А. В. Полетаев история и время в поисках утраченного «языки русской культуры» Москва 1997 ббк 63 с 12 Учебная литература
| Вид материала | Литература |
- История языкознания Основная литература, 31.08kb.
- Литература к курсу «История отечественной культуры» основная литература учебные пособия, 95.12kb.
- Жиркова Р. Р. Жондорова Г. Е. Мартыненко Н. Г. Образовательный модуль Языки и культура, 815.79kb.
- Факультет якутской филологии и культуры, 52.03kb.
- План урок: Особенности русской культуры в изучаемый период. Грамотность, письменность., 103.61kb.
- Н. И. Яковкина история русской культуры, 7448.64kb.
- Учебно-методические материалы по дисциплине «общее языкознание», 303.6kb.
- Литература ХIХ века, 303.87kb.
- Литература в поисках личности Роман «Кысь», 114.06kb.
- История история России Соловьев, 43.79kb.
ГЛАВА ПЯТАЯ.
ИСТОРИЯ ВРЕМЕНИ
Имеется 14 видов суеверий согласно троякого рода прорицаний. Первый из них происходит путем явного призывания демонов.
Второй — путем молчаливого созерцания
положения или движения предметов, как,
например, звезд, дней, часов и т. д. Третий —
путем созерцания поступков человека, для
выявления чего-нибудь сокровенного.
Я. Шпренгер, Г. Инститорис.
Молот ведьм I, 16
Данная глава посвящена представлениям о времени, складывающимся в сознании действующих в обществе субъектов. Эта тема не
была обойдена вниманием историков, но вместе с тем она все же не
получила пока комплексного освещения. В работах, посвященных
истории представлений о времени, обычно исследуются лишь отдельные аспекты темпорального сознания или конкретный исторический период, либо делается попытка описать сознание «в целом» (в
последнем случае обычно подчеркивается именно смешанный характер темпорального сознания). Но «прежде чем объединиться, надо
решительно размежеваться», — чтобы исследовать целое, необходимо сначала определить его составляющие. Набор элементов темпорального сознания достаточно устойчив во времени и в социальном
пространстве, хотя их конкретная форма может варьироваться. Исходя
из этого, мы сочли целесообразным вначале хотя бы кратко остановиться на основных теоретических посылках анализа представлений о времени, разработанных в разных социальных науках.
Изучение «социального времени» или «времени действующего» , т. е. восприятия, ощущения и представлений о времени действующих в обществе субъектов, а также роли этих представлений в формировании и структурировании социальных интеракций, началось
по существу лишь в конце XIX в. Однако несмотря на сравнительно
небольшой срок, прошедший с момента появления первых исследований в этой области, к сегодняшнему дню в разработке проблемы
484 Глава 5
социального времени достигнут значительный прогресс. Она заняла
почетное место во всех общественных науках; утвердилось представление о времени как об одном из наиболее значимых факторов общественной жизни.
И хотя, например, социологи еще не так давно сетовали на то,
что проблема времени не получает должного внимания со стороны
социологической теории (см., например: Moore 1963с;Löscher 1974), эти
сетования выглядят как своего рода научное кокетство. На самом
деле гораздо труднее найти мало-мальски известного социолога-теоретика, который бы не писал о времени и не учитывал роль этого параметра в социальной жизни. Не меньшее значение имеет время и в
экономической теории, в исследованиях по психологии (как индивидуальной, так и социальной), в культурной, или социальной, антропологии и даже в существующей только в России науке — «культурологии ».
