Geum.ru

Институт международных экономических связей сборник научных трудов москва 2005 Научный редактор

Вид материалаДокументы
Заглазеева М.В., студентка 1 курса
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   22

Заглазеева М.В., студентка 1 курса



Сущность метафизики как раздела философии (Аристотель, кант и др.)


Слово метафизика изобретено не Аристотелем и не встречается ни у одного из древних писателей до Аристотеля. Генетически или по словообразованию, метафизика означает всё заприродное, сверхприродное или лежащее в глубинах природы, затаенное и скрытое в природе. Корень слова, фисис означает, природу, всё природное. Отсюда наука «физика», наука о природе, а метафизика есть наука о заприродном. Аристотель, как один из немногих универсальных гениев человечества, соединил в своем лице или своей деятельности обе отрасли знания: физику и метафизику. В физику Аристотеля входила не только физика в современном смысле, но и все другие естественные науки: зоология, ботаника и минералогия. Он имел коллекции редких животных и растений, которые присылал ему его великий ученик Александр Македонский, из различных стран своей обширной империи. Аристотель оставил после себя многочисленные труды по всем отраслям естествознания, из которых только немногие дошли до наших дней.

За наукой «физикой» следовала у Аристотеля его «Первая философия». Эта книга, как и другие его книги, переведены на европейские языки, под названием «Метафизика». Метафизика в обширном смысле есть наука о Бытии во всех его проявлениях. Она включает бытие Абсолютное, Бога, и бытие релятивное, мир и человека, то есть бытие тварное. В этом смысле метафизика есть онтология, наука о Бытии. Поэтому метафизика включает теологию, космологию и антропологию. Онтология есть часть метафизики. Понятие метафизики более обширно, чем понятие онтологии.

Метафизика, как учение, касается сферы сверхчувственных объектов, всего того, что лежит за пределами телесных чувств, есть наука о сверхчувственном. А сверхчувственное есть в то же время и сверхразумное. Разумное знание черпает из чувственного опыта и воображения, оперирует представлениями и понятиями, тесно связанными с эмпирией. Сверхразумное нужно понимать также, как сферу превышающую логическую. Сверхразумное получило новое наименование супраментального, которое утвердилось в современной науке. Эд. ф. Гартманн придумал для сверхчувственного слово «супранатуральное», которое не получило широкого распространения.

В изложении Эйслера метафизика есть философское учение об общих принципах Бытия и последних познаваемых связях Сущего с происходящим. Догматическая (имеется в виду философский догматизм) метафизика есть наука о трансцендентом, о вещах в себе. Критическая метафизика, есть попытка создать на основе общих данных отдельных наук универсальный синтез содержания опыта, соединить в одно целое, критико-познавательно обоснованное миросозерцание, принципиально понять области Бытия и познания. Несмотря на критику познания, метафизика имеет априорную (внеопытную и доопытную) часть. В остальном она гипотетична, имеет большую или меньшую достоверность, не избегая индивидуальных и социально-политических соглашений. Пытается преодолеть односторонность отдельных наук в цельности и тотальности разума, вне его абстрагирущей и анализирующей деятельности. Стремится интерпретировать без противоречий, дать теорию взаимоотношения всего опыта. Она трансцендирует только частичный опыт жизни и отдельной науки, но ведет только к границам опытного и мыслительно-фантастического.

Последнее замечание философа Эйслера очень существенно, подчеркивает участие фантазии в интенции житейского, обычного, прагматического разума, «чистого разума» в смысле Канта.

История метафизики представляется в изложении Эйслера так. У Аристотеля метафизика есть «Первая философия», а также и теология. Как наука о принципах, метафизика касается и Бога, как высшего принципа. Есть наука о Бытии и всего, что существует в себе (отсюда кантовская «вещь в себе»). Другие принципы: материя, форма, причина и цель. Метафизика имеет дело также с отдельным и неподвижным. Скептическая школа отрицает возможность метафизики. У Платона — учение об идеях.

В схоластике вначале - влияние Платона, а потом - Аристотеля. У Фомы Аквинского метафизика — господствующая царица наук, имеет дело с божественным - есть онтология. У Декарта - учение о первых принципах познания. Лейбниц — сторонник спиритуалистической метафизики, есть монадология. Локк, Юм и Вольтер относятся к ней скептически. У Шеллинга и Гегеля — склонность к критической метафизике. У Шеллинга метафизика основывается на интеллектуальном созерцании и спекулятивной фантазии. У Гегеля метафизика принимает характер диалектики, утверждается тожество логики и метафизики, и метафизика становится абстрактной наукой понятий.

