Современная западная философия

Вид материала

Документы

Содержание Сущность и главные принципы неокантианства. Марбургская школа неокантианства Отношение марбуржцев к идейному наследию Канта. Трансцендентальный метод у Канта и у марбуржцев. Философия как логика чистого познания и её основные задачи Проблема «вещи в себе».

Подобный материал:

• Пятый СовременнаЯ западнаЯ философиЯ, 2628.48kb.
• А. Ф. Современная западная философия: Учебн. М.: Высш шк., 2001. 784 с. Isbn 5-06-004104-2, 12196.32kb.
• А. Ф. Современная западная философия: Учебн. М.: Высш шк., 2001. 784 с. Isbn 5-06-004104-2, 12075.01kb.
• А. Ф. Современная западная философия: Учебн. М.: Высш шк., 2001. 784 с. Isbn 5-06-004104-2, 12252.56kb.
• А. Ф. Современная западная философия: учебн. М.: Высш шк., 2001. 784 с. Федеральная, 8736.57kb.
• Программа курса «Современная западная философия», 830.58kb.
• Ю. М. Бохенский современная европейская философия, 3328.46kb.
• Книга Дж. Реале и Д. Антисери "Западная философия от истоков до наших дней" представляет, 4389.95kb.
• Дж. Реале и Д. Антисери Западная философия от истоков до наших дней. От романтизма, 11927.4kb.
• С. Л. Ивашевский современная западная философия учебное пособие, 973.19kb.

Исторические и идейно-теоретические предпосылки «кантианского возрождения» в западноевропейской философии. Чтобы ответить на вопрос о причинах так называемого «кантианского возрождения» в западноевропейской философии последней трети XIX ст., следует, хотя бы в самых общих чертах, реконструировать основные черты духовной жизни той эпохи.

Середина XIX в. в Германии характеризуется крахом великих идеалистических систем, крайне отвлечённых от реальности, гипертрофировавших рассудочность и абстрактный рационализм. Другой характерной особенностью интеллектуальной ситуации того времени стало бурное развитие естественных наук и их возрастающее влияние на философию. Речь идёт в первую очередь о таких науках, как физиология, медицина, биология, психология и химия. На первый план выделяются немеханические области научного знания, которые не могли далее развиваться на основе теоретико-методологической базы традиционного естествознания. На повестку дня выдвигается целый комплекс вопросов чисто методологического порядка, ответы на которые могла дать только философия, причём, такие её области, как логика, гносеология и методология науки. Другое дело, о какой собственно философии можно было говорить в тех условиях. Явно не о спекулятивных натурфилософских системах Ф. Шеллинга и Г. Гегеля. Шеллинг оказался избыточно одиозен с его теософией и мистикой. Что же касается Гегеля, то натурфилософия была наиболее слабой частью всего его учения, так как игнорировала ведущие открытия физики и химии, изобиловала массой частных ошибок и несовпадений с выводами науки конца XVIII – первой трети XIX вв.

Задача философского осмысления результатов бурно развивавшегося естествознания не могла перейти и к тогдашнему материализму, так как последний оказался уж слишком одиозным и «плоским», методологически беспомощным, не способным оценить вклад немецкой трансцендентально-критической философии, достижения которой, особенно в области диалектики, всё же нельзя было полностью игнорировать. Среди учёных того времени не могло не возникнуть стремления к поискам основательной философско-методологической традиции разработки логико-гносеологических проблем. И здесь единственно надёжной опорой стала философия И. Канта, который как никто другой из немецких философов владел всем содержанием математического естествознания своего времени. Именно его философия была пронизана верой в науку и имела в качестве основных своих целей обоснование научного знания и поиски возможных условий его существования.

Кроме того, одним из существеннейших результатов научных открытий этой эпохи стало представление об эвристической значимости научной идеи, которая предшествует научному познанию, во многом предопределяя основную стратегию всех его поисков. Эта мысль оказалась удивительно созвучна самому духу кантовской философии, согласно которой научное познание никогда не рассматривалось как простое копирование мира. Напротив, Кант всегда акцентировал момент предпосылочности знания, наличия в его составе мощной априорной составляющей, которая и делает, в конечном счёте, его возможным.