В подтверждение сказанному достаточно назвать имена лишь
некоторых наиболее известных обществоведов, внесших вклад в изучение проблемы времени действующих в обществе субъектов. Например, в психологии эту тему разрабатывали У. Джеймс, 3. Фрейд, К. Юнг,
П. Жане, Е. Минковский, К. Левин, Ж. Пиаже; в этнологии — Р. Кодрингтон, Т. Ходсон, М. Нильсон, Б. Малиновский, Э. Эванс-Притчард,
К. Леви-Стросс; в экономике — Е. Бем-Баверк, А. Маршалл, К. Викселль, Л. фон Мизес, И. Фишер, Г. Мюрдаль, Ф. Найт, Дж. М. Кейнс,
Дж. Хикс, Дж. Шэкл; в социологии — А. Юбер, Э. Дюркгейм, М. Вебер, М. Хальбвакс, П. Сорокин, Дж. Мид, А. Шюц, Н. Элиас, Ж. Гурвич,
И. Гоффман, У. Мур. Детальный анализ этих классических исследований, равно как и современной литературы по проблеме времени действующих в обществе субъектов выходит за рамки нашей работы,
поэтому здесь мы ограничимся краткими библиографическими списками наиболее значимых публикаций в названных дисциплинах1.
1 Психология: James 1919 [1890]; Джемс 1911 [1896]; Freud 1930; Jung 1923;
Start 1925; Janet 1928; Minkovski 1933; Levin 1942; Piaget 1969 [1946]; Элъкин 1962;
Froisse 1963; Cohen 1967; Ornstein 1969; Ананьев, Айрапетьянц 1969; Gorman,
Wessman 1977; Melges 1982; Edlund 1986; Flaherty 1987; обзоры см. в: Denzm 1982;
Sharron 1982; Flaherty l986;Jahoda 1988; обширную библиографию см. в: Rifkm
1987.
Этнология: Codnngton 1891;Hodson 1908;Nilsson 1920; Kroeber 1923; Mahnowski
1990 [1926—1927]; Coolidge, Coolidge 1930; Hallowell 1937;Evans-Pntchard 1939; 1940;
W/ior/1956; Wax 1962; Bourdie 1990 [1963]; Leach 1954; 1966; Geertz 1973; Booth 1975;
История времени 485
Тем не менее мы попытаемся определить основные направления исследований времени действующего и соответствующие концептуальные тезисы, выдвинутые в социальных науках, которые существенны для исторического. анализа этой темы.
Первое направление связано с изучением процесса формирования представлений о времени у действующих в обществе субъектов.
В рамках второго направления время анализируется в качестве социального смысла, т.е. как часть общественной системы, структурирующая социальные интеракции. Речь идет о конкретных видах
и формах темпорального сознания, образах и представлениях о времени. Наконец, третье направление исследует влияние представлений о времени на поведение действующих субъектов.
Во всех трех направлениях можно выделить несколько базовых характеристик времени действующего, принципиальных для нашего исследования. Прежде всего, как отмечалось в § 3 гл. 1, к настоящему моменту большинство обществоведов исходит из посылки о
том, что понятие времени зависит от придаваемого ему смысла (значения) и при любых условиях предполагает некое видение, представление о времени, независимо от той конкретной символической
формы, которую оно имеет в разных культурах. В частности, еще в
начале нашего века французский социолог А. Юбер определил время как символическую структуру, которая выражает организацию
общества через временные ритмы (Hubert 1905; Hubert, Mauss 1909; см.
также: Isambert 1979).
lutcovich et al. 1979; Wendorff 1980; Howe 1981; Burman 1981; Fabian 1983; Bender,
Wellbery 1991.
Экономика: Бем Баверк 1909 [1884]; 1992 [1886]; Bohm-Bawerk 1959 [1889];
Маршалл 1983—1984 [1890]; Wickseil 1954 [1983]; 1965 [1898]; 1935 [1901]; Landry
1904; Mises 1953 [1912]; Fisher 1930 [1907]; 1923; Knight 1921; Haûm 1994 [1921];
Opie 1931, Кейнс 1978 [1936]; Lihndal 1939; Myrdal 1939 [1934]; Hood 1948; Shackle
1958; 1961; 1965; 1972; Machlup 1958; Lachmann 1959; Беккер 1996 [1965];
Morgenstern 1972; Hicks 1976; обзоры см. в: Shackle 1958; 1965; O'Driscoll, Rizzo
1985, ch 4; Сите, Steedman 1990.
