Греция стала одной из стран, принявших первых беженцев с юга России в начале 1920 г. В ноябре–декабре, в период врангелевской эвакуации, в страну прибыло 3,5–4 тыс. беженцев. В 1921 г. три города стали центрами расселения русских: Афины, Пирей и Салоники²⁷¹. Одним из важнейших проектов русских эмигрантов в Греции была организация в Афинах русской школы (прогимназии). Она начала свою деятельность в марте 1921 г. и просуществовала до 1935 г. Инициатором ее создания стал Е.П. Демидов (1863–1943), последний российский посланник в Греции. Деньги были выделены из средств бывшей российской миссии в Греции. 25 апреля 1921 г. в Афинах была официально открыта русская прогимназия. Создание детского учебного заведения в Афинах было обусловлено составом беженцев: подавляющее большинство детей школьного возраста проживали с родителями именно в столице. Были определены общие задачи прогимназии: "дать детям русских беженцев образование и воспитание в истинно национальном и патриотическом духе на православных началах. В основу школы должно быть положено преподавание Закона Божьего, русского языка, русской истории и географии"²⁷². Пост директора последовательно занимали Е.К. Апостилади-Костанда, Л.А. Бобошко, В.А. Чижов, А.А. Дервесье.

В основу учебной программы была положена 4-летняя программа дореволюционных российских прогимназий, однако она имела определенную специфику: предполагалось особое внимание уделять "преподаванию русского и церковнославянского языков, истории и географии России (в пределах Российской империи до 1914 г.); наряду с латынью ввести преподавание современного греческого языка, из новых языков должны изучаться французский и немецкий. Должно быть введено преподавание пения, гимнастики; желательно – рисования и танцев, а также особое внимание должно уделяться обучению детей различным ремеслам"²⁷³. При прогимназии были созданы детский сад и "приготовительный класс".

Состав преподавателей на протяжении существования прогимназии менялся. В учебном году их количество составляло примерно семь–девять человек. Сохранились упоминания о преподавателях: Закона Божьего – С. Снегиреве, Карибове; математики, природоведения, русского языка – В.А. Чагине; русской словесности – В.А. Безсмертном, Н.П. Михайлове; географии, логики, законоведения, отечествоведения – А.А. Котельникове; подготовительного и 1-го класса – С.И. Малышевой²⁷⁴.

Из-за нехватки денег и преподавателей, а также небольшого количества обучающихся было решено организовать совместное обучение мальчиков и девочек, что стало одним из первых примеров организации подобного обучения.

В дореволюционной России вопрос обучения и воспитания мальчиков и девочек под одной гимназической крышей вызывал горячие дискуссии в силу существования там закрытых отдельных учебных заведений для разных полов. Опубликованная в 1909 г. работа В.И. Чарнолуского о реформах в системе школьного образования содержала лишь призыв к совместному воспитанию как форме устранения "искусственных перегородок между полами", не повлек­ший никакого практического разрешения²⁷⁵. В русской беженской школе последовать теоретическому предложению В.И. Чарнолуского, что, как отмечалось в обзоре русского учебного дела уполномоченным ВСГ в Болгарии (София, 1923), являлось весьма рискованным шагом, так как "... у эмигрантской школы вовсе не было указаний прежнего опыта"²⁷⁶.

На I Педагогическом съезде в Праге было принято решение организовать совместное обучение в большинстве эмигрантских школ, чему способствовало тяжелое материальное положение и невозможность финансирования школ, предусматривавших раздельное обучение в эмиграции, опора на положительный опыт совместного воспитания в школах США и в частных школах дореволюционной России, признание педагогикой русской диаспоры принципа природосообразности воспитания, отрицавшего создание искусственных перегородок между полами, а также отсутствие значительных различий в области психики между мальчика­ми и девочками, противоречащих их совместному обучению и воспитанию²⁷⁷. Вызванное необходимостью совместное обучение было введено в русской гимназии в Шумене, Пловдиве, Пещере (Болгария), в I Русско-сербской гимназии в Белграде (КСХС), в других русских школах.

При создании Афинской прогимназии предполагалось, что обучение там будет бесплатным, однако стесненные финансовые возможности привели к необходимости введения ежемесячной оплаты. Для этой цели при прогимназии был организован родительский комитет, основной задачей которого было "содействовать приисканию материальных средств". Сумма родительской платы часто зависела от материального положения семьи.