Наконец, имя Канта олицетворяло собой критику всего отжившего и устаревшего – схоластического разума, житейских предрассудков, мёртвых метафизически-спекулятивных догм и т.п., а также проверку претендующих на истину положений в опыте. Против этого, кстати, резко выступал и широко распространённый тогда позитивизм, отдавая предпочтение всему, что так или иначе было связано с трансцендентальным (т.е., опытным), а не трансцендентным (спекулятивным).

Многие философы и естествоиспытатели обратились к идеям Канта особенно после публикаций блестящих работ о нём немецких историков философии К. Фишера и Э. Целлера, призывавших возвратиться к его учению при решении, в том числе, и актуальных проблем логико-гносеологического и методологического порядка. И всё же сам лозунг «Назад к Канту!» (его надо запомнить, чтоб потом сравнить с гуссерлевским – «Назад к самим вещам!») был сформулирован в 1865 г. Отто Либманом, который опубликовал книгу, сыгравшую важную роль в деле возрождения кантовской философии. Книга называлась «Кант и эпигоны», каждая глава которой буквально «кричала» своей заключительной фразой: «Нужно поэтому возвратиться назад к Канту!» На­чи­на­ет­ся тща­тель­ная и кро­пот­ли­вая работа по изу­че­нию кан­тов­ско­го на­сле­дия, по­яв­ля­ют­ся но­вые из­да­ния его со­чи­нений, пи­шут­ся под­роб­ные ком­мен­та­рии к глав­но­му тру­ду философа – «Кри­ти­ка чис­то­го ра­зу­ма». Возникает целая наука под названием «кантология»: исправляются, уточняются отдельные слова и выражения мыслителя, а с 1898 г. по ини­циа­ти­ве Х. Фай­хин­ге­ра на­чи­на­ет из­да­вать­ся спе­ци­аль­ный жур­нал «Каnt studien». В 1904 г. в Германии было основано «Кантовское общество», которое существует там и по сей день, как, впрочем, и во всех крупных странах мира, включая Россию. Постепенно неокантианство превращается в господствующее философское направление среди университетской профессуры в Германии, а затем проникает во Францию (Гамелен, Брюнсвик, Ренувье), в Россию (Лапшин, Яковенко) и др. страны. Так, начиная с середины 1860-х и до 1920-х гг. неокантианство становится одним из существеннейших элементов философского развития своего времени.

Сущность и главные принципы неокантианства. Неокантианство – это фи­ло­соф­ское направление, раз­ви­вав­шее уче­ние Кан­та в ду­хе по­сле­до­ва­тель­но­го про­ве­де­ния в жизнь ос­нов­ных прин­ци­пов его транс­цен­ден­таль­но-кри­ти­че­ской философии. К числу общих принципов неокантианства следует отнести:

1) рас­смот­ре­ние фи­ло­со­фии в ка­че­ст­ве ме­то­да дос­ти­же­ния по­зи­тив­но­го зна­ния, а не как са­мо­го это зна­ния, и, сле­дую­щий от­сю­да, от­каз от при­тя­за­ний на построение он­то­ло­гии в качестве самостоятельной философской дисциплины;

2) при­зна­ние на­ли­чия обу­слов­ли­ваю­щих по­зна­ние ап­ри­ор­ных форм;

3) ог­ра­ни­че­ние са­мо­го по­зна­ния сфе­рой опы­та.

Тем не менее, несмотря на наличие общей цели – реформирование кантовской философии для методологического обоснования современного этапа научного знания и культуры в целом – неокантианство никогда не было однородным философским направлением. Это, скорее, ряд течений, которые возникли в 1860 - 1870-е гг. в Германии. Причём каждое из них стремилось дать собственную интерпретацию ортодоксального кантианства. Можно выделить следующие на­прав­ле­ни­я внут­ри неокантианства:

а) фи­зио­ло­ги­че­ское (не­по­сред­ст­вен­но свя­зан­ное с име­на­ми Г. Гельм­голь­ца и Ф. Лан­ге), интерпретировав­шее кан­тов­ское по­ло­же­ние об ап­ри­ор­ных фор­мах соз­на­ния на ос­но­ве дос­ти­же­ний фи­зио­ло­гии ор­га­нов чувств и трактовав­шее эту ап­ри­ор­ность в контексте идеи о един­ст­ве пси­хо­фи­зио­ло­ги­че­ской ор­га­ни­за­ции по­знаю­ще­го субъ­ек­та;