Кант — метафизика основана на иллюзиях разума, вследствие неправильного применения идей разума. Теоретически имеет только регулятивное значение. Метафизика, по Канту есть философия об общих принципах. Но это необходимая наука для разума, содержит синтетические суждения a priori (категории).

По Канту, метафизика состоит из онтологии, рациональной физиологии, космологии и теологии, и есть завершение всей культуры человеческого разума. Эйслер считает кантовское деление на метафизику природы и метафизику морали необоснованным.


Сущность метафизики

Гессен прежде чем дать определение метафизики, пытается ответить на вопрос, что такое философия. Он говорит, что если философия есть познание цельности (тотальности) Бытия, то она есть самоощущение (или самовосприятие) духа. Она касается ценностных функций, религиозных, моральных, научных, истины, добра, красоты и святыни. Она может принять характер миросозерцания, а в настоящее время принимает характер реальной философии или учения о действительности. В древности она была универсальной наукой о Сущем. Всякая попытка ограничить философию рассмотрением единичных проблем ведет к абсурду, как показала вся история философии. Автор отмечает три основных области философии: наукословие, учение о ценностях и учение о действительности. Метафизика есть третья область, то есть учение о действительности. Но автор имеет в виду не эмпирическую действительность, не мир явлений, который является объектом исследования положительных наук. Метафизика исследует то, что лежит в основе явлений, то есть сущность вещей. Метафизика в конечном счете есть учение и миробытии, мирооснове и мировом процессе. Или, метафизика есть учение о сущности, принципе и взаимотношении вещей.

Метафизика должна дать ответ на высшие запросы человеческого духа, касающиеся Бога, свободы и бессмертия, как их поставил Кант. Отношение человека к этим проблемам характеризует егο миросозерцание. Задача философии в том, чтобы истолковать его. Поэтому нужно строго разграничивать метафизику от учения о миросозерцании. Метафизика касается бытия мира, а учение о миросозерцании — смысла мира.

Пауль Менцер отмечает, что в жизненном опыте встречаются события или происшествия, которые нельзя объяснить обычным образом, как например болезнь, смерть или уклонения от природных явлений. В своей книге «Метафизика» он говорит, что во всех религиях делаются попытки разрешить эти загадки. Мышление в этих случаях мифическое, так как естественные события объясняются действием сверхприродных сил, богов и демонов. Научное знание стремится устранить воздействие сверхприродных факторов. Но и после успехов науки в этом направлении остаются открытыми некоторые вопросы, которые называются метафизическими. Это относится и к современным наукам, несмотря на их поразительные успехи. Наряду с этим возникают новые вопросы и загадки.

Автор отмечает расхождение между естественными и духовными науками и отсутствие единства в знании. Он приводит слова из «Фауста Гете: «Чего не знает человек, в том он нуждается, а что он знает, то ему не нужно». На самые волнующие человека темы нет ответа. Понятийной конструкции действительности положены границы и наши объяснения мира недостаточны. Понятия нашего мышления идут вширь, но не достигают конца. Мы стоим перед проблемой необъятности пространства, времени и причинной цепи. Каждый ответ вызывает новый вопрос и требование нового ответа и т. д. Религия пытается найти удовлетворительный ответ ссылкой на божественного Творца.

Менцер переходит в дальнейшем от проблем чувства и переживаний к проблемам. Как философ по плоти и крови, Менцер не может обойтись без реверансов в сторону своих критических сородичей. Так, упоминая Канта, который в своей легковесной критике не оставил от метафизики камня на камне, он повторяет его слова: «Если дух человека отказался бы от метафизических исследований, то это означало бы отказ от дыхания». Переход к Гегелю, он отмечает, что занятие метафизикой ведет к возвышению души самого метафизика, когда он видит особую задачу человека к установлению его отношения к творению. Он, метафизик видит свой долг в переводе беспонятийного в понятие. Именно в этом духе нужно понимать слова Гегеля: «Мужество истины, вера в силу духа, есть первое условие философского изучения; человек должен уважать самого себя и сделать себя достойным Высшего. Замкнутая сущность вселенной не имеет в себе никакой силы, которая могла оказать сопротивление мужества к знанию. Она (эта сущность) должна раскрыть себя перед ним философом и поставить свои глубины перед его глазами и доставить ему наслаждение». Иными словами Высшая Сущность должна склониться перед человеком Гегелем и предоставить себя в полное распоряжение его.