В вопросах методики преподавания руководство прогимназии поддерживало контакты с педагогическим бюро по делам средней и низшей русской школы за границей, находившимся в Праге. По окончании курса гимназисты получали аттестаты.

Несмотря на все усилия, гимназия постоянно испытывала финансовые трудности. Ситуация стала критической в 1932 г., когда на совещании представителей русских эмигрантских организаций Афин и Пирея было принято решение об отмене ежемесячных ассигнований прогимназии. Еще три года педагогический коллектив во главе с директором А.А. Дервесье пытался продолжить работу, однако к марту 1935 г. стало очевидным, что гимназия существует последние дни²⁷⁸. Вот как оценивал ситуацию А.А. Дервесье: "Материальное положение гимназии крайне тяжелое. Нет никакого основания полагать, что в дальнейшем положение улучшится. Перед Педагогическим советом стоит вопрос о дальнейшем существовании гимназии. Не имея прав, не имея средств, не имея комплекта преподавателей, гимназия не имеет права на существование…"²⁷⁹.

По приблизительным подсчетам, количество русских эмигрантов в Болгарии приближалось к 34.000 человек, из них примерно 2400 – дети²⁸⁰. Для детей русских эмигрантов в Болгарии были созданы не­сколько русских школ. Некоторые из них были основаны еще в России или в Константинополе, который являлся одним из самых больших эвакуа­ционных пунктов русских эмигрантов, – Галли­полийская (основанная Главным командованием армии Врангеля 26 февраля 1921 г.) – в Пловди­ве, Крестовоздвиженская (созданная В. Нерато­вым 24 июня 1920 г. в Константинополе) – в Пеш­тере и Константинопольская (основанная ВСГ 1 января 1922 г. в Константинополе) – в Шумене.

Первая русская школа, появившейся в Болгарии, была Крестовоздвиженская. Она основана 20 июня 1920 г. Варварой Владимировной Нератовой, супругой русского посла в Константинополе. Школа помещалась на даче Русского посольства в Буюк-Дере, на берегу Босфора. В двух больших зданиях были устроены классные помещения и лазарет. В одном из этих двух зданий находилась посольская церковь. Школа состояла из детского сада, приготовительного отделения и трех первых гимназических классов. Директором школы был И.В. Никаноров²⁸¹.

В ноябре месяце школа была переведена в Константинополь в состав еще четырех гимназических классов. Детский сад был расформирован, и дети его переданы в одно из благотворительных учреждений. Девочки были помещены В.В. Нератовой в здании Посольства России, для мальчиков ею был снят отдельный дом, рядом с Русским николаевским госпиталем.

Весной 1921 г. крупным американским благотворителем, профессором Т. Уиттимором была снята для школы в г. Ени-Кей, на Босфоре, усадьба турецкаго принца Бурхан-Эддина. Школа переехала сюда 9 мая 1921 г. Были открыты вновь приготовительные отделения, прибавился 5-й класс. Число учащихся возросло до 220 человек.

Учебной частью школы ведал профессор Н.Н. Алексеев, воспитательной – Н.П. Попов. При школе были устроены церковь, лазарет, баня и разные мастерские. В начале 1922 г. выяснилась необходимость переселения школы из Константинополя. В феврале месяце были проведены переводные испытания учащихся, и 28 февраля школа выехала в Болгарию, в г. Пещера, куда и прибыла 2 марта.

В Пещере болгарским правительством школе было предоставлено в бесплатное пользование здание воинских казарм. Одним из директоров Крестовоздвиженской русской гимназии в г. Пещера была Варвара Павловна Кузмина, опытный педагог, владелица образцового и известного в Санкт-Петербурге среднего реального училища, основанного в 1906 г. В Болгарии В.П. Кузмина продолжила свою педагогическую деятельность.

Осенью 1923 г. В.П. Кузмина открывает курсы "Новых языков для детей", которые к маю 1924 г. развились в "Русскую школу новых языков В.П. Кузминой" с программой подготовительных и первых гимназических классов. Постепенно к В.П. Кузминой примкнули и другие преподаватели из русских, знающих французский язык. В 1926 г. школа была признана Министерством народного образования Болгарии как "полная основная школа"²⁸². Школа была основана без каких-либо специальных фондов, существовала на самоокупаемости и частных дарениях из-за рубежа.

К 1930–1931 гг. в гимназии было уже 183 учащихся и 43 человека педагогическо-административного персонала, на 90% состоящего из русских. Из 87 русских детей 37 учились бесплатно, 27 вносили льготную плату. Остальные платили таксу в зависимости от доходов родителей, 10 детей питались бесплатно.