Социология: Hubert 1905; Hubert, Mauss 1909; Durkheim 1947 [1912]; Weber 1978
[1921]; Вебер 1990 [1921]; Halbwachs 1925;1950; Mead 1934; 1938; Sorokm, Merton
1937; Sorokm 1964 [1943]; Schutz 1967 [1932]; Schutz 1962; Schutz, Luckmann 1975; Moore
1963a; 1963b; 1963c; Gurvitch 1964 [1963]; Foucau.lt 1977 [1975]; Goffman 1972; Jaques
1982, Elias 1984; Giddens 1981; 1984; Hagerstrand 1985; обзоры см. в: Heirich 1964;
Martins 1974; Bergmann 1983; Pronovost 1986; Adam 1988; Hassard 1990; Фомичев
1993, см. также специальные выпуски: International Social Sciences Journal, 1986,
v. 38, no. (107), Sociological Quarterly, 1987, v. 28, no. 3; L'homme et la société, 1988,
v. 22, no. 4(90).
486 Глава 5
Символически выраженное время всегда формулируется (конструируется) коллективно, и представления о нем являются продуктом коллективного сознания. Этот тезис впервые выдвинул в
конце прошлого века американский психолог У. Джеймс, отстаивавший принцип социальной обусловленности психологии индивида, в
том числе и восприятия времени (James 1919 [1890]; Джемс 1911
[1896]). Законченную форму эта идея приобрела в работах Э. Дюркгейма, который особо подчеркивал, что время является продуктом
коллективного (группового) сознания — социальной категорией мышления, творением общества, объектом коллективных представлений
(Durkheim 1947 [1912]; см. также: Katovich 1987).
Этнологические исследования (служившие, в частности, основой для концепций Юбера и Дюркгейма) демонстрируют примеры
необычайно разнообразных форм представлений о времени и знаковых систем его выражения: календарей самого причудливого вида,
недель разной длины, неординарного структурирования времени суток, фантасмагорических мифологических образов времени у разных племен и народов. Иными словами, существует колоссальное
разнообразие возможных типов представлений о времени и знаковых символов самого времени. Это позволяет говорить о том, что
представления о времени как продукт коллективного сознания являются не только социально, но и культурно обусловленными (впервые это положение было сформулировано П. Сорокиным — см.:
Sorokin, Merton 1937; Sorokm 1964 [1943]).
Перечисленные базовые характеристики социального времени
(его символический характер, коллективная основа формирования
представлений о времени и их культурная обусловленность) были
выделены на основе этнологических исследований, относившихся к
обществам со слабо дифференцированной структурой. Применительно
к таким обществам можно говорить о наличии единого социального
времени (единых коллективных представлений, соответствующих культуре данного общества). В более сложных обществах с развитой социальной дифференциацией существует не одно, а целый набор социальных
времен или комплексов представлений о времени.
Одним из первых идею о взаимосвязи социальной структуризации с различными типами восприятия времени выдвинул выходец из России французский социолог Жорж (Георгий) Гурвич (Gurvitch
1964 [1963]). Опираясь на работы в области психологии восприятия
времени, в частности на труды швейцарского психолога Ж. Пиаже,
История времени 487
Гурвич предложил типологию восьми видов времени действующих
в обществе субъектов: длящееся, обманчивое, неустойчивое, циклическое, замедленное, переменное, идущее вперед, взрывчатое. Соответственно, общество может быть структурировано по группам, характеризующимся доминированием одного из восьми перечисленных
типов восприятия времени.