б) реа­ли­сти­че­ское (А. Риль, О. Кюль­пе), со­хра­нив­шее кан­тов­скую «вещь в се­бе» в ка­че­ст­ве не­об­хо­ди­мой пред­по­сыл­ки по­зна­ва­тель­но­го про­цес­са (в ви­де ос­но­ва­ния ма­те­риа­ла ощу­ще­ний) и рас­смат­ри­вавшего рас­су­док толь­ко как оформ­ляю­щий, но не соз­даю­щий са­ми пред­ме­ты; в си­лу это­го дан­ное на­прав­ле­ние ока­за­лось наи­бо­лее близ­ким к тра­ди­ци­он­ным взгля­дам сво­его пред­ше­ст­вен­ни­ка;

в) пси­хо­ло­ги­че­ское, скла­ды­вав­шееся внут­ри неокантианства в на­ча­ле ХХ в. (Л. Нель­сон) и обос­но­вы­вав­шее зна­чи­мость ап­ри­ор­ных форм по­зна­ния с по­мо­щью пси­хо­ло­ги­че­ских ме­то­дов ин­трос­пек­ции; ха­рак­тер­ной осо­бен­но­стью это­го на­прав­ле­ния яви­лась так­же свое­об­раз­ная ин­тер­пре­та­ция субъ­ек­та по­зна­ния в ка­че­ст­ве эм­пи­ри­че­ско­го, а не транс­цен­ден­таль­но­го субъекта;

г) транс­цен­ден­таль­но-ло­ги­че­ское, представленное Марбургской школой неокантианства;

д) транс­цен­ден­таль­но-пси­хо­ло­ги­че­ское, пред­став­лен­ное Ба­ден­ской (Фрей­бург­ской) шко­лой неокантианства. Об этих двух последних течениях речь пойдёт отдельно и подробно, учитывая тот вклад, который они внесли в разработку методологической проблематики.

Следует выделить также и основные этапы развития неокантианства:

1) период зарождения в 1860-е - 1870-е гг., связанный с именами О. Либмана, Ф. Ланге и Г. Гельмгольца;

2) период расцвета – 1890-е – 1920-е гг., когда неокантианство возобладало во всех крупных университетах Европы (Г. Коген, П. Наторп, Г. Риккерт, В. Виндельбанд);

3) период упадка – 1930-е гг., связанный с приходом к власти в Германии национал-социализма, увидевшего в философии неокантианства теоретическое обоснование идей либерализма.

Марбургская школа неокантианства. Своё на­зва­ние по­лу­чи­ла от име­ни го­ро­да, в уни­вер­си­те­те ко­то­ро­го на­чал свою дея­тель­ность ос­но­ва­тель шко­лы – Гер­ман Коген (1842 – 1918). Ос­нов­ные ра­бо­ты: «Тео­рия опы­та Кан­та» (1885), «Обос­но­ва­ние Кан­том этики» (1877), «Обос­но­ва­ние Кан­том эс­те­ти­ки» (1889), «Ло­ги­ка чис­то­го по­зна­ния» (1902), «Эти­ка чис­той во­ли» (1904), «Эс­те­ти­ка чис­то­го чув­ст­ва» (1912) и др.

В Марбурге Коген спло­тил во­круг се­бя груп­пу по­сле­до­ва­те­лей и еди­но­мыш­лен­ни­ков. Среди них особенно выделялись Па­уль На­торп (1854 – 1924) и Эрнст Кас­си­рер (1874 - 1945). Основные работы Наторпа: «Тео­рия по­зна­ния Де­кар­та. Этюд из пре­дыс­то­рии кри­ти­циз­ма» (1882), «Ис­сле­до­ва­ния по ис­то­рии про­бле­мы по­зна­ния в древ­но­сти. Про­та­гор, Де­мок­рит, Эпи­кур и скеп­сис» (1884), «Эти­ка Де­мок­ри­та» (1893), «Го­су­дар­ст­во Пла­то­на» (1898), «Уче­ние Пла­то­на об иде­ях» (1903), «Фи­ло­соф­ская про­пе­дев­ти­ка» (1911), «Со­ци­аль­ная пе­да­го­ги­ка» (1911), «Куль­ту­ра на­ро­да и куль­ту­ра лич­но­сти» (1912) и др. Основные работы Кассирера: «Понятие субстанции и функции» (1910, в русском переводе известна, как «Познание и действительность»), «Проблема познания в философии и науке новейшего времени» (тт. 1 - 3, 1906 – 1920), «Философия символических форм» (т. 1 – 3, 1923 – 1929) и др.