В гимназии были открыты отдельные кабинеты химии, физики и других естественных наук, библиотека, актовый зал с пианино и роялем, гимнастический зал, игровые комнаты, столовая, кухня и складские помещения. В здании гимназии находились и несколько комнат, где жила сама Варвара Павловна, ее соратницы О.М. Скрипицина и Елизавета Александровна, некоторые преподаватели и служащие, как, например, учительница истории Варвара Еримеевна Никитина и заведующая хозяйством Н. Лебедевская с мужем и детьми, которые учились в Лицее. Для удовлетворения религиозно-духовных нужд гимназистов в том же здании существовала небольшая домовая церковь-часовенка, с иконостасом, украшенным деревянной резьбой и выразительной иконой Божьей Матери. Церковь поддерживалась заботами учащихся и персонала.

Уже через несколько лет после открытия этот лицей превратился в образцовое элитное учебное заведение с первоклассными преподавателями, обеспечивавшими отличную языковую подготовку своих воспитанников. В 1932 г. Министерством народного просвещения Болгарии школе были предоставлены права полного среднего учебного заведения, и в целом школа приравнивалась по правам и обязанностям к болгарским средним школам. Школа стала называться "Русская смешанная гимназия новых языков В.П. Кузминой", а в Софии стала более известна как Лицей В.П. Кузминой. Уже через несколько лет после открытия этот лицей превратился в образцовое элитное учебное заведение с первоклассными преподавателями, обеспечивавшими отличную языковую подготовку своих воспитанников.

В том же 1932 г. гимназия была зарегистрирована в Париже Министерством народного просвещения Франции. Лучшие по успехам выпускники сдавали дополнительные экзамены по французскому языку по французской программе перед комиссией под председательством посла Франции в Болгарии²⁸³.

Большая часть школ были созданы по инициативе Всероссий­ского союза городов и Всероссийского земского союза в Болгарии.

Болгарское правительство оказывало посильную помощь эмиграции пре­имущественно в местных масштабах, например, беря на временное попечение и финансирование детей-эмигрантов, предоставляя русскому студенчеству возможность обучения в болгарских учебных заведениях, снабжая помещениями русские школы.

В 1920 г. воз­никла частная гимназия С.Н. Кононовича в Варне. Но полностью сеть учебных заведений русской диаспоры сложилась лишь с эвакуацией из Турции нескольких крупных школ в 1921–1922 гг.

Содержание школьной сети осу­ществляется за счет русских источников и меж­дународных благотворительных организаций, Особое положение в этом смысле было у гимна­зии в Софии, которая целиком финансировалась Русско-болгарским благотворительным комите­том. Только за 1921 г. на ее содержание было отпущено 231 тыс. 745 левов.

На 1 января 1924 г. в Болгарии действовали шесть средних учебных заведений, две начальных школы, два специальных курса для взрослых. В ведении Всероссий­ского союза городов и Всероссийского земского союза находились средние школы: Варненская англо-русская гимназия (1920), Русская гимназия в Шумене (1922), Среднее сельскохозяйственное училище в Софии (1921), Тырново-Сейменская гимназия; начальные школы: Софийский детский сад и подготовительная школа, Варненский детский сад и подготовительная школа, курсы по национальным предметам при французском колледже в Варне; культурно-просветительские учреждения для взрослых: курсы иностранных языков в Софии, библиотеки-читальни в Софии и Варне. Кроме них, существовали также гимназия Русско-болгарского комитета в Софии, Крестовоздвиженская гимназия В.В. Нера­товой в Пещере, технические курсы Хри­стианского союза молодежи в Софии.

Русские учебные заведения размещались частично в помещениях, бесплатно предоставленных им правительством, частично – в зданиях болгарских державных учебных заведений, где проходили занятия во вторую смену (в послеобеденное время) или же в помещениях частных до­мов, арендованных Всероссийским союзом городов. Здания русских школ нередко не были приспособлены под учебные заведения (например, Крестовоздвиженская гимназия в Пещере размещалась в здании бывшей казармы), были переданы школам в запущенном виде, и уча­щиеся собственными силами устраняли наиболее важные неисправности. В зданиях болгарских учебных заведений во вторую смену вели занятия гимназия С.Н. Кононовича в Варне, Софийская гимназия Русско-болгарского комитета, подготовительная школа в Бургасе, курсы иностранных языков в Софии²⁸⁴.