Другой образец философской безвкусицы и бесцеремонности — Шопенгауэр, в интерпретации того же Менцера. Шопенгауэр развил учение о гении, сущность коего видит в повышенной познавательной способности. Гений способен освободиться от уз всесильной Воли, которую Шопенгауэр считает высшим метафизическим принципом. Он, гений, становится зеркалом мира и созерцает сущность вещей. Причисляя себя к таким гениям, Шопенгауэр говорит о своей способности к восприятию объективного, чего, по его мнению, лишены другие. Он считает себя «сосудом», воспринимающим исходящее из общей основы.

Менцер устанавливает в дальнейшем, что миросозерцание философа зависит в значительной степени от личности философа. Но он обходит молчанием то неопровержимое положение, что метафизика, носящая отпечаток личности философа, его вкусов, интересов и расположений, есть субъективная метафизика, а не подлинная.


Обоснование метафизики

Для некоторых из современных философов метафизическая проблема сводится к обоснованию метафизики; ореол позитивизма, критицизма и нигилизма начинает рассеиваться. Воздавая должное «гению» Канта, пытаясь смягчить разрушительные тенденции Канта в отношении к метафизике, философы принимают критицизм в весьма ограниченном смысле. За редкими исключениями, никто не сомневается в значении метафизики, как универсальной науки, или «первой философии» в смысле Аристотеля. Не желая создавать метафизических систем, философы направляют усилия к «обоснованию метафизики». Некоторые из высказываний обнаруживают сближение философских концепций с религиозными.

Г. Леманн, в своей книге «Подготовление к метафизике» проводит строгое разграничение между метафизикой и «учением веры». Нельзя притти к метафизике через гносеологию. Чистое знание, как переживание, выражается двояким способом: через знание и веру В противоположность знанию, вера освобождает от действий (чрезмерных), пробуждает силы и устраняет препятствия. Задача метафизики — не в том, чтобы переводить конструкции веры в конструкции знания, иначе она станет теорией познания. Нельзя выразить переживания веры в логических понятиях. Жизнь влечет нас инстинктивно к вере, и знание веры остается завуалированным.

Р. Кинаст, в своей книге «Путь к метафизике», говорит, что метафизика не имеет отношения к другим философским наукам, логике, психологии, теории познания и теории ценностей. Ее прямая задача — найти безусловное (абсолютное) в ряде условностей. Второе, возникает вопрос, можно ли привести множество вненаучных проблем и неразрешимых (научно) вопросов к систематическому единству. Необходимое условие — «сверхсубъективность» и общезначимость положений метафизики. Дальнейшая задача метафизики — найти путь к онтологии, как основной области метафизики. Тем самым открывается путь к той метафизике, главными тезисами коей является бытие Бога и его аттрибуты: свобода, душа и ее бессмертие.

М. Гейгер, в своей книге «Действительность науки и метафизика», приходит к выводу, что предпосылки науки не приспособлены к тому, чтобы их абсолютизировать. «Метафизика есть наука о последнем, независимом и в себе покоящемся Бытии, а наука занимается действительностью, которую она «выкристаллизовывает» из природного познания». Автор выдвигает требование самостоятельной метафизики, независимо от наук.

Таков краткий обзор философских попыток обоснования метафизики, с полным или частичным приближением к религиозной точке зрения на метафизику.

Людвиг Баур в книге «Метафизика» говорит об изменениях, искажениях и извращениях понятия метафизики. Метафизика, по Бауру, исследует понятие, общие свойства, классы (категории) и причины Бытия. В таком случае все существующее должно стать объектом метафизики, которая становится энциклопедией отдельных наук. В таком случае мысль и мыслимое, как психологические факты, имеют отношение к бытию, как и логика.

А Гегель пришел к отождествлению логики и метафизики. Ограничение и сужение объекта метафизики произошло в школе Канта, где метафизика превратилась в критику познания, которая исследует только законы мышления. Здесь от метафизики остается только название. Бог, и мир — это только идеи разума, как утверждает Кант.

Отрицание метафизики, как науки, пошло со скепсиса. Многочисленность и многообразие метафизических систем, их противоречие, поддерживает скептическое отношение к метафизике, как науке.