Практически одновременно с выходом в свет работы Гурвича
аналогичная идея была обоснована в работе Л. и Р. Козеров (Coser,
Coser 1963). Они выделили четыре типа социального поведения: индивидуалистическое и активное; коллективное и активное; коллективное и пассивное; индивидуалистическое и пассивное. По их мнению, принадлежность к определенному социальному типу определяет
и соответствующее отношение к (представление о) времени: 1) конформистское; 2) ориентированное на будущее [в том числе а) индивидуальное; б) коллективное (утопическое)]; 3) хилиастическое
(например, детское восприятие или восприятие времени в концентрационном лагере); 4) гедонистическое (жить сегодняшним днем).
Каждый тип восприятия времени соответствующим образом определяет социальную активность.
Следует отметить, что тезис о безусловно коллективном характере представлений о времени вступает в противоречие с посылкой
об индивидуальности человеческого сознания, в том числе и темпорального. Эту посылку, в частности, отстаивают в социологии представители символического интеракционизма, основоположником
которого был Дж. Мид (Mead 1934; 1938; см. также: Tülman 1970), и
феноменологического подхода, становление которого связано с именем А. Шюца (Schütz 1967 [1932]; 1962; Schütz, Luckmann 1975). Об индивидуальности восприятия и представлений о времени свидетельствуют и результаты многочисленных исследований в области
индивидуальной психологии и психоанализа.
Это внешнее противоречие между «институциональным» и «индивидуальным» временем обычно разрешается следующим образом. Каждый индивид может рассматриваться как участник не одной, а множества социальных групп — семьи, соседской общности,
производственного коллектива, культурной страты и т. д. вплоть до
общества в целом. Соответственно, индивидуальное восприятие и видение времени являют собой смесь различных коллективных представлений, причем итоговый результат этого смешения в значитель-
488 Глава 5
ной мере зависит от конкретных обстоятельств (в том числе и качеств-конкретной личности) и подвержен постоянным изменениям.
В частности, уже упоминавшийся Ж. Гурвич одним из первых
сформулировал различие между «микросоциальным временем», характерным для групп и небольших общностей, и «макросоциальными временами», присущими социальным системам и институтам, причем
каждый индивид одновременно существует и в микро-, и в макросоциальном времени (Gurvitch 1964 [1963]; см. также: Cottle, Klineberg 1974). В
работе Дж. Льюиса и Э. Вайгерта (Lewis, Weigart 1981) выделяются три
типа социального времени: «организационное время», «время взаимодействия» и «личное время». Все индивиды одновременно существуют
в каждом из трех времен, но влияние трех типов времени на социальные инт.еракции иерархизировано в указанной последовательности (т. е.
организационное время наиболее значимо).
И здесь мы переходим к вопросу о влиянии времени на социальное поведение. Время как часть социальной системы, как некая сумма
коллективных представлений является фактором, воздействующим
на поведение индивидов и определяющим процесс социальных интеракций. В социологии основы этого подхода были сформулированы еще Э. Дюркгеймом (Durkheim 1947 [1912]). В соответствии с его
теорией органической солидарности социальное время как продукт
коллективного сознания подчиняет себе время (а тем самым и действия) отдельных индивидов, входящих в данное сообщество. Социальное действие структурируется во времени в форме моральных обязательств и взаимных услуг. Временные условия, задаваемые рутинными
процедурами и обрядовыми ритуалами, обеспечивают координацию
социальных действий (подробнее см.: Katovich 1987).
Позднее эта тема была развита в работах П. Сорокина (Sorokin,
Merton 1937; Sorokin 1964 [l943]),который попытался конкретизировать
роль представлений о времени в общественной жизни. Он считал,
что оценка событий зависит от их времяположения в той или иной
структуре восприятия времени, и первым показал, что время (временная шкала, структура) само структурирует социальную активность. В
частности, Сорокин выделял такие функции «социокультурного времени», как синхронизация и координация социокультурных явлений, а
также организация временной структуры, позволяющей ориентироваться во времени (Sorokin 1964 [1943], р. 171—172).