В Болгарии не было точной регистрации беженцев, но предположительно на 1923 г. количество детей-эмигрантов составляло 2400 человек. В русских средних учебных заведениях Болгарии (к началу 1924 г. их функционировало шесть) обучались 786 учащихся, из которых 729 проживали в интернатах. Две начальные школы посещали 186 учеников с пятью содержавшимися в интернате²⁸⁵.

Статус русских школ в Болгарии определял­ся 3аконом о народном просвещении, согласно которому они могли быть открыты только после разрешения Министерства народного просве­щения.

Решающее влияние на положение русских школ в Болгарии после переворота 9 июня 1923 г. оказывает стагнация болгаро-советских отношений, которая продлилась до 19 мая 1934 г. Кабинет известного болгарского профес­сора Александра Цанкова, который пришел к власти в результате переворота, в корне меняет политику болгарского государства по отноше­нию к русским эмигрантам. Во время разгово­ра с русским богословом, протопресвитером Георгием Шавельским, премьер-министр заявил: "Наша задача не денационализировать русскую школу, а напротив, всеми силами помочь ей со­хранить национальную особенность, чтобы она могла воспитать настоящих русских людей"²⁸⁶. Выражением новой политики по отношению к русскому учебному делу явилось постановле­ние Совета министров от 14 августа 1923 г., на основании которого в Министерстве иностран­ных дел и вероисповеданий создается Комиссия по содержанию русских детей в Бол­гарии (существовала до 1932 г.). Задача ко­миссии состояла в том, чтобы помогать развитию русского учебного дела в Болгарии: размещать детей в школы и интернаты, заботиться о больных, о зарплатах преподавателей, помогать бедным студентам и т.д. Для финансирования этой ра­боты из государственного бюджета ежемесячно выделялось 500 тыс. левов.

Государственная помощь наряду со средствами, получавшимися из иностран­ных источников, способствовали расширению сети русских учебных заведений. В 1925 г. в Болгарии было: пять русских гимназий – в Софии, Шумене, Пештере, Тырново-Сеймене и Варне; сельскохозяйственное училище в Капиновском монасты­ре; три детских дома – в Варне, Софии и Пернике; два детских интерната – в Со­фии и Варне; один детский приют – в Софии; пастырско-богословские курсы в монастыре Св. Кирика; курсы иностранных языков; курсы технических специали­стов (два последних – для взрослых). За исключением гимназии Русско-болгарско­го комитета в Софии и частной гимназии в Пештере три остальных гимназии на­ходились в ведении представительства Земгора в Болгарии под методическим руководством учебного комитета, в состав которого входили видные русские уче­ные, жившие в Болгарии. Во всех русских учебных заведениях страны обучались всего 1549 человек, из которых 1,3 тыс. детей. 900 из них жили в интернатах, по­лучали бесплатное питание и находились под непосредственным и постоянным педагогическим руководством. После 1926–1927 гг. число учащихся сократилось почти до 1 тыс. за год²⁸⁷.

Как и во многих русских школах в эмиграции, в Болгарии наблюдалось как раннее (с 6 лет) поступление в школу, так и перерост школьного возраста среди детей беженцев. Например, учеников в возрасте от 20 до 25 лет здесь было около 12% от общего числа учащихся. В детских садах и подготовительных школах наблюдались случаи перероста выпускников на 4–5 лет. Например, в подготовительной школе в Бургасе двое учащихся были в возрасте 14 лет, один – в возрасте 13 лет и еще двое – в возрасте 12 лет, что яв­лялось не единичным случаем в беженских школах²⁸⁸.

Специфика эмигрантского учебного заведения в Болгарии не позволяла следовать тради­циям и целям отечественных гимназий – готовить учеников к получению высше­го образования, поскольку преемственности между эмигрантской русской школой и местным университетом не существовало. Иногда уровень подготовки в русской эмигрантской школе считался низким для поступления в местное высшее учили­ще. Поэтому эмигрантское учебное заведение ориентировалось на новый тип практических и профессиональных ценностей – на преподавание дисциплин так называемого реального цикла (право, коммерческие науки, политическая эко­номия, педагогика, химия, рисование, черчение и др.), обеспечивавшее предвари­тельную подготовку учащихся к предстоящей деятельности в области техники, сельского хозяйства, торговли и др. Эти предметы принципиально изучались на языке страны местопребывания, что было полностью оправдано в отношении по­исков работы выпускниками.