В новое время значение метафизики, как науки, отрицалось английскими эмпиристами, Фр. Бэкон и Давидом Юмом. Основные понятия метафизики: субстанция, причинность, целесообразность, считались привычными психическими ассоциациями, имевшими субъективное значение. От Юма берут начало кантовский критицизм, агностицизм и позитивизм. Противники метафизики основываются главным образом на Канте, считая его главным бойцом. С их точки зрения Кант покончил с метафизикой, заменив ее критикой познания. Современные комментаторы Канта согласны в том, что он не хотел этого, что он разрушил старую (христианскую!) метафизику, чтобы построить или дать обоснование новой (рационально — критической) метафизике. Комментаторы согласны и в том, что Канту это не удалось. На основании этих признаний можно сделать следующие выводы: 1) Кант зашёл так далеко в своем критицизме, что довел его до логического конца, то есть до абсурда, и не мог остановиться. Критицизм и скептицизм Канта не нов, но он более утомителен и скучен. 2) Критицизм, неразлучный с позитивизмом и агностицизмом, не может создать никакой метафизики, так как критический разум разрушает, а не создает. Можно ли построить метафизику там, где утверждают, что Бог, душа, свобода и бессмертие суть идеи человеческого разума, то есть материи человеческого мозга? Эти идеи суть, по Канту, только регулятивные принципы, вспомогательные построения, помогающие человеку ориентироваться в мире явлений, но никак не самобытные оптические принципы. Отказав человеку в возможности познания сущностей, вещей в себе, то есть метафизических объектов, Кант лишил метафизику всякой почвы. Канту казалось, что он раз навсегда покончил с Платоном, оставив только понятие вещи в себе, то есть идеи, и с Аристотелем, оставив только его деление на теоретический и практический разум.

Метафизика есть наука, с этим согласны не только сторонники ее, но и равнодушные к ней. Отвергающие метафизику философы и ученые все-таки касаются метафизических проблем в своих изысканиях, и это свидетельствует о неотвратимости и неистребимости метафизики. Выяснение взаимоотношений ее с другими философскими и научными дисциплинами есть насущная задача дня. Философия есть понятие более обширное, чем метафизика. Зависимость метафизики от философии — чисто-внешняя, формальная, она заимствует из философии понятия и концепты, но дает свои, более обширные.

Философия не ограничивается чувственным опытом и разумом, хотя и есть порождение разума. Она стремится к сверхчувственному и сверхразумному, тогда она переходит к метафизике. В своей глубокой внутренней сущности метафизика зрелый плод религиозного опыта.

Философия есть движение от незнания к знанию, снизу вверх, метафизика есть движение снизу вверх и сверху вниз, есть место встречи, соединения, синтеза веры и знания, и человек становится богочеловеком. В философии есть кружение в воздухе, встреча с «духами поднебесными», есть одержимость, и человек становится демоночеловеком.


Методы метафизики

Метод есть планомерный способ для достижения определенной цели в теоретической или практической области.

Что такое метод в науке и философии? Это — путь к правильным научным результатам в какой-нибудь определенной научной области. Нет общего универсального метода для всех научных областей и разветвлений. Объекты познания разнятся в зависимости от характера и содержания научных интересов.

Метафизика, как философская наука, пользуется методами общефилософскими, то есть логическими, дедуктивным, индуктивным и интуитивным, лежащими в основе дискурсивного мышления.

Индукция, дедукция и интуиция, как метафизические методы, требуют детального рассмотрения. Некоторые авторы придают интуитивному методу больше значения, чем он того заслуживает, смешивая его с религиозным методом. Для индукции характерен анализ, а для дедукции — синтез. Индукция есть обобщение опыта, переход от частного к общему и установление законов, особенно в естественных науках.

Сторонники и творцы индуктивной метафизики отдают себе ясный отчет в том, что подобная метафизика не может претендовать на полную достоверность, а носит характер правдоподобности или вероятности. В большинстве они ограничиваются лишь теоретико-познавательным (гносеологическим) обоснованием подобной метафизики, не давая законченных метафизических систем. Это обоснование ведется с точки зрения «критического реализма».

Если можно созвать индукцию апостериорным методом, то есть начинающим с опыта и получающим завершение в сфере разума, то дедукция есть метод априорный, начинающий прямо в логической сфере, с априорных истин или данных. Нужны универсальные положения или суждения. Дедуктивный метод есть чисто рационалистический, встречающий значительные трудности с теоретико-познавательной точки зрения. Рационалисты считают, что разум правомочен войти в действительность и понятийно конструировать его структуру, открыть метафизические принципы и построить дедуктивную метафизику. Конечно здесь не исключается роль и индуктивного метода, но решающую роль играет дедукция. Основателем дедуктивной метафизики и метафизики вообще считается Декарт. Эта метафизика не имеет много приверженцев, но имеет за собою блестящую историю. Начинается эта история с Декарта и заканчивается Гегелем. У первого она имеет рационалистические черты, а у второго — логические и идеалистические черты.

Дедуктивность во всех системах выражается в переходе от общего к частному, от абстрактного к конкретному, от идеи к действительности.