Марбургский университет является одним из старейших университетов Европы (основан в 1527 г.), с которым связаны имена величайших деятелей европейской науки и культуры – Г. Галилея, Х. Вольфа, М. Ломоносова, С.Л. Рубинштейна, Б.Л. Пастернака, М. Хайдеггера, Г.-Г. Гадамера и др.

Отношение марбуржцев к идейному наследию Канта. Трансцендентальный метод у Канта и у марбуржцев. Отправным пунктом движения мысли марбуржцев становится теоретическая философия (гносеология) Канта, целью которой было:

а) обосновать научное знание, отвечая на вопрос, как возможны математика и естествознание;

б) обосновать общезначимый (объективно-истинный) характер положений этих наук.

Ранние неокантианские интерпретации, представленные физиологическим направлением, отталкивались при решении этих вопросов от идеи Канта о том, что субъект обладает строго определённой структурной организацией (в виде априорных форм сознания), т.е., существуют некоторые закономерности устройства сознания и психики познающего субъекта. Отсюда, всё научное знание полагалось как обусловленное этой психофизической организацией субъекта. Общезначимость знания обосновывалась тождественностью структур всех человеческих сознаний. Коген усмотрел в такой попытке обоснования знания психологизм и субъективизм. Развиваемая им точка зрения получит название трансцендентально-логической, так как речь здесь идёт не о психофизиологической организации познающего субъекта, а о самом научном знании. Соответственно, главной задачей философии станет выяснение логических оснований и предпосылок этого знания. Путь ре­ше­ния данной за­да­чи идёт, таким образом, не от субъекта к познанию, а от са­мо­го фак­та на­уч­но­го зна­ния к его объ­ек­тив­но­-ло­ги­че­ским основаниям и пред­по­сыл­кам.

Такая тен­ден­ция име­ла ме­сто в тео­ре­ти­че­ской фи­ло­со­фии (транс­цен­ден­таль­ной ло­ги­ке) самого Кан­та. Её суть вы­ра­жал транс­цен­ден­таль­ный ме­тод Кан­та, когда в роли логических оснований опыта, или условий возможности научного знания, брались присущие самой мысли априорные формы в виде чистых понятий рассудка, с помощью которых и осуществлялся синтез многообразия ощущений. В результате получалась так называемая «картина природы» как единственно возможной природы, построенной математическим естествознанием, а не как нечто, существующее вне нас. Основной задачей Канта стала трансцендентальная дедукция этих априорно-логических форм (категорий), доказывающая, что они суть необходимые и достаточные условия математического естествознания.

В программной статье Наторпа «Кант и Марбургская школа», впервые опубликованной на русском языке в сборнике «Новые идеи в философии» (СПб., 1913, вып. 5) говорится, что об ортодоксальном кантианстве Марбургской школы не может быть и речи, что главная цель всей работы состоит в выяснении сначала буквального смысла принципов Канта и только потом обращения к попыткам их дальнейшего развития. Считая, что «у Канта сильна не одна только тенденция» и между разными тенденциями не было достигнуто «полного примирения», марбуржцы задаются вопросом о том, «что же было самым важным его делом, в чём заключается величайшая коренная сила его идей и … чему суждено было жить и развиваться далее именно благодаря своей внутренней жизненной энергии?» По мнению Наторпа, такой «основной идеей, с которой всё остальное в Канте находится в связи, с точки зрения которой всё остальное следует понимать и оценивать, является идея трансцендентального метода».