В сущности, как и в большинстве эмигрантских школ, за основу был взят проект, разработан­ный в 1915–1916 гг. под руководством графа П.Н. Игнатьева и не востребован­ный в России. В новый учебный план были включены предметы "Россики" (география, Закон Божий, история и литература России, пение, русский язык). По этому плану был организован образовательный процесс в Салоникской гимназии (Греция), Шуменской, Пловдивской, Пещерской (Болгария), русской гимназии в Моравской Тржебове (Чехословакия), Гельсингфорской (Финляндия) и многих других. "Игнатьевская" модель позволяла осуществлять непрерывность образования, что в условиях эмиграции было крайне важно; кроме того, в учебных планах было предусмотрено достаточно времени на факультативные курсы, которые были заменены изучением языка, литературы, истории, географии стран, где находились гимназии. Новый тип школы, возникший за рубежом, устанавливал тип восьми­классной смешанной гимназии с двумя концентрами по 4 года в каж­дом: первая ступень была общегуманитарной, вторая делилась на два типа – реальную и гуманитарную гимназию с одним латинским языком и усиленным изучением новых языков.

Русское зарубежье было ориентировано на строительство русской национальной школы несколькими путями: насыщением содержания образования русским этнографическим и историческим материалом; преподаванием Закона Божия и воспитанием православия как стержня русской духовности; построением школы, основанной на формировании отношения к культурному наследию как фактору развития России.

Русская гимназия в эмиграции сочетала в образовательном процессе наци­ональные компоненты с европейскими и местными. Это продолжало в условиях эмиграции традиции русских национальных гимназий, в то время как в СССР вне­дрялся другой вид среднего образования – единая трудовая школа. Порожденный жизненной необходимостью тип русской средней школы реализовывал непрехо­дящие ценности в новых – эмигрантских – условиях жизни. Процесс этот учитывал национальную и региональную специфику, социально-экономическое развитие страны местопребывания, потребности в выпускниках средних школ и индивиду­альные особенности, необходимые для подготовки к какой бы то ни было специ­альности. В целом тенденцию к практической направленности русского школьно­го дела, утвердившуюся в 1920-х гг., следует оценить как положительную. Поэтому она и была распространена в русских эмигрантских учебных заведениях во всем мире.

Кроме вышеуказанного типа русской гимназии, существовали и частные сред­ние учебные заведения, для которых "игнатьевская модель" не была обязатель­ной. В Болгарии такие учебные заведения возникли в 1924 г., в частности лицей В.П. Кузьминой.

К середине 1920-х гг. состоялись первые выпуски в русских средних учебных за­ведениях в Болгарии. Так как их учебные планы не были согласованы в достаточ­ной степени с болгарскими, выяснилось, что русским выпускникам затруднитель­но справиться с требованиями при поступлении в болгарские университеты. Тогда был поставлен вопрос о придании юридического статуса русским гимназиям и о проведении в них учебно-методической реформы. В 1925 г. учебный комитет при ВСГ выработал уставный документ – Положение о русских гимназиях ВСГ и Земгора в Болгарии. В нем была сделана попытка более тесного согласования с норма­ми болгарского законодательства. По статье 1 этого документа на основании ста­тьи 357 болгарского Закона о народном просвещении русские гимназии ВСГ и Земгора пользовались правами болгарских государственных гимназий. Следую­щие статьи документа закрепляли статус русских учебных заведений. После успеш­ной сдачи экзамена на аттестат зрелости выпускники получали права выпускников бывших русских и болгарских государственных гимназий²⁸⁹.

К середине 1920-х гг. на зарубежных съездах русских педагогов стали выдви­гаться основные требования и к воспитанию детей в русских учебных заведениях в условиях эмиграции. Высказанные мнения соответствовали и этим условиям, и надеждам на возрождение России. На первом месте в этих концепциях выделя­лось национальное воспитание. Оно должно было и предохранить детей от неиз­бежной денационализации, и в то же время сохранить и развить у них качества, необходимые как для будущей работы на родине, так и для успешной адаптации в чужой стране. Эти цели достигались усиленным преподаванием русского языка и литературы, русской истории и географии, соблюдением традиций; в русских учебных заведениях отмечались все национальные праздники. Исключительно важное значение имело религиозное воспитание. В каждом русском учебном заве­дении устраивалась небольшая часовня, которую украшали и в которой поддержи­вали порядок сами ученики, а Закон Божий оставался приоритетной изучаемой дисциплиной в каждом учебном заведении.