Необходимость метафизики

Современная философия в лице большинства ее представителей признает необходимость метафизики для философии, несмотря на то, что критическое наследие Канта до сих пор неизжито. Сам всеразушающий Кант хватается за метафизику, как за хвост улетающей птицы.

Николай Гартман говорит, что метафизика есть объединяющая область проблем, стоящая рядом с другими, но допускает ограниченное содержание ее. Она лежит глубже отдельных философских дисциплин и требует особых методов. Древняя метафизика была ограничена по содержанию, полагает автор. Она касалась Бога, души и целостности мира. Автор упускает из вида, что она касалась и внутреннего Божества в человеке, то есть духа. Касалась и проблемы добра и зла, бытия и небытия, переносила метафизику и в сферу государства и политики.

Гартманн говорит о познаваемой и непознаваемой стороне проблемы. Познаваемая часть это онтология. Почему этот возврат к онтологии? Потому что она имеет бытийные способы и бытийную структуру. Такова модальная и категориальная структура, неметафизическое в метафизических проблемах, бытийные сущности и отношения, бытийные формы. Таковы: единство мира, связь, порядок, зависимость. Это — единство объекта, «Сущее, как таковое во множестве бытийных принципов или категорий».

Ошибка старой онтологии — ее дедуктивность, выведение из принципов. Поэтому метафизика есть не первая философия (в смысле Аристотеля), а последняя, не ранняя, а поздняя, есть фундаментальная философия.

Проблема необходимости метафизики выглядит с русской стороны несколько иначе.

П. Линицкий отмечает, что философия (а, следовательно, и метафизика) древнее всех наук. Отрицание их может быть только делом невежества и непонимания. На метафизику смотрели всегда, как на науку сверхъопытную, и предметом ее всегда признавалось сверхчувственное, недоступное опыту и наблюдению. Метафизика, несмотря на постоянное отрицание ее, продолжает существовать. Можно подходить к метафизике с точки зрения психологии, продолжает автор. Метафизика отвечает человеческой любознательности, направленной на все окружающее, не различая доступного опыта или недоступного. Можно было думать, что сфера метафизического умозрения суживается по мере того, как расширяется область опытной науки, что такое расширение происходит насчет метафизики. Но на деле выходит наоборот, так как возникают все новые вопросы, к которым приводят исследования специальных опытных наук, но разрешить которых эти не могут. Новейшая физика, например, исключает из свой области понятие силы, а как же быть с законом сохранения силы. Значит, это закон метафизический, он должен быть отнесен к области метафизического умозрения.

Собственно психическим мотивом метафизики Линицкий считает страх смерти, который происходит от стремления человека к бессмертию, а такое стремление, полагает автор, зависит от способности к метафизическому умозрению. Вопрос о бессмертии есть и у Платона. Психология метафизики находит свою опору в чувствах, желаниях и стремлениях человека. Другую свою опору она находит и в логической сфере, особенно с тех пор, как Сократ признал логическую форму понятия, а Платон превратил понятие в идею, то есть метафизическую ценность.

Наибольшую опору находит себе метафизика в религии, религиозные концепции насквозь метафизичны, а подлинно-метафизические — религиозного порядка. Этим взаимоотношениям уделяет Линицкий большое внимание. Теистическая вера в Божество, как Существо личное, перешла в область философии, говорит Линицкий, и в этом заключается условие возникновении метафизики. Такой характер философия получила под влиянием религиозного теистического созерцания. Метафизика имеет свои основы в свойствах души человеческой и непредвзятого ума человеческого, и должна существовать рядом с наукой. Но здесь Линицкий явно отступает от своей первоначальной точки зрения на метафизику, когда утверждает, что метафизика неизбежна, но не в теоретической, а в практической сфере, не в сфере науки, а в жизни, в области волевых стремлений и чувствований.

Но в конце своего изложения Линицкий приходит к выводу, что метафизика необходима и в смысле научно-теоретическом, как совокупность положений, имеющих свое непреложное основание в априорных началах мышления, — и отсюда именно, а не из психологических мотивов происходит сверхъопытный характер метафизики. И как необходимо для нас познание вещей, так необходимо и метафизическое мировоззрение, тесно связанное с самими условиями познания. Поэтому метафизика необходима в смысле науки — не эмпирической, но сверхъопытной.

Николаи Гартманн, один из крупнейших современных метафизиков, после детального критического обзора в книге «Обоснование онтологии», говорит о значении метафизики и ее необходимости. Метафизика, говорит он, есть объединенная область проблем, стоящая рядом с другими и имеет отграниченное от других дисциплин содержание. Она лежит в глубине.