Согласно трансцендентальному методу Канта, предмет должен согласовываться с познанием, а не познание с предметом; важно, таким образом, исследовать формы и методы познания, с помощью которых предмет подводится под понятия. Все разделы кантовской «Критики чистого разума» и представляли собой поиски этих формальных предпосылок познания, без которых нельзя мыслить ни один предмет. Соответственно, все части учения Канта, по Наторпу, имеют значение вообще лишь постольку, поскольку они представляют чистое выражение трансцендентального метода. Более того, те из них, которые не являются таковыми, должны быть подвергнуты «довольно значительным исправлениям и истолкованиям, чтобы придти в согласие с ним». Следует заметить, что сам Кант не всегда был последователен в определении своего трансцендентального метода, понимая под ним, чаще всего, все, относящиеся к априорным условиям, возможности научного знания; или формальные предпосылки, организующие опыт. Он, правда, иногда подменял его психологическим методом, сводя научное знание к своеобразию структуры человеческого сознания («в силу того, что мы люди так устроены»). Чистота его метода не была до конца выдержана и потому, что ему противоречил метафизический принцип о реально-объективном существовании вещей в себе.

Учитывая всё это, пред­ста­ви­те­ли Марбургской школы пытаются строго отделить трансцендентальный метод Канта как от пси­хо­ло­ги­че­ско­го, так и от ме­та­фи­зи­че­ско­го мо­мен­тов и ут­вер­дить его в чис­то ло­ги­че­ской фор­ме (но не «в старом, Аристотелевском или Вольфовском смысле»). С этой це­лью они тре­буют, «по­доб­но Кан­ту, и даже строже, чем он, для вся­ко­го фи­ло­соф­ско­го по­ло­же­ния ка­ко­го-ни­будь транс­цен­ден­таль­но­го обос­но­ва­ния или оп­рав­да­ния». Это оз­на­ча­ет, что ни­что не мо­жет быть при­ня­то про­сто как не­что дан­ное, а долж­но быть све­де­но к имею­щим­ся на­ли­цо ис­то­ри­че­ски до­ка­зуе­мым фак­там нау­ки, эти­ки, ис­кус­ст­ва, ре­ли­гии и т.д., т.е. куль­ту­ры и всей её твор­че­ской ра­бо­ты, в про­цес­се ко­то­рой че­ло­век стро­ит се­бя и объ­ек­ти­ви­ру­ет свою сущ­ность. Бо­лее то­го, транс­цен­ден­таль­ное обос­но­ва­ние пред­по­ла­га­ет, что та­кое объ­ек­ти­ви­ро­ва­ние не есть про­цесс про­из­воль­ный; ос­но­вой вся­кой ра­бо­ты объ­ек­ти­ви­ро­ва­ния яв­ля­ет­ся за­кон ло­го­са, ра­зу­ма, ratio. Ес­ли ус­та­нов­ле­ны фак­ты нау­ки нрав­ст­вен­но­сти и т.п., то ря­дом с ни­ми «долж­но быть до­ка­за­но са­мо ос­но­ва­ние их «воз­мож­но­сти» и вме­сте с тем, это долж­но быть «пра­во­вое ос­но­ва­ние». Не­об­хо­ди­мо, таким образом, по­ка­зать и сфор­му­ли­ро­вать в чис­том ви­де за­ко­но­со­об­раз­ное ос­но­ва­ние, един­ст­во ло­го­са во вся­кой твор­че­ской ра­бо­те куль­ту­ры, что, в ко­неч­ном сче­те, оз­на­ча­ет све­де­ние всех этих фак­тов к по­след­ней еди­ной ос­но­ве и ис­точ­ни­ку вся­ко­го по­зна­ния, в ро­ли ко­то­ро­го у мар­бурж­цев вы­сту­па­ет са­мо мыш­ле­ние. Речь идёт о том, что наше знание всегда предпосылочно; когда мы говорим о фактах науки, её теоретическом базисе, основополагающих принципах научного знания и т.п., мы должны чётко понимать, что всё это не может быть получено путём простого копирования, отражения реальной действительности. Факты науки и всё её содержание, в конечном счёте, непременно включают в себя некую априорную составляющую, - т.е. то, что и делает возможным сами эти научные факты. Речь, к примеру, идёт о формулировке научной проблемы и её обосновании, определении соответствующего категориально-понятийного аппарата исследования и его языка, а также о разработке различного рода исследовательских программ, методов и гипотез. Всё это предшествует любому научному познанию и именно под эти «априори» и подводится познание предмета, более того, только благодаря ним оно и становится возможным.