У. Мур (Moore 1963a), развивая идеи Сорокина, выделил три составляющие социального времени: последовательность, синхрониза-
История времени 489
ция и темп (скорость). Последовательность является важным элементом социального структурирования общества — например, в установлении приоритетности событий («деньги вперед»); она также
может характеризовать социальную иерархию и дистанцию (кто первым здоровается или кто после кого ест). Синхронизация относится
к необходимости одновременных действий, координации человеческой
деятельности, тогда как последовательность связана с упорядочением
этих действий. Наконец, темп или скорость описывает и задает частоту (интенсивность) событий в определенный период времени.
Роль времени как параметра социальных взаимодействий анализировалась представителями самых разных социальных дисциплин и
научных школ — от социолога Говарда Беккера, чьи исследования посвящены теории действия (Becker 1968 [1950]), до экономиста Гэри Беккера, в работах которого обсуждается проблема аллокации времени
(Беккер 1996 [1965]). А, например, Э. Холл (Hall 1959; 1983) рассматривает время в качестве языка, полагая, что именно в этом своем качестве оно выступает главным организатором человеческой деятельности, воздействующим на культуру и социальную организацию.
Ниже мы более подробно остановимся на некоторых концепциях,
посвященных влиянию времени на поведение действующих. Здесь же
лишь отметим, что рассмотрение времени как параметра, структурирущего социальную реальность, отнюдь не подразумевает однозначную трактовку социального времени только как продукта коллективных представлений, но позволяет учитывать и роль индивидуального
темпорального сознания действующих.
Этот тезис удачно сформулирован, например, в работе Т. Лукмана (Luckmann 1991), посвященной проблеме синхронизации социальных
действий. Отталкиваясь от существования «внутреннего времени»
(inner time) индивида Лукман полагает, что координация социальных
интеракций может достигаться двумя способами. Во-первых, при
синхронизации двух потоков сознания, в частности, при взаимодействии «лицом к лицу». Во-вторых, при наложении социально объективированных темпоральных категорий на конкретные социальные интеракции. Возможны также комбинации двух типов координации. В
частности, как считает Лукман, «время повседневной жизни является
социализированным интерсубъективным временем» (Luckmann 1991,
р. 157). Но одновременно темпоральные категории социально объективны, они формируются в процессе социальных взаимодействий и
затем становятся их регулятором и синхронизатором.
490 Глава 5
Итак, исследования времени действующего позволяют говорить
о его индивидуальной субъективности, с одной стороны, и социальной объективированности — с другой. Темпоральные представления действующих могут быть удивительно разнообразными и индивидуализированными. Но вместе с тем многие базовые представления
о времени, его течении и структуре являются продуктами коллективного сознания, т. е. они социально обусловлены. Коллективные
представления о времени, раз возникнув, начинают восприниматься
индивидами как данность, задаваемая извне. И именно групповой
характер темпоральных представлений позволяет синхронизировать
социальные интеракции и обеспечивает относительно жесткое структурирование системы социального действия.
Переходя к собственно историческому анализу времени действующего, отметим, что проблема времени как значимого параметра
социальной жизни или как социального смысла затрагивается во
многих исторических исследованиях. При этом она рассматривается с самых разных точек зрения в контексте различных исторических направлений. Прежде всего, это так называемая «история ментальности» (подробнее см.: Шкуратов 1992; 1994), но не только:
проблема социального времени — его измерения, структурирования,
оценки, использования и т. д. — находит отражение и в истории
науки и техники, истории быта и повседневности, социальной истории в целом и истории рабочего движения в частности, истории
Церкви, истории семьи, экономической истории и т. д.