Задачи национально­го воспитания решались и через организацию ученических кружков, клубов, молодежных союзов и объединений. Так, например, в Болгарии во второй половине 1920 г. были созданы отряды русских скаутов (в Варне, в Софии, в Дольней Ореховице). Организация кружков при русских школах в эмиграции как "национализи­рующего и развивающего фактора воспитания" была одобрена на совеща­нии по борьбе с денационализацией²⁹⁰, где кружки по изучению России были признаны испытанными, а потому – целесо­образными к применению средствами национального воспитания. Например, в Русской галлиполийской гимназии (г. Тырново-Сеймен) успешно действовали драматический кружок, гимназический оркестр мандолинистов, гитаристов и балалаечников, который осуществлял концертные поездки по городам Болгарии²⁹¹. В Софийской гимназии успешно работал литературный кружок.

Анализируя кружковую деятельность в русском зарубежье, уполномочен­ный ВСГ в Болгарии отметил, что "в отношении крупных и мелких проявлений школьной жизни школам не приходится прилагать особых стараний, так как национальное настроение и … национальная чуткость идут самостоятельно... и со стороны учащихся", что происходило в силу активного функционирования кружков и клубов, связанного с изучением русской культуры и истории. Это лишний раз доказывает необходимость кружковой работы для формирования национального самосознания ребенка"²⁹².

До конца 1920-х гг. русское учебное дело пережило настоящий расцвет. К нему терпимо относилось болгарское государство, взявшее на себя почти половину расхо­дов по его содержанию, считавшее его "особым национальным русским явлени­ем" и не вмешивавшееся непосредственно в управление им. Однако период расцвета был непродолжителен. Положение русских школ стало исклю­чительно трудным после лета 1931 г., когда основные доноры – Американский комитет про­фессора Уитимора и ЗГК в Париже – прекрати­ли финансирование русского учебного дела, и оно оказалось почти целиком на содержании болгарского государства. По причине общего сокращения государственных субсидий нача­лось сокращение сети русских школ. Из числа финансируемых болгарским правительством русских учебных заведений была исключена англо-русская гимназия в Варне, закрыт русский детский дом в Тырнове, а в 1932 г. перестала существовать и русская гимназия в Пещере. В начале этого же года болгарское правительство продолжило финансировать только две русские гимназии – в Шумене и Софии, и четыре началь­ные школы с детскими садами – в Софии, Варне, Пернике и Бургасе. Правительство отказывает в помощи и частному лицею Кузьминой²⁹³. В начале войны никакие препятствия к суще­ствованию русских учебных заведений не возни­кали. Доказательством лояльности Министерства народного просвещения в этом вопросе может служить то, что открывались даже частные учеб­ные заведения (детские сады, начальная школа и прогимназия в Софии). Единственное огра­ничение в области русского учебного дела вы­разилось в требовании к директорам учебных заведений следить самым строгим образом за учащимися, чтобы они "не смели участвовать вне школы ни в каких политических выступлениях и организациях".

С 1 октября 1944 г. государственная по­мощь русским учебным заведениям была прио­становлена под советским давлением. Решаю­щую роль в этом сыграло навязанное советски­ми представителями мнение о том, что эти школы являются рассадником "русского национализ­ма". Затем без какого-либо официального рас­поряжения их существование было прекращено "до тех пор, пока Министерство народного про­свещения не примет решения, будут ли они и на каких условиях открыты вновь". Учителям была вы­плачена трёхмесячная заработная плата. Таким образом, русскому учебному делу в Болгарии был положен конец. Принятое незаконно, по иде­ологическим соображениям советских предста­вителей в СКК, это решение противоречило пре­тензиям правительства Отечественного фронта обеспечить равные права всем национальным меньшинствам в Болгарии.

3 августа 1948 г. был принят Указ об ино­странных учебных заведениях в Болгарии, кото­рый положил конец и юридическим возможностям существования русских учебных заведений. Со­гласно статье 1 этого указа, в Болгарии закры­вались "все существовавшие иностранные учеб­ные заведения всех уровней и видов". Лишь ино­странным дипломатическим посольствам и мис­сиям разрешалось открывать учебные заведения, предназначенные исключительно для детей граж­дан своей страны. В соответствии с этим указом в 1950/51 учебном году при посольстве СССР в Болгарии была открыта средняя школа "для детей советских граждан, живущих в Народной Респу­блике Болгарии". Обучение в этой школе велось по советским учебным планам и программам. В этой школе учились и дети бывших русских эми­грантов, принявших советское гражданство²⁹⁴.