Философия как логика чистого познания и её основные задачи. Задачи философии сводятся таким образом к твор­че­ской ра­бо­те по со­зи­да­нию куль­ту­ры, к по­зна­нию этой ра­бо­ты в её чис­том за­кон­ном ос­но­ва­нии и обос­но­ва­нии её в этом по­зна­нии. В де­ле оп­рав­да­ния на­уч­но­го зна­ния мар­бурж­цы идут да­же даль­ше сво­его учи­те­ля, так как стре­мят­ся най­ти ап­ри­ор­ные ло­ги­че­ские ос­но­ва­ния всей че­ло­ве­че­ской куль­ту­ры, вклю­чаю­щей в се­бя, по их мне­нию, и по­зна­ние при­ро­ды, и мо­раль­но-эс­те­ти­че­ские, и ре­ли­ги­оз­ные прин­ци­пы. Дру­гое де­ло, что все эти об­лас­ти куль­ту­ры они жё­ст­ко свя­зы­ва­ют с оп­ре­де­лен­ны­ми нау­ка­ми – мораль с этикой, искусство с эстетикой и т.п., по­это­му и са­ми ло­ги­че­ские ос­но­ва­ния куль­ту­ры ока­зы­ва­ют­ся, в ко­неч­ном сче­те, све­де­ны опять-та­ки к логическим ос­но­ва­ни­ям нау­ки в лице математического естествознания. Та­ким об­ра­зом, фи­ло­со­фия ста­но­вит­ся ло­ги­кой все­го куль­тур­но­го твор­че­ст­ва че­ло­ве­че­ст­ва, ло­ги­кой, ко­то­рая, по сло­вам На­тор­па, «долж­на ус­та­но­вить един­ст­во че­ло­ве­че­ских по­зна­ний че­рез вы­яс­не­ние то­го об­ще­го по­след­не­го фун­да­мен­та, на ко­то­рый все они опи­ра­ют­ся». В са­мой же этой ло­ги­ке до­ми­ни­рую­щее влия­ние при­об­ре­та­ет «ло­ги­ка чис­то­го по­зна­ния», ис­сле­дую­щая ос­но­ва­ния ис­тин­ной объ­ек­ти­ви­ро­ван­ной нау­ки и её ло­ги­че­скую струк­ту­ру.

Про­бле­ма по­ис­ка ло­ги­че­ской струк­ту­ры нау­ки ока­зы­ва­ет­ся тес­но свя­зан­а у мар­бурж­цев с обос­но­ва­ни­ем еди­но­го ис­точ­ни­ка по­зна­ния. Пред­по­ла­га­ет­ся, что как бы ни от­ли­ча­лись друг от дру­га на­уч­ные дис­ци­п­ли­ны, их ло­ги­че­ская струк­ту­ра в прин­ци­пе долж­на быть то­ж­де­ст­вен­ной, что, по Ко­ге­ну, яв­ля­ет­ся вы­ра­же­ни­ем сис­те­ма­ти­че­ско­го един­ст­ва нау­ки. Цель фи­ло­со­фии кон­кре­ти­зи­ру­ет­ся те­перь сле­дую­щим об­ра­зом – ус­та­но­вить и обос­но­вать внут­рен­нее сис­те­ма­ти­че­ское един­ст­во зна­ния че­рез по­строе­ние так на­зы­вае­мой «ло­ги­ки чис­то­го по­зна­ния», пред­ме­том ко­то­рой (отождествляемой с философией как таковой) ста­но­вит­ся вся сис­те­ма су­ще­ст­вен­ных за­ко­но­мер­но­стей по­зна­ния, или «чис­тое по­зна­ние», осу­ще­ст­в­ляе­мое транс­цен­ден­таль­ным субъ­ек­том. Оно ог­ра­ни­чи­ва­ет­ся ис­клю­чи­тель­но сфе­рой са­мо­го мыш­ле­ния, ко­то­рое про­воз­гла­ша­ет­ся на­ча­лом вся­ко­го по­зна­ния, а по­то­му ни­что не мо­жет и не долж­но по­пасть в не­го из­вне. Прин­цип внут­рен­не­го сис­те­ма­ти­че­ско­го един­ст­ва знания как бы за­даёт тон всей по­сле­дую­щей ис­сле­до­ва­тель­ской ра­бо­те Марбургской школы неокантианства, обу­слов­ли­вая значительную транс­фор­ма­цию ряда основополагающих идей и принципов кан­тов­ской теоретической философии. Тем самым, всё, что препятствует реализации задач логики чистого познания, должно быть переработано. Речь идёт о трёх основных векторах всей их последующей работы:

1) отказе от кантовского дуализма источников познания; согласно принципу внутреннего систематического единства знания следует признать изначальное происхождение этого знания из единого источника; всё знание, поэтому должно быть сведено к единой и единственной последней основе, а значит, «вещь в себе» в кантовской её трактовке, должна быть устранена;

2) пересмотре кантовского понятия «данности», выражавшего синтез многообразия ощущений априорными формами рассудка и различение знания по его форме и содержанию;

3) реформировании кантовского учения о чувственности и представления о познавательной ценности ощущений; как результат – удаление элементов сенсуализма из теории познания и превращение ощущения в форму чистого мышления.

Проблема «вещи в себе». Трансцендентальный метод не может признать «вещь в себе», как нечто существующее вне и независимо от познания и как аффицирующее это познание. Располагаясь вне мышления и будучи, таким образом, трансцендентной, она нарушает принципы трансцендентальной философии и ведёт к дуализму источников познания. Более того, в философии Канта понятие «вещь в себе» было полным противоречий: не случайно, все его последователи пытались так или иначе его трансформировать. Вспомним ставшую сакраментальной фразу Ф.Г. Якоби о том, что «без вещи в себе нельзя войти в Критику чистого разума Канта; а с ней там нельзя остаться».

С одной стороны, «вещь в себе» существует вне познающего сознания и воздействует на него, вызывая ощущения. Но мысль о «вне» указывает на её существование в пространстве, которое, по Канту, является априорной формой чувственности, применимой лишь к явлениям, но не к «вещам в себе». Так же обстоит дело и с её воздействием на сознание: о каком причинном воздействии можно вести речь, если, опять же, согласно Канту, причинность есть форма рассудка, применимая только к явлениям. Следуя логике мыслителя, «вещи в себе» точно так же нельзя приписать и статус реальности, так как последняя есть априорная категория рассудка, в принципе не приложимая к «вещам к себе». Можно было бы вспомнить и о том, что в разных частях своего учения Кант употребляет это понятие в разных значениях: так, в начале «Критики чистого разума» «вещь в себе» понималась им в уже описанном значении – как реально существующая и аффицирующая нашу чувственность. В заключительных же разделах книги, а также в практической философии Кант превращает её в трансцендентный, умопостигаемый и выходящий за границы любого опыта объект. Нельзя, однако, забывать и о том, что без «вещи в себе» кантовская теоретическая философия теряет всякий смысл, ведь если нет «вещи в себе», то не представляется возможным говорить ни о многообразии ощущений, ни о синтезе последних с помощью деятельности рассудка.

Учитывая все эти сложности, марбуржцы, как, впрочем, и их многочисленные предшественники в этом вопросе, решают выйти за пределы чисто кантовской точки зрения. С одной стороны, они элиминируют «вещь в себе» в качестве реально существующей, воздействующей на нашу чувственность и начинающей таким образом познавательный процесс; а, с другой, – они сохраняют её в своей философии, давая последней собственное, довольно специфическое толкование.

Так, задаваясь вопросом о познавательной ценности «вещи в себе», Коген полагает, что познание не может обойтись без этого понятия, которое выражает у него принцип цели нашего познания и которое, по сути, совпадает, как считает он, с опытом как целое. Мы ведь познаём только отдельные фрагменты опыта, а как целое он нам никогда не может быть дан (хотя таким мы можем его мыслить). Познание, по марбуржцам, есть бесконечный процесс. В этом смысле предмет познания никогда не может быть установлен раз и навсегда, он тоже находится в процессе становления. Он не дан нам, как считал Аристотель, а задан. Коген сравнивает его с неизвестным