В данной главе мы попытаемся кратко суммировать основные
подходы и результаты исторических исследований по проблемам
социального времени, не претендуя, естественно, на сколько-нибудь
полное и детальное изложение всего написанного в этой области
(см. также обзорные работы: Thnfl 1990 [1980]; 1988, и приведенную в
них библиографию). Мы также попытаемся выделить некоторые
дискуссионные темы, которые, на наш взгляд, нуждаются в дальнейшей разработке. Но прежде необходимо сделать еще несколько предварительных замечаний, касающихся источников сведений об истории социального времени.
Источники, которые мы имеем в виду, многообразны. К ним
относятся как предметы материальной культуры (от крепостных
сооружений, отражающих представления их создателей о будущем,
до устройств табельного учета на фабричных проходных), так и произведения художественной культуры — искусства, кино, литерату-
История времени 491
ры2. Особое место занимают многочисленные письменные источники (в том числе и фиксирующие устную традицию). Главная проблема связана с их интерпретацией в качестве свидетельств бытования тех или иных темпоральных представлений.
Как отмечалось выше, представления о времени хотя и являются продуктом коллективного сознания, вместе с тем отличаются
высокой степенью социальной и культурной дифференциации (исключая лишь самые примитивные общества). Более того, представления о времени одновременно являются достаточно сильно индивидуализированными. Тем самым в рамках данной темы более остро,
чем в других областях исторических исследований, встает проблема
оценки степени репрезентативности, универсальности используемых
исторических сведений.
Какие представления о времени являются «типичными» для
той или иной эпохи, а какие отражают индивидуальные представления той или другой личности? К сожалению, ответы на эти вопросы
как правило сводятся только к двум крайним вариантам. В одном
случае представления о времени, например, Св. Августина, относятся
к истории индивидуальных идей, а представления, зафиксированные
в какой-нибудь саге, или эпосе, считаются выражением массового
темпорального сознания. В другом случае утверждается, что идеи
Августина были восприняты и повторялись тысячами мыслителей,
т. е. должны рассматриваться как вполне репрезентативные для эпохи
Средневековья, а представления о времени, зафиксированные в саге,
могли в существенной мере отражать индивидуальную фантазию
одного из ее сказителей.
Эта проблема, с которой мы столкнулись при анализе истории
представлений о времени, носит до некоторой степени общий характер и не имеет однозначного решения в исторических исследованиях. В некоторых случаях история идей как продуктов индивидуального сознания выносится за рамки исторической науки: так,
историей философских концепций обычно занимаются философы,
историей экономической мысли — экономисты, историей изобретений — инженеры и т. д. В других областях историки активно участвуют в изучении истории идей — например, политических. По
мнению некоторых исследователей, «социальное изменение всегда
2 Представления о времени в художественной литературе рассматриваются, например, в: Meyerhoff 1955.
492 Глава 5
следует понимать в диалектической взаимосвязи с историей идей»
(Бергер, Лукман 1995 [1966], с. 209).
На наш взгляд, здесь требуется взвешенный подход: история
идей включается в сферу исторического анализа как его полноправный элемент, но при этом обязательно учитывается степень репрезентативности идей как характеристик умонастроений той или иной
эпохи. В этой связи вспоминается сцена из повести В. Шукшина «До
третьих петухов», где описывается разговор в библиотеке оживших литературных персонажей: «Только не делайте, пожалуйста, вид, — с
презрением молвил Онегин, обращаясь к Илье <Муромцу> и к казаку, — что только вы одни из народа. Мы тоже — народ» (Шукшин
1982, с. 363).
Итак, мы будем говорить об истории представлений о времени
и, в частности, рассмотрим механизм формирования этих представлений, их конкретные формы и символические значения, а также влияние, оказываемое ими на социальные действия и интеракции. Сложность и многообразие темы заставляют нас ограничиться обсуждением
двух наиболее крупных комплексов представлений, которые можно
условно обозначить как структурно-функциональные и темпоральные. К первому относятся представления о структуре времени и его
использовании, ко второму — представления о прошлом и будущем.